Глава ii диалектический закон

§1. Место закона в системе диалектической логики
В диалектической логике определить что-либо, в том числе и закон,
— значит вывести его, указать его место в системе. На необходимость
выведения, обоснования категорий, законов и понятий указывали К.
Маркс и В. И. Ленин. «...У Маркса,— подчеркивал Ф. Энгельс, — вообще
пришлось бы поискать готовых и раз навсегда пригодных определений». 72
«Дефиниции не имеют значения для науки, потому что они всегда
оказываются недостаточными. Единственно реальной дефиницией оказы-
вается развитие самого существа дела, а это уже не есть дефиниция». 73
В философской системе Гегеля закон обнаруживает себя и в сфере
чистой мысли — логике, и в природе, и в «абсолютном духе». (При этом
следует еще раз подчеркнуть, что законы диалектики не выведены
Гегелем из природы и истории, а навязаны им как законы мышления.) В
логике впервые закон обозначает себя как одно из определений сферы
сущности на той стадии ее самодвижения, саморазвертывания, когда
сущность являет себя. Он впервые рассматривается в «Науке логики» как
закон явления. В книге второй «Науки логики», где излагается учение о
сущности, насчитывается 27 ее иерархических определений, каждое из
которых в своем движении проходит определенные стадии. Закон явления
— ее тринадцатое определение. Таким образом, в логической системе
Гегеля закон вначале можно определить как сущность тринадцатого
порядка.
Четкое определение места закона в логической системе позволяет
сделать ряд важнейших выводов. Для его характеристики не могут быть
использованы определения сферы непосредственного бытия. Нельзя,
например, говорить о качественной и количественной определенности
закона, как нельзя говорить о качестве сущности. Закон во всеобщей
72
73
М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч. 2-е изд., т. 25, ч. I. с. 16.
Там же, т. 20, с. 634 – 635.
55форме выражает определенные количественные отношения, но сам он
количественно не определен. О законе нельзя сказать, что он умень -
шается или увеличивается, что его имеется больше или меньше. Как
определение сферы сущности, он, конечно, содержит в себе все
определения сферы непосредственного бытия, но в снятом виде.
Обозначение закона в системе дает возможность уточнить его
соотношение с другими элементами этой системы, в частности, с
категориями и понятиями. Материалистически читая «Науку логики», В.
И. Ленин подчеркивал гегелевскую мысль о том, что «понятие закона есть
одна
из
ступеней
познания
человеком
единства
и
связи,
взаимозависимости и цельности мирового процесса». 74 Таким образом,
если рассматривать категории как «существенное, типическое во всем
многообразии содержания»,
75
как ступеньки выделения, т. е. познания
мира, как узловые пункты в сети явлений природы, помогающие
познавать ее и овладевать ею, то следует признать, что категория, закон и
понятие отличаются друг от друга лишь как более сложное от менее
сложного.
В.
И.
упрощением
Ленин
положительно
понятия
оценивал
диалектического
борьбу
закона,
Гегеля
так
и
как
с
с
его
абсолютизированием, фетишизированием. Закон есть лишь одно из
определений, или определенная ступенька, в движении и познании.
«...Если в с е развивается, то относится ли сие к самым общим понятиям и
категориям мышления? Если нет, значит, мышление не связано с бытием.
Если да, значит, есть диалектика понятий и диалектика познания,
имеющая объективное значение». 76
Ответ на поставленный вопрос предполагает различение категорий
и законов как определений логики формальной и логики диалектической.
Первая, как об этом уже говорилось, является необходимой ступенью
74 Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 135.
75 М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 1, с. 55.
Л е н и н В . И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 229.
76
56познания. «Мы не можем представить, выразить, смерить, изобразить
движения, — писал В. И. Ленин, — не прервав непрерывного, не
упростив, угрубив, не разделив, не омертвив живого. Изображение
движения мыслью есть всегда огрубление, омертвление, — и не только
мыслью, но и ощущением, и не только движения, но и всякого понятия. И
в этом суть диалектики. Э т у - т о с у т ь и выражает формула: единство,
тождество противоположностей». 77
Категории, законы, понятия формальной логики, изображающие
движение только как остановку или как простой количественный рост,
как простое повторение, мертвы, статичны.
Категории, законы, понятия диалектической логики, выражающие
движение как скачок, как перерыв непрерывности, как единство
противоположностей, подвижны, гибки, динамичны. В противном случае
они были бы неистинными, не способными переходить друг в друга.
«Ведь само собой разумеется, — писал Ф. Энгельс, — что, когда вещи и
их взаимные отношения рассматриваются не как постоянные, а как
находящиеся в процессе изменений, то и их мысленные отражения,
понятия,
тоже подвержены
втискивают
в
окостенелые
изменению и
определения,
преобразованию;
а
рассматривают
их не
в их
историческом, соответственно логическом, процессе образования». 78
Важной характеристикой категорий, законов, понятий является их
отношение к субъекту познания. Выше уже говорилось о проблеме
объекта и субъекта в диалектической логике Гегеля и марксистской
диалектике. Конечно, марксистское понимание объективности законов
принципиально отличается от гегелевского. «У Гегеля, например, —
совершенно справедливо отмечает Г. И. Ойзерман, — законы диалектики
считаются внешними, так как они присущи лишь онтологически
интерпретируемому (субстанционализированному) мышлению. Что же
77
78
Там же, с. 233.
М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 16.
57касается материальных (отчужденных) по гегелевским представлениям
процессов, то они не носят, согласно Гегелю, диалектического характера.
Потому
мы
имеем
диалектическому
основание
материализму
утверждать,
что
диалектический
лишь
процесс,
благодаря
законы
диалектики были поняты как действительно всеобщие». 79
§2. Познание закона
Познание закона начинается с признания его объективности как
чего-то внешнего по отношению к субъекту. Однако это, согласно
диалектической логике, лишь одна сторона познания. Оно не пассивно, а
деятельно. Закон используется, и использование его есть создание
условий
обязательного
наступления
желаемого
результата
или
предотвращения нежелательного. Закон, взятый лишь как внешнее по
отношению к субъекту,— только объективен, а точнее, объективен только
как вещь в себе. Закон же, взятый лишь как мысленное определение, —
только субъективен, идеален.
