Май нэйм из Саша

      Первая в истории советской литературной фантастики международная конференция писателей-фантастов проходила в далеком 1987-ом годике в интуристовской гостинице «Космос». Тут нужно оговориться – первая совместная с братьями по фантастическому перу из стран буржуазного империализма. В своем котле писатели разных стран социалистического лагеря  и раньше варились регулярно, в том числе и по ведомству фантастики. Но тут дело небывалое  – не только привычные Болгария, Венгрия, Польша и иже с ними, но и мэтры мэтров из идеологически враждебных США, Франции, Великобритании, Ирландии и так далее по капиталистическому глобусу. Достаточно назвать фамилии Гарри Гаррисона, вице-президента американской Ассоциации писателей-фантастов Фредерика Пола, Алана дин Фостера, который также представлял США, Джона Браннера из Англии и еще много имен, которые мы до этого видели только на обложках. У наших фантастов и фэнов в зобу дыханье сперло. Конечно, не все были в курсе. Мероприятие готовилось чуть ли не в обстановке строгой секретности. Старшему поколению не нужно объяснять, что такое интуристовская гостиница. Попробуй пройди без пропуска – это раз, и попробуй попади на конференцию с зарубежными звёздными писателями первой величины – это два. Отловят не хуже нынешних террористов. И отпрессуют так, что тем же террористам позавидуешь. Поэтому, забегая вперед, стоит сказать, что на встрече присутствовали невесть какими путями туда попавшие три (целых три!) человека из московского КЛФ во главе с Андрюшей Синицыным (этот еще и не туда пролезет), все остальные были цветом нашей писательской когорты. Зарубежные мастера фантастики здорово этому обстоятельству удивились, они привыкли, что подобные мероприятия проходят при большом стечении читательских масс. Именно поэтому братья-империалисты чуть ли не облобызали от умиления наших трех фэн-богатырей под руководством  Андрея свет Синицына, партийная кличка Син.

       Если руководствоваться отчетом Володи Гопмана о конференции, зафиксированном на скрижалях интернет-истории отечественной фантастики, присутствовали «…представители "молодой" советской НФ, молодые ученые и деятели искусства». Очевидно, как директор Дворца культуры в ту далекую пору, я попал в графу «деятели искусства». А на самом деле, господа хорошие, мне просто отдал свой пригласительный замечательный писатель Виталик Бабенко, за что ему огромный решпект. Что такое отдать в то время подобный документ, сегодня объяснить трудно. Это не просто крайнее проявление альтруизма и любви к ближнему, это подвиг. Который Виталик совершил вдвойне – он еще и сам каким-то образом прорвался через все кордоны без пригласительного. Без гранат, без охраны, без поддержки с моря и воздуха. Героический человек.

       После официальных выступлений и заверений в любви и дружбе между фантастами двух различных политических систем Гарри Гаррисон вытащил небольшой пакетик с немудреной сувенирной продукцией – шариковыми ручками с надписью Harry Harrison. Народ оживился и рванул к Гарри. Вряд ли такой ажиотаж был в африканском племени во время прибытия парусника, доверху груженого зеркальцами и бусами пару столетий назад. Ну как же, тот еще сувенирчик для литературной братии. Положить на стол и при визите заклятых друзей небрежно бросить: «Да, был как-то с Гарри на форуме, обменялись перьями – этим он «Неукротимую планету» ваял. Ну и я ему дал не хуже – ты же знаешь, как недооценена моя «Звездная сага Урюпинска»…  Ручек у Гарри было штук двадцать, народу из социалистического лагеря, падкого на халяву, раза в два больше. Халява штука хорошая, но быстро заканчивается.  Запомнилась переводчица венгерской делегации, вцепившаяся в мистера Гаррисона мертвой бульдожьей хваткой. Требовала «пенсил». Несчастный Гарри лопотал, что «пенсил» кончились. Ха! У переводчицы была прямая установка от КГБ и руководства туристической фирмы исполнять все желания дорогих зарубежных товарищей. «Пенсил!» - грозно повторяла она. «Пенсил!» Было ясно, что советский толмач будет стоять насмерть и без пенсил с бруствера не уйдет. Гарри пришлось отдать свою явно недешевую ручку, торчащую из нагрудного кармана. Однако за избавление от бульдожьих челюстей не такая уж дорогая плата.

