Возвращение на остров. Часть III. Глава III

Часть III.

Наследник.

Глава III.

Фрахтер островитян разгрузили, и немецкие специалисты занимались окончательной проверкой и отладкой всех систем субмарин, устанавливали новое дополнительное оборудование.  За эти дни моряки свободные от вахт получили возможность отдохнуть на берегу и осмотреться. Дальше городка никто не попал, но и здесь впечатлений хватало. Впрочем, командирам боевых частей и отдельным специалистам было не до отдыха в той мере, которую они заслужили за полтора месяца плавания, надо было осваивать новую технику, которую подводники получили от немцев.

Дик уже решил, что тот странный прием, устроенный им в первый день прибытия и будет всем, чем их почтили нацисты, когда Карл сообщил, что им предстоит встреча с руководством колонии. Дуглас очень серьезно отнесся к предстоящей встрече и оказался прав.

Их привезли к подъезду главного дома, замыкавшего центральную площадь городка. Массивные двери из красного дерева в бронзовой раме, черная форма застывших в приветствии эсэсовцев при входе, такие же черные фигуры на площадках широкой мраморной лестницы, ведущей на верхние этажи - все производило впечатление. А вот кабинет, куда их наконец проводили, оказался до боли знакомым – почти точная копия того, в котором Дик уже давно освоился на острове.  Только бюст Гитлера был на месте, и бронзовый орел сжимал в когтях венок со свастикой.

Из-за массивного каменного стола поднялся все тот же плотный человек, в коричневом мундире партийного функционера. Нацистского приветствия не было, он просто подошел к гостям и, здороваясь, протянул руку.

- Прошу, господа, в кресла, здесь удобнее. Кофе? Виски? – Английский немца - это было первое, что удивило Дика

- Лучше кофе, - попытался начать беседу Дуглас, однако ему пришлось прерваться.

Большой круглый стол из прозрачного стекла в углу зала был пуст, но как только прозвучали эти слова, из-за пилона появилась молоденькая девушка, выкатившая сервировочный столик, уставленный напитками и разнообразной снедью. Дик поймал себя на том, что не может отвести глаз от ладной фигурки. На девушке была черная эсесовская форма, но короткая, выше колен юбка открывала стройные ноги в нейлоновых чулках и изящных туфельках, а сшитый по фигуре мундир намеренно подчеркивал прелесть юной груди. Содержимое тележки быстро перекочевало на стол, и девушка вытянулась, ожидая приказания.

- Спасибо Гретхен! Вы свободны. - Немец говорил по-английски безукоризненно и в переводчике явно не нуждался.

- Яволь екселенц, - девушка четко, по-военному повернулась на каблуках и исчезла за тем же пилоном.
 
Глядя на русую головку, со щегольской пилоткой, лихо заломленной набекрень, Дику показалось, что они очутились в салоне международного лайнера. Кстати, был повод сравнить девушку и с другой Маргаритой, но грезу нарушил «отец», для которого был важнее разговор.
 
- Господин Борман? Извините, если я ошибаюсь, -  опять начал беседу Дуглас, назвав имя человека, которого многие считали погибшим еще в конце войны.
 
Дик всё это время предпочитал помалкивать. Тем более, что все, что он услышал для остального мира было глубокой тайной.

- Да, пожалуйста, без церемоний! – Немец обвел рукой стол. - Вы правы, господин коммандер, заместитель фюрера по партии и бессменный руководитель этой колонии.

- Но вы всю войну были в Германии?

- Я обязан был быть там, где во мне нуждалась моя воюющая родина, но это не значит, что я не мог руководить делом, начатым еще до войны. Я был основным руководителем антарктической экспедиции тридцать восьмого года.

- Официально им был Ритшер.

- Альфред много сделал для Германии. Именно благодаря Ритшеру мы пришли сюда. Именно он обратил внимание фюрера на Антарктику, а в середине тридцатых доказал необходимость исследования именно этой области континента, его заслуги должны были быть отмечены.

- Ну и служить хорошим прикрытием истинных масштабов экспедиции? - Дик сразу же отметил, что Дуглас начинает сложную игру, намеренно показав, что кое-что знает об этой экспедиции.

Борман улыбнулся:

- А вы хорошо информированы! Зачем же было привлекать внимание наших врагов. Целая эскадра у берегов ледового континента, это сенсация, а один небольшой корабль научная экспедиция.

- Ну, Берд в эту науку не поверил.

- Идея пригласить американского профессора была блестящей, но Берд в душе оказался больше адмиралом, чем ученым и отказался. Америка сполна оценила его патриотизм. Дала возможность полетать над Антарктидой в сороковом, где он застолбил для Америки обширные антарктические территории. Правда, он не рисковал сунуть свой нос на территорию Новой Швабии, и именно поэтому он попытался поквитаться с нами в сорок седьмом.

Он получил достойный отпор и, хотя, сам сюда больше не совался, однако, в конце сороковых с его подачи янки не раз пытались добраться до нас. Не вышло! Они даже не могли себе представить, что мы здесь открыли и чего добились за годы войны. Не могли представить, какой мощью обладаем.

- То, чего вы достигли, думаю, не представляет никто, кроме ваших доверенных лиц, - Дуглас посмотрел прямо в глаза немцу. - Я понимаю, что нам показали уникальные источники энергии не без вашей санкции?

Борман выдержал взгляд, и Дику даже показалось, что по его губам скользнула улыбка.

- Да! Я надеюсь, что вы войдете в круг моих доверенных лиц.  У меня богатый опыт сотрудничества, даже с врагами. Неужели мы не договоримся с деловыми людьми. Вы нам нужны, и наше сотрудничество может стать взаимовыгодным.

Но Дуглас не собирался придаваться иллюзиям, он хотел понять возможности, которые открывали перед ним немцы:

- Если те фрахтеры, что стоят на рейде, придут на остров, наши склады опустеют за год, максимум за два.  Останется только станок и его зеленая продукция, но и он не вечен.

- Для нас важнее долгосрочное, проверенное    временем сотрудничество. Надеяться на страны, даже с очень близкими к нам режимами мы не можем. Мир заболел европейской заразой под названием демократия и, ни одна договоренность с правительством такой страны не будет гарантирована в долгосрочном плане. После войны мы на несколько лет заполучили прекрасного союзника, наши интересы совпадали, и мы продуктивно сотрудничали. Но наше взаимодействие было покрыто глубокой тайной, и после смерти главы государства почти все соприкасавшиеся с ней люди были уничтожены, а те, кто остался, предпочитали о сотрудничестве с нами не вспоминать.

Даже там, где у власти люди с твердой рукой, возможны превратности.  Диктаторы умирают или хуже того их убивают. Делец, хорошо понимающий свой интерес надежней, он передаст свое дело сыну, – Борман многозначительно поглядел на Дика.

Фраза Бормана, о послевоенном союзнике была туманна для любого, кто имел поверхностное представление о послевоенной борьбе Запада с русскими за Антарктику, но Дику она говорила о многом. Все его самые дерзкие предположения, похоже, начинали подтверждаться. Впрочем, в разговор влезать он не рисковал и беседу продолжал Дуг:

- Ваша мысль предельно ясна, но какой интерес, кроме складов и все тех же денег, может быть у вас ко мне? - Нацист не скрывал улыбки:

- Господин Макдедли, ваш остров связал нас очень тесными узами. Мы нуждаемся в вас сейчас, и вы можете быть полезны нам в дальнейшем. Тайна, с которой вы соприкоснулись – опасная тайна, и вы можете быть спокойны, пока наши интересы будут совпадать. Самые могущественные страны этого мира обрушаться на вас, как только им станет известно о нашем союзе, и только мы сможем помочь вам защититься. Поверьте, мы сможем дать вам то, чего нет ни у кого в этом мире.