Но диалектический процесс познания как целое является единством
познания теоретического и практического. Человек познает в той мере, в
какой он изменяет внешнее, действуя на него, в какой он изменяется,
подвергаясь воздействию внешнего. Закон познается в такой же степени,
в какой он используется, и наоборот. Процесс познания бесконечен, но в
итоге, в тенденции он есть слияние объективного и субъективного как
истины закона.
Познание
закона
предполагает
сущности и их единства — понятия.
исследование
его
бытия,
(Во избежание недоразумения
следует различать непосредственное бытие, бытие в сфере сущности и
бытие в сфере понятия.) Закон не явствует сам по себе как первая
непосредственная определенность или качество, он скрыт, закутан в
79
Вопросы философии, 1982, No 5, с. 34.
58явление. Необходимо подчеркнуть, что, говоря о явлении, Гегель
различал явление сущности и явление, лишенное сущности. Последнее
есть
непосредственное
бытие.
Закон
никогда
не
является
непосредственностью как таковой. Чтобы добраться до закона, надо,
пройдя сферу непосредственного бытия, спуститься в сферу сущности и
подняться в ней до явления сущности. Закон как постоянное в явлении
существует только благодаря постоянному изменению явления. Вне этого
изменения закона нет. За днем следует ночь, за ночью — день, за
— весна,
так
за
весной — лето,
постоянно.
В
закономерность, и
этом
за летом — осень,
постоянстве
проявляется
закон.
зимой
за осенью — зима и
изменения,
которое есть
Существующее—
это
вещь,
обладающая многими свойствами, каждое из которых тоже вещь. Таким
образом, вещь есть единство единообразного и многообразного. В одно
и
то же время
множество,
т.
в одном и том же отношении она — единство и
е.
противоречие.
В
результате
разрешения
этого
противоречия и образуется закон. Как постоянный образ изменяющегося
явления, он вначале обнаруживает себя в закономерности, которая,
следовательно, есть форма его проявления. Установление ее дает
возможность напасть на след закона, открыть его. Этого можно
опытным
путем.
Наблюдая
достичь
закономерность смены дня ночью, и
наоборот, можно утверждать, что ее основанием является закон. Но для
познания этого закона требуется не только его открытие, но и раскрытие,
опосредование, исследование его сущности и понятия.
Исследовать закон — значит определить те чистые, существенные
условия, при которых происходят изменения явления. Так, чистыми
условиями постоянной смены времен года и суток является обращение
Земли
вокруг
Солнца
и
вращение
ее
вокруг
собственной
оси.
Исследование чистых условий изменения есть исследование сущности
закона, которая состоит в неразрывном единстве, в необходимой
внутренней связи различных определений.
59«Получается,
—
писал
Гегель,
—
некоторый
второй закон,
содержание коего противоположно тому, что прежде было названо
законом, т. е. постоянному, остающемуся себе равным различию; ибо этот
новый закон выражает, напротив, то, что одинаковое становится
неодинаковым,
безмыслия,
что
а
неодинаковое
оно
сведет
—
вместе
одинаковым. Понятие
оба
закона
и
ждет от
осознает их
противоположение». 80 Действительно, определив себя как чистые условия
изменения, закон тем самым впустил в себя или положил в самом себе эти
изменения. Тем самым он подверг себя как постоянного в явлении
отрицанию. Изменяющееся явление имеет место потому, что есть его
закон, но последний есть потому, что имеется изменяющееся явление. В
одно и то же время, в одном и том же отношении закон есть основание
явления и основанное им. Он развивается до противоречия и снимает
себя.
Итак, познание диалектического закона необходимо предполагает
исследование его как процесса, как движения. Определение Гегелем
закона как движения и противоречия, критически переработанное и
развитое марксизмом на принципиально новой основе, является одним из
важнейших положений материалистической диалектики. Рассмотрим, как
происходит движение, изменение, развитие диалектических законов. При
этом следует различать их движение как одного из определений сущности,
движение в процессе развертывания определений сущности в пределах ее
сферы и движение в сфере понятия.
§3. Диалектика закона
Закон как одно из определений сущности не пребывает в покое.
Будучи диалектическим процессом своего самоопределения, он в своем
движении проходит три ступени. Вначале он есть результат разрешения
80
Г е г е л ь . Соч., т. IV, с. 85.
60противоречия
«вещи»,
противоречия
между
ее
единством
и
многообразием ее свойств. Как таковой он — успокоившееся, ставшее
равным себе различие, положительное тождество, закон в себе, основа
явления, безразличная, равнодушная к самому явлению. Закон вначале
есть постоянный образ изменчивого явления. Определение закона как
прочного
(остающегося),
идентичного
в
явлении,
как
спокойного
отражения явлений отмечено В. И. Лениным в его конспекте «Науки
логики».
81
Это определение закона просто, поскольку он лишь в себе, в
потенции. Он открыт, но не раскрыт, не положен. Он еще лишен момента
отрицательности и, следовательно, самодвижения.
Поскольку закон есть тождество, в нем различаются стороны этого
тождества. Поскольку же эти стороны различаются, постольку они
разные. Закон, таким образом, приобретает не-достававший ему момент
отрицательности. Внутреннее различие его разных сторон развивается
далее во внешнее соотношение закона и его иного — явления как
такового. В этом определении закон не просто основа, а основание
явления. Он не безразличен к явлению, а определяет его и определяется
им. Он есть существенное явление в отличие от несущественного. Таким
образом, явление помимо закона как существенного в нем содержит и
несущественное.
Следовательно,
оно
богаче
закона.
определение закона также было отмечено В. И. Лениным.
Это
новое
82
Затем стороны закона развиваются в противоположности. Каждая из
них
утверждает
свою
самостоятельность
через
отрицание
самостоятельности другой. В то же время они одно и то же. Таким
образом, каждая из сторон закона утверждает свою самостоятельность
через
отрицание
своей
самостоятельности.
