Ненормативная логика

               

Александр, говорят, что бывших ментов не бывает. Это правда?

Правда. Только чтобы не стать бывшим – надо было быть настоящим. Вот таких, настоящих, увы - не много. Таких всегда не много. Настоящих врачей, учителей, сапожников, пирожников. Журналистов, опять же. На этих, не многих, наш мир и держится. Как на Атлантах!

В ваше время, в вашей профессии были такие атланты?

Конечно, Дядя Степа - милиционер! Ну, что Вы!? Его все знали. О нем даже книжку написали. С картинками! Многие верили. А еще журнал был, для детей сотрудников – «Веселые дубинки» назывался. Подарки на Новый год - конфеты «Вышка на севере». Ну, и пионерский лагерь, ведомственный. Там атлантов и растили, на манной каше. Не помните?

Нет, я не помню…. У вас родители тоже в милиции служили? Династия?

Нет, Андрей. Я сын уборщицы и двух рабочих. И, в общем то, обычный человек. Как и многие теперь – загнанный. Живу под телевизором, работаю с утра и до забора, свято верю в холодильник. Правда, дед  мой – в милиции служил. Это верно. В Питере, в двадцать четвертом… В сорок втором его немцы убили – партизанил. И бабушку мою. Немцы тогда всю деревню сожгли. Вот с тех пор, с сорок второго года, я этих добропорядочных бюргеров  и не люблю. В Германию приеду, в самое гнездо,  под Мюнхен,  – и терплю. Знаете, трудно там русскому без пулемета. Ну, ничего, ничего, я их , тут, дома подожду. Зря, что ли, столько лет, свои грядки машинным маслом поливаем? Если, что – он, родимый,  даже не заржавел! Гены пальцем не раздавишь. Русские, ведь такие – умирают, где хотят! Остальные – где прикажут. Немцам не понять….

Русские хотят умирать?

А как можно отстоять Сталинград не желая умирать? Как можно победить в танковом таране на Курской дуге и остаться живым?  Вы танк видели? Андрей, вы прямо, как немец, - не знаете главного. На войну идут, чтобы убивать, и только русские, чтобы умирать, понимаете?!  Вы марш «Прощание славянки» слышали? Уходя на войну, они верят в Победу, но , при этом,  прощаются на всегда. Если бы это были не русские, марш назывался бы иначе - « До свидания  славянки!»

В вашей профессии многое изменилось?

Как и в любой другой. Новые времена – новые люди. Одно неизменно – кадры, по прежнему, решают все! Пришли новые кадры и решили делать все по новому. Все это уже было.  « Мы наш, мы новый мир построим. Кто был никем, тот станет всем!» Тогда рабочие и крестьяне. Теперь – хуторяне. А вот грабли, - те же.

Ну, это не только у вас…

Это верно. В каждой профессии появились люди,…ни кому не известные. Но кому то очень нужные.  Ходят по коридорам молча – прислушиваются. Через плечо  тебе заглянет - присматривается. Если что и пишут –  то докладывают. Сами себе на уме. Делают то, что должны делать. И делают все правильно, делают хорошо. Как надо. Не придерешься. Ни больше, ни меньше - тютелька в тютельку! Ровно столько, чтобы и дело сделать, и денежку заработать, и впросак не попасть.
Такие на работе не потеют, не задыхаются и пульс у них – всегда, почти, -  нитевидный. Наработают себе показателей  и к служебному  выходу. Они – не вздохнут облегченно, не покурят на пустой желудок, в стену не помолчат и в стакан граненый не нальют. Руки начисто помоют жидким мылом и домой, в норку. К своему личному счастью и собственному благополучию. И, кажется, тихоня тряпочный, а тут – раз, как черт из табакерки. Весь блестящий и лампасы от ушей! Он теперь не просто так. Tere- Nagemist!!! Он - « рукомойника начальник и мочалок командир»…. Такой вот, Мойдодыр, при бюджета! И живут же, как в сказке! Чем дальше, тем страшнее… А если уж взять выше!?

Ой, выше не надо! Других не было?

Ну, почему, же… Были и другие. Куда ж без них? Были те, кто, вопреки всему,  делает чуть больше, чуть шире, чуть глубже…. Вот это чуть отличает настоящих  ментов, от обычных.  Эти, настоящие, да..Эти могут! Только вот, матерятся – так, что лампочки, под потолком, перегорают. Могут выпить всякого. Много ли? А сколько есть!  Вот, как служат, так и пьют,- без меры. Когда надо, могут и в морду дать, как в бубен, чтобы в ушах звенело! Не со зла, не звери, -  для профилактики. А как иначе , когда « в упитии  оне словов не понимають»!?  Ну, не без грубости, конечно. Служба такая - это вам не «толеранщина», какая нибудь, новомодная, вместе  с  гендерным равноправием, не сопли с сахаром!   
 Могут один на всех, когда все против одного.  Своих, почему то, не сдают. И если видят - не отворачиваются. И если услышат – не молчат. Не стесняются они и не боятся. И  cтыда у них нет. Вообще! А вот совесть есть. Без совестные  менты  быстро становятся коммерческими. Вы слышали термин – коммерческий опер? Нет? Вам повезло.
И что такое – стыдно? Стыдно - это когда людям видно. Кому видно то? Вот этим, что ли - людям!? Этим человекам, из моего квартала? Один, без вести пропавший, французский шансонье, качаясь на сцене ,в очерченном софитами круге, заливал микрофон слезами,  называя их иначе – обезьянами. Обидно ему было, до слез.
 И, что характерно, они же ему за это аплодировали. За слезы. Но он ведь не Пьеро! Он из нашей с вами жизни, понимаете? Однажды, утром, в марсельской бухте, он поднялся на борт яхты и уплыл в океан. Куда? Обезьяны, делают вид, что  не знают и , до сих пор, как будто  -  ищут! Что бы еще раз  не услышать – « они придумали железо, чтобы убивать слонов, они превратили любовь в сводничество! Обезьяны, обезьяны, обезьяны из моего квартала!». Счастливый Жак – он смог сказать! Ну, мы - не шансонье, мы –  попроще. Мы если уж не в сердце, то в рыло! Но и нам не стыдно, обезьяны! Мы то же смогли.
Хотя….Может быть и не в Марселе. Какая разница, правда?

А как же советь?
 
А совесть – это другое.  Знаете, рано утром, когда свет сменяет тьму, не надолго, буквально на мгновение,  небо становится золотым.  Не видели? Напрасно…Рекомендую! Только Вы не сутультесь, забудьте все, расправьте плечи и посмотрите в небо, не пожалеете. Попробуйте! И не бойтесь, - это совсем не больно. Тут главное – разогнуться! У вас получится. Даже горбатые, - те кому, по плечам то кнутом, то палкой, исподтишка, за облаками подглядывают. Я сам видел! А уж Вам  то - молодым, здоровым, не битым,- сам Бог велел!  Только вы в это золото не смотрите. Вы себе под ноги гляньте! Почувствуйте разницу – там, в небе,  золотые облака, а у вас под ногами -  нагажено, веслом не провернешь! Но, если станет совестно, глаза не прячьте – это нормально, как тридцать есть и шесть. Если совестно – значит, практически здоров. Совесть – это Богово. А без Бога люди – нелюди. Обезьяны, обезьяны, обезьяны из моего квартала!

