Последний забег

Скорая медицинская помощь приехала через десять минут. Еще оставалась тревога, небольшой дискомфорт за грудиной. Но при виде уверенного в себе врача успокоился.Дискомфорт за грудиной практически исчез.Все-таки придется Вам проехать с нами в кардиологическое отделение. Доктор быстро связался с центро пунктом. Получил, место в городской клинической больнице Москвы и бригада Скорой медицинской помощи доставила, меня в кардиореанимацию.Вот где испытал я недоумение при виде убогости, запущенности лечебного учреждения. Грязь, грязное белье, опухшие толстые тетки в грязных, мятых халатах, молодой доктор и молодой медицинский работник среднего звена, очевидно, студент, оба опухшие после сна быстренько со мной разобрались. Я и десяти минут не полежал на грязных простынях как меня, сняв электрокардиограмму, пешком отправили в соседний корпус.


Там я убедился, что такое финансирование по остаточному принципу! Коридоры застелены рваным, в грязных пятнах линолеумом, сгнившие рамы на окнах, два унитаза на этаж, а больных шестьдесят человек, развалившаяся кафельная плитка на полу в туалетах, грязь такая, что не поддаётся описанию. Как больному человеку справить нужду? Даже у здорового такие условия вызвали бы отвращение. Воочию убеждаешься как современные, интеллигентные люди теряют здесь человеческое достоинство.Да разве только россияне! Видел как-то в Третьяковке, в вестибюле бегает француз с сумасшедшим взглядом. По его поведению трудно понять чего же он хочет, постоянно повторяя «бумагу, бумагу». Оказалось, в туалете нет туалетной бумаги. И только по настоятельной просьбе, дежурный администратор отмотала метр туалетной бумаги и «бедный» француз, потный и бледный от недержания получая туалетную бумагу как Нобелевскую премию, без торжественной речи моментально исчез в проёме туалетной комнаты.


Понятно, здесь не высокохудожественное учреждение, но для ходячих, лежачих и едва дышащих  больных условий нет абсолютно никаких.Вот лежит старый, небритый, запущенный человек. Он давно уже не встает с постели, памперсы присохли к телу так, что отрываются только с кожей. Такой запах что все выбегают из палаты зажав нос. Но я должен закончить дело, помыть и покормить старика, мужества не занимать ведь Афганистан и Ирак за плечами. Ухаживаю за стариком, а в ушах постоянно звучит «В медицине будут первыми Первого МОЛМИ выпускники». Гимн Первого Московского медицинского института имени Сеченова.Вот так приходится больным обслуживать себя и соседей по палате, а в палате шесть человек. Дежурную медсестру практически найти невозможно, днём она мелькала, а вот к вечеру вообще испарилась.


Утром появилась дежурившая медицинская сестра, поблагодарила нас за хорошую работу и сказала «Зря старались, рано утром дедушку отвезли в мор ». При этом объяснила, что дочь положила его в больницу умирать, заплатив кому то. И рассказала, что сама она живёт в Смоленске, за 400 километров от Москвы, платят мало, поэтому так и относится к больным и своей любимой работе. Наши попытки вызвать к совести, долгу, порядочности, ответственности успеха не имели. Маленькие дети, алкоголик муж, мизерная зарплата половина, которой уходит на коммунальные платежи, оплату за транспорт.После того как в палате запахло революционной ситуацией, мы выпустили пар, забившись под одеяло со страхом стали ждать обхода врачей.


Вот скоро и обед. Его почти никто не ждёт, со вчерашнего дня родственники натаскали продуктов, благо, что есть холодильники в некоторых палатах. Можно сказать, что нам повезло, в нашей палате стоит урчащий, дребезжащий динозавр, но работает.Ждём обхода, забившись под одеяла, а обхода всё нет. Вот уже и больных позвали на обед, и они со своими кружками и ложками побрели по коридору отделения в столовую.Вам что- то это напоминает? обратился ко мне сосед по палате.
Напоминает кадры из фильмов о заключённых,буркнул я и отвернулся лицом к стене. Стал сравнивать, в каких из них отражены более тяжёлые условия жизни.Фильм об испанском коммунисте, в котором на протяжении всего фильма жена вяжет шаль, а мужа ежедневно избивают, привязывая за ноги вниз головой и в конце фильма убивают. Этот фильм по жестокости и ужасам тюрьмы, не мог быть сравним ни с каким, другим. Мировая общественность на это закрывала глаза.