Закон
поэтому
есть
противоречие, которое разрешается в существенное отношение. 83
81
82
83
См.: Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 136.
См. там же, с. 137.
См. там же, с. 138.
61Таким образом, как одно из определений сущности закон явления
последовательно определяет себя и как прочное, спокойное, остающееся в
явлениях, и как причинно-следственную связь разных сторон явления, и
как взаимодействие этих сторон, их диалектическое единство, прочное и
непрочное, остающееся и исчезающее, спокойное и беспокойное в одно и
то же время в одном и том же отношении, т. е. как противоречие.
Последнее определение как развертывание первых двух содер жит их в
самом себе в снятом виде. Оно поэтому наиболее полное, богатое,
конкретное.
Примером движения и диалектического познания закона как одного
из определений сферы сущности является исследование
«Капитале»
экономического
закона
тенденции
нормы
К. Марксом в
прибыли
к
понижению. Вначале этот закон рассматривается как таковой, затем — в
соотношении с противодействующими ему внешними факторами и,
наконец, исследуется развитие внутренних противоречий закона. 84 Это —
движение закона тенденции нормы прибыли к понижению в его пределах.
К сожалению, раскрытию процесса самоопределения закона явления
в «Науке логики» Гегеля отведено не очень много места. Поскольку,
однако, здесь говорится иногда не только о законе явления, но, например,
и о законе силы, постольку можно предполагать, что свои законы имеют и
другие, более развитые определения сущности. В связи с этим возникает
проблема движения закона в этой сфере, так сказать, по вертикали.
Сущность в диалектическом понимании есть не предмет, а процесс,
и в своем движении она приобретает последовательно ряд определений.
Содержание, форма, явление — одни из них. Эти определения в движении
от абстрактного к конкретному, от простого к сложному снимают друг
друга. Сущность как таковая не находится рядом с содержанием, а есть в
нем, поскольку оно содержание сущности; сущность не находится рядом
с явлением или за ним, а в нем, поскольку она явление сущности.
84
См.: М а р к с
К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 231-292
62«...Форма есть содержание, — писал Гегель,— а в своей развитой
определенности она есть закон явлений». 85
Гегель критиковал Канта за то, что тот отрывал явление от
сущности, фиксировал изолированную
абстрактную
сущность как
стоящую вне явления, не подверженную изменениям и недоступную
нашему познанию «вещь в себе». Он подчеркивал, что сущность и все ее
внутренние
определения
(опосредование
себя
самой
внутри себя),
включая, конечно, форму и содержание, находят свое подтверждение
единственно лишь в том, как они выступают в явлении. Если, например,
человек в своей сущности, внутренне, характеризуется целым рядом
добродетелей, по эти добродетели не проявляются внешне в поступках,
действиях человека, а остаются только в области его намерений и
умонастроений,
т. е.
если
внешнее
не
тождественно
с
его
внутренним, то одно так же бессодержательно и пусто, как и другое.
Каков человек внешне, в своих действиях, таков он и внутренне, в
сущности.
Только
в
тождестве
внутреннего
и
внешнего
он
—
действительный человек. Таким образом, изменение явления есть
изменение являющей себя сущности, а изменение являющей себя
сущности есть изменение явления. Поскольку закон
— одно из
определений сущности, он изменяется так же, как изменяются ее
определения.
Примером эволюции экономических законов в процессе раз-
вертывания
определений
сущности
является
превращение
законов
прибавочной стоимости в законы прибыли.
Известны высказывания К. Маркса о том, что изменяется в
зависимости
от
объективных
исторических
условий
лишь
форма
проявления остающихся в силе общих законов. 86 Но оставаться в силе —
это
85
86
не
значит
не
изменяться
в
сущности.
В
процессе
своего
Гегель Г.В.Ф. Гегель. Энциклопедия философских наук. М., 1974, т. 1, с. 298.
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 32, с. 460 – 461.
63самоопределения сущность остается той же сущностью, но отличающей
себя в начале движения от себя же в конце его как бедную определениями
— от богатой, как неразвитую — от развитой. Форма, например, есть
одно из определений сущности, она в своей развитой определенности
становится законом явления, а последний, достигнув в своем движении
вершины, которая есть его противоречие, становится существенным
отношением. Чтобы не затруднять читателя усвоением непривычной
гегелевской терминологии, можно условно все следующие за явлением
целокупные определения сущности назвать явлениями первого, второго,
третьего и так далее порядка. Если каждое из этих явлений имеет свой
закон, то движение этих законов есть не что иное, как движение от
простого к сложному, от абстрактного к конкретному, а точнее, от за кона
самого простого явления к закону самого сложного, самого конкретного
явления. Каждый относительно конкретный закон
непосредственного
самом
себе,
своего
предшественника, удерживает и возвышает его в
становится
определенного
отрицает
явления
законом
более
конкретного,
более
сущности. Изменяется ли при этом сущность
самого закона? Конечно! Она становится богаче. Сохраняется ли при этом
его самая глубинная сущность? Безусловно, поскольку диалектический
процесс есть отрицание с удержанием, с сохранением. Ф. Энгельс
подчеркивал, что в развитом явлении законы относительно неразвитого
«хотя и продолжают действовать, но отступают на задний план перед
другими, более высокими законами...». 87
Итак, движение закона в сфере сущности связано с изменением его
сущности и формы ее проявления. Вместе с тем это движение является
развертыванием
системы.
Действительно,
поскольку
существует
множество явлений, постольку имеется и множество отличных друг от
друга и противостоящих друг другу законов явлений.
87
Там же, т. 21, с. 286.
64У Гегеля нет понятия «система законов», однако он рассматривает
88
близкое к данному понятие «царство законов».
«Царство законов» также не есть нечто застывшее, мертвое. Оно
развивается,
изменяется.
