Глава девятая. Кошачьи Глаза

Часть вторая. Глава первая. Город, обозначенный за икс.

Интенсивный стук молота о мраморную плиту ознаменовал   казнь последней   частички Элладиума - памятника Безымянному Рыцарю, одному из тех  героев, которые обороняли зарождающиеся государство   тысячу лет назад.  Памятник храбрости воинов, отстоявших белокаменный град. Памятник людям, совершившим то, что  не удалось теперь их потомкам.
Облаченная в шлем голова, с глазами из алмазов и тончайшими каменными складочками в области носогубного треугольника,  точно неистово содрогнулась, покидая  родные  плечи. Если б некий маг или чародей действительно оживил бы ее, она бы издала  самый бешеных и протяжный визг в истории. Но закричала бы голова не отболи и страха за самое себя, а от осознания  немыслимой  катастрофы. Немыслимого позора. Немыслимого бесчестия, ложившегося на все элладиумское племя.
 Многовековому рыцарю было б невдомек, как  непобедимая держава (считавшейся таковой еще до момента официального своего основания)  могла претерпеть столь печальный финал? Как орден непобедимых кустодельцев мог растереться в порошок  американской подошвой, дешевой и прорезиненной? как сама Мирабель, могла спокойно наблюдать за ходом трагедии с небесного престола и не предпринять ничего для ее предотвращения?  Каменная туша, обезглавленная и поруганная,   была стянута гераклической силой грузовика со своего постамента. Рухнув  в густую и зловонную лужу, Безымянный Рыцарь раскололся надвое.

Вот он - финал великой мраморной эры! И последний оранжево-янтарный закат утонул в этом  дымящемся кладбище первого и последнего земного  Рая.

000000000000

Забор, окаймивший пепелище древнего Элладиума родился в оперении из колючей проволоки, проводящей высоковольтный электрический разряд. Теперь на  огороженном островке, на руинах храмов и человеческих костях, вознеслась особая военная база.  Вся целиком из камня и бетона она закупорила собой всякий кусочек еще живой земли, не оставив шанса даже  травинке. На седьмом предрассветном часу суток у ворот оставался один-единственный часовой. Этот несмелый новобранец стоял на посту, прикрывая старших товарищей, которые ушли за всем нам хорошо известным ежедневно употребляемым  эликсиром бодрости на зернах арабики. Солдат носил десяти килограммовые пуленепробиваемые латы, увеличивающие его в двое, армейскую каску и женское имя... Сара...Мери...Габриэль... Не все ли равно, как звали  девушку? Ведь, перелистнув  еще десяток страниц вы едва ли оставите ее в памяти. А завершив книгу (если вам все же хватит терпения) вы уж точно не упомянете эдакого незначительного героя в кратком пересказе друзьям или знакомым. Я решаюсь избавляться от загромождения текста лишними фамилиями, поскольку объем памяти представителей человеческого рдоа весьма ограничен.
Пусть подобно школьнику, составляющим уравнение, обозначим данную величину за Урсулу.  Итак, шел  первый день службы сильной и независимой американки на базе "Константа" (это название выбрал естественно помешенный на математике господин Мальвус), и ее  девичьи чресла  охватывал  мандраж. Строптивое  воображение, впитав в себя байки от новых приятелей - рассказы о недавно  произошедших  здесь событиях, мистических, до безумия кровавых, необъяснимых - и теперь превращало всякий посторонних шорох, доносившийся из лесной чащи, в   злобного духа или вурдалака.

В начале этого года волосы Урсулы струились по оголенным лопаткам, когда она в  вызывающем  платье протискивалась сквозь рамку металлоискателя перед входом в ночной клуб. Она всегда была незаурядным клише простой американской Долли, мечтающей стать принцессой в яслях, моделью в школе и женой миллионера в колледже ( известно, что в возрастом мечты постепенно регрессируют). Как же, спросите вы, нашу девочку "Урсулу" занесло на военную базу? Популярность в штатах движения феминисток или одинокие вечера обильно сдобренные беконовыми чипсами и боевиками, или банальное почти подростковое желание что-то менять? Скорее всего, последнее, словно гнойный прыщ, постоянно всбухало в мыслях Усрсулы, принадлежащей к соответствующей категории людей, вообще не имеющей никаких конкретных жизненных целей.

"Мне кажется,  я неправильно живу и нужно что-то менять!", - постоянно повторяют они: "отправиться в кругосветное путешествие, с парашютом прыгнуть, пойти в фитнес-зал, взять уроки гитары, занятья благотворительностью, стать вегетарианцем...", - о, сколько отважных мыслей рождаются в таких головах! Жаль, что буквально через пол часа идеи предрассветными звездами потухают под куполом мозговых полушарий. И они вновь тупо таращат глаза в жидкокристаллический экран или упиваются смачными глотками из пивной жестянки. Но  Урсулой, как видите, произошло  иначе. Она не столько думала, сколько проявляла моментальную решительность, привлеченная агитационным  роликом на стыке двух любимых телешоу. Представьте: американочка (хотя, от национальности это не зависит, она столько же  американочка, сколько русская в данной ситуации) воспитанная в традиционном духе общества массового потребления, где все возлагается на волю четырех отверстий человеческого тела (две ноздри я сочла уместным счесть за одно). Девочка, всегда гордившаяся своим внутренним и внешним конформизмом, умением подражать повадкам друзей и старших, претерпевает длинную череду фиаско.
Медицинская карта рассечена страшным для каждой женщины словом бесплодие. Жених, узнав о диагнозе, безжалостно разрывает с ней все связи. Распадется любимая поп-группа. Ну, разве не достаточно трех всадников Апокалипсиса, чтобы остричься под мальчика и надеть военную форму? Когда ты происходишь из низовьев среднего класса? Когда ты никогда не брал в руки книги, чья философская подоплека глубже, чем в фентезийных романах? Когда ты с ранних лет не приучен к искусству и не можешь позволить себе наркотики в силу скромных доходов? Когда вдобавок нет рядом людей, на которх можно было бы направить свою любовь? Сюжеты сериалов из года в год почти не изменяются, шоколадный торт все такой же сиснтетическо-приторный и отдает пальмовым маслом. Что еще делать, чтобы перестало мутить от жизненной рутины при данных условиях, кроме как пойти убивать и мучить других невинных людей? Ведь человеку как-никак нужно же разнообразие!



Четыре черные плаща-накидки, именно такие, какие были чрезвычайно популярны в эпоху средневековья, именно те, что так актуальны среди традиционной амуниции диснеевских персонажей и героев драконье-ведьменских сериалов, отличающихся неоправданной жестокостью, но чрезвычайно популярных среди зрительской аудитории... Такие плащи, способные сохранить в тайне личность своих хозяев, благодаря необъятным нависающим над лицами капюшонам, зашелестели в полу оголенных кустах.
И вот, четыре невысокие фигуры, облаченные в почти в рабочую одежду венецианких врачей 1348 года, начали медленно выплывать из лесной тени, подвергнув война  с фальсифицированным именем Урсула  инъекнции сывороткой страха.

 Одни из безликих монахов, сектантов или чумных докторов (разве могла наша американская Урсула, использовавшая страницы учебника по истории в основном за место носовых платком различить обладателей этих статусов?) приблизился  к девушке на приемлемое для формального диалога расстояние. Резко откинув капюшон он обнажил свою метастами белесую, местами пшенично-русую макушку, впалые бескровные щеки, выпирающие скулы, чуть уменьшенную копию Давидовского мраморного носа и, конечно, осколки янтаря на глазной радужке, не подсвеченные в этот раз каким пламенем.
 
Разумеется это был Лео о одном из подарков от его НОВОГО ХОЗЯИНА, который каждому из ребят послал еще и по серебряному ножу. НАШ избранник, наш четырнадцатилетний герой сказал уверенно и без промедлений, обращаясь к Урссуле: "Доложите господину Мальвусу, что прибыл его заклятый враг с и новоиспеченный союзник, гадкий низкорослый племянник его жены. Мы с моими приятелями ожидаем его аудиенции, а  он сам не имеет никакой возможности нам теперь отказать. И ничего от себя не прибавляйте,  итак все поймет..."