        В перерыве подписывали книги у любимых авторов, которых наконец-то узрели воочию. Книжки захватили с собой не все. Уже не помню, кто подписал у Гаррисона Льва Толстого из серии «Классики и современники». А что, резонно.  Льву Николаевичу все равно, а автограф остался. А что там написано на кириллице -  ни Браннер, ни Гаррисон не разберут. Саша умный. Это я о себе. Во всяком случае, мне так казалось. Саша захватил с собой 10-ый том серии «Библиотека современной фантастики», где были рассказы как Гаррисона, так и Пола. Уже одним дуплетом двух зайцев. Браннера отдельно. Кажется, «Квадраты шахматного города». С Браннером все прошло гладко. Сомнения в том, что я умный, посетили именно после авторских надписей на рассказах 10-го тома. Сначала Гаррисон широкими решительными мазками в стиле Феофана Грека начертал над своим текстом сердце, пронзенное стрелой, рядом большими буквами (кириллицей) написал «МОСКВА 87». Больше ничего. Очевидно, Гарри был очень рад, что научился хоть что-то писать по-русски. По поводу пронзенного стрелой сердца мысли двоякие. Это любовь ко мне (надеюсь, только как к читателю, к секс-меньшинствам не отношусь) или к столице нашей Родины? Не будешь же уточнять у классика фантастической литературы, тем паче что я, в отличие от венгерской делегации, был без переводчика. Со знанием английского в пределах укороченной вузовской программы. То есть уровень владения языком Шекспира ниже гостиничного плинтуса. « Плиз, Гарри», - несколько разочарованно протянул я и рванул к Фредерику Полу. Здесь дело пошло лучше. Поздоровался с мистером Полом, на это знаний хватило. Но на этом они (знания) и закончились. Но на что человеку дан язык мимики и жеста? Протянул книгу и ручку, все ясно без слов. Пол занёс ручку над заботливо раскрытым нужным листом  и вдруг что-то спросил. Я изобразил недоумение, ибо действительно ни фига не понял. Пол повторил вопрос медленнее, и о чудо! Я уловил знакомое слово «нэйм» и, как учили еще в 5-ом классе средней школы, отрапортовал, что «май нэйм из Саша». Пол, как мне показалось, немного опешил, но действия его были правильны, адекватны и закономерны. Надпись на чистейшем английском «фрэнду Саше от райте Пола» еще с какими-то изысками, которые никто не смог перевести, украсила 10-ый том, до сих пор стоящий на моей книжной полке.  Гордый и довольный, я отошел в сторону и только тут услышал непонятные рулады. Рядом давились от смеха Гопман и Лукашин, с интересом наблюдавшие сценический этюд «Саша и Пол». Я был снисходителен к простым смертным, оставшимся без автографа.
   
     - Что, ребятки, книжку не захватили? За меня радуетесь или так смешно зависть берет?
   
      - Нет, дурик! Он спрашивал….ох-хо..оха-ха…Ой, умру…. Он спрашивал…как книга называется!!! Май нэйм, блин, Саша…

     Как будто стая голубей пролетела под сводчатыми потолками конференц-зала гостиницы «Космос». Было ощущение, что вся стая нагадила мне на голову точечным бомбометанием. И прошлась еще раз ковровой бомбардировкой на бреющем полете. Уж отбрили так отбрили. И ведь не пришли на помощь товарищи, знавшие английский в совершенстве. О чем я и поведал с укором Гопману и Лукашину, взывая к совести и дружеским чувствам. Они были больше заняты избавлением от приступа гомерического смеха и не ответили. И вообще пора было на обед. В ресторан интуристовской гостиницы «Космос». Это отдельная песня.
   