В
начале
оно
содержит
лишь
простое,
неизменное, разнообразное содержание существующего мира, является в
себе и для себя сущим миром. Затем, приобретая отрицательный момент,
оно
становится
целокупностью
содержания
являющегося
мира
и
основанием всего его многообразия. Наконец, оно развертывается до
единства противоположностей, единства в себе и для себя сущего мира и
мира являющегося. Это единство определено так, что являющийся мир
есть в себе и для себя сущий мир наизнанку, и наоборот. Оба мира
относятся друг к другу так, что то, что в одном положительно, в другом
отрицательно, то, что в являющемся наличном бытии определено как
добро, есть в себе и для себя зло. К. Маркс часто использовал понятие
«мир
наизнанку»
при
раскрытии
содержания
превращенных
(иллюзорных) экономических форм, овеществленных производственных
отношений, тайны товарного фетишизма. 89
Рациональным в гегелевском понятии «царство законов» является
также и то, что, во-первых, оно определяется не просто как совокупность
внешним образом соотносящихся разных го содержанию законов, но и
как их внутреннее единство, так что каждый
относительно
самостоятельным,
есть
в
то
из
же
них,
время
будучи
нечто
несамостоятельное как сторона своего иного. Развиваясь далее в часть
целого, они в то же время сами являются целым. «Царство законов», во -
вторых, определяется не только как результат развития, но и как процесс,
как дальнейшее движение. В качестве системы его следует рассматривать
и как процесс рождения, и как процесс движения от положительного
тождества к противоречию и самоотрицанию. Следует, в-третьих, особо
88 Г е г е л ь Г. В. Ф. Наука логики. М ., 1971, т. 2, с. 141 — 151.
89 См.: М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 394, 398
65отметить то, что только в системе, в «царстве законов», закон есть
налицо, приобретает свое наличное бытие, реализует себя, становится
действительным. Здесь он приобретает новые определенности закона,
взаимодействующего с другими законами.
Закономерность,
которая
вначале определилась как форма проявления только одного закона, те-
перь определяется как форма проявления взаимодействия законов. В
действительности, таким образом, закон существует как закон системы.
Чем сложнее явление, система, тем в большей степени модифицируются
действие, форма проявления чистого закона. В особенности это относится
к таким сложным явлениям и системам, как социальные, где закон
проявляется
как
господствующая
тенденция.
Говоря
о
действии
экономических законов, Ф. Энгельс подчеркивал, что «все они не имеют
иной реальности, кроме как в приближении, в тенденции, в среднем, но
не в непосредственной действительности. Это происходит отчасти потому,
что их действие перекрещивается с одновременным действием других
законов, отчасти же и вследствие их природы как понятий».
90
Как об этом говорилось выше, движение в сфере понятия есть
развитие, а определенности закона здесь — это отличие единичности,
особенности и всеобщности. Ф. Энгельс обращал внимание на то, что
гегелевское движение мысли в сфере понятия в действительности
выступает перед нами как развитие наших, покоящихся на эмпирической
основе, теоретических знаний о природе движения вообще, что законы
мышления и законы природы необходимо согласуются между собой, если
только они надлежащим образом познаны. Прошли сотни тысяч лет,
прежде чем добытое на эмпирической основе знание о том, что трение
производит теплоту, люди возвели в единичное суждение: «трение есть
источник теплоты». Это единичный закон. Прошли новые тысячелетия,
пока
не
было
сформулировано
следующее
суждение:
«всякое
механическое движение способно посредством трения превращаться в
90
Там же, т. 39, с. 355.
66теплоту». Это суждение можно рассматривать как суждение особенности,
как особенный закон. Наконец, была сформулирована наивысшая форма
суждения, суждение понятия: «любая форма движения способна и
вынуждена
при
определенных
для
каждого
случая
условиях
превращаться, прямо или косвенно, в любую другую форму движения».
«Третье суждение, — писал Ф. Энгельс,— есть суждение всеобщности:
любая
форма
движения
оказалась
способной
и
вынужденной
превращаться в любую другую форму движения. Дойдя до этой формы,
закон достиг своего последнего выражения. Посредством новых открытий
мы можем доставить ему новые подтверждения, дать ему новое, более
богатое содержание. Но к самому закону, как он здесь выражен, мы не
можем прибавить больше ничего. В своей всеобщности, в которой и
форма и содержание одинаково всеобщи, он не способен ни к какому
дальнейшему расширению: он есть абсолютный закон природы».
Во
второй
«Философии
части
гегелевской
природы»,
органическую
физику,
включающей
законы
философской
в
себя
системы,
механику,
обнаруживаются
91
в
в
его
физику,
механическом
движении. Здесь «законами называются связи между двумя простыми
определениями, так что лишь это простое отношение их друг с другом
составляет целостное отношение, члены же отношения должны сохранять
видимость
свободы».
неорганической
92
природы
Вместе
и
с
тем
органической.
Гегель
В
различает
первой
законы
законы
суть
необходимые отношения, сторонами которых служат явления, внешние
объекты, существующие определенности, т. е. они суть отношения между
внешним и внешним. В органической природе законы — отношения
между внутренней сущностью, скрытой от взоров разума, и внешними
явлениями.
91 Там же, т. 20, с. 540.
92 Г е г е л ь Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1975, т. 2, с. 98.
67В третьей части гегелевской системы — «Философии духа» законы
суть отношения субъективного и объективного духа, искусства, религии,
абсолютного знания. Методический путь сознания к абсолютному знанию
изложен Гегелем в «Феноменологии духа».
Итак, многообразию являющегося мира соответствует многообразие
его законов. Более того, Г. И. Ойзерман считает, что каждый закон
многообразен и представляет собой единство существенно различных
необходимых отношений. Любое из этих открытых исследователями
отношений могло бы быть названо «новым законом», хотя, с его точки
зрения, это лишено смысла. 93
§4. Классификация законов
В произведениях К. Маркса можно найти такие определения закона,
как основной, главный, всеобщий, общий, абсолютный, абстрактный,
внутренний,
имманентный,
конкретный,
действительный,
закон
движения, развития и др.
Для раскрытия их содержания, для познания множества законов
вообще важное значение имеет их классификация.