Зато всех потряс фильм « Один день из жизни Ивана Денисовича ».Сколько шума, сколько визга подняли на западе. В нём самая страшная сцена, когда заключённый находит в супе рыбий глаз.Рассказав это соседу по палате, предупредил, что сегодня на обед рыбный суп. Неужели, спросил сосед? Что неужели так страшен рыбный суп? Ведь уху варят не только в России, успокоил я соседа.Вот и обед, а обхода всё нет. Все переспрашивают друг у друга, а можно ли идти на обед ведь отделение то кардиологическое, неужели все больные госпитализированы в это отделение по гипердиагностике врачей скорой медицинской помощи? Почему тогда у всех больных с собой нитроглицерин и так часто все его принимают?


Ну вот, слава богу, дошли до столовой, на постах отделения медперсонала нет.
Сосед мой по палате доктор — хирург, с ним мне спокойнее, говорит «Э, милый друг, здесь ещё и не такое увидите, а рыбьи глаза покажутся Вам манной кашей ».
Следующие два дня я лежал в кровати, ждал обхода врачей, с ужасом вспоминая рыбный суп, ждал манную кашу. А сосед по палате рассказывал историю о предыдущем кардиологическом отделении, где он лежал неделю назад.В приёмном отделении сразу же предложили подписать контракт на установление двух стентов в сердце. Стенты устанавливают в коронарные артерии при нарушении кровотока.Подписав контракт, быстро повезли на коронарографию, правда, после приступа стенокардии прошло уже более двух суток. Я,продолжает доктор, я и сам хотел убедиться в каком состоянии мои коронарные артерии, поскольку иногда отмечал боли в позвоночнике во время нахождения в вынужденном положении на операциях.Во время коронарографии сам убедился, что мои коронарные артерии в отличном состоянии. Тут же глядя на экран монитора, спрашиваю у доктора проводившего исследование, куда бы он хотел поставить стенты, ведь коронарные артерии отличные, а контракт уже подписан на их установку. Доктор, проводивший исследование, объяснил, как коллега коллеге, что это недоразумение.


Но полежав, три дня в этом кардиологическом отделение, понял некоторые хитрости с контрактом на установку и самой установкой стентов. Помог разобраться в этом больной, страдающий от болей в первом пальце ноги. Узнав, что я хирург он обратился ко мне, и я решил посмотреть его палец. Развязав повязку, понял, что у него диабетическая ангиопатия с сухой гангреной пальца, что его нужно срочно оперировать.«Почему же Вас до сих пор не оперировали»,   спрашиваю у больного? «Да говорят, что сердце плохое. Неделю назад поставили два стента в сердце, дочка заплатила 90 тысяч рублей». «Помилуйте, ведь за один берут 30 тысяч, почему же с Вас взяли больше и почему вначале не вылечили палец? Что у Вас сердце болело, был инфаркт?» «Да нет, я поступил с сильными болями в пальце, кость уже как сейчас торчала, да и диабет у меня».


После моих демаршей больного прооперировали на следующий день и как понять действия медиков. Похоже, там все поставлено на поток, да и деньги крутятся немалые.Этот рассказ вам, что-то напоминает, сказал доктор и закрылся одеялом. Через некоторое время, высунув голову из-под одеяла, он продолжил рассказ, как ушёл под расписку из этой больницы.Всю жизнь, продолжает он, дружил со спортом, а последние дни перенёс большие нагрузки моральные и физические, но всегда надеялся на своё сердце. Скорее всего это и привело к госпитализации в кардиологическое отделение, но чувствовал я себя абсолютно нормально. Анализы, кардиограмма, коронарография не позволяли усомниться в отсутствие патологии со стороны сердца. Лечащий врач предложил пройти стресс с нагрузкой, я уверенный, что всё будет нормально, и меня сразу же выпишут, согласился.