Вы здоровы?

Нет, мне память мешает. Менты забывать не умеют. Знают много, помнят все. Сегодня народ предпочитает  забыть, «уснуть и видеть сны. Вот и ответ!».   Вот такого, квелого, за шиворот возьмешь, спросишь коленом под копчик. – «Где взял?» А в ответ: - «Чур, меня, менты - волки позорные. Я – Гамлет! Я  все не помню, а то, что шьете мне - так это вам приснилось!» И, к Офелиям, в номера…
 Все не помнят! Один не помнит в чьем огороде партбилет закопал, другой куда десять миллионов долларов заныкал. И не помнит этого не здесь, где пропало, а в Брюсселе! Вот, на какие такие деньги он там этого не помнит, а? У третьего, вообще, «я не знать, мой хутор с краю». Склероз, нынче,  не возрастное  заболевание. Это вопрос личной  гигиены и профилактики! Что бы зубы на полку не положить - необходимо, как, минимум, два раза в день  тщательно  забывать. Ну, а коли, съел, кого ни будь  вкусного, на десерт, - так «орбит» тебе в челюсти ,- акула либерализма. Нам - то предки завещали беречь честь смолоду.  Нынешние  все берегут челюсти! Надо же чем - то друг друга кушать!?

И все же мир не без добрых людей. Говорят, что Время стирает все. Время не стоит на месте, люди меняются. Все, когда нибудь, изменится к лучшему.

Надеюсь на это. Время, действительно, на месте не стоит. Время - прачка, все стирает. Вот так, подол подвернет за пояс, встанет у пруда на колени и стирает, стирает, стирает. Потом вывесит наше исподнее на солнышко. Любо дорого посмотреть. Травка зеленая, небо голубое, кальсоны опять белые. На ветру полощутся пустыми штанинами. Как просохнут, нате тебе, теплое, в протянутые руки. Получи, братец, все, будто заново! Хочешь – женись, хочешь – в гроб ложись. Чистеньким.

Сейчас в полиции, нет настоящих? Таких, чтобы вопреки?

Я не знаю, не видел.. Дай Бог, что бы были. Иначе это не Служба! А так – очень грязная работа. Да, что они там - все сироты силломяэские, что ли? Пойти некуда? За такие копейки, по локоть в крови, по колено в дерьме и во всем виноваты…. Ни кто же не заставляет! Работа подразумевает заработок…Служба - заслуги. Хотят заработать - пусть идут в дальнобойщики. Хотят заслужить гастрит - пусть служат! Бог им в помощь. И еще удачи. Порой её очень не хватает. Ну, и пусть не верят, не боятся, и не просят. Счастливой охоты!

А Вы верите в Бога?

Нет, я не верю. Но стараюсь жить так, чтобы Он верил в меня. Так, на всякий случай. Вдруг это я, а не Он что то не правильно понял…Вот умру и, как то, неудобно получится – всю жизнь не верил, а помер и на тебе. « Здравствуйте, Александр. Я – Бог!»  И ладошку мне, так вот - лодочкой! И что я ему отвечу? Рад познакомиться? А так, вроде, старался соответствовать…Служба, у ментов - она такая. Не без греха, а кто свят пусть первым бросит в меня кредитную карту!  И пин – код, чтобы два раза в банк  не бегать. Ноги то – не казенные. И так, их,  на службе, стоптал, по саму майку.
Работы у ментов много - к святости не поспевают. Оглянуться не успеешь, а уже всегда прав! Так уж повелось, кто первым бумажку написал, тот и прав! Либо ты – рапорт, либо он - заявление. А не успел, тогда уж, - в состояние крайней необходимости, в пределах вынужденной самообороны. Тягомотина, в общем, – Дисциплинарное Бюро называются. Сидят в кабинете, бюрократы при погонах.  Но все туда же! Лампу зажгут, из угла в угол ходят, молчат в тебя не просто так – со значением! Увольнение, без выходного пособия и пенсии, как минимум. А ну как оправдываться начнешь? Им бы в желтом доме чертиков зеленых ловить казенной простыней, а не нас, волков патрульных! Да и Бог, с ними. С нас не убудет, и от этих, правдолюбцев, отпишимся.
 Да, нет у меня сомнений в том, что сыну, который , в здравом уме и трезвой памяти, изнасиловал свою мать, на роду написано, споткнутся на одной и той же ступеньке  восемь раз подряд. Я в этом прав и не надейтесь.
Сомневаешься в другом - а надо ли? И, главное,- кому все это надо? Мне – « менту- козлу»? Или этой матери? Так она заявление, все равно, не напишет – сын, все - таки. Кто же в старости стакан воды подаст, правда? Да, конечно, его девочки не любят, потому что – сволочь, но ему же надо. Он же - мальчик.
Но, государство у нас и в правду - правовое. Какую бы кляузу на тебя не состряпали, а в суде любые сомнения, знаете ли, трактуются в пользу обвиняемого. Это успокаивает. Как Вы думаете, Андрей, Бог - он уже в чем - то сомневается? Две тысячи лет, все- таки…

Думаю, нет. В чем же сомневаться, если Он и есть – Истина! Вы считаете, что в полиции все так плохо? Доверие к полиции растет,  преступность снижается, пытаются навести  порядок на наших дорогах, много делается в борьбе с наркопреступлениями. Тяжких преступлений стало значительно меньше. Убивать перестали. Кто стал лучше - полиция или люди. Кто стал лучше вас?