В
советской
литературе
широкое
распространение
получила
классификация законов общества, предложенная В. П. Тугари -новым. В
соответствии с ней различаются законы: а) действующие во всех сферах и
во всех формациях (общеисторические); б) действующие на протяжении
жизни одной формации (специфические); в) проявляющиеся лишь на
определенной
стадии
общественно-экономической
формации
(стадиальные). 94
По аналогии в политической экономии выделяются всеобщие,
общие, специфические экономические законы и основной экономический
закон.
93 Вопросы философии, No 5, 1982, с. 32.
94 Т у г а р и н о в В. П. Соотношение категорий исторического материализма. Л., 1958, с. 25.
68Существуют и другие классификации. Предлагается, например,
различать
законы
абсолютные
и
законы-тенденции,
законы
функционирования и законы развития системы.
Исходя из диалектического понимания законов как совершающих
движение и развитие в сфере сущности и понятия от абстрактного к
конкретному, от простого к сложному, на наш взгляд, следует прежде
всего выделить основной, производные законы и закон движения (развития).
Основной закон есть начало системы законов. Он поэтому – самая
бедная, простая абстрактная всеобщность. По отношению к нему все
другие
законы
являются
производными
и,
следовательно,
более
содержательными, конкретными. В то же время в снятом виде основной
закон есть во всех без исключения законах. Будучи самой бедной
абстракцией закона, он выражает самую глубокую сущность явления,
целокупности.
Ф. Энгельс сводил все многообразие законов диалектики, в том
числе открытых и исследованных Гегелем, к трем законам: перехода
количества
в
качество
и
обратно,
взаимного
проникновения
противоположностей и отрицания отрицания. Последний он называл
основным законом всей гегелевской системы. 95
Все определенные, конкретные законы могут быть сведены к
абстрактным законам или к одному основному закону. Так, например,
закон, согласно которому брошенный камень падает на землю, и закон,
согласно которому движутся небесные тела, понимается как один закон.
Но
с
этим
их
совмещением,
сведением
к
одному
конкретные,
определенные законы утрачивают свою определенность. «Таким образом,
— писал Гегель, — определенным законам противостоят всеобщее
притяжение или чистое понятие закона. Поскольку это чистое понятие
как сущность или как истинное внутреннее, определенность самого
95
См.: М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 20, с. 384.
69определенного закона принадлежит еще явлению и, вернее, чув ственному
бытию. Однако чистое понятие закона выходит не только за пределы
закона, который сам, будучи определенным законом, противостоит
другим определенным законам, но и за пределы закона как такового».
96
Такая характеристика основного закона расходится с широко
распространенной в советской экономической литературе, согласно
которой,
в
отличие
от
специфических
экономических
законов,
выражающих «существенное в содержании тех или иных отдельных
сторон
производственных
отношений»,
основной
закон
«выражает
сущность данных производственных отношений в их целостности». 97
Однако, отправляясь от основных положений материалистической
диалектики, трудно понять, почему специфические законы выражают
лишь отдельные стороны производственных отношений, а основной закон
— их целостность. Ведь любое явление сущности есть конкретность,
многообразность, целостность, и закон этого явления есть выражение
данной целостности. Другое дело, что целостность может быть разной.
Система
капиталистических
производственных
отношений
как
целостность может быть представлена в зародыше (товар) и развернутой
системой (конкуренция капиталов). Между первой и второй существует
целый ряд целостностей, характер связей и отношений внутри которых
различен. Это, например, отношение целого и частей, субстанции и
акциденций, внутреннего и внешнего, возможности
и необходимости,
причины и следствия, и т. д.
Рассматривая связи объективного мира, Гегель различает отношения
механизма, химизма и целевое отношение (организм). «Гегелевское
(первоначальное) деление на механизм, химизм, организм, — писал Ф.
Энгельс, — было совершенным для своего времени. Механизм — это
движение масс, химизм — это молекулярное (ибо сюда включена и
96
97
Г е г е л ь . Соч., т. IV, с. 82.
П о л и т и ч е с к а я экономия: Капиталистический способ производства. М., 1976, т. 1, с. 24.
70физика, и обе — как физика, так и химия — относятся ведь к одному и
тому же порядку) и атомное движение; организм — это движение таких
тел, в которых одно от другого неотделимо. Ибо организм есть,
несомненно, высшее единство, связывающее в себе в одно целое механику,
физику и химию, так что эту троицу нельзя больше разделить». 98
Рациональным в гегелевских рассуждениях по поводу механизма,
химизма и организма является плодотворная попытка раскрытия этапов
диалектического движения и познания объективности. Гегель определил
механизм в качестве всеобщей логической категории, показал, что он
присутствует не только в природе, но и в таких сложных образованиях,
как человек и его мышление, обосновал необходимость его исследования
как первой формы и первого этапа познания объективности. Вместе с тем
он
подчеркивал,
что
механизм—это
очень
бедное
понятие,
а
механическое рассмотрение объективного мира является поверхностным.
Конспектируя ту часть «Науки логики», в которой рассматривается
механизм, В. И. Ленин отмечал, что понятие закона сближается здесь с
понятиями
«порядок»,
«неоднородность»,
«необходимость»,
«объективная тотальность», «принцип самодвижения». 99 Это ленинское
замечание имеет очень важное значение для уточнения понятия «закон» и
иерархии законов.
Вначале закон определяет себя как всеобщность на определенном
этапе ее развития от абстрактной до конкретной. Он появляется как
постоянный
образ
многообразного.
изменяющегося
Однако
само
это
явления,
как
многообразное
единообразие
в
процессе
поступательного движения от простого к сложному конкретизируется,
как об этом уже говорилось выше, оно последовательно выступает в виде
целого и частей, субстанции и акциденций, причин и следствий,
особенного и единичного, механического и химического объектов,
98 М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 20, с. 565—566.
99 См.: Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 167.
71организма. Соответственно конкретизируются и формы однообразия
многообразного, формы всеобщности. Они выступают как сила, необ -
ходимость, причинность, взаимодействие, субъективная и объективная
всеобщность, род, цель.