- Ну, я понимаю, те источники энергии, что показал нам Шварц, и будут этим подарком? – Борман опять улыбнулся:

- Это в первую очередь, но не только. Я предлагаю Вам оставить ваши субмарины в наших доках, и когда вы через четыре месяца вернетесь, они уже будут готовы к неограниченному плаванию без захода в базы.

Мы дадим вам конвертеры разных типов, чтобы вы могли использовать их и у себя на острове. Попробуйте, оцените, я гарантирую, что ваши потребности в энергии мы обеспечим навсегда.

- Это правда, что они не ломаются?

- Правда. И срок их службы мы определяем во многие десятки лет исходя из их конструкции, но, по сути, там ломаться нечему. Главное не пытаться их вскрыть, мы недаром прячем их в броневой корпус, конвертер один раз начавший работать остановить невозможно, и попытка его остановить или разрушить приводит к мощному энергетическому выбросу, практически взрыву не меньшему чем в Хиросиме.

- Атомному?

- Нет! Просто выброс энергии, сопутствующий с мощным потоком жестких излучений. Ну, вроде лучей Рентгена.

- Но значит, возможно, радиоактивное заражение?

- Нет! Никакого заражения. Радиоактивные частицы отсутствуют, только излучение.

Дуглас замолк, обдумывая слова нациста. Поднялся с кресла и, потирая лицо, стал прохаживаться по кабинету.  Борман с видимым удовольствием потягивал коньяк из изысканного бокала, и не без интереса поглядывал на «отца», который явно показал, что чувствует себя вполне непринужденно в кабинете подземного владыки. Дик хорошо знал эту его манеру. Он часто ходил, когда обдумывал что-либо важное, и не приходилось сомневаться в том, что его тревожит.  По сути, каждый такой источник энергии был чудовищной бомбой, которая могла когда-нибудь взорваться.

- Но это опасно?

- Меньше, чем боезапас на борту ваших кораблей. Оболочка конвертеров стальная именно для того, чтобы предотвратить любое случайное воздействие. Выдерживает взрыв боезапаса, если, конечно, ее намеренно не облепили пластитом. Ну а, кроме того, особенно на корабле, ничто не мешает поместить его в хороший броневой контейнер, на всякий случай.

Доводы немца были более чем основательными, и Дуглас, наконец, снял все свои возражения:

- Американцы ставят на субмарину атомный реактор, ваш конвертер по сравнению с ним верх надежности. Да, конечно, мы оставим вам свой фрахтер, но мне нужны люди на острове. Еще одна субмарина без экипажа и я готовлю к походу свой теплоход так, что оставлю только специалистов, которые освоят ваши технологии. Крейсер в следующий раз.

- Воля ваша. Кстати, если вы своим инженерам доверяете, мы вам дадим оборудование и необходимые инструкции. Установить его на ваших кораблях сложности не составит.

- Это прекрасно! Но чем мы можем быть интересны для вас в долгосрочном плане?

- Ресурсы вашего острова нам очень важны сейчас, необходимо продлить сроки службы инженерного оборудования нашей колонии. Но это не главное, нам будут нужны регулярные поставки очень разнообразные по своему характеру. Мы добились очень большой независимости от внешнего мира, но полностью отказаться от поставок извне не можем. Это путь к деградации нашей колонии.

У нас мощная наука, и здесь у нас целый ряд уникальных производств, но быть полностью автономными глупо. Надо использовать все самое передовое, что есть у вас, нет смысла тратить время на то, что и без нас уже сделано.  Я хочу, чтобы вы стали для нас посредником в вашем мире.

- Я вас понял. И до тех пор, пока будет работать печатный станок, или американцы не сменят свою валюту, мои интересы понятны. В чем будет мой интерес продолжать сотрудничество, когда станок остановится?

- Станок остановится не скоро, а вот ваши интересы мы начнем учитывать уже сейчас. Я хочу, чтобы вы были заинтересованы в процветании нашей колонии и через десятки лет в будущем. К примеру, у нас есть ряд разработок, которые неминуемо будут повторены у вас лет через десять, пятнадцать. Если вы вложите в эти производства наши деньги, то сразу станете монополистами, запатентовав эти технологии сейчас.

Но это в перспективе. Пока же рекомендую вам прозондировать рынки сбыта очень дорогостоящего сырья.

- Ну, и что это?  Алмазы, золото и редкие металлы!

- Вот именно, редкие металлы! Есть и золото, но речь не о нем. Оно отходы от другого производства. Это высокообогащенный концентрат урановой руды. У нас крупнейшее в мире месторождение его, а это сырье в очень большой цене там наверху. Мы можем поставлять его партиями в сотни тонн. Так что фрахтеры к вам пустыми приходить не будут.

- Но этот груз опасен сам по себе! Радиация.

- Не только! Ваши соотечественники держат этот рынок под особым контролем и поставки могут быть только секретными. По сравнению с этим радиация ерунда, свинцовый контейнер и правила обращения с ним эту проблему решают. Возьмите с собой пробную партию, приценитесь. Впрочем, это пока не главное.

Наши субмарины способны перевести все, что находится на ваших складах, и очень многое другое в разобранном виде, но, к сожалению, не все, в чем мы нуждаемся. Для нас важно наладить поставки современного оборудования и разнообразных материалов на регулярной основе. Здесь для нас проблемы на всем пути от производителя до места назначения.

Ведущие страны мира сделали все, чтобы скрыть от своих народов сам факт нашего существования. Впрочем, это то, в чем наши интересы совпадают. Европейцы отравлены жидовской пропагандой англо-американских средств информации, а Россия еще долгие годы будет вспоминать, какой ценой им досталась эта победа. Наше существование и, тем более, поставки нам чего-либо, должны оставаться глубокой тайной, обеспечить которую вы имеете возможность.

Мы планируем сотрудничество не на годы, на десятилетия. И нам нужна целая система доставки любых грузов на нашу территорию. Система надежная, а главное гарантированно безопасная. Ваш остров — это только начало.

- Остров, как перевалочная база для ваших грузов? – Дуглас опять в задумчивости прохаживался по кабинету.

Борман насмешливо прищурился:
- Смею надеяться наших грузов и вашего острова будет мало. Остова по всему свету, как минимум в трех океанах. Принадлежащие именно вам острова, частные владения, где мы сможем построить надежные базы для перевалки наших грузов.

Дуглас, наконец, остановился:

  - И не только порты! Я правильно понимаю, что грузы к вам можно доставить только под водой?

- Да это основная гарантия безопасности нашего мира. Первоначально мы планировали, что в случае победы в той войне будет построен антарктический порт и наземные пути снабжения базы, но это окончилось крупными неприятностями.

Дик почувствовал, что сердце сжало предчувствие. Появилась возможность что-то узнать об отце, но он сдержался, понимая, что переговоры с этим опасным человеком лучше вести Дугласу. И не ошибся, приемный отец не торопился выяснять правду.

- Вы имеете в виду попытки англичан прорваться к вам в сорок четвертом и сорок пятом годах?

- Вы знаете и это?

- Я же бывший сотрудник М-6 и знаю о полярниках с «Модхейма» и об операции «Табернал» в сорок пятом.

- Мы вынуждены были защищаться! Англичане нашли вход в один из транспортных тоннелей еще в сорок четвертом и попытались совершить диверсии здесь. Собственно, уже тогда стало ясно, что сохранять построенные транспортные тоннели, с выходом на поверхность, опасно, но дать приказ закрыть их означало, что я не верю в победу Рейха. 