Убивать перестали…Это Вы сейчас о ком говорите? О Варваре Ивановой или той учительнице, застреленной  прямо в классе? У нас бандит бандита убивал. Вор у вора крал. Ну и мы, грешные « сузукины дети»- не ангелы. Да, не ангелы. Мы не можем быть другими, мы же плоть от плоти народа своего. Каков народ – таковы и мы. А как иначе? Мы же не с Луны упали – мы родились в соседнем подъезде, в одну школу ходили за двойками, в одних и тех же девчонок влюблялись, в Красной Армии служили…Работали, пока Перестройка – Перестрелка не началась.
Ох, как мы перестроились! Комсомольский актив – в бизнесмены, начальство – в партию. Да не важно,  в какую. Он вчера был Председателем Верховного Совета, а сегодня – Президент. Ну, какая разнится? Вчера - Москва, сегодня – Брюссель.  Наши девчонки – в шлюхи, исключительно, за валюту. Это раньше - в кино сводил, на трамвае ее покатал , стакан портвейна налил – она твоя, в телефонной будке !Ну и что из то, что в антисанитарных условиях, в растопырку, на полусогнутых. Зато, по любви! А любовь зла – полюбишь и ученика автослесаря, с окладом в семьдесят рублей.
Теперь, только в « интуристе», только за марки, те же акробатические этюды и не с нами, а с «финиками». Счастливые такие, девчонки, - все в слюнях и в пиве! Спортсмены – в бандиты. Робин Гуды забубенные,-  пальцы веером, а на пальцах гайки, златые цепи на бычьих шеях. Малиновые пиджаки – косая сажень в плечах и потрепанный « БМВ» - боевая машина вымогателей. И все такие правильные, справедливые! Справедливость,- та самая, что выше Закона, стала товаром массового потребления. За деньги! У кого « бабло», тот и справедлив. А, кто « баблее», то и справедливее!
Студенты – химики ширево  бадяжить ,- зря что ль  учились! Передовики производства, кто по умнее, - в Вильнюс и на рынок, импортными лифчиками торговать!
Но и мы не молчали. Спрашивали, - вы куда, дикие!? Ошалели от свободы? Нет ни Коммунистической Партии, ни Бога Всемогущего – все можно? Вы же, на бегу, друг дружку за ляжки кусаете. Все бежите, бежите, локтями толкаетесь, слюной каплите. Поедом едите , тех кто ближе, из за  квадратных метров жилплощади.. Тех кто, дальше отстреливаете, по заказу, как на сафари. Тех, кого боитесь – рвете в клочья шахтерским динамитом  в « меринах» да « бэхах», « калашем» дырявите, в дуршлаг. Тех, кто остался, нам сдаете. Оптом, и в розницу. Спрашивали, надо признаться, по разному...Кое кому, некто, по прозвищу – Бульдозер, до сих пор снится. Да, только, все без толку. Молчали они, как рыба об лед, и на глазах зверели! И мы, менты, – такие же, в этих джунглях.
Кто стал лучше, спрашиваете? Да те, кто на кладбище….Мертвые сраму не имут. Они им бронзовеют! Только, вот, учителей у нас, все же, не отстреливали. Учитель – это святое!
 
А разве ее застрелили в классе?

А какая разница?!!!!

И все таки, полиция  работает, и работает  иначе ,  согласитесь.

Ну, конечно, работает. Все образованные, молодые, красивые ! Чинарик не бросит, под ноги не плюнет, потому как – культурные. И не пошлет, куда подальше. И, если нужда по печени, – то только на Вы. Теперь все вежливые. Рыка нынче не услышишь - все больше в спину шипят. Зато задницы у всех крепкие - орехи колоть можно. Они же приключений не ищут.  Они ими в кабинетах сидят, на табуретах, у компьютера. И не нервничают – это вредно. Ведут здоровый образ жизни. И что характерно, все физически развитые, ловкие такие. Ноги, как руки. Руки, как ноги. Разве что по деревьям не скачут,  за штрафами. И честные такие – все в казну!
Посмотришь на иного – прямо работун, какой то. Работу свою работают, без устали - пыль казенная не шелохнется. Примут заявление от потерпевшего, сидят и реагируют. Все в установленные сроки. Ни-ни!!!! Работы  у полиции так много, что, порой, бумаги не хватает, принтеры стонут. Кони, не люди! Только вот глаза у них  – мутные какие то, как у дохлой рыбы. Ничего не видят, ничего не слышат. Будто их динамитом глушили. Вы потерпевший? Ну, так еще потерпите. Вы же уже привыкли, согласитесь? Пострадавший? Пострадайте еще чуть - чуть, пожалуйста, а кому сейчас легко? Осужденный? Ну, и Вы осуждайте, не молчите. Только мест свободных в тюрьме, все равно, нет. У вас за убийство, с отсрочкой исполнения приговора, на три года? Ждите, обязательно посадим! Вот, смотрите, педофил, на подходе. За безупречное поведение на условно – досрочное  собирается. Как место освободится, мы Вам обязательно позвоним! Да не волнуйтесь Вы так. Нет, что Вы,- не забудем! У нас все записано. Вы только не убивайте пока никого, а то опять, в очередь…
Смотришь в эти глаза, смотришь, а там человека не видно. Как манекены в витрине, вроде люди, а не живые. Не тепло им, не холодно. И где их только научили, вот так вот, свою Родинку любить?

Родинку?

Андрей, это у диких русских, Родина - держава, от Калининграда до Чукотки. А у культурных эстонцев своя маленькая страна. Потому и Родинка!

Это вы стареете, Александр. Брюзжите!

Да я не старый…Я, просто, не новый!

Вы упомянули Варвару Иванову… Полиция сделала все возможное. Проделана огромная работа по поиску преступника. Как Вы думаете, его когда нибудь поймают?

Так это блох ловят…Подозреваемого надо задерживать, предъявлять ему обвинения и делать это следует  доказательно. Если найдут – докажут, к бабке не ходи! А найдут обязательно. Того или другого, какая разница? В любом случае, это преступление будет раскрыто и дело передано в суд на рассмотрение. А уж суд решит…Виновен - не виновен. Очно либо заочно, не суть. Да и девочку не вернешь. Ох, если бы  одного поймали, а другого этим  вернули. Вот была бы божья милость, вот бы я поверил. Бы, Андрей!

Как же так? Не виновен…. Девочка погибла от рук убийцы, насильника и вдруг виновен – не виновен? Разве так бывает?

«Есть многое на свете, друг Горацио».  Что,  и как именно,  там произошло, знает только Господь Бог и эксперты - криминалисты. Эксперты люди, как правило, скромные и всегда молчаливые. Верите, им есть о чем помолчать. А Богу – лишь бы покаялся…Следователю болтать и вовсе, не пристало - у него козыри на руках. Преступник, само собой, тоже знает, но думаю, толком и не помнит, того, что натворил. Это они потом, на допросах и следственных экспериментах вспоминают. Подробно, под протокол. Иногда плачут.

Вы не верите официальной информации пресс службы полиции, заявлениям прокуратуры? Они говорят не правду? Или правду не говорят?

Дело громкое. На устах звенит – дело чести полиции, обязательно найдем, покараем по всей строгости. Сам Президент обещал, слышали?! Вот и я слышал этот пустой звон. Официальную информацию  пресс службы и заявления прокуратуры, в том числе. Пустое это, Андрей.
Разговоры, сплетни, слухи, домыслы – вот где следует  правду. Такой вот парадокс! Операм не позавидуешь – у них, порой уши болят. Но слушать надо всех и очень внимательно. Сквозь этот шум сложно услышать главное, но возможно. Знаете, как Микеланджело творил свои скульптуры? Брал кусок мрамора и отсекал все лишнее. Опера, иногда тоже работают красиво. А Президент не работает. У него другие функции – он представляет!