Если под законом понимать не просто конкретную, определенную
всеобщность, а все ее определенности, начиная от явления сущности, то
перечисленные выше формы внутреннего единообразия многообразного
можно было бы назвать законами. Именно так определял Гегель понятие
«сила». «Сила, — писал он, — есть внутреннее единство многообразного
и в этом единстве познается господствующий закон». 100
Для характеристики основного экономического закона большое
значение
имеет
понятие
«цель»,
поэтому
есть
необходимость
остановиться на рассмотрении этого понятия подробнее.
Цель, или целевое отношение, является третьей высшей формой
объективности, единством механизма и химизма. В своем развитии она
проходит три ступени: 1) субъективная цело, 2) осуществляющаяся цель,
3) осуществленная цель.
Вначале цель как субъективное противостоит в себе объекту. Она
соотносится с объектом потому, что объективность есть в ней как
идеальное, или идеальный образ объекта. Ее первой определенностью как
субъективности
является
отрицание
объективного.
Вторая
ее
определенность — отрицание отрицания и полагание отрицательного по
отношению к субъекту, т. е. полагание внешнего объекта. Это полагание
еще не есть сама осуществленная цель. Определенный таким образом
объект есть средство. Через средство цель связывает себя с результатом,
продуктом, в котором она должна воплотиться. Осуществленная в
результате внешней целесообразной деятельности субъективная цель
конечна. Результат, продукт этой деятельности является средством новой
цели, которая осуществляется в продукте, являющемся средством новой
100
Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук, т. 1, с. 305.
72цели, и так до бесконечности. Этот не имеющий конца процесс, или «дур-
ная» бесконечность, снимается истинною бесконечностью, кото рая есть
внутренняя целесообразная деятельность. Здесь цель имеет средства в
самой себе, а не вовне. В одно и то же время она есть цель и средство,
причина
и
следствие,
объективность.
начало
«Внутренняя
и
результат,
целесообразность,—
субъективность
писал
Гегель,
и
—
заключается в том, что нечто является в самом себе как целью, так и
средством, как своим продуктом, так и началом, производящим этот
продукт. В этом и заключается самоцель». 101
Субъективная
цель,
становящаяся
объективной
всеобщностью,
находится как бы вне механического и химического процессов, где
объекты действуют друг на друга соответственно их природе и обобщают
себя в этом взаимодействии. Вместе с тем она есть то, что сохраняется в
них. «Бог, — писал Гегель,— дает людям действовать как им угодно, не
стесняет
игру их
страстей
и
интересов,
а получается
из
этого
осуществление его целей, которые отличны от целей, руководивших
теми, которыми он пользуется». 102
Диалектический
материализм,
конечно,
решительно
отвергает
целесообразность, сознательно реализуемую цель в истории развития
природы. Однако в обществе ничто не делается без сознательного
намерения, без желаемой цели. «Желаемое,— подчеркивал Ф. Энгельс, —
совершается лишь в редких случаях; по большей же части цели,
поставленные людьми перед собой, приходят во взаимные столкновения и
противоречия или оказываются недостижимыми частью по самому своему
существу, частью по недостатку средств для их осуществления.
Столкновения бесчисленных отдельных стремлений и отдельных
действий
приводят
в
области
истории
к
состоянию,
совершенно
аналогичному тому, которое господствует в лишенной сознания природе.
101
102
Г е г е л ь Г. В. Ф. Работы разных лет. М., 1973, т. 2. с. 168
Г е г е л ь Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук, т. 1, с.397 – 398.
73Действия имеют известную желаемую цель; но результаты, на деле
вытекающие из этих действий, вовсе нежелательны. А если вначале они,
по-видимому, и соответствуют желаемой цели, то в конце концов они
ведут совсем не к тем последствиям, которые были желательны. Таким
образом, получается, что в общем и целом случайность господствует
также и в области исторических явлений. Но где на поверхности про -
исходит игра случая, там сама эта случайность всегда оказывается
подчиненной внутренним, скрытым законам. Все дело лишь в том, чтобы
открыть эти законы». 103
По Гегелю, цель и целесообразность выступают как единство,
истина механизма и химизма, как единство и истина их законов. Именно
на это обратил внимание В. И. Ленин в конспекте «Науки логики»:
«Материалистическая
диал е к т и к а :
Законы
внешнего
мира,
природы, подразделяемые на м е х а н и ч е с к и е и х и м и ч е с к и е (это очень
важно), суть основы целесообразной деятельности человека. Человек в
своей практической деятельности имеет перед собой объективный мир ,
зависит от него, им определяет свою деятельность». 104
В качестве примера цели можно привести потребность. Вначале она
определяет себя как состояние зависимости человека, социальной группы,
общества от объективных условий их существования, развития.
Потребность не только как состояние субъекта, но и как процесс
реализации переходит в потребление. Потребление, таким образом, есть
удовлетворение потребности. Вместе они образуют противоречивое
единство.
Утверждение
самостоятельности
каждого
из
них
осуществляется через отрицание этой самостоятельности. Действительно,
удовлетворение потребности означает ее отрицание, и в то же время само
удовлетворение потребности как необходимости есть потребность.
103 М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 21, с. 306.
104 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 169—170.
74Удовлетворение потребности предполагает как субъекта, так и
объект, предметы потребления. Предметы потребления, т. е. продукты,
соответствующие потребностям, в подавляющем большинстве своем не
даются природой непосредственно, а создаются людьми в процессе
производства. Сам процесс производства в поверхностном определении
есть не что иное, как приспособление (создание, преобразование)
продуктов природы к человеческим потребностям. Таким образом,
реальному
созданию
продукта
потребления
в
объективной
форме
предшествует создание его идеально в субъективной форме как цели про -
изводства.
Производство и потребление отрицают друг друга, поскольку второе
есть
уничтожение
продукта
первого.
Но
уничтожение
продукта
производства в процессе потребления не означает превращения его в
ничто. Он преобразуется в другой продукт и в качестве такового
выступает
как
результат
производства.
Различаются
собственно
потребление, как уничтожающая противоположность производства, и
потребление производительное. Процесс собственно потребления есть в
то
же
время
непосредственно
процесс
производства
человека
(потребительное производство). Потребляя, например, пищу, человек
производит собственное тело. Однако производство есть также и
потребление.
