Трудный путь к науке

Помню себя босоногим мальчишкой. Вот дядя с фронта пришёл, а мы с Васей жили с мамой и бабушкой, в нашем огромном, кирпичном доме. Дом остался от нашего раскулаченного деда. Дед всё не мог принять революцию, за что его и сослали в ссылку, в Астрахань. Ни одного письма мы от него не получали, так нам говорила Бабушка. Дядя был красив собой, высок, силён. Правда, хромал на одну ногу, под Белой  Церковью разрывная  пуля попала ему в коленный сустав, и пришлось ему хромать всю жизнь. Но любил я его за доброту, за честность и бесстрашие. Да и не только я, он притягивал к себе как простых людей, так и начальников военкомата, милиции, председателей колхозов естественно и они отвечали ему своим уважением и любовью. В послевоенные годы редко кто вернулся домой. Дядя мой был герой войны, раненый, но вся грудь в орденах. Я старался во всём подражать ему, готов был выполнить любую его просьбу. Иногда носил секретные письма к соседским девчатам. Правда, иногда случались неприятные конфузы из-за моих детских шалостей.
Вот как то нашёл, спрятанный дядей, красный немецкий противогаз, разрезал его на резинки для рогатки и с соседскими ребятами стали стрелять в огромный тополь, стоящий около дома. А в это время дядя собрал сельскую молодёжь, праздновать День Победы, прошло только 5 лет после войны и вся оставшаяся в живых молодёжь каждый год, 9 мая, отмечала День Победы.


Если бы я только знал, каким преступником, предателем окажусь, испортив такой все-народный праздник. Вот уже 60 лет сгораю от стыда и понимаю, как тогда неожиданно боль-но было моему дяде. Он воспитывал нас с Васей, отец наш не пришёл с фронта и считался «без вести пропавшим». Дядя Нил был для нас отцом и другом. А я оказался чем-то вроде фашиста. Приговор был строгим. Дядя вышел на крыльцо и строго сказал: «Гена, домой». Я просил прощения за разбитое стекло и испорченный праздник. Я же не знал, что камень, вы-пущенный из рогатки, пробьёт стекло и упадёт к гостям на стол. Отвёл меня дядя в одну из комнат, несмотря на мои слёзы и извинения и закрыл на ключ. Вначале я плакал, утирая ку-лаками слёзы. Но когда за стеной запели песни о катюше, землянке и красивые военные пес-ни, я ожил и стал маршировать по комнате. Сидел в комнате и мечтал, когда закончится моё заключение, буду стрелять из рогатки, но никогда рядом с домом и этим коварным тополем. А за стеной запели, «вот кто-то с горочки спустился» и в этот момент я увидел на подоконнике тарелку с сахаром,  который варили из сахарного песка и использовали как конфеты к чаю.

 
Я решил попробовать маленький кусочек с края, что бы было не очень заметно. За стеной продолжалось гулянье, наверное, им уже теперь будет не до чая и тем более сахара. И так кусочек за кусочком я съел половину тарелки этого  сахара.
Но вот, открывается дверь и я с ужасом, вижу перед собой дядю. Ох, ты мой узник, сказал дядя и погладил меня по голове.   Да что ты так дрожишь? Иди, погуляй с ребятами. Не могу, прошептал я. Я фашист! Пока вы пели военные песни, а у меня не хватило силы воли, я съел сахар, приготовленный  к Празднику Дня Победы. Вы все герои, а я трус и предатель.Никакой ты не трус, вытри слезы и иди, гуляй. Просто время сейчас очень тяжёлое, сказал дядя, а лицо его заходило желваками.
Прошло 5 лет после войны, а мама всё ждала весточки с фронта. И вот, наконец, приходит извещение, что отец погиб в 1942г. В боях под Лугой, защищая Ленинград.
Мама 5 лет отказывала, на предложение выйти замуж своему однокласснику он любил её со школы. Долго уговаривал, объяснял, что трудно ей воспитывать одной двух сыновей. Мама согласилась только после получения похоронки. В ней писали, что геройски погиб, защищая Ленинград, и похоронен в братской могиле на Серафимовском кладбище Ленинграда.


Первой Бабушка объявила нам с Васей, что у нас будет новый папа.  Бабушка, как же так ведь война-то кончилась и приедет наш папа? Ведь он же герой! Так нам всегда говорили Мама, правда, Бабушка?Бабушка долго молчала и наконец, прижав нас к себе, заплакала. Такого как ваш отец уже больше не будет, вы уже большие ребята, маме одной тяжело вас учить, поэтому слушайтесь Дмитрия. Мы истошно орали: «Не хотим нового папку, скоро наш придёт, он вам покажет»!Но время быстро летело, и новый папа быстро привлёк нас к себе, причём слов много не говорил, почти постоянно пел. Нельзя сказать, что был он весёлым человеком, просто у него душа пела. Рубил ли он дрова, шёл с косой на сенокос, просто ехал на телеге ласковыми словами подстегивал лошадь и всегда пел. Он был настолько необычным для нас человеком, что мы ходили за ним словно утята за уткой.


