Психологическая помощь

Ах, Иван царевич, что же ты наделал?
                Еще бы три дня подождал, и я бы вечно твоею была.
                Русская народная сказка.

   Я люблю жизнерадостных людей. Не люблю унылых. Люблю компании, где все смеются и непринужденно общаются. Люди унылые, я считаю, таковы от комплексов, а с комплексами можно бороться. Те, кто с ними не борется, ленивы, а лень — это порок, поэтому такие люди заслуживают осуждения. Так я думал еще год назад. Где-нибудь в компании или в беседе тет-а-тет я вполне мог произнести что-то подобное, такие у меня были тогда убеждения, но потом случилось то, что сильно их поколебало. Я увлекся, вопреки своим убеждениям, унылой и флегматичной женщиной. Я не знаю, в чем была причина этого увлечения, но подобные вещи решаются где-то глубоко внутри нас, а потом всплывают оттуда как факт.
   Вот как это случилось. Мы работали в одном вузе, я преподавал биологические дисциплины, а она музыку.     Музыканты и вообще все, кто занимается искусствами, я считаю, люди чокнутые. Не обязательно настолько чокнутые, как психбольные, но самую малость — обязательно. Так же, как психбольные, люди искусства бывают с креном или в сторону буйства, или в сторону апатии. Эта девушка, как вы понимаете, имела крен в апатию. Говорила она медленно, двигалась медленно, на шутки почти не реагировала, в общем, была очень безынициативна во всех своих жизненных проявлениях. Она имела худощавое телосложение, светлые волосы и носила бежевый плащик. Я говорю «носила бежевый плащик», потому что все время, что я ее знал, она надевала преимущественно его. Видимо, такое однообразие тоже было результатом ее темперамента. Я знал ее года четыре, но мы не общались и даже не здоровались. У нас в вузе люди, работающие на разных факультетах, обычно никогда не здороваются до тех пор, пока не столкнутся на какой-то встрече и у них не случится общение. Наше общение случилось на мероприятии, которое устраивала их кафедра. Там были и другие женщины, но она была привлекательнее их, а про ее темперамент я еще не знал, поэтому я подошел к ней и завел разговор. Поначалу она показывала мне заинтересованность, но потом стала задумчива и отстранилась. Вечером, придя домой, я был удивлен тем, что мои мысли все время обращаются к ней, к этой флегматичной женщине. На следующий день она опять не выходила у меня из головы, и на третий было то же самое, а на четвертый я встретил ее в столовой и понял, что это любовь.
   Она стояла в очереди передо мной и медленно выбирала себе салат. Я подумал, что она двигается так, как будто погружена в некую вязкую субстанцию и с трудом преодолевает ее. Мои чувства к ней разделились на две части. С одной стороны, рядом с ней я наполнялся расслабляющим блаженством влюбленного, с другой — я затягивался в ее обездвиживающую трясину, и это раздражало. Мужчина, увлекшись женщиной, обычно хочет совершить для нее какой-то героический поступок. В моем случае это была решимость сделать ее живой и веселой. Я, хоть и не психолог, но немного разбираюсь в этих вопросах. «Флегматичность от комплексов, а их можно победить, и я помогу ей это сделать», — так я решил, пока она расплачивалась за еду. Когда она села за столик, я подошел к ней со своим подносом и спросил разрешения присесть. Она не возражала. Мы ели, беседовали, и мне показалось, что под конец разговора она стала оживленнее. Когда я предложил ей встретиться на следующий день, она была не против.
Мы стали периодически встречаться и оказалось, что я ей нравлюсь, по крайней мере, она так говорила. Потом у нас начались отношения. Это произошло как-то само собой. Мы ничего не оговаривали, просто однажды поняли, что нас можно назвать парой. Поняв это, мы стали жить вместе. Мои попытки растормошить ее были безуспешны. Иногда я шутил, называя ее спящей царевной, трупом, который надо оживить, или простирал вперед руку и артистично произносил «встань и иди». Весело от этого было только мне, она не понимала моего юмора, была все так же уныла, и особого прогресса в этом отношении не наблюдалось.