В
процессе
производства
материальных
благ
производительно потребляются средства производства и рабочая сила
(производительное потребление).
Итак, производство есть непосредственно потребление, а по-
требление — непосредственно производство. Каждое непосредственно
является своей противоположностью. Однако в то же время между ними
имеет
место
опосредующее
движение.
Производство
опосредует
потребление, для которого оно создает материал, без чего у потребления
отсутствовал
бы
предмет.
Однако
и
потребление
опосредует
75производство, ибо только оно создает для продуктов субъекта, для
которого они и являются продуктами. 105
Опосредующее
движение,
отношения
между
потребностями,
потреблением и производством можно представить в следующем виде. В
данном выше общем определении потребности она есть один из примеров
цели как заранее намеченного результата необходимой деятельности
человека
(группы
людей,
общества).
Абстрактная
(неразвитая)
потребность выступает как необходимость субъекта объективизировать
идеальный
образ
предмета
(вещи,
услуги)
и
субъективировать
противостоящий этому образу объективный предмет. Потребность, таким
образом, есть противоречие. Будучи целью, она определяет себя как
субъективное
в
противоположность
объективному.
Но,
отрицая
объективность, она отрицает эту свою определенность и, следо вательно,
— себя как субъективность и переходит в свою противоположность. Это
противоречие
разрешается
и
в
производстве,
и
в
потреблении.
Производство и потребление, как реализация потребности, означают
переход идеального в реальное, снятие различия между внутренним
образом
предмета
и
его
объективностью,
развертывание
цели
в
целесообразную деятельность. Потребление, уничтожая продукт этой
деятельности, обозначает и завершение производства, его конечный
пункт. Но достижение конечного пункта производства не прекращает
движения,
развития
потребности.
Удовлетворенная
потребность
возвращается к себе. Но это ее возвращение означает отрицание
удовлетворенности. Возвратившаяся к себе, как к неудовлетворенной, она
есть развитая, обогатившаяся, конкретная потребность. Она опосредована
производством и потреблением, возвратилась из них, она реально,
объективно создана производством. Неопосредованная потребность есть
абстракция. С тех пор, как человек стал производить, т. е. с тех пор, как
105
См.: М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 12, с. 717.
76он
стал
человеком,
его
потребность
является
объективностью,
определяемой производством. Чем более развито производство, тем
богаче,
разнообразнее,
содержательнее
потребности.
Определяемые
производством потребности обусловливают производство как средство.
Однако как таковые они находятся с последним лишь во внешней связи.
Внутренним отношением, как единством противоположностей,
является отношение потребления и производства. В этом отношении
потребление и производство как цель и средство идентичны и различны,
предполагают и отрицают друг друга, и каждое есть оно и своя
противоположность. Однако господствующим моментом этого единства
является производство.
«Производство — не только непосредственно потребление, а
потребление — непосредственно производство; производство также — не
только
средство
для
потребления,
а
потребление—
цель
для
производства, т. е. в том смысле, что каждое доставляет другому его
предмет:
производство
—
внешний
предмет
для
потребления,
потребление — мысленно представляемый предмет для производства.
Каждое из них есть не только непосредственно другое и не только
опосредствует другое, но каждое из них, совершаясь, создает другое,
создает себя как другое». 106
Итак, потребность как таковая есть действующая цель, пред-
посылка, причина, побудительный мотив производства, внешний по
отношению к нему.
Потребность как реализуемая цель, как потребление — это конечная
цель производства, его момент. Поскольку производство и потребление
соотносятся как средство и цель и в этом отношении господствующим
моментом является производство, то здесь не цель определяет средство, а
средство:— цель. Наконец, возвратившаяся к себе потребность есть в
106
Там же, с. 719.
77себе
и
для
себя
сущее
единство
потребления
и
производства,
субъективного и объективного, есть цель, снявшая свою конечность.
Цель есть, таким образом, всеобщность, но, в отличие от начала, она
есть не абстрактная, а конкретная всеобщность. В этом своем определении
она не только результат движения от абстрактного начала, но результат
вместе с движением. Только таким образом во всеобщей форме она
содержит все богатство конкретного.
Вот
почему,
определив
цель
капиталистического
способа
производства в самом начале его исследования, К. Маркс исследует
процесс движения капитализма к этой цели, процесс ее реализации.
Как всеобщность, цель можно определить в качестве закона.
«Человек, — отмечал К. Маркс, — не только изменяет форму того, что
дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и
свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер
его действий и которой он должен подчинять свою волю». 107
Уточнение понятия цели дает возможность уточнить содержание
основного закона. Он, конечно, содержит в самом себе и цель, и средство,
и все другие конкретные определенности, но лишь в зародыше, подобно
тому, как товар в зародыше содержит все определенности и противоречия
капитализма. Основной закон, конечно, определяет и цель, и средство,
подобно тому, как он определяет все производные от него законы. Но
определяет он не непосредственно, и в этом определении самыми важными
и сложными являются нахождение и исследование опосредующих
звеньев.
Термины «главный», «основной», «всеобщий», «общий» закон
означают одно и то же. К. Маркс говорит об абсолютном, всеобщем
законе
капиталистического
капиталистическое
производства,
107
или
накопления.
производство
как
его
как
Он
всеобщую
абсолютную
форму.
характеризует
форму
Таким
товарного
образом,
Там же, т. 23, с. 189.
78абсолютное — это ничем не обусловленное, соотносящееся только с
собой,
всеобщее.
Ф.
Энгельс
рассматривал
закон
сохранения
и
превращения энергии как абсолютный закон природы. Под последним он
понимал такой закон, который в своей всеобщности «не способен ни к
какому дальнейшему расширению...». 108
Абсолютным
законом
является
абстрактная
всеобщность
и
всеобщность конкретная. Таким образом, основной закон является
абсолютным, но не всякий абсолютный закон есть основной.