Окончательно оторопевшая американка еще долго бездействовала, не понимая, что вообще означают слова странного паренька, с готическими наклонностями и невероятным самомнением. Но, в конце-концов, как и большинство людей, пребывающих в смятении, выбрала самый скверный алгоритм действий из всех возможных: оставила свой пост на попечение Матушки- Судьбы и стремглав помчалась докладывать о посетителях.


-О чем вы сейчас размышляете, господин Мальвус! - промурлыкал  голос ядовито и подбострастно.

-Ах, ты черт! - раздраженно воскликнул мужчина и уже собирался зашвырнуть в напугавшее его существо опорожненный бокал.

 Существо пригрозило - Не забывайте, месье Березин, кто здесь есть кто, или вам захотелось хлебнуть досрочно мук Ада?

-Зачем ты опять пришел? - пробурчал отставной чиновник, отходя от излюбленного панорамного окна, откуда открывался блистательный  вид на его новый  пыльно-бетонный город - его детище. Восхищение Мальвуса собственной военной базой было во сто крат сильнее даже восхищения Петра Великого еще не оформившимся североморским Петербургом.
 -Мне нужно работать - с этими словами он плюхнулся в  просторное кабинетное кресло - Мне нужно сейчас же без отлагательств приступить ко второй части, потому что муза - эта величественная потаскушка - в любой момент может улизнуть от меня к какому-нибудь посредственному прыщавому поэту.

-Хм... Что же, интересно,  за труд вы создаете. Небось очередной "Meine Kampf" или "Das Kapital" Маркса? - с медным звоном сотрясалась от смеха диафрагма инфернальной личности. С каким-то небрежным одобрением ее костлявая рука попыталась похлопать по плечу начинающего философа, размышляющего о скоропостижном переустройстве мира, но тот брезгливо отстранил от себя руку и слегка накренил корпус назад. Тогда, наконец, воспалившемуся от ужаса взгляду Мальвуса предстало то самое всевластное создание, беспрестанно высасывающее из него духовные и физические силы.

Пожалуй, есть на свете некоторое количество людей, которые встретившись с ангелом или бесом воплоти сохранили бы самообладание. Но, перенести вид гибрид двух этих героев христианской мифологии, тот кощунственный шокирующий гибрид, что создал из себя неизвестный господин - не под силам никому из вас. Хоть на половину минуты вы бы точно лишись чувств, как случилось с достопочтенным Михаилом Березиным.
Вернувшись в собственное тело, вновь запустив систему аналитического и образного мышления, Мальвус пристально осмотрел отвратительное и прекрасное существо: над маленькой головой весел маленький, источающий белесый вязкий свет, диск - персональное солнце. По бокам сквозь гладко выбритого диспропорционального черепа росли бычьи рога. Гигантские крылья, типично белые, типично голубиные, типично ангельские брали свое начало у лопаток. Человеческий нос  разрастался в настоящее свиное рыло. Совсем, как у черта из Гоголевской повести. От черта у личности был еще и тоненький лысый остроконечный хвост. Длинной в пол белая ряса напоминала фактур мясника - запекшихся кровавых брызг на ней  красовалось не меньше чем, звезд на небесном своде. В одной руке Богодъявол держал виллы, в другой, в правой, соотвественно, арфу...

-Что за безумный маскарад ты здесь устроил? - откашливался негодованием Мальвус - ведь , кажется, я тебе еще нужен, причем в здравом рассудке; и в твои планы не должно входить доведение меня до сумасшествия!

-Я  лишь желал проиллюстрировать двойственную природу всего сущего: предметов, явлений, поступков - виновато протянул Сатана.
-Видите ли, всякое ваше деяние, будь то убийство или спасение утопающего, воровство или благотворительность несут в себе два начала: добро и зло. Вы можете изголятся хоть до скончания века, но выдумать что-нибудь абсолютно гадкое или абсолютно прекрасное вам не удасться. Так установили Великие Космические Силы, поскольку, поступок абсолютно светлый или темный мог бы привести  к хаосу, прожег бы тонкую материю мироздания. Приведу тривиальные совершенно примеры: вы увидели на улице ободранную голодную дворнягу. Ну, из великодушия решили кинуть ей кусок колбасы, купленной в ближайшем супермаркете для персонального потребления. Вот, кажется, положительность этого поступка оспорить абсолютно невозможно. Но человеку свойственно не замечать второстепенные детали. Как вы не заметили другую такую же голодную собаку, завистливо поглядывающую на счастливицу из-за угла (а уличные собаки никогда не возникают на определенной территории поодиночке). Если та, другая собака окажется сильнее и настырнее завяжется кровавая драка с перегрызанием глодок, в которой ваша спасительная исполнит роль "яблока раздора". Если же та, другая собака напасть не решиться, это кусок колбасы, отданный не ей вгонит ее в тоску и уныние, это подорвет ее силу духа, и псина будет думать, что она хуже других собак, ведь ее никогда не подкармливали прохожие. Не будь второй побочной собаки, будут другие условия, очерняющие ваше ваше благородное дело. Анологично будет и с эвтаназией, смертной казнью закоренелых преступников, абортами... Совершенно стерильной ситуации не отыскать.

Теперь же возьмем противоположную ситуацию: вы осознанно замыслили коварное и жестокое злодеяние... Вот только как  не крути, как только не подойди к реализации идеи, все равно найдутся люди, способные сказать вам спасибо за совершение данной низости. Для кого-то даже совершенное вами убийство станет благом. Сын, ненавидящий своего престарелого отца, получит наследство, подчиненные вздохнуть спокойно без деспода-начальника, или может случиться, по якобы опровергнутой теории Раскольникова: "одна жизнь и тысяча жизней взамен..." Сама теория отнюдь не провалилась, я вам скажу, провалился трус Родя, оставшийся Наполеоном только в своих фантазиях. А те,"кто прямо без вопросов идут, пожалуй и служат великой теории.
Ох, и люблю же я, однако, цитировать Достоевского. Но, думаю, мне это простительно на правах Сатаны... Так или иначе, всеобщего зла вам не учинить. Даже, если вдруг каким-то образом вам удасться спровоцировать Апокалипсис вас и то будут благодарить (нерешительные  потенциальные самоубийцы, например).