В интернете, в комментариях были озвучены некоторые версии читателей. Разумеется, не официальные. Убийство девочки никого не оставило равнодушным. Вы их читали?

Да, разумеется, читал. И Вы правы, не равнодушных много. Много эмоций, - сочувствия, сострадания, негодования. Были и версии. Но без фактов, это всего лишь, версии- то, что могло было быть. Версии следует закреплять вещественными доказательствами, свидетельскими показаниями, либо чистосердечным признанием. Ни в интернете, ни в комментариях я этого не нашел. Поймите, Андрей, мы же не знаем ни причин смерти, ни точного времени, ни обстоятельств, при которых погибла девочка. Это  та самая печка, от которой танцует следствие. Опер за следователем, следователь за прокурором, прокурор за канцлером, канцлер за…не будем показывать пальцем. Вот так – в ритме польки Летка – енька  и скачут, пока не докажут что это именно Вася Куралесов убил и изнасиловал. А как иначе? Без неопровержимых доказательств  можно и меня и Вас, любого….к делу пришить суровой нитью, за причинное место. Это больно.

И это правильно, что не знаем?

Безусловно. Поверьте на слово, так будет лучше. Вот, Вы, Андрей, знаете, из кого делают колбасу?

По идее, из мяса…

Нет, Андрей. На самом деле, колбасу делают из поросенка. Поросенок веселый такой, шустрый. Пятачок розовый, глазки, как пуговки, хвостик загогулинкой. По двору бегает, жизни радуется. И за ушком его чесали, и из соски кормили, и на руках носили. Потом этот поросенок вырос и стал большой свиньей. Пришли  злые люди и отвели его  за это на бойню. А веселый мясник сделал из него очень вкусную колбасу! Так что, лучше не знать. И будьте Вы здоровы!

И все таки у Вас есть версия?

Андрей, я, разумеется, так же, как и все, не могу оставаться равнодушным к гибели Варвары. Ну, не такие уж мы и «козлы», как нас малюют. Поверьте, и врачам Скорой помощи бывает, действительно, очень жаль, когда не успеют. И пожарные, порой не могут уснуть, когда в пару, в темноте и саже на обгоревший до костей труп сапогом наступят…И ментам, бывает, стыдно, когда не посмеют.
Жизнь сложна до безумия Ван Гога, а смерть всегда понятна, проста и безупречна, без изъянов, несомненна. Как в той песне - « вот пуля пролетела и товарищ мой упал». Все. Сегодня ты есть, а завтра все без тебя. Небо Аустерлица – это красиво, но очень долго. На самом деле, свою пулю не услышишь. Потому, что летит, очень быстро. Когда тут думать, усложнять? И смерть Вари, извините, могла быть… Смерть, может быть – проще, без маньяков, садистов, международной мафии педофилов и прочего.

Проще?

Жил  был  Вася Куралесов. Наркоман.  Было ему хорошо! И, вдруг, стало ему плохо, очень плохо. Знаете, что значит – наркоману плохо? Это когда не только вены чешутся и суставы выворачивает. Это когда даже…волосы на голове болят! Присел он в уголок, весь зеленый, как кузнечик, коленками назад, и понял – все! Край. Он же всю  свою уколотую жизнь бегал от рая к раю, от края к краю. И вот , то ли не успел, то ли «бабло»  закончилось и украсть нечего…Одним словом,-  нет «ни чё» и ломать его стало, пополам. Добегался, в общем. Знаете, как страшно, когда все и нет «ни чего»!?
Тут смотрит, сапоги по лужам шлепают. Красивые такие, белые, с цветочками. А в сапогах девочка. Да девочка не простая – девочка с  мобильным телефоном! Понял Вася, что ему –   ни в чем, по жизни, не виноватому,  еще может быть хорошо и задушил девочку. Страшно , конечно, но ему надо. Очень надо. Тело в канализационный люк, телефон «барыге». Сам ноги в руки и на точку, за « чеком»… Его  жизнь продолжается! Вот и все.

Вот так «просто»!? А изнасиловал почему?

Потому, что ему захотелось. Поймите, Андрей,  кто ж ему даст, такому утырку, если зачешется? У него же такие  «дорожки» на руках иглой набиты, смотреть страшно. Он уже в член ширяется! Весь в прыщах, воняет засиженным кошками подвалом, и штаны – тренники. Его даже «плечевые» проститутки от себя гонят – гонореей грозят да милицией! А тут – девочка, божий одуванчик! Вкусная такая.
Жестко, конечно.….Я вас понимаю, в это трудно поверить, но… На озере Харку, девочке, во влагалище ерша засунули, головой вперед. Андрей, Вы ерша видели? А влагалище? А того доктора, спасавшего девчонку? Он плакал, а она молчала. Она потом долго молчала – всю жизнь. Хотите еще раз спросить – почему?

Нет, не хочу. Вы сказали пугают милицией?

Тогда еще милицией!   Матушка его, такого непутевого, давно, от греха подальше, к сестре, в Питер, спровадила. Та, с детства - вредина,  поканючила, но согласилась – племяш, все - таки. Да и приработок, какой ни какой. Уж, лучше племяннику угол сдавать, чем – « понаехавшим тут». Да и матушку понять можно, там  хоть какая то работа есть… А то корми его, корми, на пособие по безработице. Как шведы  Кренгольм накрыли медным тазиком – она, если повезет, то улицы метлой, то подъезды мокрой тряпкой.
А в Питере? Ну, то же – не мед. На стройке, подай – принеси, но уж лучше, чем в Нарве, без дела болтаться, как ложка в пустом стакане! Правда, на стройке он особо - то не напрягался. Он же не таджик! Человек свободной профессии, можно сказать художник, в своем деле, – он по магазинам тырил, что плохо лежит и к полу гвоздями не приколочено. Ну, еще пьяненького финна на гоп стоп поставит. Тут ни силы, ни ума не надо. Набил старый носок песком и по темечку его, по темечку – все равно ничего не вспомнит. На гоп стоп его, будь он хоть конь тыгыдымский, доморощенный, хоть олень северный!

И все таки… Он же мог напугать, отнять силой, ударить, наконец. Зачем же насиловать?

Молодой еще. Хочется. Как бы это объяснить?! Поймите,- это ….Ладно. Вот, Вы, прочтете «Преступление и наказание» Федора Михайловича и задумаетесь. Ну, как же так? Действительно! Старушку, по голове, топором, за двадцать копеек? Ну, как же это?
А Вася Куралесов, присядет на корточки и на пальцах посчитает….Раз, два, три, четыре пять…Пять старушек – уже рубль! Они думают иначе. Они уже не мы! Мы с Вами эволюционируем, как завещал нам великий Дарвин, который Чарльз. Движемся вперед, многие, с грехом пополам – ничто человеческое нам не чуждо, чего таить?  Трудно и смешно, как пьяные зимой, по снегу, на коленях и в пальто! Но ведь, вперед, на автопилоте. Они же сделали шаг в сторону - мутировали. Необратимо изменились. И ни слова о метадоне, я Вас умоляю!
Для Вас, для всех нас, Варвара – это ребенок, которому суждено было, в свои девять лет, стать девочкой с судьбой.