В сорок пятом, когда англичане повторили свою попытку прорваться к нам, мы их уже ждали. Об их появлении охранные системы сообщили загодя, и мы устроили им встречу. Впрочем, я тоже понес потери, кто-то из них взорвал тоннель.  Это задержало продвижение моих людей. И, когда мы добрались до «Манхейма», всех уже эвакуировали.

Все эти события заставили нас надежно перекрыть входы в тоннели. К тому же достроить порт и проложить приемлемые дороги от побережья к ним, во вражеском окружении стало невозможно. Так что подводные ворота в наши владения единственно безопасные.

Дик с интересом слушал нациста, а Дуглас явно оживился, когда тот упомянул о строительстве порта.

- Но прошу прощения, хочу уточнить по поводу порта, из источников мне доступных я знаю, что за Германией числилась только база на Антарктическом полуострове и территории Нового Швабеланда. О строительстве порта на побережье Антарктиды сведений у меня нет.

- И быть не могло! Базу «Хорст Вессель» на полуострове мы были вынуждены передать Аргентине еще во время войны, когда она оказалась в откровенно враждебном окружении. Правительство этой страны было лояльно к Рейху, и фактически там сменился только флаг. Мои люди до последнего времени были там костяком экспедиции. Ситуация изменилась только с уходом Перрона со своего поста, нам пришлось убраться и оттуда.

Ну, а порт мы хотели построить на своей территории, на берегу моря Лазарева. Собственно, начали с постройки капитальной взлетной полосы и поселка в районе оазиса Ширмахера, но и это оказалось выгодней отдать. Строительство порта в современных условиях стало невозможным.

Нацист теперь уже открыто называл своих союзников в обороне Новой Швабии. В оазисе Ширмахера находилась основная антарктическая база русских, и Дуглас сразу зацепился за эту фразу.

- Оазис Ширмахера? Вы отдали эту базу русским?!

- Да. Бывшие непримиримые враги очень быстро становятся союзниками, когда находятся общие интересы, а они были. Мы остались врагами их врагов, и это было уже немало само по себе, учитывая, что они хотели закрепиться в Антарктике.  Нам нужны были поставки для обеспечения жизнедеятельности базы, а им то, что было у нас в избытке, уран. Мы наработали его тысячи тонн для поставок в Рейх, но успели отправить только очень небольшую его часть. Эти запасы оказались очень нужны Сталину, так что свою атомную бомбу он сделал из нашего сырья. К тому же мы передали им то, что бросили в оазисе Ширмахера.

- Русские вывозили уран тоже на подводных лодках?

- Зачем такие сложности. У них была наша трофейная китобойная флотилия, которую они и использовали для доставки грузов нам и перевозки урана в Россию. Этот канал действовал до самой смерти Сталина и, поставки прервались, только когда   от дел отстранили Берию и его людей.  Канал был надежный и безукоризненно действовал много лет. В немалой степени мы обратились к вам и поэтому, склады Восточной Германии оказались для нас закрыты.

Фактически Борман подтвердил практически все, что они с Дугласом предположили, изучая послевоенную историю освоения Антарктиды. И китобойная флотилия под охраной военных кораблей, и авиабаза в оазисе Ширмахера подтверждались, но для Дугласа было важнее другое:

- Значит, вот откуда русские получили уран. Наша агентура всех уверила, что с их ресурсами они не сделают бомбу в течении, как минимум, десяти лет, а они взорвали ядерный заряд через четыре года. Ну а с водородной бомбой, даже обогнали американцев. Пусть им помогли шпионы, но без урана они были бы бессильны. Теперь же у них есть свои месторождения.

- Да, и нашему урану рынок сбыта тоже не помешает, но это вопрос времени. Ядерная гонка только начинается, и уран будет пользоваться спросом всегда.

Впервые за все время разговора Дик решился задать вопрос:

- Господин Борман, но официально база «Хорст Вессель» не существовала? - Нацист опять усмехнулся, вглядываясь в лицо юноши:

- Я не сомневался, что вы хороший помощник своему отцу, и внимательно следите за нашей беседой. Мы основали ее в сентябре тридцать восьмого, а уже в сорок первом были вынуждены передать Аргентине. Теперь эта база называется «Сен-Мартин». Между прочим, аргентинцы сделали реверанс мне. Во время экспедиции я много занимался организацией этой базы и, хотя официально ее назвали «Хорст Вессель», между собой полярники звали ее просто «Мартин». Работать на Аргентину остались наши люди, поэтому сохранилось и привычное название.

С полярниками на «Сен-Мартине» отношения приличные до сих пор, а вот с русскими испортились с пятьдесят четвертого. Там полностью сменили состав экспедиции, и новые люди не имели не малейшего представления о нас. Впрочем, меня предупредили заранее, сразу после ареста Берии в России.

Кстати, последние годы русские обеспечивали только снабжение базы, военные корабли ушли еще в пятидесятом, когда американцы дали гарантии нашей безопасности. Хотя все эсминцы ледового класса из своей эскадры они оставили здесь. Для них оказалось проще забыть об их существовании, чем объяснять, где эти корабли были все эти годы.

- Значит русская эскадра была на самом деле! – Дик не смог удержаться. - А был ли «Рихтгофен»?

- Эскадра была и сыграла свою роль. Ну а авианосец стоит на якорях рядом с русскими эсминцами. Природа подарила нам уникальный эллинг, в котором свободно разместились корабли. Более того, с палубы авианосца могут взлетать и садиться самолеты. 

К тому же, и самолеты свои русские оставили нам. Три десятка еще не старых «Королевских кобр», оснащенных нашими двигателями и новейшими приборами, стали удачной заменой того, чем оснастили авианосец в конце тридцатых в Германии.

Дик получил подтверждение своим мыслям, но Дугласа интересовали более существенные вещи.

- Итак, господин Борман я правильно вас понимаю, что все снабжение базы вы планируете вести через меня?

- Да! И как можно быстрей.

- Но мои возможности пока ограничены. Еще недавно вас снабжала огромная страна с большим флотом и такими же возможностями. Мне придется строить корабли или приспосабливать под наши нужды то, что возможно будет купить. Для этого потребуется время, много времени.

- У вас будет неограниченное финансирование, и это время можно будет сократить. Важнее кораблей перевалочные базы в умеренном поясе юга Тихого, Индийского и Атлантического океанов. Даже безжизненный островок, на котором можно построить порт, будет серьезным подспорьем для нас. Эффективность наших подводных фрахтеров резко возрастет, если загружать их мы сможем не за десяток тысяч миль от нас, а на расстоянии хотя бы в полторы - две тысячи километров от антарктического континента.

- Но заполучить острова даже в аренду будет не просто. Франция не позволила американцам разместиться на Кергелене даже тогда, когда им было это крайне необходимо. Остров практически необитаем даже сейчас, однако рассчитывать на то, что после американцев французы отдадут его частному лицу не приходится.

- Вы правы, господин Макдедли, но именно поэтому мы обратились к вам. Мы рассчитываем, что вы найдете выход из этого положения. Вы должны знать, что вся мощь нашей колонии будет направлена на помощь вам. В первую очередь финансовая, но я думаю, что и независимая энергетика для вас будет тоже не маловажна. Ваши базы, корабли и оборудование получат неисчерпаемые источники энергии. Но это всегда будет большим секретом для внешнего мира. Главным для вашего благополучия, да и для нас будет другое, мы вам передадим перспективные технологии, которые позволят вашим фирмам стать лидерами в самых прорывных направлениях развития техники и технологий на десятилетия вперед.
 