С десяти утра хожу по отделению жду, когда же меня пригласят на этот стресс-код? Но вот уже и обед скоро, а специалиста всё нет, а это значит, что придётся остаться в больнице ещё на сутки, ведь после обеда больных не выписывают.
Так в тревоге и раздумьях расхаживал я по коридору отделения. Встретив мимо пробегавшего куда-то доктора, спросил у него «а что же за специалист проводит это исследование — стресс с нагрузкой и где его найти». Доктор, указав мне пальцем на дверь, побежал дальше. И куда они все бегут? Подумал я и тихонько постучал в указанную мне дверь, не услышав ответа, приоткрыл её. Сидевшая за компьютером и печатающая молоденькая девушка в белом халате строго сказала: «Закройте, пожалуйста, дверь с другой стороны». Позвольте, я только хотел спросить, «Не Вы ли проводите стресс с нагрузкой»? Закройте дверь,рявкнула она и я, смутившись, пролепетал, «Простите, но я Ваш коллега и хотел бы узнать, будете ли Вы проводить мне стресс с нагрузкой?» «Я Вам сказала: « закройте дверь с другой стороны».
Закрыв дверь, я пребывая в легком недоумении стал думать, а не напоминает ли мне такое обращение сцены, о которых только что мы говорили в палате? Правда, глаза у этой девушки обычные, только почему-то очень злые.


Закрыв дверь, увидел идущую по коридору заведующую терапевтическим отделением. «Ну что, коллега уже прошли пробу с нагрузкой?» Объяснив ситуацию и небольшой конфликт с молодым специалистом, она попросила меня пройти к кабинету, где выполняются пробы с нагрузкой и ждать там.Не прошло и двух минут как я увидел быстро вышедшую из кабинета, словно летящую на крыльях, в развивающемся красивом платье, из под медицинского халата, в лаковых чёрных туфельках, оставляющих за собой немыслимую пунктирную линию. Подлетев к кабинету «Заходите»,  резко бросила она и влетела в кабинет свежим ветром. А ветер, исходящий от неё был так свеж, что скорее напоминал начинающийся морской шторм.Вставайте на беговую дорожку! Я встал. Она обвешала меня проводами как новогоднюю ёлку и сказала « Скорость восемь километров в час, побежали ».


В неспортивной обуви довольно тяжело бежать, дорожка накатывает на тебя и надо сориентироваться, что бы весь свой опорно-двигательный аппарат синхронизировать со скоростью дорожки. Первые две-три минуты меня охватила паника. Неужели не смогу? Цепляя обувью за ленту бегущей дорожки кое- как синхронизировал свой бег со скоростью бегущей дорожки. Дыхание вначале восстановить не удалось. Но я с упорством продолжал бежать, несмотря насовсем небольшую одышку. Доктор не заметила одышки, либо не хотела ее замечать. Бегу десять минут, пульс 140 ударов в минуту, давление 180 миллиметров ртутного столба. Вижу краем глаза на мониторе. Продолжаю бежать. Юная доктор молчит, и я понимаю, что надо продолжать бег. Терплю, знать бы, сколько еще осталось бежать? А сам вспоминаю кроссы по полигону в Алабине, лыжные гонки и мне становиться стыдно за свою слабость. Ведь всегда был первым, бежал впереди всех.


Мои воспоминания прервал резкий голос доктора «Закончили», сказала она, выключив беговую дорожку. Свернула все плёнки с записями моего бега и ушла, не сказав ни слова.Больше её я никогда не встречал. Через час в палату зашла заведующая кардиологическим отделением, вручила выписку из истории болезни и сказала что сердце моё пока в порядке, стресс с нагрузкой выполнил удовлетворительно.
Через час уже ехал на дачу за рулём автомобиля и мысленно прокручивал в памяти историю случившуюся со мной и соседом по палате, представляя на моём месте обычного гражданина, вот его бы уж точно, как говорят, залечили бы.