Драник

Мы постоянно дрались… Стоило нам только встретиться, мы кидались в драку. Причину столь дикого поведения не могли объяснить ни он, ни я.
Он – это шестилетний парнишка Вовка Журавкин, обычный «домашний», я был чуть постарше его, примерно на полгода, но я был «инкубаторским», детдомовцем, скорее всего в этом и крылась причина нашего взаимного неприятия. «Классовая ненависть» к сытому и ухоженному с моей стороны и презрение к тощему в казенной одежке с тоской в глазах с его стороны. Точную причину наших стычек наверняка ни он, ни я не могли бы назвать, это было что-то внутреннее…
Самое обидное было то, что он, хотя и моложе меня, но часто одерживал победу в наших битвах, сказывалась домашняя кормежка. Я, если и побеждал иногда, то только за счет злости, которой, казалось, я был переполнен, злости на всех и вся.
И в этот раз мне крепко досталось. Я сидел не земле, размазывал грязной рукой сопли пополам с кровью, старался не показать слез, а он прохаживался рядом и злорадствовал, обещая и в следующий раз поколотить меня.
-Подожди, я вот когда-нибудь буду есть как ты, стану сильным, тебе тоже достанется. Это пока ты сильнее, потому что ешь сколько хочешь…
Вовка остановился, долго разглядывал меня, что-то соображая, потом молча повернулся и пошел прочь. Я в бессильной злобе захватил из-под себя ком грязи и кинул ему вдогонку.
Посидел я еще немного, совсем уже собрался уходить побитым, как снова появился мой друг-противник. Подошел, протянул мне руку, которую до этого прятал за спиной.
-На, ешь.
На грязной мальчишеской ладошке лежал драник, картофельная лепешка. В нем не было ни муки, ни яиц, просто перетертые картофельные очистки, обжаренные на комбижире. Черный, скользкий, чуть теплый, он показался мне тогда самым вкусным кушаньем.
Я ел его, а Вовка сияющими глазами смотрел на меня. И оба мы были счастливы в эти минуты, каждый по-своему, но одинаково счастливы.
С тех пор прошло много лет, но до сих пор перед моим взором тот черный драник на грязной мальчишеской ладошке, его вкус, где-то в подсознании.