Быстро научились управлять лошадью и не как деревенские ребята криком и матерщиной, а так же как отец   ну, веселее, пошла, голубушка. Деревенские старики и старушки про-сто восхищались нами, «надо же, были сорванцы – безотцовщина, а как изменились».Через три месяца мы уже официально звали Дмитрия отцом.Отец тоже прошёл всю войну был легко ранен в ногу, но в медсанбат не ложился, фельдшер в части перевязывал его ногу и на пути к Берлину рана затянулась. Служил он в артиллерийских частях коневодом-артиллеристом, отсюда и такое отношение к лошадям. Там где не могли пройти гусеничные машины кони тащили огромные орудия за наступающими войсками. Лошади должны быть хорошо ухожены, сыты, подкованы, они не слушались, когда было, непосильно тяжело и только ласковое слово, как рассказывал, отец, помогало притащить пушки во время на позиции. Артиллеристы получали ордена, а лошади лишнюю порцию овса. Отец не был героем, но орденов и медалей у него было много. Пап, расскажи о войне, просили мы его. Нет, ребятки, об этом страшно рассказывать, всегда отвечал он. Пап, все кто был на войне рассказывают, а ты не хочешь?


Я был артиллеристом, видел после очередного наступления, что остаётся после наших пушек. Даже когда вы, вырастите об этом нельзя, будет писать, это за пределами человеческого разума. Запомните, война это страшно. И пошёл, напевая, измеряя землю аршином. Он работал то агрономом, то председателем отдаленного, развалившегося колхоза.Деревенская жизнь полна свободы, романтики и тяжелейшего труда. Никто не заставлял детей работать, но видя, как тяжело работают родители, приходилось и детям постепенно впрягаться в сельский труд.   Пап, я тебе помогу!   было слышно в каждом деревенском доме. Лето, жара, мухи и комары одолевают. А надо сбегать за коровой, забрать её из стада. Пока мама доит корову надо успеть натаскать воды из речки. Ведра огромные – по восемь литров и путь неблизкий. Несёшь и думаешь: «так колотится сердце - умру, но до дома дойду». Мама выходит навстречу с ведром молока и говорит: «Опять ты полные ведра принёс, ну зачем ты так надрываешься, завтра рано утром пойдёшь с отцом на сенокос». «Мам, а можно я пойду вечером поиграю в волейбол, а потом в клуб, там новое кино привезли». «Иди, поужинай, только из клуба приходи пораньше».

 
Быстро, выпив стакан молока, побежал на волейбольную площадку, где уже слышались гулкие удары по мячу. Утром мама ласково будит.Гена, просыпайся, уже четыре часа, отец косы поточил, ждёт тебя.Мам, не хочу, хочу спать. Вот следующий раз будешь знать, как ложиться спать в два часа ночи.Ранее утро, туман над рекой, солнышко краешком, выплывает из  домов,  создавая серые, причудливые тени из деревьев и холмов. Идём по тропинке заросшей росистой травой. Даже через сапоги чувствуется холодок росы. Пришли на участок, отведённый для сенокоса, где встретили деда «Соловья», Мишу Гурина. Они сразу стали обучать меня правилам  косьбы, Миша, он чемпион по борьбе, пойдёт впереди, за ним пойдёшь ты, а замыкать будет дед Соловей. Косить надо чисто, как в парикмахерской, не оставлять огрехи. Если, оставишь пучки нескошенной травы, привяжем за определённое место. Тяжёлая это работа косить сено в четырнадцатилетнем возрасте. Стараешься косить, не пропуская мелкие пучки травы, не отставать от впереди идущего и не попасть под косу деда Соловья.


Пот льёт градом, сердце вот-вот выскочит из груди, силы почти на исходе да ещё коса то норовит носом в землю влезть, то пяткой срезает ком земли. Терплю и думаю только об од-ном, когда же остановимся на перерыв. И вот, наконец, «Отдыхаем»,   кричит дед Соловей! Я в изнеможение падаю на свежескошенную траву. Прохлада от земли и запахи от травы и земли кружит голову, такое блаженство. Лежу, а надомной проплывают облака голубого цвета, сквозь сон слышу, о чём говорят дед Соловей и Михаил только чувствую, что засыпаю, но уснуть было бы стыдно, да и холодно от земли.Подъём!кричит Михаил хриплым прокуренным голосом. Нехотя встаём с кряхтящим дедом Соловьем, берём косы и опять пошли, вслед за Михаилом ряд за рядом валить траву. Силы ещё есть, но чувствую, что выдыхаюсь. Сжав зубы, продолжаю махать косой, не уже не вижу траву перед собой и впереди идущего Михаила. Дед Соловей понял моё состояние и сказал: «Ну, всё, тебе на сегодня хватит. Посиди, покушай свой завтрак, будет полегче. И по-смотри, как мы косим и как точим косы».
На завтрак мама давала бутылку молока и два яйца. Я чистил яйца и смотрел, как они идут друг за другом будто одна команда. Только музыка срезанной травы да металлический свист косы и ровные валы травы, уходящие к горизонту, как мне казалось.