Для всего мира ваши фирмы должны будут стать лидерами в освоении новейших технологий, в первую очередь в разработке новейшей электроники и перспективных вычислительных машин. Нами многое уже сделано, но в этом смысле мы серьезно ограничены многими обстоятельствами. Вам ничего не мешает развернуть массовое производство этих компонентов, а главное полноценных изделий. Все новейшие разработки пойдут к нам, и вы получите неограниченный рынок сбыта еще до того, когда ценность всего производимого вами поймут там наверху.   К этому времени вы будите уже на ступень впереди. Общие усилия вашей и моей науки не позволят нас догнать долгие десятилетия.

- Господин Борман, вы рисуете захватывающую перспективу, но в моем мире военные очень внимательно следят за всеми новинками и очень быстро попытаются опутать нас системой военных заказов, а, следовательно, и соответствующего контроля.

- Да, конечно! Я сам бы поступал точно также. Ну и пусть они получают то, что для нас уже будет делом прошлого. Пусть охраняют эти секреты. Пусть платят вам за это миллиарды долларов. Нам же нужна будет продукция на десятки миллионов, которую лет через десять вы начнете продавать тому же Пентагону уже за десятки миллиардов долларов и так на десятки лет вперед. Поверьте, то, что мы имеем уже сейчас на свое освоение потребует десятилетия. Мы знаем, что и как получить, но от лабораторного образца до массового производства дистанция огромна. Вам предстоит создать технологии, которые этот мир пока не имеет.

Вы инженер! Мы навели справки, вы талантливый специалист именно в этой области. Так кому же, как ни вам доверить это дело.

- Война почти на пятнадцать лет оторвала меня от инженерных разработок. Я безнадежно отстал!

Борман явно не придал значения словам Макдедли и не скрывал усмешки.

- Бросьте, Дуглас! Не прибедняйтесь. Мои люди очень высоко оценили аппараты связи, которые вы передали нам. Тот, кто сделал эти машины, отнюдь не отстал. Мы просто предлагаем вам расширить свои возможности.  В Америке, а еще лучше в Японии должны будут возникнуть структуры, которые бы начали продвигать наши новейшие   разработки, в первую очередь в электронике. Вакуумная лампа – анахронизм о котором забудут через 10-15 лет, да и транзистор, только начало эры кристаллов, которые станут основой систем связи, управления да разве только их. Наша встреча - редкая удача вы хороший специалист и не обременены идеологией. Я уверен, что когда вы поймете, что я вам предлагаю, мы быстро договоримся и на эту тему. 

Дуглас явно задумался, но Борман его торопить не собирался.

- Я, надеюсь, мы увидимся с вами или с вашим сыном уже в ближайшее время и обсудим этот вопрос, а пока у вас есть возможность обдумать наши предложения по всем рассмотренным направлениям, - и явно заканчивая беседу поднялся из-за стола. - Гретхен! Наши гости уходят.

Протянутая для рукопожатия рука явно говорила, что хозяин кабинета явно доволен разговором. Дик невольно отметил, что рука «кабинетного чиновника» крепка, как у хорошего спортсмена, и смущать их партийными приветствиями он явно не собирался.  К тому же, он об этом забыл сразу же, как только в кабинет вошла девушка. Стройные ноги, белокурая головка и высокая грудь в эти мгновения была для него важнее всего остального. Им ни чего другого не оставалось, как повинуясь жесту девичьей руки раскланяться с хозяином и покинуть кабинет.

Дик заранее расстроился, что красавица покинет их сразу, как только дверь кабинета захлопнется за ними, но ошибся. Стройная фигурка вела их по лабиринту коридоров, и он не мог не отметить, с каким почтением вытягивались перед ней эсэсовцы, сторожившие за каждым углом этой канцелярии.

Карл дожидался у выхода и Гретхен, что-то сказала ему по-немецки. Дик, все-таки, еще плохо понимал разговорный язык, но то, что упомянули его не сомневался. Тем более, что Карл сразу же подошел к Дугласу, согласовывая какие-то дела. Парень даже не прислушивался к их разговору, его мысли занимало только то, что девушка обратилась теперь прямо к нему. Синие глаза в упор глядели на него, и неожиданно она заговорила на хорошем английском:

- Рейхсляйтер приказал мне заняться вашим досугом. Могу проводить вас в хороший ресторан где стоит посмотреть вечернюю программу варьете. – Дик в смущении опустил глаза и тут же испугался что она поймёт, как глядя на ее шею и грудь, он мысленно начинает раздевать ее. Впрочем, девушка похоже именно на это и рассчитывала.

- Меня?.. Меня одного? – Юноша, наконец, заставил себя взглянуть в ее глаза. А эти глаза, откровенно смеялись.

- В принципе да, но если твой отец захочет, можешь пригласить и его… Так тебя устроит сегодня вечером? В половине десятого могу заехать за вами. – Не приходилось сомневаться, что ему обещают нечто большее чем знакомство с местным кабаре, и отказываться он не собирался.

- Да, конечно! В половине десятого.

Глаза вдруг стали холодновато   стальными. Девушка вытянулась в партийном приветствии:

- Хайль Гитлер! - четко повернулась на каблуках и быстро исчезла за поворотом коридора.

Дик не спускал глаз с затянутой в черный мундир фигурки, но девушка даже на повороте не бросила взгляда в его сторону. Не приходилось сомневаться, что рассчитывать здесь на какие-либо чувства не стоило. Сегодняшний вечер для немки будет просто работой, которую она должна будет хорошо выполнить. Но это было и неплохим симптомом, его явно пытались привязать к этому миру.

***

Переговорить с глазу на глаз с «отцом» удалось только вечером, когда Карл весь день, помогавший им в делах, наконец, высадил их около гостиницы. На ступеньки поднялись, но внутрь заходить не стали. То, что каждое их слово в помещениях записывается сомневаться не приходилось и дождались, когда «мыльница» Карла скрылась из глаз.

Перешли через дорогу в маленький сквер над обрывом и утроились на садовой скамейке. Гарантировать, что и здесь нет микрофонов, было невозможно, но хотя бы создавалась такая иллюзия. Искусственное солнце погасло ровно в шесть вечера, и теперь городок освещался только яркими лампами уличных фонарей и многочисленными окнами домов. В гавани светло было только на пирсах и у работающих пакгаузов. Кусты сирени скрыли их от улицы и казались хоть какой-то защитой от нескромных глаз.

- Ну и что ты думаешь обо всем этом, - начал Дик.

- Лучше ты мне скажи, что хочет от тебя эта стерва.

- Она прекрасная стерва.

- Тебе что, надо доказывать, что стервы вдвое опасней, если кроме всего еще и красивы. Тебе мало урока, полученного прошлым летом?

- Этот урок не пошел и тебе впрок. Ты теперь спишь с обеими, да и их матушкой не побрезговал, - огрызнулся Дик.

- Еще один стервец на мою голову, - засмеялся Дуглас. - Так, что же она от тебя хочет?

- Она, похоже, хочет затащить меня в постель, и я сопротивляться не буду. Сегодня вечером нас пригласили в ресторан с варьете.

- Нас или тебя?

- Похоже, меня, хотя она и не возражала, когда я спросил о тебе.

- Ну и прекрасно! Развлекайся, пока есть возможность. Да, а как же сестрицы де Гре.

- Я боюсь оказаться в постели Марго, а Вив, боюсь, забудет меня в любом случае.

- Не знаю... Вивьен девчонка, да и Марго дочь собственной матушки. Все может быть! Но ты понимаешь, что-этой-то просто приказали, и она не наивная девственница, которая не знает, чем это все должно кончиться. Однако, Мартин смотрит далеко вперед. Я женат, ты свободен, и главное молод, если красотка тебя приворожит, есть шанс привязать тебя к этому месту надолго. А через тебя и меня…  Впрочем, они привязывают нас и так накрепко. Мы действительно их естественные союзники, даже если они не поделятся с нами своими технологиями.