На первый взгляд предлагаемая классификация с различением
основного и производных законов, а тем более всеобщего, особенных и
единичных, мало чем отличается от широко распространенной в
советской экономической литературе классификации с выделением
всеобщих, общих, специфических законов и основного экономического
закона. Однако это не так. Данные классификации принципиально
отличаются друг от друга по своему критерию.
В первом случае таковыми являются этапы саморазвертывания и
познания законов в их движении от абстрактного к являющемуся
конкретному, т. е. действительному,
во втором — сфера действия
законов. При этом утверждается, что всеобщие законы действуют во всех
общественно-экономических
формациях,
общие
—
в
некоторых,
специфические — только в одной. Таким образом, признается, что
существуют
самостоятельно
рядом
друг
с
другом,
действуют
и
взаимодействуют всеобщие, общие, специфические законы и отличный от
них основной закон. Это явно противоречит известным положениям
материалистической диалектики о соотношении всеобщего, особенного и
единичного.
Конечно, абстрактно
можно представить общее и
особенное
изолированными и самостоятельными по отношению друг к другу. Но их
истина в том, что они не являются таковыми. Общее существует только в
108
Там же, т. 20, с. 540.
79особенном и вне особенного в реальной действительности его нет. Вместе
с тем особенное всегда существует как особенное общего и без
последнего в действительности его также нет. Таким образом, общие
законы существуют и действуют только как конкретные, определенные
законы. Другими словами, действительные, действующие, или истинные,
законы всегда конкретны. Истинными и действительно конкретными
являются законы как диалектическое единство их бытия и сущности. При
этом истина, как об этом говорилось выше, есть не только результат, но и
процесс саморазвертывания (действия) и познания закона, который есть в
то же время и его использование. Движение развертывания законов в си -
стему и познание этого движения предполагает выделение среди них
основного и производных, общих и определенных, несмотря на всю
относительность этих понятий.
Классификация по сфере действия имеет определенный смысл
только в отношении определенных законов. Наряду с различиями
определенные законы имеют нечто общее, позволяющее объединять их в
классы, группы, подгруппы и т. д. Определенные законы природы,
например, несмотря на отличие друг от друга, имеют нечто общее, что
отличает их от социологических законов в целом. В то же время, как
было отмечено выше, законы органической природы отличаются от
законов природы неорганической. В экономике можно выделить группу
законов, действующих в сфере собственно производства, распределения,
обмена и потребления. При этом, конечно, не следует забывать, что
названные сферы являются моментами производства, и утверждение, что
есть законы, действующие только в данной сфере, упрощает их, лишает
их полноты определений, истинности. Нужно, конечно, различать
внутренние, имманентные законы и форму их проявления.
Вообще, чем богаче определенные законы определениями, тем
больше возможностей классификации их по самым различным признакам.
Однако важно, чтобы эти признаки не были случайными или только
80видимыми.
Так,
представляется
неправомерным
сопоставление
абсолютных законов и законов-тенденций. Дело в том, что абсолютные
законы в действительности всегда проявляют себя как тенденции. Но
доказательство
этого
требует
опосредующих
звеньев,
которые
в
названном непосредственном сопоставлении отсутствуют. Неправильно,
вернее, неистинно говорить о так называемых законах функционирования
и законах развития как просто самостоятельных. Истина состоит в том,
что функционирующая система есть в то же время развивающаяся, и
наоборот,
а
функционирующий
закон
является
в
то
же
время
развивающимся, и наоборот. Функционирующее, но не развивающееся
есть, по терминологии Гегеля, «дурная бесконечность».
Деление законов на основной и производные, конечно, нельзя
абсолютизировать. Основной закон в одном отношении может быть
производным в другом. В иерархической системе законов каждый
является основным по отношению к вышестоящему и производным по
отношению к нижестоящему. В. И. Ленин рассматривал в качестве
общего и основного закона империалистической стадии капитализма
«порождение монополии концентрацией производства...». 109 В то же
время
этот
закон
с
точки
зрения
капиталистического
способа
производства, взятого в целом, является производным.
Определенные явления имеют определенные законы. Если эти
явления образуют целокупность, систему, то она как сложное явление
имеет свой определенный закон. Этот определенный закон системы
является в то же время общим законом ее составляющих. Будучи
основным по отношению к законам явлений систем, он в то же время
производный, поскольку выведен путем абстрагирования. Таким образом,
закон системы есть определенный общий закон, или производный основной.
Это противоречие является лишь внешним выражением движения
законов. Общий закон отличает себя от определенного, как основной —
109
Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 315.
81от производного, чтобы снять это различие, и снимает для того, чтобы
вновь положить его на новом этапе движения. В процессе и результате
этого
движения
общий
закон
как
абстрактная
всеобщность
развертывается в конкретную всеобщность, или, что то же самое,
основной закон — в систему действительных законов. Таким образом,
общий, основной закон реализуется через развертывание в систему
являющих себя и взаимодействующих определенных конкретных законов.
Реализующий себя основной закон системы есть закон ее движения.
Следовательно, основной закон и закон движения — понятия далеко не
тождественные. Последний богаче первого и содержит его в самом себе
как свой момент, свое начало.
Исследование закона движения как системообразующего начинается
с открытия основного закона. Познание процесса развертывания этого
закона в систему действительных законов есть раскрытие закона.
Такое понимание этого закона дает нам основание говорить
о неточности перевода на русский язык немецкого слова «enth;llen» как
«открытие», в силу чего конечная цель исследования в «Капитале»
определяется
как
«открытие
экономического
закона
движения
современного общества...». 110 Более правильным было бы определить эту
цель как раскрытие данного закона. Именно об этом говорит в одной из
своих рецензий на I том «Капитала» Ф. Энгельс: «...мы имеем перед
собой произведение, автор которого с бесспорно редкой эрудицией
рассматривает всю совокупность отношений между капиталом и трудом в
его связи со всей экономической наукой, ставит себе конечной целью
„раскрыть экономический закон движения современного общества"...». 111
Раскрытие этого закона в «Капитале» начинается с открытия
основного экономического закона капитализма.
110
111
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 10.
Там же, т. 16, с. 215.