Девять часов утра пора заканчивать косить и домой скорей поспать.
Идём по тропинке, росы уже почти нет навстречу пастух со стадом коров, от которых пахнет парным молоком, после утренней дойки.Расстаёмся с дедом Соловьём и Мишей у околицы деревни.Ну, Гена, пойдём завтра косить, постарайся с вечера выспаться, а то ты сегодня был не в форме. Побойся бога   говорит дед Соловей,   ему только четырнадцать лет. В четырнадцать надо тренироваться, готовиться к армии – бурчит Миша.У дома встречает мама: «Я приготовила завтрак, а ты ложись спать, я побежала на работу, надо спешить, на почте уже люди, наверное, ждут» Она работала на почте сразу после окончания школы. Сельское почтовое отделение   два почтальона и она. Работали с утра до вечера с перерывом на обед. За этот час надо было накормить троих сыновей и мужа да ещё по хозяйству, что- то успеть, но основные дела откладывались на вечер: подоить корову, при-готовить ужин, прополоть в огороде. Мама готовит ужин и говорит сыновьям: «ребята, принесите, пожалуйста, с огорода лук, огурчики, помидорчики, морковку свеклу». Мы наперегонки полетели в огород и через пять минут уже тащим вымытые под краном, на улице овощи.

 
Куда же вы столько   говорит мама. Видим, что она довольна и, пряча улыбку от нас. «Молодцы   говорит,   далеко не убегайте. Скоро ужинать». Соседи удивлялись, дети чисто одеты, накормлены и школу посещают без пропусков. Сама мама молодая, высокая, стройная,  в зелёном тонком платье так и стоит у меня перед глазами. Движения её быстры, элегантны и даже тяжкий сельский труд не смог сломать её, Всё она успевала, везде была первой, нам казалось, что она никогда не отдыхала, но всегда была весела и подвижна с молодых лет, до глубокой старости.За детьми контроль с её стороны был очень строгий, ей достаточно было сказать: «Ребята, как же так?»,  чтобы мы покраснели и поняли, как виноваты и прощения нам нет. Но через полчаса мама звала нас на обед, а за столом, ни она, ни отец, даже не вспомнили, за что нас журили.


В послевоенные годы ребята часто прогуливали школу, болтались по лесам и полям в поисках приключений; искали оставленные немцами мины, гранаты и оружие. Многие получали увечья и погибали на неразорвавшихся снарядах и минах. Страшно было смотреть на искалеченные детские тела и оторванные конечности.Нас с братьями эта беда обошла стороной благодаря тому, как мучается дядя Нил со своим раздробленным коленом, да и отец был огромным авторитетом для нас. Был он немногословен, но его слово было законом для нас. И не только словом, он постоянно находил какие-то интересные, взрослые дела для нас.Ребята, сегодня будем учиться запрягать лошадь, Берём хомут, надеваем на голову лошади и засупониваем. Лошадь фыркает, мотает головой, руки дрожат от тяжести хомута, И вот, наконец, хомут на голове лошади, она недовольно косит глаза на меня, затем переводит взгляд на отца и глубоко, вздыхает.


  А теперь,   говорит отец, берём супонь – тонкий сыромятный ремень и стягиваем им концы хомута. Стараюсь тянуть сильнее, но хомут не стягивается. Ты ногой упрись в конец хомута, а руками тяни, подсказывает отец. А теперь бери оглобли вставляй дугу и затягивай крепче хомут, а бывает, запряг мужик лошадь она уходит, а телега остаётся на месте. Стыд, то какой перед всей деревней, деревенские годами потом пересказывают такие истории. Но, слава богу, у тебя всё получилось, теперь распрягай, отгони лошадь в ночное и приходи, скоро мама с работы придет. Пап, а когда наша очередь идти в ночное? Я так хочу пойти пасти лошадей. Погоди, мама придёт с работы её, и спросим,  только учти это ответственная работа не детская забава.Быстро отогнал лошадь и, передав её ребятам, которые собирали лошадей в ночное быстро побежал домой, по пути встретив маму.

Ох, ты мой работничек, наверное проголодался?. Пойдём домой сейчас будем ужинать.
Придя домой мама, быстро почистив картошку, сказала нам: «Ребята, принесите с ого-рода лук, укроп, петрушку, огурчики и помидорчики. Мы, три брата, побежали в огород и за-валили весь кухонный стол овощами. Куда же так много? Ну, хорошо половина останется на-завтра, пожурила нас мама. Она никогда нас не ругала, считала, что мы здорово помогаем по хозяйству. Попадало нам за учёбу, за плохие отметки. После начальной школы нам приходи-лось ходить пешком за десять километров в посёлок Бабынино. Зимой на лыжах, летом на велосипеде. Велосипеды нам купили после восьмого класса.