Ну что же, дерзай. Удивлюсь, если увижу тебя в нашем номере сегодня ночью.

Дик торопливо готовился к встрече с девушкой, а потом почти два часа изнывал в номере в ожидании назначенного срока. Показать свое нетерпение было слабостью, и на ступеньках гостиницы он появился ровно в двадцать пять минут десятого. Юноша оказался прав, Гретхен ждать не пришлось, ровно в половине десятого к подъезду подкатил огромный «Майбах».
 
Роскошный, открытый, белый лимузин был истинным произведением немецких мастеров и сам заслуживал серьезного внимания, но Дику, с детства любившему любые машины, тем более красивые, было не до него. Он ждал, что его спутница появится все в той же эсэсовской форме или, в крайнем случае, в строгом деловом платье, подобающем офицеру СС, но перед ним, на водительском месте машины, сидела роскошная девушка, как будто только что выпорхнувшая из изысканного аристократического салона. 

Вначале показалось, что красное шелковое платье наглухо до шеи закрывает грудь, оставив обнаженными только девичьи руки, но в следующее же мгновение он понял, как ошибался. Стоило девушке слегка повернуться, и он увидел, что спина девушки совершенно обнажена, крепкие груди качнулись, и шелк предательски выдал возбужденные соски. При таком наряде, под платьем, не могло быть много одежды, его ожидания, похоже, подтверждались и он был искренне рад, что послушался Дуга и одел, «дурацкий», как казалось раньше, непонятно зачем привезенный сюда смокинг.

Грета явно оценила его наряд, оценила она и маленький букет фиалок, неизвестно где раздобытый Дугласом по этому случаю. Так что обволакивающие сиденья лимузина и смеющиеся глаза спутницы, похоже, сулили приятное приключение. Кстати, дорога оказалась гораздо длиннее, чем он ожидал. Машина ныряла в какие-то довольно длинные тоннели, соединявшие обширные открытые пространства. Вдоль хорошо освещенной дороги, в непроницаемой мгле, светились огоньки каких-то сооружений, но что скрывала темнота, понять было невозможно.

 Впрочем, около десяти они уже были на улице настоящего немецкого городка, центральная площадь которого ничем не отличалась от центральных площадей многих европейских городов. Правда вместо привычной кирхи красовались здания абсолютно далекие от дел церковных. Одним из них был и прекрасный ресторан, у дверей которого они остановились. Дорога позволила Дику внимательнее приглядеться к спутнице, и кое-что прояснить. По тому что машина неслась по дороге   абсолютно бесшумно, если не считать шелеста шин, Дик лишний раз убедился, что и здесь двигатели внутреннего сгорания остались в далеком прошлом.  Грета не скрывала, что они миновали сельскохозяйственные и производственные зоны колонии, что городок, в который они стремились, был своего рода центром культуры и развлечений, но главным было то, что он имел возможность, не пряча своих глаз глядеть на нее всю дорогу.

Девушка ни могла не понимать, что он внимательно изучает ее, но только легкая улыбка, мелькавшая на ее губах, выдавала это. Дик как губка впитывал в себя образ, неожиданно ставшей для него такой доступной красавицы. А девушка была действительно хороша. Русая копна тщательно уложенных, густых, сильных волос, непокорных даже набегавшему ветру, обрамляла правильный овал лица. Огромные синие глаза, правильный носик и выразительный рот не делали лицо кукольным, более того он прекрасно помнил, что это лицо могло стать холодным, а в глазах заблестеть сталь.  Но, по-настоящему, он не мог отвести глаза от длинной шеи и такой соблазнительной груди. Тонкий шелк платья только внешне прикрыл эти холмики прелести. Удачное движение рук, управлявших машиной, позволяло их видеть почти целиком, а шелк так мало скрывал остальное, что представить себе девственную почку напряженной груди смог бы и юноша, с меньшим воображением. Ну а Дик был уже достаточно опытен, чтобы представить себе все во всей красе.
 
Их ждали уже на пороге заведения. Дик надеялся помочь девушке выйти из машины, но его опередили. Два подростка, в фирменных ливреях, распахнули дверцы лимузина, а величественный, как памятник, метр невозмутимо дождался, пока девушка взяла своего спутника под руку и проводил их до столика уже приготовленного для гостей.

Столик был на периферии зала. В удобном, ограниченном бархатными диванами кабинете, по сути ложе, скрывавшей пару от посторонних глаз, но имевшей хороший вид на еще пустую сцену. Впрочем, сцена недолго была пустой, да и их столик быстро заполнился снедью. Однако изыски кулинарного искусства Дик оценил позднее, все его внимание привлекла сцена, на которой начиналось действие.

Он хорошо знал парижский Мулен-Руж и довольно быстро должен был констатировать, что здесь смогли добиться максимального сходства. Более того танцовщицы кордебалета были явно моложе француженок, обладали превосходными фигурами и прошли отменную выучку. Номера программы периодически перемежались выступлениями балета, и практически обнаженные красотки явно распаляли публику. Но только когда умолкла музыка их последнего выступления, Дик окончательно понял разницу между парижским кабаре и этим заведением.

В этот раз кордебалет вышел на сцену практически обнаженным. Пышные перья и прочие сценические украшения исчезли, и то что осталось от одежды, едва прикрывалось легкими перелинками.  Кстати, некоторые вольности, которые были неприемлемы у французов, где актрисам не разрешалось демонстрировать свои отношения с поклонниками, здесь он заметил еще в период представления. Многие актрисы, выступавшие с сольными номерами, не исчезли за кулисами по их окончании, а прямо прошли в отдельные ложи своих поклонников. Так же поступил и кордебалет. Не успели умолкнуть последние аккорды музыки, как девицы упорхнули со сцены, и многие тут же оказались на коленях, ожидавших их в партере кавалеров. Судя по поведению пар, вечер для них должен был окончиться вполне определенно.

- Грета, все это очень напоминало Париж, но там флирт с актрисами исключен, по крайней мере так откровенно.

- Ну, это и не «Мулен-Руж»! Эти девицы будут еще работать в постели целую ночь. Неужели ты не заметил, что за столиками в партере были только мужчины? У каждой пары девиц свой столик, и клиенты прекрасно знают, кого заказать.

- Но тогда это настоящий бордель!?

- В принципе, да. Большинство женщин в ложах, тоже обслуживают клиентов.

Представление окончилось, и Дик ожидал, куда его увлекут дальше. Он не был любителем спиртного, но отметил, что на столе не было крепких напитков. Спаивать его явно не собирались, да и сама девушка за весь вечер выпила не больше пары бокалов хорошего шампанского. Его спутница была абсолютно трезва и явно знала, что делает.

Время, проведенное в кабаре, особенно танцы этих чертовок, довели Дика до крайней степени изнеможения. Благо длинный смокинг позволил это скрыть пока они шли к автомобилю. Восставшая плоть требовала удовлетворения, и ее хозяин не знал, как это скрыть от своей спутницы в машине. Когда авто рванулось из городка, юноша постарался устроиться в ней так, чтобы как можно дольше скрывать свое состояние, но Грета явно все видела, и прямо сказала, что хорошо понимает, что с ним происходит:

- Дик, извини! Я не думала, что доведу тебя до такой степени. Подожди, я тебе сейчас помогу.

Дик уже совершенно не понимал, что будет дальше. Мелькнула мысль о сексе прямо здесь в машине, но дальнейшее поразило его еще больше. Лимузин плавно затормозил и свернул на обочину дороги. Автомобильные перчатки полетели на пол, и тонкие пальцы начали возню с брючным ремнем. Юноша попытался помочь, но тут же получил отпор:

- Не мешай, я сама. Расслабься!