А для Васи Куралесова?

Сука в ботах.

Александр, я не смогу это напечатать! Есть, все таки, какая то этика. Родители…Вы не боитесь сделать им больно?

Нет. Об этике и эстетике Вы не мне, вы Васе Куралесову расскажите. Он вас всех на пальцах посчитает!

Где он сейчас? Продолжает жить?

Ну, если не помер от передоза, в какой - нибудь подворотне….В понедельник утром, ушел в Ивангород, сел в автобус и уехал в Питер…Ну, может быть, забежал на минутку к тетке сказал, что нашел новую работу, супчику похлебал, тыщёнку занял до получки, да и был таков! Тетке то что, ушел и, слава Богу! Все равно…
Ну, а страна большая – народ добрый. Придумает, что нибудь про эстонских фашистов, которые его, истинного  патриота России, гнобили за русский язык и примут, без документов, без регистрации…На юге шабашить, коровники строить. А там и до Чудной долины не далеко! Казахи пустят его, под луной, за пластилином бегать, в чем мать родила. Побегает – покурит, проще не куда. Или в Карелии, с хохлами – западенцами лес валить. На мухоморах да горилке протянет, как нибудь.
Андрей, нам, «ястонцам»  на край света убежать – только речку перейти!

В России его ищут?

Думаю, да. Полиция информировала российских коллег, ориентировала, обозначила. Уверен, все, что нужно – сделано. Объявили в  розыск. Ну, не по всей России, конечно. Там своих  Куралесовых  на цырлах  бегает – никакого  розыска не хватит.  По Ленинградской области, а может быть, и по Севера Западному округу, - ищут.

Найдут?

Когда нибудь, найдут. Если он там, конечно. Нарвется, на молодого постового у станции метро и в кутузку, за нарушение правил регистрации. А там, дежурный по отделению, как назло, не дремлет, до майора выслуживается. Ну, и «здравствуй, Вася. Трудно было без тебя, до майора то!»  Правда, есть место, где его искать не будут…

Есть такое? Где?

На войне.

На какой войне?

Так на любой. Что ж у нас, войн мало!? Так и хочется спросить, Андрей – а гуглите ли Вы?

Гуглю! Куда такие уходят? В ИГИЛ? На Донбасс?

На Донбассе ему делать нечего. Ни стой, ни с другой стороны. Украинцы его выдадут Эстонии. Ополченцы не примут, в лучшем для него случае. Контрразведка на уровне – на раз вычисляют не только засланных казачков, но и таких вот – мутантов. Ну, разве что, кто нибудь из « специальных» его к делу Независимости, или, наоборот – Целостности, приобщит. Но это, тоже, - маловероятно. С такими стараются не связываться. Хотя, под таких, одноразовых, удобно денежку списывать – кто ж  узнает, когда он, на самом деле, выбыл? В умелых руках человек смертен, а его «стук» вечен.
А вот ИГИЛ может быть… Уедет в Казань или Астрахань – там вербовщиков в халифат, пруд пруди! Примет ислам, новое имя, бороду отпустит, станет в корешке чуть короче и в Сирию. Наркотики - в ассортименте. Единомышленники - злодеи, с кинжалами в руках,- Болливуд отдыхает! Масса сирийских девочек, опять же… Будет бегать по пустыне, без трусов да без носков, но с автоматом! Правда, и там, такие,  долго не живут. Их быстренько, без уговоров, в шахиды определяют. Так, для проформы, суры Корана прочитают и в путь. А шахидам собраться, только подпоясаться! Аллах акбар и к гуриям. Бред, конечно, сам то он, не верит. Так он, после Вари, на многое и не рассчитывает. Только на шприц. Куда он без «баяна»?

Неужели так… просто?

Это только версия, Андрей. А Вы поверили, в то, что так могло быть!

Вам трудно не поверить.

Я знаю. Нас этому учили. Но ведь все могло быть по  другому. Верите?

Версий много….Может быть и по другому….Как?

Представьте себе, жил обычный человек. И звали его дядя Федор. Все, как у всех. Жена – привычка, дети – бесы, работа – суть, квартира – крепость, машина – кара, пиво - слабость  дача с грядками и баней  – память о родителях, любовница – альтернатива.
По субботам, дядя Федор уезжал на дачу. От жены, в  убитых коридорами тапках и  засаленных бигуди, от её изношенного халата в разводах кулинарных неудач. Прочь от упреков в унизительном безденежье, от её « руки убери, голова болит» и « чтоб такого еще сожрать, чтобы похудеть» . Туда, на дачу, от детей, всегда в наушниках  смартфонов ,-  что за столом, что в клозете. Глаза вытаращат , головой мотают, из ушей провода торчат и  все время денег просят. Канючат, как юродивые на паперти – папа, дай на гамбургер! Эх, растут детки – идут бедки. Им уже и мать – не мать и он - не отец. У них теперь МакДоналдс!
На даче – хорошо! Да, какая там дача? Домик из шлакоблоков, сарай, семь грядок, три яблони, куст смородины и банька.  Покосившийся забор и собачья будка. Как матушка дяди Федора похоронили, так пес Шарик, и недели не прожил один. Нет, дядя Федор, приезжал, каждый день, кормил. А вот в домой к себе забрать не смог – жена была против,-  у неё аллергия. То ли на собачью шерсть, то ли на собачью верность. Так ведь и не ответила мужу, дверью хлопнула и к телевизору , в «Поле чудес», а он на стылый балкон – курить и кашлять в кулак. На даче, хорошо, там нет никого. Там мамины бусы, пустой ошейник и тишина.
Хотя, бывало. А что такого? Ну, приезжала к нему, в баню, одна - не замужняя. Не какая нибудь, там, вертихвостка – главный бухгалтер! В очках, в рейтузах, в  «нисcане микро». Ох, и высушил её дебит с кредитом, как сухарь солдатский! Аж почернела вся. Но, к чести сказать - без плесени. Знаете, как бывает,- морда крашена, а трусы не стираны…Беда! А еще – честная, не смотри, что бухгалтер. Никому- никому. А, ведь, - могла!
 Начальник то её, мерин вислозадый,  все зубы обломал, пока не угомонился. Так и бросил - не разжевал. Дурак он, хоть и начальник. Разве так можно, с бухгалтером!? Её в баню надо, на верхний полок, голенькой.  Вот так ,в жгучем мареве, пусть полежит ,но недолго, а то расквасится и сразу, в простынь. А простынь отберешь – женщины силу любят, хотя и упирается для приличия,  посмотришь, пощупаешь - какой же это сухарь? Держите меня семеро, это ж – булочка! Вот, так повезло дяде  Федору! И парил он её, по субботам, от души. По человечески. Не скотинка же, какая ни будь, по вызову. Она же - Женщина! Ну, сначала веником, конечно….Хорошо им было!
Но, как гласит восточная мудрость – « когда много хорошо, тоже – плохо, понимаешь, да?!» В воскресение, ближе к вечеру, собралась бухгалтерша к своему годовому отчету. Рейтузы подтянула на пупок, марафет навела, в щечку чмокнула опухшими губами, плюхнулась в « ниссан», дверцей хлоп и была такова. Налоговая ждать не будет. Ну, что с нее взять. Бухгалтер!

