Дрова

               
Школа,  детдом и дома учителей отапливались дровами. На долгую сибирскую зиму их надо было много сотен кубометров. Организовать заготовку и доставку дров входило в обязанности директора. Он получал в РайОНО деньги под это и начиналась целая эпопея. Мужского персонала в школе было всего ничего, поэтому рабсилу приходилось искать на стороне. Колхозники и рады были бы подзаработать живую денежку, им тогда «писали трудодни», но их не отпускали, в колхозе своей работы хватало. Сколько отцу приходилось поругаться, поуговаривать, примитивно подпоить разного ранга колхозных руководителей, начиная с председателя и заканчивая конюхом!..  Наконец-то все препятствия были успешно преодолены, составлены звенья лесорубов, подготовлены телеги, назначен день выезда на деляну.
Естественно, это событие никак не могло пройти мимо нас – «инкубаторских». Мы тоже готовились – всеми правдами и неправдами добывали пилы, топоры, отчищали их от ржавчины, неумело точили, составляли свои звенья, договаривались с колхозниками, чтобы те взяли нас в свою телегу…
В назначенный день мы, испереживавшись, как бы что не сорвалось с самого раннего утра крутились между двумя десятками телег, стараясь чем-нибудь помочь взрослым. Дорога до деляны – километров двадцать по лесным тропам на тряской телеге. Мы часто соскакивали, бежали рядом, успевали сорвать горсть недозрелой смородины, погоняться за куропаткой или бурудуком, сова запрыгивали на телеги.
На деляне отец с лесничим уходили делать затеси на тех березах, которые можно было рубить, колхозники распрягали лошадей, отпускали их пастись и, разбившись на тройки приступали к работе. Мы тоже выбирали себе дерево и, приглядываясь, как это делают взрослые начинали шмурыгать по стволу своей горе-пилой. То с одой стороны, то с другой раздавался шум падающего дерева, а у нас еще и половины ствола не было перепилено. Глотая подступавшие от обиды и злости слезы мы дергали эту пилу, краснели, психовали. Наконец-то и наша береза, кряхтя и скрипя, сначала медленно, потом быстрее и шумно падала на землю. У нас уже не было сил радоваться успеху, да и впереди еще было очень много работы. Один из нас слабенько тюкая топором обрубал сучья, а двое других, отмеряя по полметра начинали распиливать ствол на чурбаки. Пилу зажимало, пот заливал глаза, кучка чурбаков увеличивалась очень медленно…
Крик «Обед!» был как вдох новой жизни. Мы усаживались на чурбачки, доставали припасы, что сумели раздобыть у сердобольных поварих, в основном это была горбушка хлеба и пара вареных картофелин. К нам подтягивались еще два-три таких же звена, припасы исчезали с неимоверной быстротой, но тут как бы случайно проходившие мимо нас колхозники, вынимали из своих сумок то вареное яйцо, то огурец, то кусочек сала и оставляли это на нашем столе, кто молча, кто со словами «не везти же назад».
Детство брало свое, и скоро мы уже разбредались по сторонам, ведь в лесу столько интересного. Кто-то увидел подходящую заготовку для рогатки, кто-то наковырял смолы с ближайшей сосны и плавит ее на маленьком костерке, другой набрел на полянку с десятком саранок и выкапывает сочные луковицы, еще один набрел на куст смородины… Но уже со всех сторон раздаются звуки топоров и пил, взрослые снова приступили к работе. Вздыхая и постанывая и мы продолжаем разделывать свою березу. Через неимоверно долгое время перед нами вместо того ствола вырастает кучка колотых дров –«швырка». Теперь осталось только сложить их в поленницу и стаскать сучья в одну из больших куч. Складывать дрова – целое искусство, поленница должна быть метр высотой и два в длину, тогда в ней будет ровно кубометр, который и запишет нам директор. Поленьев катастрофически не хватает, мы уже стараемся и просветы между ним делать побольше, но так, чтобы это уж явно не бросалось в глаза все-равно не получается кубометр. Кто-то из колхозников, понаблюдав за нашими тщетными стараниями, набирает охапку поленьев и приносит нам: «заберите, нам они лишние», а там и с другой стороны еще пяток поленьев поднесли! Все, есть наш кубометр!. С довольными лицами мы сидим, ждем директора. Он приходит, с улыбкой смотрит на нашу поленницу, на наши измученные лица, кивает, ставит в своей тетрадочке палочку.
Уже запряжены лошади, мы вскарабкиваемся в телеги, блаженно вытягиваемся на куче свежей травы и… засыпаем. Никакая тряска обратной дороги не может прервать наш сон, сон крепко поработавших мужичков. Только у крыльца школы взрослые сумели поднять нас. С портфелем денег на крыльце появляется отец и кивает – подходите. Колхозники с подначками пропускают нас первыми и мы получаем за свой кубометр дров огромные деньги – рубль тридцать копеек!
Долго потом из углов спальни слышится шепот – это мы рассчитываем, что мы завтра накупим на эти честно заработанные наши деньги. Столько всяческих вкусностей мы попробуем завтра – с этой мыслью и улыбкой на лице мы засыпаем крепким сном усталого человека.