     Сегодня любой младенец знаком с понятием «шведский стол». А в то далекое время советский народ знал о нём разве что по далекой наслышке и зарубежной литературе. Ибо такую халяву (бери и ешь сколько влезет) представить себе в обществе тотального дефицита было довольно сложно. Казалось, что влезть может бесконечно много. Заплатив в кассу какую-то смешную сумму, три рубля с копейками на одно литературное рыло, компания молодых писателей и прочих деятелей искусства оказалась в сказке. Нет, не надо думать плохого. Люди интеллигентные, понимающие. Рядом иностранцы, нужно поддержать честь советского человека. Никто не накладывал на тарелку очень большую гору. Не из голодного края. Колбасы в Москве всегда хватало, в отличие от регионов. Однако порции все равно получались больше, чем в производственной столовой, и количество тарелок тоже. Саша Силецкий, он же Шушуня Майский, через пол-часика сбегал третий раз за крабовым салатом со словами: «Ребята, больше не могу, но надо! Надо!». За соседним столиком неторопливо вкушал пищу Джон Браннер. Теперь в переводчиках недостатка не было. Виталик Бабенко и Володя Гопман быстро перетерли с Джоном, и он пересел к нам. Завязалась непринужденная, не в пример конференц-залу беседа. Еще лучше разговор пошел после того, как мы метнулись в бар и принесли бутылок семь вина. На компанию из десятка человек за двумя сдвинутыми столиками. Ясный перец, мало. Метнулись еще пару раз. Бар, кстати, разочаровал. Выяснилось, что в шведский стол алкоголь не входит и за него нужно платить отдельно. Все-таки есть большие неудобства и несправедливость в капиталистической системе. И обман трудового народа. Сказано – шведский, значит, шведский. А тут закусь шведская, а выпивка за наличные. Недоработали, господа буржуазия. Но и на том спасибо, что не валютный барчик. Ну и хорошо пошло общение. Перешли на водочку. В России, чай, пьём. То есть не чай, конечно, пьём. Подошел администратор – ресторан закрывается. Как? Для интуристов? Закрывается? Им тоже спать надо, намекнул халдей. Ну что тут поделать – взяли с собой (не халдея – водку), всей толпой в номер к Браннеру. Туда же подошел Алан дин, который Фостер. Автор каких-то сценариев к «Звездным войнам», кроме прочих известных фантастических произведений. Рухнул на гостиничное ложе, ноги в ботинках на спинку кровати. Вот оно, отличие американских миллионеров от нашего культурного человека. Фостер вещал о задумке нового фантастического романа, где звездолет будет двигаться силой секса. И ведь трезвый был, собака, как стеклышко, вообще не пил. Вот оно, еще одно отличие американских миллионеров от культурного советского человека – какая сила секса и звездолеты без 200-от, а то и 500-от грамм? Подтянулись еще люди – кажется, Польша, Чехословакия, почему-то Куба, а также Китай и Япония. Хорошие люди, понимающие – принесли с собой. Скоро не только японца от китайца, но и кубинца от поляка отличить уже было трудно. Травили анекдоты. Несмотря на великолепный перевод, выяснилось, что общий смех вызывают только перлы типа «приехал муж из командировки». Всё, что касалось более высокоинтеллектуального юмора, не проходило. Мы не понимали их, они нас. Нет, не водка виновата. Разные страны, разная жизнь, разный юмор. Но весело было, хорошо. И никто никого не сдал наутро. Хотя, может, и сдал, кто знает. В то время КГБ не дремало. Ну а что, не революцию ведь готовили. Вон и Аланчик про секс куковал, а не призыв к свержению социалистического строя. Ну выпили мужики, ну раздухарились, с кем не бывает. И разошлись как-то сразу, когда в ночной тишине раздался резкий стреляющий автомобильный выхлоп со двора гостиницы. «Першинг полетел», - хихикнул кто-то. В то время это была основная баллистическая ракета на вооружении США. Однако не смешно. Увял разговор. Все-таки политика это политика, а пьянка это пьянка. Лучше не смешивать. Ёрш. Так впервые встретились лицом к лицу фантастическое сообщество Востока и Запада. И ничего, сошлись, Киплинг не всегда прав. Не учитывал великий певец империализма объединяющей силы хороших спиртных напитков.