Бухгалтер – булочка? Хм….Это что то личное?

Ну, личное у меня, в Нарве, тоже было. Несостоявшийся тренер по фитнессу -  это, знаете ли, не хухры – мухры. Это вечная борьба со мной за мой здоровый образ жизни на поле собственных амбиций. Не приведи, Господи!
Удовольствие – это хорошо, а если , после того , как….еще и покурить, то – это, вообще, кайф. Но не тут- то было. Вот, так вот, в спину, из - под одеяла, как из РПГ. «Александр, когда вы курите, вы убиваете свою лошадь. В данном случае, коня!» Да, я курю. Не жеребец. Да, я не новый, на конец! Но…. Большие дела начинаются с большого перекура. Что ж мне, стометровку бежать? Я же любя, я же волнуюсь! Вот такая вот печалька.
 Спортсмены, Андрей – это деструктивная секта! Не терпят никакого инакомыслия….Да у них вся популяция такая – папа велосипедист, мама - тоже. Сын – хоккеист, перспективный, между прочим.  Дочь – гимнастка, метит в балерины….И тут я, такой, – «мент», душа в ремнях и самогоне. Да еще и курит!
Но, женщина  хорошая. Нет, правда, хорошая! Красивая, и так ни кстати, - умная. Умным женщинам, Андрей, ничего  доказывать не надо. Они сами знают, что они дуры. Тяжело им, потому и плачут по ночам в подушку.

Не доказывали?

Нет, конечно…Что ж я – не мужик!?

А дядя Федор?

Домой поехал. Надо сказать, ехал он аккуратно. Ну, насколько это возможно, по нарвским дорогам. Так ведь - яма на яме.  Да и погода. Знаете, как бывает!? Вроде уже и не зима, но и весной это не назовешь. Осевшие сугробы, по пояс, а на дороге воды по колено. Лобовое стекло заляпано грязью –« дворники» не справляются. Маши не маши, а все одно – муть, какая то. Да и после « вчерашнего»  и в голове гудит, и во рту , будто кошки нагадили. А тут еще и ремень безопасности пузо душит. Душит и душит. Ну, если душит, какая тут безопасность? Но ничего, терпел – мало ли что?! Вдруг, менты, а он – такой уставший.
И кто же знал, что из - за этого сугроба, справа, выскочит эта девчонка. Да он и не видел ее, совсем. Если бы увидел, все было бы иначе.
А тут….Только курточка буратиновая мелькнула перед капотом и все. Он, конечно, по тормозам. Чуть пол ногой не продавил. И вроде удара то не было, а только и девчонки той не видать. Ни слева, ни справа. Выскочил , побежал назад – нет никого. Слава Богу! Он под машину –  пусто! Кинулся вперед, а там она, в луже, живая. Сидит в раскорячку, глазенками хлопает, нижней  губой трясет –  вот, сейчас, сейчас, заголосит. Сейчас в рев пустится и набегут. Ох, набегут - не отвертишься! Он же после «вчерашнего», он же « после главного бухгалтера», а  у него жена, какая ни какая, дети, работа, у него…дача!
Дядя Федор испугался. Знаете, как? Очень! Подбежал, присел на корточки. « Как зовут»  да «Где болит»? За руки, за ноги подергал, - вроде целы, не хрустит.  Куртку задрал, живот пощупал - вроде мягкий. По голове погладил –  ни шишек, ни ссадин нет. Ну, цела ведь, слава Богу. Только , мокрая, с ног до головы. Это только нам, взрослым, пьяным моря, трезвым лужи - по колено. Детям, любая лужа – по уши!

А дальше?

Вот и он подумал… А что дальше? Ментам звонить – себе дороже. Им же, главное, чтобы человек хороший попался. За ценой не постоят! В «скорую» - так на ней ни царапины. Домой отвести? К себе – жена удавит голыми руками. К родителям девочки – так ведь ментам сдадут или, без ментов, денег захотят. И ведь так не бросишь, не чемодан без ручки! Ребенок же.. У самого таких, - двое, на вырост, впроголодь.

Так куда же?

На дачу…Там хорошо, там нет никого. Там спокойно, там мама. Когда плохо – всегда к маме. Хотя бы на могилу. У Вас иначе?

Он посадил ее в машину?

Да, на заднее сидение. На задних дверях есть « детский» замок. Привычка, - своих же  возил. Сначала в детский сад, потом в школу, в первый класс. Потом, старшего, из полиции забирал, пьяного. Это ж надо, первый раз в жизни, бутылку пива выпил и … до поросячьего визгу, в околоточном « обезьяннике»! Домой на заднем сидении, как подконвойного. К маме, на расправу!

Зачем он повез ее на дачу?

Успокоиться, ее успокоить… Почему уезжают с места происшествия? Наказуемо. Бессмысленно. Ну, как не крутись, все равно же найдут.  Когда очень страшно, не думают - мечутся. Потому что страшно. Вы видели, как горят живые люди? Вы, думаете, им больно? Нет, больно потом, сначала им страшно! Страшно и они прыгают вниз…и всегда, без вариантов.

Вы видели?

Да. Я и сам горел, однажды. Приехали, как на зло, первыми. Ну, не стоять же, - ждать пожарных. Кругом люди. Чудак этот, на втором этаже, с телевизором в руках, в дыму, по квартире мечется, угорелый. Из угла в угол, из угла в угол. Телевизор – он в рассрочку вчера куплен. Заживо сгорит, не бросит! Глупость какая, из за телевизора….Толпа внизу кричит, чтоб бросил этот ящик и сам в окно. Не тут - то было – это его телевизор! Никому не отдаст. Люди на нас орут, пальцем в окна тычут. Ну, мы же не люди - мы в форме! Мы им должны. И придурку этому, угорелому.
 Да и на кого им еще надеяться? Больше ж нет никого, кто должен. А на первом этаже  склад лакокрасочных материалов. Кооператоры, чтоб им.. В жилом доме склад устроили – окна, двери, под шумок горбачевской гласности, перестройки и ускорения, мастырили. Без пожарного призора. Не бесплатно, конечно. Кому то, из инспекторов, малый «мздец», таки, достался. А мы – расхлебывай! Ну, полезли, конечно…
Было очень страшно. У напарника моего, козырек на фуражке, расплавился. Он газовый баллон на себе волок,из кухни -  к выходу. Что бы, не взорваться, как тем, троим патрульных, в Ласнамяэ. Ладони волдырями, но не бросил. И меня материл, на чем свет стоит. Он, ведь, сам никого не спасал. Он за мной, в огонь, полез, потому что – мой  напарник! Мент он,- настоящий. Был.