Из всего вышесказанного можно заключить, что ни добра, ни зла воистину не существуют, значит и нормы морали бессмысленны и нелепы.  И желая попасть в Рай, прислушиваться следует больше к своему создателю, то есть ко мне. Конечно, не у всех есть такая возможность, но, лично у вас есть, за что вы должны быть предельно благодарны. Так что слушайте меня предельно внимательно, господин Мальвус...   
 Но ежесекундно мигающий курсор на странице уже начатого "Word-ого" документа не давал покоя господину Добро и Зло, в глаза у него свербело от любопытства, а похотливый язык так и жаждал осмеять еще не завершенный текст. Инфернальный субъект не выдержал и, сместив Мальвуса с его собственного рабочего места, уселся в кресле, ноги разместив крестом и принялся вслух зачитывать совсем  сырой отрывок публицистической статьи, носящей многообещающее название:"Ноокротия - власть высокого интеллекта".
Сатана зачитывал вслух лишь самые нелепые и пошлые выдержки, не забывая время от времени делать меткие замечания. Хочу сказать, в своей статье автор давольно грамотно, насколько позволяло ему его образование и умение владеть языком излагал сущность заявленного в заголовке понятия и делал выводы о том, почему же власть должна принадлежать именно умнейшим людям. Примечательны его ссылки на события и личностей древней и новейшей истории, хотя в общем и целом вступление получилось довольно пресным и заурядным. За несколькими  листами всей этой софистики следовали такие слова:
" Не решаясь пока распространять свои убеждения на весь мир, (наверняка, под словом "не решаясь" подразумевались его связи со  влиятельные спонсоры из стран Евросоюза и штатов) я в первую очередь хочу подвести к пути спасения и просвещения страну, которая нуждается в этом более других. Если говорить о дикой и дремучей России, то ее нужно подвести к праведному пути, крепко удерживая за узду,точно упрямую лошадь... В  этом свирепом государстве царит  такой беспросветный хаос, будто бы с 1612 года смута у них не заканчивалась, а так и продолжается по сей день. Излагаю свои мысли на правах человека, не один год прожившего  на Руси.
 Нет, положим, вы можете восторгаться разноцветными куполами собора Василии Блаженного или помпезностью Эрмитажа или вылизанными и холеными центральными улицами Москвы и Санкт-Петербурга. Но удалитесь всего на сотню километров от "Первопрестольной" или от "Культурной" и сравните эти две параллельные  вселенные столиц и "прочей России". За  пределами третьего заключительного кольца МКАДа начинается та Россия, где ничего "умом не понять" и остается "только верить"... Далее около страницы тотального словоблудия инфернальный господин, скривившись упустил из своего внимания. Частично были озвучены фразы вроде: "основная российская проблема даже не в коррупции, а в самом подходе к управлению государством. Ведь мохнатый русский человек ни в каким своем действии не знает пределов и границ... Получив власть я первым же делом, в срочном порядке расформирую Федеральное собрание, объявляю импичмент действующему президенту, уволю всех, кого только можно уволить. Аппарат правительства должен быть подорван, точно шахта с помощью динамита и тогда..."
Похоже, на этих воинственных словах и кончилось терпение Богодъявола, не способного более подвергать свой путь и космический мозг такому рода насилию. Рассуждения о реформе системы образования, об избрании  депутатов Государственной Думы посредством теста Айкью он просто-напросто пробежал глазами.

Мальвус более всего ожидал услышать смех и поэтому сразу приготовился обороняться вереницами аргументов, мол:" это еще просто-напросто черновик и читать  вообще нельзя..."
  Краем мысли начинающий автор рассчитывал и на какую-никакую похвалу, подобно любому человеку, серьезно подступившемуся к писательскому ремеслу. Но сухой сочувственный, почти укоряющий взгляд, полученный  в качестве награды за все труды стал для господина Березина самым унижительным ударом, так сказать, ниже пояса.

Насчет общего содержания статьи Зло не проронил ни единого слова.

-Итак, о чем это я? - вопросительно воскликнул господин-фантом, отрывая взгляд от компьютерного монитора. -Сейчас к вам бежит новенькая охранница, оставившая свои пост на произвол судьбы, американочка, естественно. Вот и я, ее опережая, скажу, что  прибыл ваш  давний приятель с предложением о заключении союза между вами - двумя враждующими сторонами. Молодой человек сей, Лео...

-Кто? Эта наглая тварь, этот мальчишка, ублюдок и предатель - взорвался желчной злостью господин Мальвус - о не говори мне о нем, не смей, жалкий и ничтожный субъект, склизкий червь, который все время шипел на меня и огрызался, а  в один прекрасный день перебежал на сторону Элладиума, предал свою семью. Интересно, известно ли ему, что самые страшные круги Ада предназначены именно предателям. О, ты даже представить не можешь, как я его ненавижу и ненавидел всегда. Всем сердцем и всеми фибрами души. Не могу толком выразить своих чувств, а всего-навсего пылаю звериной ненавистью...

Мужчина крупными размашистыми шагами перемещался по комнате, поминутно пропуская через межзубную щель ноготь большого пальца, выдирая темные волоски из своей и без того скудной бородки, испускал тяжелые вздохи и почти пыхтел от негодования. При упоминании имени Лео он переменился, стал сам не свой. И даже бусины мутноватого пота принялись выкатываться из крупных пор скуластого лица.

-Я, конечно, понимаю ваши чувства, но, к сожалению, тебе придется принять его - объявил Сатана, в нервной улыбке придавливая верхней губой и без того тонкую нижнюю.

-Что - воскнул пораженный Мальвус, едва не задыхаясь - Зачем? Почему? За что? За какие грехи мне это? Тебе хочется замучить меня каким-нибудь виртуозно-извращенным образом?

-Нет, отнюдь не поэтому. Мальчик теперь под моим крылом, сам добровольно пришел, в поиски рыцарского подвига. Теперь  он меня восхваляет, падает ниц, лишь только завидев мою тень. А сам по себе он далеко не дурен, расторопен, смел и даже благороден. Но главное, одержим высокими  идеалами. Среди сегодняшней молодежи, чей разум ограничивается, обычно, разрешением компьютерного дисплея, Лео - большая редкость. Романтик до мозга костей, готовый продать свою душу и тело за одно только легкое веяние мировых перемен. И этим он прекрасен. Прекрасен тем, что ищет абсолютное счастье в абсолютно простых вещах, но при этом ему не достаточно просто быть сытым в безопасности. Ему бы жгучий всплеск солнечного луча, да ржаных колосьев, да искренний поцелуй моложавых сочных губ, да две родные, понимающие души. Вот только, знаешь, наше же время его запросы кажутся еще более фантастическими, чем вечная жизнь или неиссякаемое богатство. Но, погодите, такой юноша... Он по сути и есть призрак вашего далекого прошлого, он - это вы, до принятия гадкого чиновничьего сана. До того,  как вы приобрели столько меркантильности и цинизма. До того, как перестали зачитываться Байроном, до того, как верили еще в любовь, до того, как утратили способность видеть в девушке величественный идеал и не научились еще считать ее только средством удовлетворения похоти. Вспомните! В свои шестнадцать вы бы не за что не проигнорировали акварельный закат. Вот почему вы его ненавидите: от боязни заглянуть в  безвозвратно потерянное прошлое!

Думайте, что хотите, но вы обязаны согласиться. Нам нужен Лео, сейчас как никогда. Потому что все ваши учащиеся "Константы" единственное что будут делать - плеваться, хихикать, скверно ругаться. И ничего удивительного, будут, вести себя, как многие дети данного возраста.  Этот же мальчик...

-Прекрати! - закричал Мальвус - прекрати его восхвалять, он не Иисус  и по воде не ходит. Достойные же  есть и среди моих новобранцев.

-По воде, может быть, и не ходит, но огнем  подпалить вам может пятки, даже до конца не осознавая еще масштабы своих способностей...

-Ты наделил его одним из четырех первородных могуществ!? - произнес он тихо, уже на обрыве своего иступления

-ОН сам к этому пришел, рискуя жизнью и душою. Как бы то ни было, в данной случае вам нужен именно Лео, и я перечислю сотни его исключительных качеств, если пожелаете...

-Нет таких качеств, присущих только ему одному. Не отрицай, ты сделали это специально, желая мне досолить... Ну, что, что еще ты со мной сделаешь? Ведь я  наотрез откажусь вести с Лео какое-либо сотрудничество? Неужели живьем упечете меня в Ад? - он захлебывался слюной.

Но Дъявол мерно и холоднокровно покачал головой в знак отрицания - Не забывайтесь, месье Березин, я ведь  не добро и ни зло, я квинтэссенция, я волен сделать с тобой такое, что в загробный мир ты запросишься сам и даже Ад вам покажется Раем.

Протерев через по-акульи острые зубы мрачные угрозы, инфернальные господин приподнял левую руку. Тыльную сторону абсолютно бескровной ладони Мальвус видел прямо перед собой вплоть до мельчайших складок и волосков. Подушечки пальцев этого странного и немыслимого Бога, какой не представиться смиренному христианину и в худших кошмарах, на секунду стали прозрачными и пропустили сквозь себя розоватую пастельную дымку. Дюжину мгновений дымка разрасталось, приобретая очертания маленького крылатого насекомого. Наконец бабочка, размером с большой апельсин вспорхнула с ладони и, описав неровный полукруг в воздухе, рухнула почти камнем на корешок лежащей на столе книги. Этот знак был моментально понять господином Мальвусом слишком отчетливо, чтобы совершать какие-то бессмысленный попытки интерпретации его значения.