Зима. Мороз. Машины практически проехать не могут. Надвинув шапки ушанки на го-лову, борясь, с ветром и морозом семь километров продвигаемся вперед, потирая отмерзавшие щеки рукавицами. Ноги в валенках, но пальцы начинает пощипывать. Стараемся бежать быстрее, но всё равно уходит час на занесённую сугробами дорогу. Но вот, наконец, и дом, на крыльцо выбегает мама в одном платье, словно ей мороз нипочём. Скорее, скорее в дом, там я согрею воды, отогреете руки и ноги.
И что же вы в такую погоду пошли? Мороз больше двадцати градусов, сколько уже ребят так замерзло! Какие вы отчаянные у меня дети. Многие ребята в такой мороз сидят по печкам, вам всё учиться да учиться. Ничего мам, зима скоро кончится, и мы на всё лето приедем к вам помогать в поле и в огороде.
Отец, что же вы ребята не подождали? Я уже собрался лошадь запрягать, а вы уже при-катили! Пап, на санях ехать семь километров ещё холоднее, а на лыжах бежишь и греешься, смеясь, отвечаем мы ему.


В воскресенье я вас всё равно  на санях повезу, мама приготовила продукты на неделю: яйца, молоко, мясо и теплую одежду. «В дорогу потеплее оденьтесь, в сани сена  положу, и будет теплее ехать, а то мороз крепчает»   говорит отец.
Быстро, проходит воскресенье и вот опять, собираемся в дорогу. Так каждую неделю до самой весны, а там скоро весенние каникулы, разливы рек, катание по реке на льдинах, красота природы российской и свобода от учебы.Никак не дождёмся весны, огорчает только приближение выпускных экзаменов в школе. Окончив школу, скорее домой. И вот она родная деревня с её речкой, лесами, зелёными полями. Всё лето купались, играли в волейбол, собирали ягоды, грибы в окружающих деревню лесах. Помогали родному колхозу и родителям; косить сено, работали на комбайнах кто помощником комбайнера, кто на копнители. Лето, жара всё тело горит от мелких колючих частиц после обмолота зерновых. Дед Соловей подшучивает: «Это вам не сено косить, где воздух свеж и мягкая трава». А здесь подобно промышленному цеху, как в шахте только здесь темно от пыли и дурной запах от солярки.


Всё лето косили зерновые до самой осени, уже по утрам трава стала покрываться инеем. Комбайны С-4 постоянно ломались. Деки, шнеки, транспортёр   замучился комбайнер. Напевали, смазывая шестерёнки солидолом, или вытаскивая забившуюся траву из шнеков. Комбайнёр Саша переживает: «В войну был танкистом, не было проблем с запасными частями, а что сейчас?   ругается матом    скоро снег, а запасные части неделями ждём». Начальство приезжает смотреть, сколько гектар убрали, подсчитывают, сколько намолотили, а толку от этого мало. Наш комбайн был в числе передовых, надеялись получить Красное Знамя и ка-кую-то премию, а в итоге стоим вторую неделю, овёс скоро начнёт осыпаться.


Дядя Саша говорит «Всё, ребята, поехали в райком партии. Там нам объяснят, что делать с урожаем», Поехали в райком на попутной машине, перевозившей зерно, все дороги по пути белеют от рассыпанного зерна. Говорим водителю: «Что же мы   косим зерно, чтобы дороги им посыпать?». Он много чего нам рассказал, пока мы в поле работали   брезента нет, потому что он нужен для армии. Но война-то уже 12 лет как кончилась, можно бы часть средств направлять в сельское хозяйство. Водитель: «Эх вы, деревня, в политике ничего не понимаете, вчера вот нашли в поле, огромный воздушный шар, из Америки прилетел, они атомной бомбой уничтожили Хиросиму и Нагасаки, теперь и нас хотят уничтожить, пока ведут разведку воздушными шарами».
Прослушали лекцию о политике или как говорили, о текущем моменте, и по пути заехали на элеватор в село Бабынино. Элеватор полностью загружен зерном, шум такой от веялок и транспортеров, что не слышно, что говорит заведующий. Мы ему рассказали о проблемах с запасными частями для комбайнов и предупредили, как только выбьем запчасти, завалим элеватор зерном.

 
Долго добивались приёма у секретаря райкома партии, стали сомневаться, что зря приехали. Но, наконец, нас приняли, Как только стали говорить о запасных частях секретарь за-кричал «демагогию разводите, надо было готовить комбайн к работе ещё зимой». Да мы хорошо подготовили только качество запасных частей низкое, поля сырые после дождей, а нас торопят, хлеб стране нужен,  вот и косим непросохший овёс и рожь.Секретарь резко сменил тон разговора и закричал: «В передовиках хочется ходить? Красное знамя на комбайн повесить? Да денежную премию получить, вот зачем вы пришли. Идите, работайте, иначе испорченным комбайном займётся прокуратура». Запуганные мы пошли пешком в свою деревню Сабуровщина, ладно будем ждать около комбайна либо зап-части, либо работников прокуратуры. Через два дня привезли запчасти, и работа закипела, солнышком подсушило колос, и наш комбайн просто летал над полем. Прошло два дня не-прерывной работы, даже ночью работали, при свете фар, машины не успевали отвозить зерно из бункера. На третий день такой тяжёлой работы, в двенадцать часов увидели мотоциклиста, приближающегося к нашему комбайну.   Ну, вот и дождались   произнёс дядя Саша. Мотоциклист заглушил мотоцикл и идёт к нам, помахивая какой-то бумажкой. Кто из вас тут Геннадий Киселёв произнёс мотоциклист.  Я повестку привёз из военкомата.