Спасли?

А то! Зря, что ли лазали? Мы зря не рискуем – если зря, нам «посмертые» не выпишут. Скажут жене и детям, мол, сам виноват -  и сэкономят. Ни копейки пенсии по утрате! Нам зря нельзя. Спасли, угорелого! Вот так его и передали пожарным – в синих семейных трусах и телевизором в руках. Не курил бы в постели – был бы красивым. А так, будто борова горелкой опалили, воняет! Но, живой - черной юшкой пузырится, хрюкает. Радуется он так, с перепугу…

Что он, дядя Федор, делал на даче?

А что бы Вы делали? Зашли в дом, ребенок грязный, мокрый, испуганный…И баня еще не остыла.

Он отвел ее в баню?

Конечно! Не дай Бог, заболеет. Забрал у нее одежду, повесил сушить. Выдал ей мыло, мочалку, полотенце и на помывку. Дверь прикрыл, чтобы не стеснялась, а сам на кухню, - чайку поставить, бутербродов настрогать. Ребенка же покормить надо – ночь на дворе! Вот только сладкого не нашел – бухгалтер фигуру бережет, а сам он сладкого не ест. Врачи не велят.

И не насиловал?

С ума сошли! Вы, вообще, представляете себе изнасилование девятилетней девочки? Ну, как процесс, как действия? А если, со звуком? Нет? У него у самого таких двое, он сам – отец.

И как девочка оказалась у колодца?

Когда он вернулся в баню, ее уже там не было.

Как не было?

Как, как? Совсем не было. Убежала от педофила, как в школе учили. Как все дети, через окно. В банях всегда есть маленькое окошко. На большие окна нужно решетки ставить, от бомжей. В бане решетки не нужны. Так, разве что, сетку от мух да комаров.
 
Почему от педофила?

Ну, а кто он? Напал на нее, автомобилем. За руки хватает, голый живот щупает, по плечу гладит, в черную машину сажает, везет в баню.  И мыло у него ядовитое, и сам он, какой то, ласковый. Все уговаривает, успокаивает, чаем напоить хочет. Точно, со снотворным. Один раз даже поцеловал, в голову! Вы бы не убежали?

Голой?

Ну, так одежда же сушится, на радиаторе. Жить захочешь – голым побежишь! Да и бежать то всего ничего, два лаптя по карте. Дорогу она знает. Они же, летом, всем ребячим кагалом, сюда купаться бегают. Не зря же канал Теплым называют. Ну, не в Нарва Ыйсуу же на автобусе, по жаре, трястись. Туда только с мамой, на машине, с подругой, в выходной. Да и то не каждый.

Голой, ночью, по снегу…..Мне не верится!

Дядя Федор тоже глазам своим на поверил…И как она только пролезла в это окошко? Говорят, что если голова пролезет, то…. Конечно, бросился искать, на машине всю округу объехал. Фарами светил,- ближний, дальний. Да только, что там увидишь то, из машины? Он ее  и днем то не заметил, а тут, в темноте? Но искал. Кричать, сигналить побоялся. Место зимой хоть и безлюдное, но мало ли…Всю ночь искал, по полю пешим, по дороге на машине – не нашел. А тут еще и снег из тучи повалил. Ни следа, ни зги не видно.

А девочка?

Ну, так дядя Федор ее искал, искал, а она от него пряталась. Вы в прятки, последний раз, когда играли? Забыли? Вот и дядя Федор забыл…Кто же на машине в пятки играет? Девочка же не заяц, под свет фар не побежит. Она же маленькая, она прячется. Это мы, большие, когда страшно, щеки пузырями да пальцы веером, горло рвем, а маленьким – одно спасение, стать не заметным. В щель забиться и не дышать! Да и вообще, когда кого - то хочешь найти, надо чувствовать, а не думать. Дядю Федора этому не учили.

В щель или в колодец? Я Вас правильно понял?

Не факт. Андрей, если ее не нашел дядя Федор, это не означает, что ее не мог найти кто -нибудь другой. На той самой дороге, к дому Вари. Или  около Ледового Холла. Ночью, голой, испуганной, беззащитной, доверяющей своему спасителю. Мы всегда верим тем, кто нас спасает. Тем более, голые! И он мог выслушать, пожалеть, приласкать, подумать…и не позвонить в полицию. Тело девочки, потом, бросить в колодец. А искать будут дядю Федора.

И значит, дядя Федор, не виновен?

Почему же, а незаконное лишение свободы? До пяти лет, между прочим. Минус содействие следствию, чистосердечное признание, хорошее поведение…годика на два потянет! Да и статья, приемлемая, как у рэкетиров. Хотя, сейчас содержание не лагерное, на метле чертом не полетит. Подсадят, к какому нибудь, расхитителю капиталистической собственности,- на кичу, до кучи и через пару лет –  новая жизнь. Время стирает.

Ну, если, дядя Федор не насиловал, не убивал…Почему он не явиться с повинной?

Да кто ж ее примет, эту явку с повинной? Люди четыре года искали, землю рыли. Всю Нарву перекопали, всех перетрусили. В Россию, врагам, позвонили, унизились! Потратили ресурсы, средства…Одни экспертизы ДНК в Германии чего стоят!? А поощрения за раскрытие особо тяжкого - коту под хвост? А клятвенные обещания найти – на ветер? Президент, опять же, как на батуте – дело чести, дело чести! Ему то, чего? С него взятки гладки - на то он и Президент, живет, как на облаке… А опера на земле, среди людей. Кого надо отроют, кого надо закопают – сами решают, по ходу пьесы. Оперативные комбинации, на то они и опера.
И тут, нате вам, он сам пришел! Здравствуйте, Облом Петрович! Сам пришел, значит, не поймали, как Вы говорите. Явится в полицию, оформят, как задержание. И правильно сделают. Рыли то, по настоящему, не филонили.

Такое сейчас возможно?

Андрей, однажды, патрульным, приехавшим на обычный семейный скандал, на лестничную площадку, из за двери заявительницы, бросили гранату, без чеки. И вот один из патрульных, представляете, лег на эту гранату. Вот, так, скукожился весь и ждет….

И что? Погиб?