-Вы не посмеете! - почти всхлипнул Михаил Березин, облизывая соленые от пота губы. -Все, что угодно, но этого вы не посмеете...

-Поспорим? То есть вы собираетесь спорить с космосом, хочу напомнить. Я великая сила, непобедимая  сила! Думаете, я не смогу совратить какое-то одно маленькое существо, которое уже и без того разлагается с самого начала пубертатного возраста? Да и вы сами, достопочтенный Мальвус ни чуть не менее уязвимы - прошипел, растворяющийся в первом и  вялом пасмурном солнце призрак - Вы сами. Наиболее тяжкая для человека битва предстоит человеку с самим собой. Победить можно целый батальон противников, но победить собственное эго  до конца еще никому и никогда не удавалось... Так вы согласны, верно?

Сердце Мальвуса издало ржавый скрежет, словно внезапно приведенный в действие механизм, десять лет глотавший влажную пыль, в мечтах о капельке масла. -Согласен - было произнесено с чрезмерно долгими интервалами между слогами.


Нужно сказать, что до кабинета господина Мальвуса нашу несчатную, лишенную смысла жизни Урссулу  не допустили. Затормозив девушку на полпути к зданию "Константа", начальник личной охраны бывшего чиновника небрежно объявил о ее увольнении всвязи самовольным оставлением поста. Американочке было велено возвращаться в казарму набивать свои "тряпьем" потертый баклажановый чемодан на колесах. Уже продевая жилистую шею вслед за головой в воротник шерстяного гражданского свитера, она подумала, что-то все-таки беготня с автоматом - занятие не из лучших. Мысль эта выскочила из недр сознания неожиданно, как и тот же  прыщик на подростковом лице. Шагающая бодрой походкой сдавать амуницию, обозначенная за Урссулу героиня уже сооружала мечты об открытии собственного магазинчика спортивных товаров (эту идею некогда внедрял в ее голову брат). Возможно, тогда бы  жизнь  вывернулась с изнаночной стороны на лицевую, избавив молодую женщину от экзистенциальной депрессии. И, пожалуй, лет через десять ее можно было увидеть охваченную бескорыстной деятельностью на пользу приютов или домов престарелых. Или любящей родительницей нескольких приемных детей, или даже внезапно прославившимся автором какой-нибудь паралитературы. Все это могло бы свершиться, если б не глупая и чудовищная ошибка, если б не бесцельный побег от действительности. Ведь с военной базы, существующей, в основном, по законам Тайпана Коллинза и его былых владений, никто еще не уходил просто так. Избиение, надругательство над останками чести, а затем расстрел. Вечером сего же дня. Вот, Урссула,   и вся твоя скудная жизнь. Пронеслась, как кабачная  песня... И один лишь мотылек описывающий круги над фонарным столбом помянул девушку, когда ее еще теплую волокли в могильный ров у самого леса.

Воздух бензиновый;  мутные сгустки поднимались над головами от перекатывающегося под рельефом подошв зернистого гравия. Тесная  дорожка, зажатая между двумя заборами из колючей проволоки тянулась до самого конечного пункта, куда и вел юных героев рослый солдат. Падение великого и, казалось бы, непревзойденного, будь то человек, сооружение, идея или целая нация - созерцать во сто крат прискорбнее, чем горе малолетнего сироты или последствия неразделенной любви. Так, на двух небольших участках,  обнесенных решетчатыми стенами, уныло пялющимися друг на друга изо дня в день, влачили свое существование последние жители белокаменного государства: пришедшие на эти земли "завоеватели" поступили с коренным населением даже с большей жестокостью, чем европейцы во время колониальной экспансии Нового света. Низенькие,  домики с пологими крышами, напоминали жилища греков с разницей лишь в том, что стены их вместо белоснежного имели какой-то серо-коричневый оттенок. А вокруг ни единого деревца или кустика.

Монолитная асфальтовая плита расстилалась под ногами жителей данных рекреаций, чьи конечности изувеченные и отощавшие были обернуты грубой холстиной расклешенных рубах с номерными нашивками, жителей, в чьих сердцах испускало последний дух пламя надежды.
Пожилая семейная пара, бабушка и дедушка, совсем уже поседевшие и сгорбившиеся, отжившие почти сотню лет,  примостились на двухступенчатом крыльце мазанки, разделив между собой вареное яйцо. Их правые руки, усыпанные крупными старческими веснушками, были сцеплены, как бы сливаясь во едино и позволяя последней жизненной энергии циркулировать по  системе из двух все еще влюбленных существ. Завидев из крохотного незастекленного окошка шествующую в черных плащах группу людей, мальчик лет семи выбежал из своего барака с рыданиями и припал к колючей решетке.

Впадинки на щечках, взъерошенные каштановые волосы, носик, заляпанный сажей... Глаза, чья невинная голубизна молит о пощаде... -О, прошу вас, господа, милые господа! Пожалуйте что-нибудь съестное, кусочек пшеничной лепешки, то есть хлеба  и только.
Проволочные шипы рвали кожу на дрожащих пальцах, но  судороги желудка, от трехдневного голода принявшегося пожирать собственную плоть, причиняли  боль намного более сильную. Маленький мученик не прекращал рыдать и просить, пока военный-проводник не обратил на него внимание и не огрел со всего маху по рукам железной дубинкой. Пол  грозди пальчиков была переломана; ребенок, теряя сознание от болевого шока, обрушился на асфальт.

-Что ж расплавить взглядом решетку, спасти малыша, приласкать, оказать ему медицинскую помощь, накормить... - подвижной состав из грузовых вагонов, полных таких мыслей  промчался сквозь тунель сознания Лео. Но под рельсы был заложен динамит и, переехав железными колесами точку невозврата, поезд взлетел на воздух.
-Нельзя, этого нельзя категорически - проскрежетал голос Бога и одновременно Дьявола. -Что толку спасть одного? Лишь в угоду собственному тщеславию, хочешь вновь почувствовать себя героем? Не в сей раз, дорогой Леонардо, иначе возбудишь гнев Мальвуса, который итак насилу согласился принять тебя под давлением шантажа. А мне хочется вашего союза, поскольку нет для моего сердца ничего отраднее коалиции двух заклятых врагов. Идем, мой милый!

-Подождите -  возразил мальчик, застыв на месте, как вкопанный. Его чрезвычайно поразило продолжение печальной сцены с измученным  ребенком: из того же самого полугреческого жилища выбежала мать, простоволосая и босая женщина еще очень красивая и молодая, сорока только лет...
Она незамедлительно бросилась утешать свое чадо, падая подле него на колени. Поглаживания по макушке, нежные поцелуи в лоб и любовные слова того самого слепого утешения, произносимые в самые безнадежные моменты, когда сделать уже ничего нельзя: "Не плачь, не унывай, все будет хорошо, дорогуша..." Тем ни менее, они ни в коем случае не являются профанацией. Их эффект  сопоставим с действием сильнейшего болеутоляющего,  морфия, который вводят умирающему от рака, чтобы хоть как-то облегчить его невыносимые страдания...
 Лео созерцал пьесу с нескрываемой завистью. -Несчатье-счастье... Счастье-несчастье... -Кто из нас счастлив, а кто нет? - вновь посмотрев на женщину ласкающую свое дитя, он сразу отбросил самый очевидный ответ. -У него пусть и переломаны пальцы рук, но зато есть мать, любящая безмерно. У меня же - только безликое одиночество и демон скребущийся в груди...