 
Прочитали мы, всей командой повестку, через неделю явиться в военкомат, иметь при себе кружку, ложку и прочее для призыва в армию. Дядя Саша говорит: «поработали мы славно, жаль, что ты уходишь Гена, осталось скосить двадцать гектар овса. Но защищать Ро-дину нужно, мы все через это прошли. Сегодня можешь заканчивать работу, иди домой, сообщи родителям». Придя домой, дома застал только братьев. Они, в один голос заговорили: «Здорово, брат! Будешь солдатом. А в какие войска тебя зачислили   спросил младший брат, которому исполнилось девять лет.   Хорошо бы в танковые войска. Постреляешь и покатаешься на танке». Средний брат отвечает: «Куда ему в танковые, у него рост метр девяносто, наверное, в пехоту заберут, или в ракетные». Никто из них и представить не мог, что буду служить я три года в войсках связи, в Таманской Дивизии. Ну а пока никто не мог этого предположить. Пришли родители с работы, радость и блеск в глазах отца, погрустневший вид мамы, они, оказывается уже всё знали, этот мотоциклист заехал к маме на почту сообщил ей, хотя и вся деревня уже знала.

 
Отец говорит маме: «Ну что, Петровна, будем резать свинью?» «Конечно,   отвечает мама - на проводы, наверное, вся деревня придёт!» Неделя пролетает быстро, хожу как во сне,  два дня на проводы и потом в военкомат. Действительно на проводы собралась вся деревня и не, потому что я какая-то важная персона, просто такой обычай   провожать в армию новобранцев. Собрались одноклассницы и одноклассники, соседи, колхозники, с кем вместе косил, скирдовал, сажал и убирал картофель, пас лошадей и коров, Всё не перечислить, деревенский труд научит всему. Поэтому за огромным столом после пожелания хорошо служить пошли похвальные тосты о том, какого парня воспитали родители и как у него всё ловко получается в работе. А председатель колхоза даже вручил похвальную грамоту. Провожались два дня, субботу и воскресенье. Днём и ночью играли гармони, слышался звонкий девичий смех.

От колхоза вручили подарок   маленький спортивный чемоданчик с выбитыми на нём фигурами футболистов. Служба в армии требует отдельного посвящения. Три года немалый срок, но хотя и тянулись они долго, оставили в памяти только хорошее, доброе отношение и друзей-однополчан, и командиров. А началась служба с учебной роты. Занимаясь до армии спортом, никогда не думал, что не смогу перепрыгнуть через «козла» подтянуться двадцать пять раз, пробежать три километра с полной амуницией, простоять на посту по стойке смирно два часа, пробежать штурмовую полосу и каких только нагрузок не переносит солдат. А ведь до армии  ещё большую физическую нагрузку выполнял, сочетая работу в деревне и участие в спортивных мероприятиях. Через три месяца, даже самые слабые, городские ребята выполняли почти все армейские упражнения.  Служить в армии три года не малый срок, считали месяцы и дни когда закончиться служба.

 Но поскольку вся служба проходила интенсивно, времени не оставалось на мечты об окончание службы. Учения, то полевые, то штабные, стрельбы на полигоне, изучение техники. Особенно много времени уходило на спортивную подготовку; кроссы марш броски командировки. В те годы Никита Сергеевич показывал силу армии, наращивал ядерный потенциал и по всей стране гремели атомные взрывы, на земле, в атмосфере. О тех временах нельзя писать, но мы, солдаты были очевидцами этих испытаний. Служба в армии нас так сплотила, что сейчас с грустью вспоминаю, что так быстро это время пролетело, грусть от расставания с друзьями, командирами. Потом,работая хирургом в кремлевской больнице, ко мне приезжали друзья-однополчане. Они были потрясены, в какой больнице работает их друг. Заканчивая службу твердо,решил поступать в медицинский институт и, конечно, в Первый Московский имени Сеченова. В дивизии были подготовительные курсы по математике, русскому языку, готовился упорно и поступил, да ещё общежитие предоставили.


И вот началась учёба! В первый же день стали изучать позвонок на занятиях по анатомии. А дальше навалились такие предметы: латинский и немецкий языки, политэкономия, физика, органическая и неорганическая химия, Сейчас многие считают, что для врача они не нужны. Крути мышкой весь рабочий день, осматривая беременных, молочные железы, малый таз, или органы брюшной полости и достаточно, чтобы стать хорошим врачом. Так считают врачи, побывавшие в Америке, работающие в Посольстве Российской Федерации. Но если врач работает в странах Африки, Азии, Латинской Америки, то понимает, насколько важны общеобразовательные предметы, даже философия с её вечным вопросом о первичности и вторичности сознания, о материальности мира. Трудно было постигать все эти предметы на первых курсах, а стипендия маленькая, да и помочь некому. Если пришлют из деревни кусок сала, тогда в общежитие праздник. А мама пишет; вся деревня о тебе спрашивает, может, бросишь учёбу, будешь работать трактористом, так нужны в деревне рабочие руки.   Нет, мама я буду доктором, буду Вас лечить, мечтал об этом с детства. Понимаю, Вам сейчас тяжело без меня, но через шесть лет я буду доктором и буду вашей опорой.