Настоящего секса не было. Как только ее руки овладели его плотью, свою игру начали губы, и не надо даже говорить насколько быстро он извергнул в нее свое наслаждение. Снисходительно улыбаясь, она откинулась на водительское сидение, но пауза не была долгой, Дик еще полностью не пришел в себя, когда машина рванулась вперед по шоссе.

- Профессионалка, - мелькнуло в голове. – Сделали бы это сестрицы де Гре? Возможно, но в любом случае как-то иначе и без длительной прелюдии здесь бы не обошлось.

Дик машинально приводил себя в порядок, когда его размышления прервала девушка:

- Я тебе нравлюсь? Поедешь ко мне?

- Еще четверть часа назад я не смел бы на это и надеяться. Конечно, поеду!

Ее рука нашла его ладонь, и легкое рукопожатие закрепило их союз. В голове мелькнуло:

- Очень скоро это тело будет моим, - Не приходилось сомневаться, что его сделали игрушкой в какой-то игре, но отказываться от нее он не хотел. Не хотел и ждать.

Время остановилось. Губы целовали ее плечо, шею, розовое ушко. Руки скользили по открытой спине к бедрам, ласкали, наконец, обретенные холмики грудей, живот, стремились дальше. В конце концов, он просто стал мешать ей вести машину, и она остановила его:

- Сумасшедший! Мы разобьемся! Уймись, скоро приедем. – И действительно, очередной тоннель окончился улицей знакомого городка.

Не успела машина остановиться у дверей вполне европейского таунхауса, как Дик выскочил из нее, чтобы открыть дверь машины для своей спутницы. Подал руку ей и помог выйти из нее:

- Это дом твоих родителей? – Девушка была слишком молода, чтобы иметь собственный.

- Я сирота. А дом может быть нашим. – Немка явно не скрывала своих намерений. Дика явно прочили ей в мужья, но очень скоро он понял, что все гораздо сложнее, а пока, она влекла его в свою спальню, буквально раздеваясь на ходу.

Собственно, когда шелк платья соскользнул на пол, а туфли полетели в угол комнаты, на ней не было ничего, лишь изящный пояс поддерживавший нейлон тонких чулок. Да и они очень скоро мятым комком оказались на полу. Наконец, девушка выпрямилась и удивленно посмотрела на своего спутника. Дик был так поглощен происходившим, что забыл раздеться сам. Заспешил, запутался в застежках и еще больше смутился, понимая, что смешен. Но Грета, не смеялась:

- Не торопись. Я помогу. – Чем еще больше смутила парня, фактически раздевая ее. Наконец, и его одежда лежала на полу, и он смог прижать к себе это обнаженное тело.
 
Девушка была стройна и изящна. Высокие каблуки туфель скрыли ее подлинный рост, но и без них она была заметно выше плеча юноши. Не спеша еще теснее прижалась к нему, обнимая за шею и наконец, прижалась еще сильнее, закинув одну ногу ему на бедра и подставив трепещущие губы. Дик понял сигнал и, оторвав ее от пола, все же спросил:

- В постель?

- Да, - подтвердила она, обвив его бедра ногами и прильнув к губам.

Дик аккуратно положил ее на спину. Девушка расслабилась и прикрыла глаза. Теперь это тело было в его власти, рукам и губам было доступно все, и вожделенное странствие по ее прелестям началось:

- Профессионалка, - опять мелькнуло в его голове. На ее теле не было волос   в привычных для европейской женщины местах. Это он видел лишь у египтянок, которых подсунули ему радушные хозяева. Впрочем, и в европейских борделях это тоже было не слишком принято.

Однако, все его мысли оказались ничего не стоящими, когда он решил, что уже подготовил женщину к главному.  Дик не торопясь укладывал ее в удобную для себя позу, когда Грета притянула его к себе и прошептала:

- Милый, сделай это нежно. Я девушка.
 
Парень опешил. Он был искренне удивлен, «профессионалка» оказалась девственницей. Пришлось вспоминать все, чему его научили сестрицы де Гре. Грета к гимнастическим упражнениям была явно не готова, и пришлось пристраиваться ему. К счастью, она только слегка закусила губу вначале, а потом уже явно отдалась нараставшему чувству. Дик очень старался доставить ей максимальное удовольствие, понимая, что это для нее в первый раз, но сдерживать в себе нарастающее приближение неизбежного долго не смог. Впрочем, подруга оказалась снисходительной:

- Милый, спасибо. Все было хорошо, я в душ.

След, оставленный ею на простыне, несомненно, свидетельствовал об ее правдивости, но все остальное никак не вязалось с тем, что происходило с ними раньше. Кстати, в душ надо было и ему.

Когда он вернулся в спальню, испачканная простыня валялась на полу, а девушка смущенно ждала его, укрывшись до глаз одеялом. Только под струей горячей воды до Дика, наконец, дошло, какую оплошность он совершил, лишив девственности девушку и не приняв мер предосторожности.

- Грета, прости меня. Я совсем потерял голову и забыл про презерватив. Ты понимаешь, чем это может кончиться. – Неожиданно сомнение в глазах девушки    исчезло, и она откровенно развеселилась:

- Конечно, понимаю, презервативы и все в этом духе у нас вне закона. Девушка позволяет это мужчине только желая забеременеть. Если ребенка у меня не будет, это будет означать, что   я не справилась с выполнением долга на меня возложенным.

- С долгом? Перед кем? – Она даже не собиралась скрывать, что ей приказали. Что же ему еще предстоит узнать?

- Я тебе нравлюсь?! Так помоги мне. У нас еще не одна ночь, пока ты уйдешь в плавание. А если у меня будет ребенок, вернувшись сюда ты будешь знать, что тебя ждем мы и тепло собственного дома.

- Грета, но ты же обо мне ничего не знаешь?

- Знаю гораздо больше, чем ты предполагаешь. Ты мне понравился сразу, но даже если бы и не понравился, я бы выполнила приказ. Программа «Ребенок для фюрера» действует у нас до сих пор, и девочек готовят к этому лет с одиннадцати. Тем более, здесь, когда мы окружены врагами, ни одна здоровая женщина не имеет права остаться бездетной.

- Но возможны болезни, еще что-то?

- Я сказала здоровая. Больных определяют еще в юности, лечат. Если ей не помогут, девушка обязана выполнить свой женский долг по-другому, правда это солдатский бордель. Однако, если она красива или ценный специалист – тоже бордель, но для узкого круга лиц. Собственно, в нем мы сегодня были. Солдатский проще…, впрочем, там тоже все отлажено. Работать у нас обязаны все, в том числе и так. Кстати, бывает, что и в борделях рожают. Для них это счастье, забеременевшая женщина сразу обретает все права.

- Ну а чувства, любовь?

- Обязательно. Это то, что в нас воспитывают с детства, в первую очередь к фюреру, родине, товарищам по службе.

- А как же семья, дети?

- Семья — это основа нашего общества. Дух коллективизма, товарищества, воспитывается у нас с детства. Безразличие к товарищу, соседу, просто человеку на улице, невозможно. Если кто-то в беде ему обязательно придут на помощь.  В наших домах не запирают дверей, нет воровства, уже просто по тому, что кто-то всегда узнает об этом, и провинившегося постигнет наказание. И все это начинается с семьи.