-Но у тебя так же есть мать. Искренно любящая тебя - возразила Виолен приятелю, не осознавшему даже, что он рассуждает вслух -  самые одинокие по собственному мнению люди - это те, чей круг близких и друзей разросся до сотен. Они элементарно  не ценят клубящихся вокруг них внимания и заботы. Ты, Леонардо Инфернус, далеко не одинок...

-Нет - агрессивно возразил мальчик - я ненавижу свою мать, да, ненавижу - подходящее слово. Эта ненависть будет гореть во мне до последнего  вздоха, до последнего удара сердца и нервного импульса.  Она мне противна и ничего с этим не поделаешь; даже мое сотрудничество с Мальвусом и  моей бывшей чертовой семьей не смирит ненависти...

-Как же твоя совесть  еще не разошлась по швам от сих греховных мыслей. Возможно ли человеку хулить имя матери? Опомнись, ты ведь сейчас посягнул на святость божества, подарившего тебе жизнь жизнь - произнесла девочка торжественно-трагической проповедью, в своей излюбленной манере  речи.

-Ну, скажем так, матери бывают совершенно разные - устремился вставить свое циничное словцо Анвис - в частных случаях, едва подарив жизнь, мамочка скидывает в колодец окровавленное липкое и еще живое  тельце без всякой тени сожаления. Но иногда лучше и вовсе не давать  жизни  детям. И тут нет никакого преступления.Это на много гуманнее выходит, чем обрекать беззащитное существо на побои от пьяного отца, на беспризорную нищенскую жизнь или  гниение в приюте.

-Твои слова, Лео - лишь извращенное подобие  мыслей; все не так - возразила Анжель достаточно сдержанно. В отличии от ребят она не надрывала  голос в эмоциональном пылу, хоть и фраза насчет "гниения в приюте" и полоснула ее ножом по сердцу. Но так уже у нее повелось: на правах абсолютного интроверта, девочка привыкла быть циклотроном, расщипляющим в себе чувства, словно ядра атомов.

 -Ты не мать презираешь, потому как знаешь, что не за что, не за что ее презирать. Ты самого себя презираешь, мать же - просто единственный человек, перед которым тебе действительно стыдно за все твои поступки. Ты ненавидишь себя, Лео, даже до бреда и сумасшествия. Скажу, пусть даже ты и не поверишь: тебе и себя самого презирать незачто. Ты ведь мыслящий, смелый и благородный мальчик, ты всегда стремился к добру. Просто по инерции. И теперь, узнав, что его не существует, все равно продолжаешь стремиться. Я вижу тебя насквозь. Не забывай: наши души - сиамские близнецы. Живя еще там, в замке мракобесия, где сжигают и топчут ногами иконы, ты сумел сохранить человечность. Ты осуждаешь себя, будто бы ты пошел в осаждаемый Элладиум из тщеславия и чтобы хоть как-то, хоть в чем-то себя проявить.  Но, Господи, распни меня на ближайшей стене, если я лгу! Ты никогда не стремился к славе. Тобой двигало реальное желание творить добро: спасти и сохранить идеально-фантастический,  мир, легенду, заставившую  уверовать в жизнь и тебя и меня.

 Только представь:  ты добровольно  пошел на смерть, единственно надеясь  хоть как-то облегчит участь Белокаменного города. Мы все пошли, все мы четверо. Значит есть же в нас все-таки и отвага, и высокие моральные качества. Не одна же только глупость? Подумай. И перестань себя ненавидеть... Твоя  главная ошибка в том, что ты не там счастье ищешь, не в тех вещах. Оно в сотворении добра. Пусть его и нет в абсолютном виде, но когда человека пугало отсутствие абсолюта? Ведь и сам он не абсолютен. Но ты твори добро, делай попытки, воюй с этим непобдеимым космосом.

-Какая глупость! Слова пустые и не особо-то поэтические. Не вдохновляют, знаешь - злостно воскликнул Лео, еще на мгновение оглянувшись на бледнеющие тени людей за колючей проволокой - я что мне прикажешь делать в конкретный момент? Ты ведь сама не была против  идти сюда. Твори добро... Останавливала бы меня раньше! Какое теперь к черту добро?

-Иди и с помирись с матерью, вы должны, обязаны простить друг другу все былое и начать новую жизнь. Иначе ты будешь несчастен и душа твоя спокойна не будет.

Ангелина приблизилась к другу почти в плотную и попыталась погладить его по налившийся краской щеке, но юный герой ловко увернулся от данного проявления нежности, изогнувшись и отпрянув с сторону. Между тем, секунду спустя он нарочно задел подругу и грубо отпихнул ее локтем. -Никогда - заявил он -никогда этого не будет. Не могу я, не могу...
Испустив последнюю фразу, Лео Инфернус
 помчался вперед по оплетенному проволокой коридору, догоняя солдата-проводника, который уже минуты три тому назад оставил своих подопечных, утомившись от их пустых и странных споров.

ООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООООО

Не примечательное и унылое здание, у дверей которого оказался Лео, представляло собой  пятиугольную призму в кладке из терракотового кирпича. Во внешнем облике этого архитектурного уродства, воздвигнутого в период дефицита вдохновения, в период тяжелейшей депрессии  или душевной болезни его творца, чувствовалось тончайшее веяние романского стиля. В общем и целом, заурядная девятиэтажка, но с одним лишним и никому ненужным углом.
Все до единого окна образовательного учреждения Константа были наглухо заткнуты тяжелым бархатом партьер. Здесь опять же царил присущий роду Инфернуса мрак. Вот только еще более омерзительный, чем в родовом поместье, где каждый завиток кандилябра, каждая потертая дверная ручка или скрипящая ореховая половица источали аристократизм и мрачный романтизм. В Константе же все лежало, весело,  и блестело фальшиво; нельзя было и на секунду избавиться от ощущения,  что обитель господина Мальвуса - гнойный фурункул на теле больного, а любая деталь в ней покрыта налетом лжи.
 
Проводник  войти  вместе с мальчиком отказался и  как-то испуганно попятился, шаркая толстокожими сапогами об асфальт, словно строение являлось храмом Божьим, а он сам бесовским отродьем. Ограничившись скомканными и скудными объяснениями маршрута до кабинета господина Мальвуса, военный, почесывая свой затылок, поспешно удалился.
Мысль  о том, чтобы подождать остальных ребят отнюдь не мелькнула в голове Лео. Он двинулся по указанному  направлению.

 Внутреннее устройство Константы напоминало  Минотавровский лабиринт (по крайней мере, я ручаюсь за весь первый этаж). Благодаря довольно виртуозному таланту к топографическому кретинизму, мальчик заблудился уже на третьем повороте. В который раз обогнув какую-то сгорбленную статую Наполеона, непонятно зачем  втиснутую в крохотный коридорчик между двумя дверными порталами, наш герой,  наконец, сдался в плен злосчастному лабиринту. В такой ранний час бескровной чахоточной зари, достаточно проблематично натолкнуться на живую душу в коридорах пансионата, еще официально не открытого для студентов.
Всем своим существом Лео обратился в одно сплошное ожидание, надеющегося испросить дорогу у первого встречного. Он перенес центр тяжести на руки, приподнял свое тело и уместил его  пустой нише, обитой по углам буранским кружевом паутины. Мальчик принялся ждать, не в скуке, а скорее в каком-то забвении; шестое чувство подсказывало не двигаться, не покидать обозначенной точки, словно здесь должен был  произойти переломный момент всей его жизни, здесь у этой ниши с облупившимися стенками его Ветхий Завет должен был перетечь в Новый, здесь ему предстояло полностью переродиться в нечто более совершенное, чем просто тонкокостный бледнолицый мальчик  четырнадцати лет. Десять минут... Тринадцать...Пятнадцать... Слышно, как скребется мышь. Вострыми коготками... По штукатурке  . Слышится последний тоненький протяжный писк в этой его жизни. Лео почему-то чрезвычайно явственно осознавал: теперь, именно теперь испускает последний вздох его детство. Полуслепое, хромое, плюгавое, припадочное, болезненное и невыносимое детство, в котором моменты радости занимают едва ли большую площадь, чем веснушки на лице Анжель. Тем ни менее, оно было и наш юноша обязан быть благодарен судьбе за все трудности и страдания, задействовавших целую половину его душевных рецепторов.
Леонардо Инфернус не стал плакать над телом усопшей первой жизненной поры, он явился подобно внебрачный сын на похороны, отца, которого видел лишь несколько раз в своей жизни. Что же было? Что же будет теперь? После? После перед глазами молодого человека промелькнула с неописуемом быстротой черная полу размытая фигура...
 