Отвечал маме на её письмо, засыпая. Трудно давалась учёба, так трудно, что каждый эк-замен вызывал во мне какой-то ступор   отрешённость от реальных дел. Были у меня в Москве три тёти и дед   отец моего погибшего отца, но я считал себя уже самостоятельным и никого не хотел обременять. Ночами работа в институте Склифосовского медбратом, а на лекциях боролся со сном. Тяжело было, спал максимум четыре часа в сутки, Армейская закалка помогала не раскисать, учиться, стиснув зубы. Зато сколько радости было, когда сдавал очередной экзамен. Писал маме: «Мам, пятёрка по анатомии, пятёрка по хирургии». Она отвечала: «Может быть, бросишь всё и вернёшься в деревню». «Нет, мама, я буду хирургом»   это после института Склифосовского я так решил, насмотревшись на сложные операции и мучения людей от тяжёлых болезней.

 
Шесть лет прошли в упорной учёбе, студенческих праздниках, поисках заработка для продолжения учебы. Летом работал проводником поезда, покатался почти по всей России. Убедился, какая огромная наша страна и нескольких лет не хватит, чтобы объехать даже цен-тральные города и области.Шесть лет учёбы и два года ординатуры в онкологическом научном центре Министерства здравоохранения СССР позволила приобрести отличные знания в диагностике и лечению больных. Эти знания и навыки здорово помогали, когда потом работал в кремлёвской больнице и разных странах Африки и Европы.Надо сказать, что в жизни мне очень везло встретить добрых, хороших людей известных во всём мире и простых в обращение. Б.Е.Питерсон, Н.Н.Блохин, мои учителя, которыми можно было, не только гордится, но и преклоняться перед ними. Сколько волнений и переживаний было, когда тебя включали ассистентом в план операций с академиком и профессора-ми. Ночами продумывали каждый нюанс операции, как бы не получить замечания от ведущего хирурга. На конференциях с докладами о больных волнений было столько, что душа уходила в пятки.


Однажды вызывает меня Борис Евгеньевич Питерсон и говорит: «Пора Вам, дорогой коллега, заниматься наукой! Я наблюдал, за Вами как относитесь к больным, вы ответственный и обязательный клинический ординатор, пора взяться за диссертацию. Да и тема есть хорошая. Вот, например болезни пищевода и в частности пищевод Буррета. Больных подберёте, их у нас много. Я пишу книгу «Рак проксимального отдела желудка», а Вы возьмёте болезни дистального отдела пищевода и в частности пищевод Буррета».Спасибо, Борис Евгеньевич, но у меня есть две причины, чтобы отказаться от Вашего предложения. Какие же причины, уважаемый коллега? Борис Евгеньевич, у меня клиническая целевая ординатура от кремлёвской больницы и после двух лет обучения в онкологическом центре я обязан вернуться в Центральную Клиническую Больницу. Ну, этот вопрос мы уладим с Е.И. Чазовым, А какая вторая? Спросил, Борис Евгеньевич и улыбка озарила, его лицо, Он начал писать и, как кажется, забыл, что я стою пред ним. Я, заикаясь и краснея, начал излагать вторую причину. На Ваших лекциях я стал задумываться «какая же первопричина рака»? Вы приводили пример «у одной старушки обнаружили рак желудка, а затем нашли рак желудка у её собаки». Старушка спрашивает: «как же так, ведь мы питались, с ней готовя обед, из одной и той же алюминиевой кастрюли?»


Вот так, уважаемый профессор, я пришёл к выводу, что причина всех раков   алюминий. С годами он накапливается в крови человека, и приводить к нарушению биоэнергетических процессов в клетках. Поскольку он является амфотерным металлом и нарушает энергетический баланс между истинными металлами за счёт процентного увеличения.Борис Евгеньевич поднял брови и удивлённо воскликнул: «Позвольте, но в нашем институте работает академик Шабад. Вы, же знаете теорию канцерогенеза, доказано бензопирен и есть причина рака»? Да, таких популярных теорий много и даже вирусная теория профессора Зилбера сейчас в ходу. Но ещё на курсе биохимии меня поразила лекция профессора Дебова о биоэнергетических процессах, происходящих в клетке, в результате которых она благополучно живет и работает. Задумавшись, какие факторы могут привести к поломке биоэлектрических цепей в клетке, я пришёл к выводу, что среди множества металлоферментных це-пей должна быть одна порочная. Ну и какую же порочную цепь Вы нашли, усмехнулся профессор. Заикаясь, я продолжал, предчувствуя шквал аплодисментов профессора. Считаю, что в клетке среди всех биоэлектрических цепей порочной является биоэлектрическая цепь, в которую входит алюминий.