Женщина рожает членов общества и это ее главное предназначение, великая миссия. Материнство уважаемо уже само по себе. Мать семейства, центр основной ячейки нашего общества, ее основа. Каждая девушка имеет право на выбор и не обязана ложиться в постель с нелюбимым, но приходится не забывать и о долге. Теперь свободных мужчин не так уж много, а в двадцать с небольшим женщина должна родить первого ребенка. Так что выбирать имеют возможность не все. Кроме того, когда люди вместе растят детей любовь приходит сама. Если нет, женщина имеет право подать на развод и забрать детей с собой. Мужчина же имеет право на развод только при доказанной измене жены. Но во всех случаях, развод не накладывает ни обязательств, ни наказаний на бывших супругов, дети всегда будут обеспечены государством, а родители могут образовывать новые семьи, для этого женщине достаточно забеременеть от другого мужчины.

- Значит, когда ты забеременеешь, то по вашим законам я стану твоим мужем?

- Да!

- Но если я женат там, наверху?

- Ты не женат, а если женишься, здесь это     значения иметь не будет. Изменой будет считаться только, если от тебя забеременеет, здесь другая женщина, и то последнее слово останется за мной. Многие женщины у нас прощают такие «шалости» мужьям. Тем более «шалости» в другом мире.

Дик как-то совсем забыл о том, что лежит в постели с прекрасной девушкой, которую только что сделал женщиной, важнее становилось то, что она говорила. Только сейчас он начал, по-настоящему, понимать, что мир в который они попали, существенно отличается от того, к чему они привыкли.

- Ты сказала, что ты сирота, и что вас специально готовили с детства?

- Да, я сирота. Мне было девять лет, когда отец погиб на фронте, а вскоре и мать, при бомбежке верфей в Гамбурге. Но я недолго пробыла в сиротском приюте. Запомнился ужас бесконечных воздушных тревог, и каким же счастьем нам казалась тишина и покой отсеков подводной лодки, когда нас увезли из Фатерланд. Нас, девочек сирот, вывозили из воюющей Германии, после особого отбора. В пути мы были сыты, у нас были игрушки и настоящая школа, а по ночам нас группами выводили гулять на верхнюю палубу субмарины. Жизнь же здесь совсем показалась чудом. Я была в одной из первых партий девочек и молодых женщин, которые начали прибывать сюда с лета сорок четвертого.
 
В начале из Рейха сюда вывозили только особо ценных специалистов, как считалось, на время, и без семей. Семьи позволили взять только самым ценным, и только с маленькими детьми. Но уже к сорок четвертому году стало ясно, что победа Рейха проблематична, и руководство решило создать жизнеспособную колонию, которая смогла бы существовать здесь долгие годы, отрезанной от родины. Для этого нужны были женщины – колония была, по сути, чисто мужской.

Срочно перевезли семьи некоторых специалистов, но это проблему с женщинами не решало. В рейхе начали проводить строгий отбор кандидаток, в первую очередь сирот или активных функционерок «Гитлер Югенд».  Знаю, ты посмеешься, но я по роду службы имею доступ к документам того времени - в этой организации девственниц старше четырнадцати оказалось немного. Считалось честью отдаться уходившим на фронт бойцам, а чаще просто мальчишкам из собственного отряда. В результате девочки старше тринадцати сюда попали в основном из детских приютов, так как главным требованием для всех оставались девственность, хорошее здоровье и привлекательная внешность.
 
Правда, к девушкам старше шестнадцати требования были иные, у них тоже не спрашивали согласия. Это для них было долгом, перед воюющим Фатерландом. Солдатам на далеком форпосте, нужны были жены немедленно, и они должны были ими стать. Здесь при отборе уже имело значение только здоровье, внешность, полученное образование и специальность, которой девушка овладела. Так что вначале их привозили больше, чем нас малолеток.

Практически все они оказались замужем уже к сорок пятому, многие нашли себе мужей уже в экипажах субмарин, во время плавания. Острота вопроса уменьшилась, и до конца войны привозили только девочек не старше тринадцати. Всех нас готовили уже здесь. Теперь женщин в колонии больше чем мужчин. Детей много, в семьях по два- три ребенка, а в некоторых и больше. Так что и сейчас девочек, также как нас, готовят в закрытых пансионах, но теперь, в большинстве своем, это дети, родившиеся в семьях здесь. Мы сироты были, по сути, исключением.

- Готовят… девочек отдельно… - Он все время был убежден, что с ним имеет дело профессиональная шлюха и ошибся, лишив девственности девушку, - получалось, что Грету сделала «профессионалкой» подготовка, - Так чему же их учили?

Дик уже предполагал ответ и думал, что смутит любовницу. Он опять ошибся. Девушка явно не считала выходившим за рамки морали все, что он услышал потом.

Получалось, что в пансионе главным было изолировать девочек от мальчиков и влияния семьи. Их вырывали из семьи в девять лет, и родственников она могла увидеть не чаще раза в неделю. Годам к шестнадцати родственники большинству из них уже были не интересны. Главным становилась служба «Родине». К восемнадцати они получали не только образование, но и определенную профессию, склонности к которой определялись еще в подростковом возрасте. Кроме того, все без исключения девушки проходили военную подготовку – военная служба была обязанностью. Исключением были прошедшие особый отбор, они получали высшее образование. Остальные шли на год на службу в армию, где не редко находили себе мужей. Так как же готовили таких «патриоток»?

Кроме учебы уже девятилетнему ребенку внушали, что быть матерью и «боевой подругой» ее долг. К двенадцати годам она уже имела четкое представление обо всех нюансах отношений полов, а годам к четырнадцати, когда девочки приобретали все половые особенности женского организма, начинали постигать практически мир взаимоотношений взрослых. На этих занятиях «Камасутра» и явная порнография проходили по разряду детских сказок.  Мужчин в классах не было, но подробные учебные фильмы и хорошо сделанные имитаторы их вполне заменяли.

Единственным и жестким требованием было сохранение девственности. И вот здесь курс «боевой подруги» становился главным. Девушка, не теряя девственности, а тем более замужняя женщина, не изменяя мужу, была обязана помочь «боевому товарищу» снять напряжение долгого воздержания. Тривиальный минет был самым простым способом, который изучался в разных вариантах, но основное внимание уделяли другому.
 
Гомосексуализм был в колони преступлением, за которое следовала пожизненная каторга, но тоже с девушкой и тем более с женщиной, при их согласии было просто дружеской услугой. Насилие над женщиной, даже в этом случае, было преступлением не меньшим чем гомосексуализм. Женщина всегда была абсолютно свободна, и сама принимала все решения. Учитывая воспитание, о долге не забывали, ни потерей девственности, ни беременностью это не угрожало, и считалось «товарищеским поступком». Собственно, именно это во всех мыслимых способах на своих тренажерах и изучали девицы в последние годы своего пребывания в пансионе. В результате, девчонки, сохранив девственность до замужества, выходили в жизнь профессиональными шлюхами.

Попав в армию, где им приходилось спать с парнями в одной казарме, с первых же дней они, за редким исключением, начинали совершенствовать свои навыки в этой области. В конце концов, находился кто-то, кто нравился больше других и делал им ребенка. Пришедшие со службы и сохранившие лоно в чистоте, заслуживали особого поощрения и попадали в особые списки невест. Но, по-настоящему, особой категорией были те девушки, что получили высшее образование.

Университет давал возможность попасть в элиту колонии уже в период обучения, а если девушка была особенно красива, то и на самый верх ее руководства. Кроме того, армия сулила максимум сержантские нашивки, а университет, как минимум офицерские.

Дик довольно ярко представлял себе все рассказанное и завелся не на шутку. Возбуждение стало настолько явным, что у Греты были все основания «прийти на помощь товарищу».

- Ну, распалился! Сейчас помогу. Лежи спокойно я сама.

Девушка ловко оседлала его, и Дик опять боялся, что поспешит, но сладострастный танец бедер и рук, наконец, закончился у нее грандиозным оргазмом. Девушка еще вздрагивала у него на груди, когда и он «полетел» вслед за ней.