Примерно через месяц моя надежда на успех ее стала сильнее. Как-то мы пили шампанское, и она неожиданно посмотрела на меня не своим привычным, ничего не говорящим взглядом, а взглядом, полным интереса и участия. Я взял ее за руку и начал говорить о том, как рад нашей встрече в этой жизни и прочую вдохновенные слова, какие обычно говорят влюбленные. Когда я в очередной раз поднял на нее взгляд, на меня смотрели прежние, пустые глаза. Я снова увязал в ее флегматичности и чувствовал, что каждое новое мое слово становится слабее, никчемнее, как будто некий кран, из которого выливаются эти слова, закрывался чьей-то недружелюбной и равнодушной рукой. Тем не менее взгляд, которым она одарила меня, очень вдохновил меня, и я на следующий же день решил устроить романтический ужин в надежде, развить результат. По дороге домой я купил бутылку шампанского, букет цветов, которые она любила и приготовил еды. Мы включили мелодичную музыку и стали ужинать. Мы беседовали о животных, потом про отношения людей и прочее, о чем обычно беседуют молодые, и вдруг она посмотрела на меня тем самым взглядом, который вчера так меня вдохновил и которого я с нетерпением ждал. Я воспрял духом и, как будто физически нащупав нерв, который отвечал в ней за эту сторону, дергал этот нерв, словами, прикосновениями, взглядом. Я тогда подумал, что очень дорого отдал бы за то, чтобы она осталась такой. Потом я заметил, что огонь с ее глазах тухнет и меня взяло отчаяние. Что то внутри меня взбурлило и я закричал: «Нет, не меняйся!», — и тогда произошло неожиданное. Оживление снова вернулось к ней, она пристально посмотрела на меня, но помимо оживления в ее глазах появилось что то такое, от чего мне стало не по себе, что то решительно злое. Прежде я держал ее за руку, но потом вдруг понял, что теперь она держит мою. Потом, наклонившись ко мне и продолжая давить меня пристальным взглядом, она спросила: «Ты действительно хочешь, чтобы я была такой?» Я уже не имел такой уверенности, но по инерции желания сказал «да». Затем события разворачивались стремительно и не в мою пользу: она вскинула голову вверх и громко голосом, полным власти и великой печали, произнесла:
— Ну что ж тебе не жилось спокойно, зачем нужно было раньше времени меня будоражить? «Встань и иди, встань и иди», — передразнила она меня издевательским тоном и со словами «Получай оживление трупа!!!» быстрым движением схватила кухонный нож и всадила мне в горло. «Все, конец», — успел подумать я, — труп ожил, а живой станет трупом». Потом была недолгая боль и помутнение.
   Утром, войдя в свое привычное состояние, она вызвала скорую. Врачи позвонили в милицию, забрали мое тело и уехали. Вызвать скорую с ее стороны было чересчур оптимистично, но, видимо, соображала она тогда плохо, а ввиду ее темперамента еще и медленно.
   Как позже выяснило следствие, ударив меня ножом, она поменяла музыку на что то потяжелее и до утра танцевала вокруг моего остывающего тела. На полу осталось множество красно-коричневых следов от босых ног, некоторые пятна были на моей белой рубашке.
   Врачи констатировали психоз на фоне развивающейся шизофрении. Ее поместили в лечебницу, а через несколько лет выпустили. А я сижу на том свете и советую вам хорошо думать, прежде чем бороться с чьими-то психологическими комплексами. Ведь если что-то существует, значит, оно для чего-то нужно. С другой стороны, все, что ни делается, к лучшему. Здесь мне сказали, что при жизни я был неплохим человеком, и поэтому мое дальнейшее существование будет счастливее, по крайней мере, в ближайшем будущем.