 
Вы же на лекции приводили пример, что старушка и собака заболели раком желудка приготавливая пищу на одной сковороде, а сковорода-то была алюминиевая!Молодой человек, да Вы просто фантаст, Нельзя из одного фактора делать выводы, чему вас только в институте учат. Запомните вы хороший клиницист, занимайтесь больными. Ваша профессия на всю жизнь без сна и отдыха, а фантазии оставьте теоретикам. Борис Евгеньевич, но ведь это, же открытие потянет на Нобелевскую премию. Уверяю Вас, коллега, наломаете Вы дров, и можете загубить свою жизнь из-за таких фантазий. Институты онкологические центры работают над проблемой рака, а Вы один всё решили. Идите, готовьте больного к операции, сегодня тяжёлый операционный день.


На операции трансторакальным доступом изрядно попотев, улавливая каждое движение профессора, думал, как бы попросить его поработать в виварии. Надо попробовать подавать крысам и кроликам дым сигареты, вот тогда можно будет доказать академику Шабад, что не бензопирен основной канцероген, а алюминий. Сколько алюминия в дыме сигареты? Да столько же, сколько и в любом дыме. После операции оставил больного для наблюдения  докторам реаниматорам  постучал в дверь профессора. Входите! А это Вы коллега? Теперь, после такой операции Вы согласны с моим предложением? Уверяю Вас, диссертация очень актуальна, и эта тема требует, дальнейшей отработки и совершенствования. Помявшись, с трудом выговаривая слова, начал прямо без всяких хитростей, Борис Евгеньевич, разрешите мне поработать в виварии.

 Коллега, что же вы там будете делать – отрабатывать трансторакальный доступ у собак.Нет, уважаемый профессор я хочу окуривать кроликов и крыс сигаретным дымом, а за-тем буду смотреть их лёгкие и другие органы, не разовьётся ли у них рак легкого.Борис Евгеньевич долго разглядывал меня как муху на стекле, затем произнес «ну же-лаю удачи, только зря вы всё это затеяли, пройдут годы и вам придётся пожалеть об упущенных возможностях». Далее профессор продолжал «коллега современную науку делает не один человек, а коллективы, запомните коллективы учёных».Тем более вы утверждаете, что алюминий вызывает рак, может быт в этом какая-то доля истины есть, но что только алюминий виновник рака, это утверждение голословно.Уважаемый профессор, если оградить человека от алюминиевых банок для пива, соков, молока и исключить из фармакологии такие препараты; как маалокс, альмагель, фосфолюгел и другие содержащие гидроокись алюминия то к человеку будет меньше попадать соединений алюминия.

 
Алюминий получают из бокситов, или из глиноземов и если посмотреть в каких  районах большое содержание глиноземов и соответственно большое скопление пыли, которая попадает в легкие можно предположить там высокую заболеваемость раком, продолжал я.Коллега, я посоветую вам обратиться к профессору Чаклину А.В. помолчав, продолжал Питерсон «он занимается эпидемиологией рака, может быть, он заинтересуется вашей работой».Через неделю я встретился с А.В. Чаклиным, он посмотрел мою работу и воскликнул « Да это же подтверждает мои данные об эпидемиологии рака, только я считал, что виновник всему бензопирен, а вы утверждаете, что алюминий является канцерогеном». Уважаемый Александр Васильевич! Доказать, что алюминий является канцерогеном несложно, можно доказать что и куриный белок является канцерогеном. Но алюминий стал широко использоваться в медицине, пищевой промышленности и с годами накапливаться в организме человека, все это привело к омоложению рака. Раком люди болели и до нашей эры, продолжительность жизни увеличилась, люди накапливают с годами большее количество алюминия, а из организма он выводится плохо, вот вам и эпидемия рака.


Очень интересно, продолжал А.В.Чаклин, давайте для подтверждения Вашей работы со-ставим две карты. На одной нанесем заболеваемость раком в разных регионах Мира, на другой районы глиноземов, бокситов, цементных заводов, заболеваемость в крупных городах и посмотрим совпадение этих карт путем наложения одной на другую.
Уважаемый Александр Васильевич, парировал я, дело в том, что за последние десятилетия алюминий активно используется пищевой промышленностью. Алюминиевые банки с раз-личными напитками, молоко, соки с внутренним напылением алюминием. Лекарственные препараты с гидроокисью алюминия: альмагель, маалокс, фосфалюгель и пр. всё это может дать неправильное представление об эпидемиологии рака.