 

 Он совершенно ничего не успел разглядеть в коротком хлопке салюта, в возникнувшим и моментально исчезнувшим  образе, но сердце, до того стучавшее хладнокровно и мерно, вдруг заколотилось бешено, пытаясь вырываться из плена сосудов и артерий, как раздразненная сторожевая собака пытается сорваться с цепи... Голова кружилась от нехватки кислорода, мысли густели и скручивались  в довольно причудливые и необъяснимые стихотворные строфы:

 Не пойму: я юношу иль деву
Сей изображает стан?
Но за взгляд такой насмешки Неба
Все блага земные бы отдал!
      
-Стойте, прошу вас - воскликнул Лео, выпрыгивая из своего плохо оштукатуренного логова - вы не могли бы подсказать...

Я по воле ангельской десницы,
Словно пес погнался в след за ней,
Но она, желающая скрыться затерялась
В сгустке из теней.

Ступни  но
Ступни так и норовились споткнуться  друг о друга. Трижды он едва не упал. Завернул за угол по примеру еще не обозначившегося призрака своей фантазии. И вот фигура почему-то, не решившись продолжить путь вверх по лестнице, застыла у самых перил, тонконогих, цвета мокрого асфальта. Полностью юноша разглядел ее уже скрючившуюся, сидящую на корточках и в спешке подбирающую с пола какие-то блеклые маленькие предметы. Он сфокусировал зрение. Оказалось, над пачкой сигарет было совершено кощунственное, правда, непреумышленное надругательство. Картонная утроба была разодранна на месте вычурной жирной надписи Smoking kills - глупейшей и бесполезнейшей выдумки Всемироной организации здравоохранения, которая действует исключительно, как красная тряпка на быка. Внутренности сей коробочки с красным окаймлением были разбросаны в диапазоне нескольких метров от места преступления. Но собрать сигареты "инфернальному созданию" никак не удавалось: они почему-то выскальзывали из  рук подобно свежепойманым и еще трепыхавшимся рыбешкам; дрожащие пальцы незнакомого образа калечили полу бумажные изделия, переламывали им хребты, заставляя отплевываться табачной смесью:

Что за инфернальное созданье?
Ангел или Люцифер?
Я тебя давно как будто знаю,
Хоть впервые увидал теперь.

Diable! Qu'est-ce?! - воскликнула незнакомка с безупречным французским произношением.
Теперь же порошу позволения если уж не остановить, то уж хотя бы замедлить, растянуть в времени ту секунду, которая ознаменовалась первой встречей двух взглядов. Итак, что собственно приметил Лео в этой девочке, поразившей и восхитившей его до глубины души. Густые пряди полу курчавых  волос собирались в  конский хвост высоко на затылке и, точно лоснящимися лентами, струились по линии позвоночника. Ее локоны хоть и носили благородный цвет траура, но до того глубокий и неистественный, что сразу же становилось очевидно: от природы они были самыми обыкновенными, самыми незаурядными, самыми темно-русыми с оттенком пепла, свалявшегося сырыми комьями в забрызганной дождем пепельнице. Фигура же сама представлялась достаточно оформившейся и  женственной, несмотря на еще детские колени, высовывающиеся из-под шерстяных гетр, несмотря на то, что о груди, сокрытой под безразмерной толстовкой, ничего нельзя было сказать вовсе. Конечно, для модели или киноактрисы она было полновата и коротковата. Создавалось впечатление, будто бы когда-то, еще в самом  детстве, лет в десять, ее поставили в гигантские тиски, несколько сплюснули в длину, и с тех пор она не росла вовсе.
 Если говорить о лице, то в нем в первую очередь выделялись даже чрезмерно пухлые и чрезмерно розовые губы и щеки. Словом, наш Лео не располагал никакими особыми доводами называть внешность незнакомки красивой,  необычной или загадочной.  Только одна-единственная деталь выделялась в этом типичном девичьем образе - пара огромных, пусть и вульгарно подведенные глаз. Озирались по сторонам они дикой кошкой и выражали столько оттенков эмоций, столько вариаций полу печалей и полуулыбок, сколько не удавалась описать еще ни одному даже самому виртуозному поэту или психологу.  Да, одному лишь их окрасу  можно было петь дифирамбы, слагать оды, посвящать музыкальные симфонии. Пусть в жизни вы никогда такого не увидите, и даже не сможете воспроизвести в своем воображении по  моему нескладному описанию, но для Лео изумрудность этой радужки, обвитой ажурной сетью огненно-карих вензелей стала самым ярким и самым значимым впечатлением в жизни.
Может, в тех юных впечатлениях было много гротескности, может быть, на самом деле, глаза девочки не представляли из себя ничего фантастического. Но минут пять он стоял, словно с перебитыми, простреленными легкими, с перерезанными голосовыми связками, едва втягивая в себя глотками воздух. В ушах  церковный хор, которого сам Лео в действительности никогда слышал, тихо и нежно напевал Agnus Dei.

Предостережения господина Фортера,  первый луч солнца, пойманный в пшеничном поле, слеза матери, давным-давно капнувшая на расслоившийся угол фотографии отца, голова Ангелины, едва уместившаяся на его коленях и платиновый блеск ее волос, скользящих  между пальцами, и тонкое дыхание мелиссовых листьев, игривая припрыжка немой Маши - все совокупилось, слилось в единый поток, в единое чувство космической силы и вышибло из головы прочие потенциальные и кинетические мысли.
Наш внезапно переродившийся мальчик совершенно не заметно для себя бросился на колени перед ней и принялся помогать собирать папироски, а заключив в пульсирующем кулаке девять штук, протянул табачный букет кошачьеглазой особе.

-Спасибо - небрежно прошамкала она, испытывая отвращение не к Лео, а к американскому языку, на котором ей приходиться говорить по крайней необходимости. И одним движением сие инфернальное сознание заключила всех табачных монахов в их прежнюю келью, и уже намеревалась продолжить свой путь вверх по лестнице, но  ее взгляд невольно упал на лицо незнакомого  парнишки. В ней, наверное,  произошел некий надрыв, надлом, щелчок - нечто более прозаичное, в сравнении с тем, что случилось с Лео пару мгновений назад. Возможно, просто интерес к смазливому лицу нашего героя (как-никак вопреки нескладности телосложения он был очень привлекателен, а тонкая бледная кожа, синева под глазами, бесцветность волос даже придавала романтичность его образу).
-Ну, а теперь исполни свой гражданский долг, скажи, что должен был бы сказать любой другой на твоем месте - произнесла она лукаво, перекладывая сигаретную пачку из одной руки в другую.

-Это что же? - удивился Лео
-Что курение не модно, вредно, проникнуто дешевым пафосом и попахивает фальшивой вульгарностью Габриэль Шанель.

-Вам действительно все так говорят? Именно в таких словах?