Нет, никто не пострадал. Граната была учебной. Муж заявительницы, потом, очень извинялся, за то, что так неловко пошутил. Уверял, что нечаянно и больше так не будет. Вот, мы опять устанем, а он, снова, - за свое. Из под нас кричит, еле слышно - мамой клянусь, больше не буду!
 Скажите мне, Андрей, вот, этому патрульному - условно посмертно учебный орден Сутулого, с закруткой на спине полагается? Плюс премия, нет?  Для нас, его товарищей, важно, что он лег на гранату, по - настоящему. Для тех, кто принимает решение  о поощрениях важно, то что, граната была учебной. И так было всегда!
Сам пришел, дядя Федор – значит, плохо искали. Не успели, значит,- работать не умеете. Кому интересны - оперативные планы, комбинации, работа с агентурой, поквартирные опросы, засады, дворники, пьяницы, наркоманы, торговки на рынке, таксисты, разговоры, слухи, сплетни? Кому нужна работа опера? Если, вот она – явка с повинной. Ну, а рапорт о задержании – другое дело! К этому то делу и не пришить, чего нарыли, за четыре года? И кто правее, Андрей!?

И как же ему быть?

Пусть сам думает, как оперов обойти – время его не ждет. Хотя, как вариант…Сначала чистосердечное признание, а уж потом явка с повинной. Это уже другой формат, вне шаблона. Чистосердечное признание опубликует в средствах массой информации. У Вас, например, в еженедельнике. И сразу, пока не очухались, явку с повинной тому, кто обладает статусом неприкосновенности. Этим платок на роток не набросишь, коли сами не захотят. Да и деньгами здесь не пахнет, с чего помалкивать? А уж потом, под гарантии какого нибудь депутата, того же Мартина, к следователи. Каяться, в присутствии адвоката  и - на отсидку. По любому, сидеть то придется.

Почему, именно к Мартину?

Ему нужно. У него все еще впереди. Не все же ему коз пасти – не откажется. Он такой, в общем - то, нормальный. При случае, и своему брату – депутату в морду лица зарядить может. За делишки, всяко разные. Это  он не от скромности - ни бе, ни ме, ни кукареку. Учится депутатствовать. И правильно делает, что помалкивает. Научится, зарычит!

Вы сказали, что время его не ждет?

Андрей, если Таллинн спит под одним одеялом, то Нарва и, вовсе,-  на одной подушке. Неужели Вы думаете, что никто ничего не знает? Свидетели есть всегда. Найти свидетелей порой сложно. Иногда – это кажется невозможным. Все, по два раза, перекопано. Но, все же, они есть всегда, поверьте мне на слово. Их наличие, во многом вопрос доверия. Это не опер должен верить свидетелю – он право на это не имеет, служба такая. Важно, чтобы  свидетель  верил оперу. Вот так вот, Андрей. Сейчас веры нет, к сожалению.

А раньше?

Верили, либо боялись. Оперов этому учили. А потом,- проверяли! И не дай Бог, поверьте.
 
Не верят и не боятся? Поэтому свидетелей нет?

Их нет, по разному…У кого то, у самого рыльце в пушку, не резон ему в свидетелях, по судам таскаться. К этому гнилому паровозу пристегнут, не разобравшись, потом доказывай, что не верблюд. Знаете, ложки то нашли, а вот осадок остался! Вспомните, сколько, под эту тему, педофилов, виртуальные констебли  наковыряли? И не только в Нарве.
Кто - то не придает значения тому, что знает или видел. Ну, лаяла собака, в час ночи. Ну, весь забор покусала, до крови. Так на то и посажена на цепь, что бы, злее была - чужих от дома отгонять. Они же, по доброму, не уйдут.  А  местный ли герцог Бомжуйский там, со свитой, промышляет, тем, что плохо лежит. Или голая девочка, у калитки топчется, подвывая от страха… Кто ж его знает, в час ночи то!? Из теплой постели не видно. Да, и кто ж её услышит – если такого быть не может? Девочка, зимой, ночью, голая? Да, им такое и во сне не приснится. А наяву, вон – собака брешет, ветер носит, жена храпит. Все пучком и утром на работу!
Или, мужчина, спортивного телосложения, чуть выше среднего, лет так, до тридцати пяти. Ну, сумка  у него в руках большая, как у хоккеистов. Ну, возле, ледового Холла и что? Так, это он форму, несет, на тренировку, наверное. Спортсмен, ишь морда красная какая… Здоровый! Эва,вон, - погляжте, и клюшка топорыщится.   И что вам тут такого? Нормально. Ну, кто же знал, что на дне сумки, могла быть, мертвая девочка, в позе эмбриона? И тот колодец , злосчастный, рядом… Да не может быть такого!
 У кого - то нет алиби. Без алиби, любой свидетель становиться главным подозреваемым. Это аксиома сыска. Вот я, откровенничаю с вами, Андрей, а у оперов уже ушки на макушке и носы по ветру. С какого такого перепугу разговорился? Обставиться хочет? Ну, это они напрасно. Я в это время голландские розы грузил, в Амстердаме. И не один. Плюс тахограф, плюс телефон. Минус – букетик красивой женщине, не все же таможне да фитоконтролю, на границе отдавать!? Хотя, я их понимаю. Все правильно. Без обид, ребята!

Вы уверены, что свидетель есть?

Да, уверен.

Вы его знаете?

А вот на этот вопрос я Вам не отвечу. И прокуратуре тоже. Я ведь нынче уже не служу,- не обязан, а статью за недоносительство у нас отменили, как и конфискацию имущества. Вот, как стали независимые, так сразу и отменили. Очень удобно и патриотично,- выгодно красть и не краснеть. И если знаешь чего, можно промолчать спокойно, все одно - не накажут. Молчание – оно во все времена, в унциях! А у нас и вовсе – золотой запас страны! Этим и живем, между прочим.
 Да и к чему все это? Знаю я,- не знаю…Он ведь, в любом, случае, на протокол не согласится. Столько времени прошло. А тут опять, выбирать! То ли сказать, то ли промолчать. Проще так, на ухо шепнул, по тихому, облегчится, и в омут, на покой. Ну, кому нужны эти подписки - об ответственности за отказ от дачи показаний, за дачу заведомо ложных показаний…Допросы в душных кабинетах, суды на непонятном языке, через переводчика. Затаскают! А что люди скажут, когда его узнают? Чего молчал то, столько лет, свидетель  ты, хренов? Так ведь, за правду, и пострадать можно. По лицу, и не раз!

И что же делать, в таком случае?

Андрей, вы на меня посмотрите внимательно….Смотрите? Видите меня? Очень хорошо. Это – только версия. Сейчас я досчитаю до пяти, щелкну пальцем и Вы, Андрей, перестанете мне верить! Один, два, три, четыре, пять? Хотите?

Почему то нет, не хочу быть посчитанным. Вас, действительно, хорошо учили. Но если это не только версия? Если все сказанное Вами – все же, алиби? То для кого все это?

Решайте, сами… Все, что нужно я уже сказал.

Зачем?

Ох, если бы всегда – зачем, да с выгодой!? Жил бы в Сочи…. Мы же - менты! Мы - не зачем. Мы - потому что! А Вы?