Помолчав Александр, Васильевич произнес: «Ну хорошо, давайте обсудим это  на учёном совете онкологического центра, хочу сразу вас предупредить, что Н.Н. Блохин не любит все такие теории идущие персонально от кого-либо». Давайте совместно представим ваш доклад на учёный совет.
К сожалению, Александр Васильевич заболел и вскоре умер. Так и не пришлось мне вы-ступить на учёном совете.Пытался дальше проводить исследования ИСП-30, это спектрограф кварцевый, но он, как правило, находился в НИИ оборонной промышленности. Приходилось исследовать кровь, мочу, женское и коровье молоко, различные ткани по личной договорённости за коробку конфет, бутылку коньяка. Результаты исследования меня воодушевляли, иногда просто потрясали. Например, в коровьем молоке в засушливый сезон содержалось алюминия в восемь раз больше чем в дождливый период. В грудном молоке кормящих женщин в крупных городах содержание алюминия было в четыре раза выше, чем у женщин в сельской местности.
Продолжал бы и дальше свои исследования, но закончилась ординатура в ОНЦ, и надо было начинать трудовую деятельность в Центральной Клинической Больнице Минздрава СССР, т.е. В кремлевской больнице.


Когда впервые увидел, эту больницу то испытал, шок от величественности здания, мрамора и гранита, огромных размеров строения.
В Москве в 1968 году стояли ещё деревянные больницы, 71 ГКБ и многие другие,  Еще неплохо смотрелись больницы, построенные при царе для чернорабочих 6 ГКБ и другие
Включившись в клиническую работу с ежедневными мыслями о диагностике, операциях, встречах с интересными пациентами; такими как М.И.Жаров, с Фаиной Раневской, Ники-той Сергеевичем Хрущёвым, братом Л.И.Брежнева, Твардовским, Симоновым и другим легендарными личностями совершенно забыл об исследованиях по проблеме алюминий и рак.Ежедневные операции, обходы больных, выступление на конференциях, ночные дежурства, совместительство чтобы как то безбедно жить, о научных исследованиях пришлось забыть.


Но вдруг поступило предложение поехать в Африку, я с радостью согласился. А потом, понравилась безбедная жизнь и так, более 20 лет работал, с перерывами, за границей, конечно, нанёс ущерб и науке и себе как профессионалу, но что поделаешь, времена были такие.Но, видимо, придётся написать отдельную книгу воспоминаний   о работе в странах Африки, Ираке, Париже, Марокко, в Швейцарии, о встречах с интересными людьми, о войне в Ираке, о жизни советских людей в Посольствах и жизни за границей, во временны СССР в течение 20 лет.
Вернувшись из загранкомандировки во Франции, где провёл около 5 лет и где пытался привлечь внимание французской медицинской общественности к своим работам по алюминию, читая лекции в онкологическом центре в Лионе, выступая на конференциях в медицинских центрах, печатаясь в хирургическом журнале в г. Верона, понял, что мои работы по алюминию там никому не интересны.


И вот, в России решил рассказать о своей работе директору НИИ канцерогенеза профессору Заридзе Давиду, конечно, зря раскрыл все подробности моей работы в патогенезе алюминия. Он скептически отнесся к моей работе, тем не менее, через год стали выходить работы его сотрудников отдаленно повторяющие мои. Такие сообщения, как рак молочной железы, вызванный дезодорантами, где нет указания, какой процент алюминия содержится, в шариковых дезодорантах. И кому пришла такая идея изучать алюминий в дезодорантах, Проще по-лучить алюминий из сигаретного дыма, или золы сигареты. Вот здесь чётко видно Вдыхаем с дымом, который содержит 90% алюминия, а в золе сигареты содержание алюминия доходит до 96%.Трудно оспаривать эти факты достаточно перечислить использование алюминиевой фольги в пищевой промышленности.


Представьте, сколько ежедневно получает человек, даже некурящий, выпивая стакан молока, или стакан сока, любая упаковка молока или сока изнутри покрыта алюминиевой фольгой. Любой медицинский препарат, любая таблетка в алюминиевой фольге. Да и сами препараты содержат алюминий: маалокс, альмагель, фосфолюгель и другие. Лечим язву желудка, а через пять-шесть лет получаем рак, который может возникнуть не только в желудке, но и в других органах.Приехал в деревню к деду, ему 96 лет весел и бодр, не курит, не пьёт, спрашивает: ну как косить не разучился?Эх, дед, давно не косил.

 Ну, готовься завтра утром пойдём косить! Проснувшись утром рано солнышко, только начало всходить, а дед уже приготовил косы, Ну, пойдём внучок, разомнём мышцы! Идём вдоль реки, туман, а воздух, будто из кислородной подушки самостоятельно проникают в лёгкие, немного свежо. Звон в ушах от тишины, только крупная рыба плеснет, и пойдут круги по воде. Приходим на поляну, а она вся красная от земляники. Такую красоту и косить жалко. Зато корове будет вкуснее жевать, а молоко будет, знаешь какое сладкое, говорит дед. Сегодня попьёшь молочка.Ну, давай начнём, поточив косу бруском, сказал дед и пошёл первый ряд. Я старался не отставать, но минут через десять почувствовал, что начинаю тяжело дышать и уже вспотел. Дед остановился, посмотрел на меня и сказал; давай мы закончим, я уже старый, да и ты не молодой занимайся лучше своим алюминием. А молочка придём с прогулки и попьём.