-Конечно, не так, а на много примитивнее, нечто вроде: "Ты же девушка, тебе еще рожать" - карикатурно выговорила  девочка, зажимая между зубов папироску - Боже, что за глупые и бестактные люди, зачем так  лезть в чужую личную жизнь, нагло и глупо. Ставить мне в обязанность... При последней фразе незнакомка слегка всхлипнула, подавившим первым сероватым клубочком дыма. На левом ее глазу у самой слезной железы блеснула маленькая росинка. -У меня меня детей никогда не будет, да, если б и могли быть... Я отнюдь этого и не хочу. Мне это очень гадко и, учитывая мой характер, с возрастом казаться гадким не перестанет. Обвисшая грудь и растолстевшие от родов ляжки, изможденные и бессонные годы, проведенные в детских слюнях и воплях. Полная деградация и духовном и физическом плане. И главное для кого и для чего? Чтобы воспитать очередную домохозяйку или офисную крысу? Ооо нет, я слишком реалист, чтобы мечтать о сыне Моцарте. Какой бы образованной я не стала, после трех-четырех лет тягания прогулочной коляски я  сойду с ума и отупею, как раз к тому времени, когда ребенка надо будет уже чему-то учить. А, если в условиях семейной жизни к четырем годам первенца, созреет уже и второй плод. О, нет, никогда! Никода! - здесь она вставила нецензурное ругательство, затушила огарок носком высокого псевдоармейского ботинка. -Никому не позволю говорить со мной об этом!

-Но вы утрируете - робко возразил Лео -ведь на семье, на деторождении целый мир держится, это невероятное чудо природы - появление из крохотной клетки целой личности. Ведь, если бы ваша собственная мать, будучи беременной вами думала также, вас бы сейчас не было. Вы бы не жили, не мыслили и никогда бы не узнали этого мира - сказал Лео лишь для того, чтобы только произвести впечатление глубокомысленностью и витиеватостью цитат, но сам себе он не верил, продолжая ненавидеть мать, жизнь ему подарившую, каждой порой своего тела. Подобное с юношей случалось очень часто:  желая выставить себя в более выгодном свете, он бессовестно лгал и словоблудничал.

-Именно в таких мыслях, в двух шагах от аборта, моя мать и была тогда. Скажу больше, когда у нее мигрень или во время ссоры, она не стесняется передо мной этим козырять. Мол, если б папочка не заключил законного брака, она б от меня избавилась, как от лишнего, как балласта. Впрочем, вы не слушайте меня, эту мысль я лично для селекционировала для своих особых целей. У меня почему-то семейное счастье ассоциируется с глупыми и бесполезными, кощунственно извращающими жизнь мелодрамками... Плодятся, как амебы посредством агамогенеза, распространяясь по всем каналам гробо-ящика. (Она вновь выругалась, испустив даже абсолютно неприличное харкание). Ненавижу телевизор. Однажды я от злости  сбросила один такой с двадцатого этажа. Лет девять мне тогда было.

-Вы... были нежеланным ребенком? - сдобренный состраданием вопрос явился единственным, что смог выдавиться из себя герой, совершенно сбитый с толку потоком чужой скорби и злости. Он чувствовал себя так, будто бы попал на вечер слэм-поэзии.
      
  -А разве больной, чуть ли не слабоумный ребенок, с различными отклонениями в развитии и едва ли не сердечным пороком может быть желанным? - усмехнулась незнакомка без уже без единого намека на печаль.
Она словно играла и постоянно жонглировала эмоциями, трансфигурируя ненависть в восторг и радость в печаль. -Конечно, я рассказала уже тут добрую половину своей биографии, теперь стоило бы и представиться. Я Кира Кетрин Коллинз - наполовину дикарка и наполовину русская. Ну, дикарка я, потому что я в принципе отрицаю существование американской нации и презираю эту свою страну.
Госпожа Коллинз протянула свою маленькую беленькую пухленькую ручку Лео, интересуясь не говорит ли он по-французски или хотя бы русски, поскольку общение на данных языках представлялась ей на много более комфортным. Но ее новоиспеченный собеседник ответил отрицанием, отметив, правда, невзначай, что всегда очень хотел выучиться, вот только возможности не представлялось.

-Я Лео - свое имя он, округлив рот, растягивал в один долгий и протяжный звук, не решаясь выговорить почти уже отвергнутой и забытой фамилии. Юноша в это самое мгновение  страшно боялся спугнуть   стрехсложным словом это маленькое зеленоглазое создание из семейство кошачьих, нареченную персидским именем Кира.
Голова мальчика в тот момент обратилась в неприступную крепость для  мыслей вроде той,  что неприятный и абсолютно лысый господин, приглашенный Мальвусом за круглый стол в ту роковую ночь, может  иметь хоть тончайшую нить родственной связи с дивной и прекрасной девочкой, которая в столь короткий срок не восхитила, а просто-напросто обескуражила его  загадочным образом, а так же  инфраструктурой и политическим устройством внутреннего мира. Но был ли  он  в праве назвать химико-физическо-магический процесс, протекавший в его душе и сознании любовью с первого взгляда? До сих пор Лео никогда не любил. Чувство такой силы ему не с чем было сравнить. Это может показаться безумием, но  за Кирой, знакомой ему теперь едва ли пять минут, он готов был идти хоть в кромешный и нескончаемый мрак, даже босиком и целую вечность стирать ноги в кровь. Только бы ощущать ее чарующее присутствие, только бы слышать  растворившийся в резком  спиртовом аромате духов запах табака, телячьей шкуры, белого шоколада и апельсиновой цедры… 

Я сама не имею права судить о чувствах, ибо не бывала в человеческой шкуре, точнее не бывала, личностью, а только лишь веществом  выделяющимся из пор и желез, перетекающим по сосудам вместе с тромбоцитами, обитающим в мякоти мозга. Но никто и никогда не открывал мне мне пути в саму человеческую душу. О происходящем за ее недосягаемыми пределами я узнаю от нервных окончаний, но они зачастую лукавят.  Поэтому скажите вы мне сами, дорогие читатели, критики и судьи сколько в этих поэтических мыслях Лео юношеского максимализма, сколько нелепости,  сколько фантазии, а сколько истины? Способно ли существо вида homo sapiens влюбиться при одном взгляде за пару мгновений?

-Лео Инфернус! - совершенно утвердительно воскликнула Кира; и в выражении ее лица, и манерном хлопке по собственному лбу можно было распознать досаду о забытом и не приведенном в исполнение поручении. -Я ведь еще пол часа назад должна была тебя встретить у входа и отвести к НЕМУ. - вымолвив встревоженную фразу, девочка дернула Лео за предплечье, побуждая следовать за ней.

Ступеньки незаметно пролетали под ногами.  Сердечная  мышца нашего молодого человека учащенно сокращалась отнюдь не от физической нагрузки.

-Вы не представляете, как я рада,  особенно вам, особенно здесь, особенно  сейчас - девочка сильно задыхалась на каждом произносимом слове и хваталась за сердце,точно такая легкая пробежка могла ли едва ли не убить ее. -Извиняюсь, мне нужно постоять секундочку - и Кира   оперлась на стену полусогнутым локтем. - Кажется, я уже говорила: я меня  несколько слабоватое сердце.

-И при том вы курите?

Кира утвердительно и гордо кивнула - Вам  надо было бы знать, что все идиоты стремящийся прижать слишком разросшуюся табачную монополию просто-напросто лгут. Если человек знает меру ни алкоголь, ни табак, ни даже  наркотики не убьют его, а напротив станут лекарством, как бы абсурдно это не звучало. Просто, конечно, стоит выбирать качественную продукцию. Я вот  значительно окрепла от одной или двух сигарет в день, теперь едва ли не бегаю, хотя еще год назад лестница была для меня серьезной преградой.  Насчёт же того, что убивает, то если нечем заняться этим псевдоврачам и псеводученым, писали бы они лучше о фастфудовских кафе, а то гибнут ожирения у нас в  сотни  раз больше людей, чем от сигарет. Но вопреки тому,  там раскраски, детские игрушки и веселые клоуны. Как говорится: " Заходите к нам, дорогие детки!".
Или лучше бы вместо того, чтоб штамповать уродливые картинки о вредоносном воздействии на сигаретных пачках, выводили бы их на обложках некоторых современных книжонок, на заставках  телешоу шоу, на дисках. Ибо наше правительство о физическом здоровье нашем  якобы пытается заботится, а о духовном отнюдь нет...
Но что ж это я опять... Скатываюсь в какую-то философию... Дело же в другом. В НЕМ! ВСЕ В НЕМ! - юная госпожа Коллинз направила свой указательный палец в глубину плохо освещенного коридора, где располагался кабинет Мальвуса.