- Спасибо. Я вроде давно испробовала все возможное, но то, что произошло сейчас с тобой – впервые.

Дик, казалось, должен был быть доволен, но подленькая мыслишка портила настроение.

- Грета, но значит… ты с Мартином? - Девушка нисколько не смутилась и только откинулась на подушки.

- Конечно! Рейхсляйтер мой товарищ, руководитель. У него много тяжелой работы и совсем мало времени на личную жизнь, и я у него не одна. Ну, а до этого были профессора в университете.

- То есть каждый может попросить тебя об этом?

- Меня? Не каждый! Ты что вообразил, что можно подойти к незнакомой женщине и потребовать это? Это отношения между товарищами, и женщина сама решает, как поступить, принудить ее никто не имеет права.
 
Ты что, ревнуешь? Мартин отдал меня тебе, и я этим довольна. Пока я с тобой, я тебе буду верна. Лоно принадлежит только тебе, а остальное просто забавы. Женщина все решает сама. У нас не редко две-три семьи объединяются на отдыхе, и двое, а то и трое мужчин играют с одной женщиной. Главное ограничение только одно, в лоно заходит всегда только муж. Ну что плохого в том, что женщина приносит радость не только мужу, но и своим друзьям.

- И жены ждут, пока мужья развлекаются с другой?

- Ты действительно многого не понимаешь. О таких развлечениях, как правило, договариваются подруги, чаще всего школьные. Пока мужчины возятся с одной из них, их женам есть чем заняться. В пансионе, к шестнадцати годам, девчонки хорошо разбираются в лесбийской любви и мужиков могут не торопить.

- Но гомосексуализм преступление?

- Мужской да! Женский не препятствует рождению детей и значит не осуждается, если женщина выполняет свой долг и имеет детей.

- Я не поверю, что после всего этого, женщина имеет детей только от своего мужа. Я никогда не относился к ханжам, осуждающим вся и всех в таких случаях, но все же…

- Милый. Ваше западное общество прогнило до мозга костей. Вы не допускаете искреннего товарищества между мужчинами и женщинами. Вы все мерите мерками ваших религиозных книг. Впрочем, и здесь я неправа. Есть верования, которые вполне сочетаются с нашими взглядами, но вы усвоили только те, где женщина остается вещью в руках мужчины.

Дик не ожидал такого поворота. Переубедить    ее было невозможно, идеология в этом обществе вдалбливалась в головы крепко, да и ему вдруг представился случай получит то, на что бы он в другой ситуации не решился.

- А мне можно попробовать, ну…, как товарищ? - Грета откровенно развеселилась:

- Чудак. Сказал бы сразу.  Крем в тумбочке, у кровати.

Девушка знала, как себя вести, расслабилась и все получилось довольно легко и просто. Только, когда закончил, Дик понял, как устал, и еле добрался до душа. На постель он рухнул уже в полусне.

***

Утром нежные девичьи руки разбудили его:

- Милый, проснись, господин Макдедли ожидает тебя на пирсе к десяти.

Дик только сейчас вспомнил о договоренностях с «отцом», но главным было другое, его подруга, похоже, прекрасно знала все, что они планировали наедине. Скрыть, что-либо в этом мире видимо было действительно невозможно.
 
Грета была еще в домашнем коротком халатике, но проснулась явно уже довольно давно. Волосы опять были тщательно уложены, лицо явно имело дело с косметикой, брови и глаза подведены, да и одеваться она, по-видимому, начала заранее. Нейлон чулок затянул ноги, а когда он, целуя, попытался поиграть с ее грудью, это оказалось бессмысленным, бюст был затянут в плотную ткань лифчика. Девушка не оттолкнула любовника, но и продолжать забаву не позволила:

- Если ты хотел этого, надо было просыпаться раньше! Мне тоже пора. Что будешь кофе, чай? 

- Кофе, я быстро.

Пока Дик занимался утренним туалетом, была возможность хоты бы немного собраться с мыслями. Эсэсовка вела себя с ним как замужняя женщина не в первые месяцы совместной жизни. Похоже, для себя она все решила. Да и ему сетовать было не на что. Ему подсунули в жены девственницу, да еще обладающую такими талантами, которыми большинство женщин не обладают и в конце своей любовной истории.

В белье выходить к столу было неудобно и пришлось надевать вечерний наряд. Про себя чертыхнулся:

- Среди моряков в порту буду выглядеть полным идиотом.

Немного успокоило только то, что и Грета ожидала его около утреннего стола, затянутая в черный мундир. Поглядывая на часы начал торопиться, но подруга успокоила:

- Не спеши, я подвезу тебя в порт.

- Мы всегда будем завтракать при «полном параде»?

- Как скажешь. Могу и в халате, и без него. Только спи меньше. На постель тоже время понадобится.

Девица явно над ним смеялась, но крыть было нечем, сегодня проспал он.

Когда «Майбах» вкатил в порт, Дик еще раз оценил, с каким почтением относились к его подруге. Охранники, матросы и офицеры вытянулись в традиционном приветствии, а она лишь ответила вялым взмахом руки. Эта «благодать» распространялась и на Дика. Тем более, когда она, не стесняясь окружающих, поцеловала его в губы:

- До вечера, милый. Поторопись я буду тебя ждать.

Дуглас сразу же не преминул уколоть:

- Мы, кажется, породнились с руководством Базы.

- Не с руководством, а с его «боевым товарищем»! И знаешь, мне на это наплевать! Ты можешь представить себе, что она была девственницей? 

Дик мог торжествовать, «отец» не скрывал, что этого себе представить не мог:

- Да ладно, об этом потом. - Дик многозначительно скосил глаза в сторону нацистов, - Так что у нас сегодня?

Весь день прошел в уже привычной суете подготовки к плаванию. Командир должен был все проверить сам, и рабочая роба моряка сразу заменила   вечерний наряд светского бездельника. День пролетел быстро, и Дик уже начал думать о том, как договориться с Гретой о вечерней встрече, когда гудок «Майбаха» напомнил, что девушка ждать не собиралась.

- Грета, я в «рабочем»! Подожди, я переоденусь!

- Глупости, едем как есть! Скажи отцу, чтобы вещи отправили ко мне. В гостинице знают куда.

Она явно торопилась и не собиралась скрывать почему. В машине не целовались, но затянутое в черный мундир тело начало освобождаться из этой раковины уже сразу, как только дверь дома захлопнулась за ними. Дик тоже не церемонился со своей одеждой и нагнул ее в кухне прямо на обеденном столе.

Вечер и ночь прошли в бурных любовных забавах.

Как, впрочем, и все их ночи до дня отплытия. Во всех их любовных утехах Грете был важен результат, и поэтому они попробовали все рекомендуемые для этого позы, ну а Дику оставалось только искренне удивляться ее способностям, тем более что на все его прихоти она откликалась беспрекословно.

Сомневаться в талантах любовницы парню не приходилось, но девушка явно примеряла к себе и роль жены моряка, уходившего в дальнее плавание. Ее дом на глазах Дика становился их семейным гнездом и, когда настал час отплытия, Дик вдруг осознал, как этот дом изменился за эту неделю. Изысканное гнездо свободной от обязательств аристократки, превратилось в дом, уходившего в дальний поход моряка. И когда прощались на пирсе он не мог не верить ей, ведь Грета обещала хранить верность любовнику.

Недели плавания начали отодвигать этот любовный роман, куда-то в прошлое, но у Гибралтара радио принесло известие:

- Ты молодец, у нас будет ребенок. Люблю. Жду.  Грета. – И Дик осознал окончательно, что обзавелся семьей.