-Прошу, помогите мне, если есть вас человечность. Он окончательно свихнулся и впал в забвение, сутками сидит в запертой  комнате, разговаривая исключительно со своей больной фантазией и тенью дьявола. Я так и не поняла, кем ОН осмелился себя возомнил: Наполеоном, Гитлером или Марксом. Но ОН  всерьез пишет трактаты об изменении мирового порядка, причем  до того абсурдные, просто идиотские, что даже мой отец от НЕГО отвернулся и грозится отозвать из Элладиума войска.  Пансион, который он устроил здесь для подростков от двенадцати до шестнадцати лет - разве ни явный признак проявления безумия. Ведь он всерьез, не объясняя причин, хочет заставить воевать этих двенадцатилетних, и даже, наверное направить на захват других стран.  Не знаю, как столько личностей с мировым авторитетом решились отправить сюда своих детей. Но стоит тончайшей ниточки, еще связывающей ЕГО и папу разорваться, стоит возникнуть еще малейшему разногласию, и  ОН все потеряет. О, Мария Магдалина!.. Я голову даю на отсечение: его планы не выплеснуться за пределы города, ОН умрет вместе со своими идеями, ОН будет заживо погребен вместе с им же проклятым Элладиумом.
 
 Речь Киры была так обильно была пропитана сочувствием к упомянутому  человеку, который после всех совершенных злодеяний не имел  и права подступиться к церкви, что Лео, трепетавший  перед полу божественным образом девочки, испытал  отвращение от этого ее порыва.

-Вы говорите,  будто вам очень жаль серийного убийцу и кровавого диктатора, подумаете о том, сколько людей, невинных, погребено под руинами по его вине. А об ужасе остальных его преступлений мы можем лишь догадываться. Мальвус  - человек, отрекшийся от морали и совести, он не достоин такого выражения в вашей речи - сказал Лео, тоже лишь для одного эффекта и впечатления, при том очень себя стыдясь, ведь он еще вчера и в Мыслях, и в речи, едва ли не пел лжефранцузскому господину гимн величия. Наш юный мальчик был существом, у которого взгляды на жизнь, как  герани или золотые аквариумные рыбки у плохого хозяина не приживались.
   
-Хочешь всерьез знать, почему я  сострадаю этой падшей твари? - внезапно извергнула из себя кошачьеглазая без малейшей крупинки ехидства -да потому что я тоже самое, возможно хуже. Я  в своей жизни очень много часов продумала бестолку, да только одно все же для себя открыла, а именно высшую степень милосердия. Я не читала Священный Писаний, но, если те книги по-настоящему великие, в них обязана встречаться такая мысль: найдите худшего из всех смертных грешников, всеми покинутого и всеми осужденного, которого отвергла сама церковь и приласкайте, и полюбите, и утешьте его. И воскресите в человеке веру во всепрощающего Бога!
 Помочь несчастному и невинному, желающие найдутся. Хотя бы из тщеславия или самолюбия ему протянут руку помощи. Слишком вероятно, что протянут. Поэтому сирота сто раз счастливее Мальвуса, ибо имеет надежду на милосердие. Такие же как он - безнадежны, их все, вплоть до самых верных последователей ненавидят люто. Хотя нужно просто взять и полюбить несчастного и заблудившегося; тогда он тут же перемениться. Я верю! Вот только у меня пока не получается полюбить и простить. Сколько бы я не пыталась. Еще немного, и я сдамся. Его вампирическая черная аура высосала из меня все жизненные соки. Еще неделя и я либо его отравлю, либо себя, но  совершить и то, и другое в совокупности было бы сверхгуманно. Я прошу вас, господин Лео, молю вас, во имя всех святых, идолов и предметов поклонения всех мировых конфессий, помогите мне - восклицала она захлебываясь собственным отчаянием. Всего за  мгновения Кира довела себя до полномасштабной истерики. Под действием непроизвольной мелкой дрожи в икроножных мышцах, инфернальное создание,  чуть ли не осела  на корточки. Она цеплялась крашенными  вишневый ногтями за подол  мантий Лео, и обхватывала его запястья, толи чтобы элементарно удержать равновесие, толи, действительно, чтобы размягчить его сердце посредством эдакого тактильного контакта.

-Но чего вы от меня ждете? Почему же смотрите на меня, точно я и есть  Бог? Что я могу сделать для вас?

-Разделите со мной это! - прошептала девушка, будто не слыша собственных слов и не возлагая на себя ответственности за поток звуков колеблющих  гортань и со звоном медной монеты стекающего  со слишком пухлых и розовых губ. -Вот вам - ваш худший, ваш заклятый враг, я все уже знаю об этой взаимной ненависти... Но вы подойдите к нему и простите, и укротите, погасите в себе злобное чувство, приласкайте его, пожалейте его, разделите с ним его грех, его позор и стыд, как пыталась я. Теперь же мы попытаемся вместе, вы обопретесь на меня, а я на вас. И тогда вместе нам удасться. И тогда... Пусть я и не верю во Всемирный потоп и Сотворение Адама, но, кто знает, может быть, пару тысячелетий тому назад бродил по земле некий великий философ, мудрец и аскет, вроде Иисуса или Будды, проповедующий всеобщую любовь, всеобщее прощение. И, если все-таки существовал, и если теперь его бессмертный еще обнимает наш земной шар, то он будет гордиться нами. Вы ведь ищете великий подвиг?

-С  чего вы взяли? - изумился Лео.

-Потенциального героя, ищущего на великий подвиг трудно спутать с кем-то другим. У него и взгляд другой и манера говорить особенная. А все его тело, как бы кипит, дрожит и сопротивляется каждой секунде обывательской жизни, даже когда герой абсолютно спокоен. Сам его организм не протянет лишь на сне, воде и пище. Он иссохнет и угаснет, без другого высшего и уникального источника энергии.

-Пожалуй, я и ищу чего-то в таком роде...

-Но до сих пор искали неправильно, не в тех местах - продлила оборвавшуюся мысль Лео девочка. Теперь-то вы точно поймете, а если нет, я подскажу как и что делать. Но в первую очередь войдите туда одни, сами и скажите сами - демонические глаза Киры озарились неоновым сиянием   восторга, мгновенно высушив зачатки слез на припухлых оттеняющих синевой бессонницы нижних веках. С необъяснимой уверенностью она схватила нашего героя под мышки и почти впечатала в аскетически скромную узенькую дверцу, покрытую толстым слоем лака. Выше уровня глаз Лео на двери была расположена крохотная незаметная табличка с инициалами его "заклятого врага". 

-Пожалуйста, не подведите - протянула она тоненьким  голоском, изображая карикатуру на детскую невинность, в то время как мальчик уже налег всей ладонью на дверную ручку и ступил в "адский портал" -   не губите  оригинальную идеологию бедного тринадцатилетнего  ребенка - для его это с родни смерти.

-Неужели игрой была и вся ее внезапная откровенность? Неужели эта Кира просто развлечь себя, злобной шуткой с человеком, идущим над пропастью по колеблющемуся тросу? - словил себя на мысли наш юных герой в момент... В момент, когда  плененное Мальвусом солнце сумело прорваться сквозь железные терни туч и вновь напомнить, и вновь заявить о себе и он не сломленном духе Элладиума. Полоска грязного слабого, но животворящего света проникнув сквозь окно на противоположной входу стене хлестнула по глазам молодого мальчика и ослепила на три доли секунды.  -Положим, мне все равно. Я люблю ее, я уже наверняка знаю, что люблю и готов приклониться. Будь, что будет!