Кто роет яму, в неё упадёт... екклесиаст

  Лето 1960 года. Рубеж. Закончилось моё взросление. Я перешагнул во взрослую жизнь. В начале июня сделал предложение. В конце июня подал заявление в ЗАГС и документы в институт. В июле сдал прилично экзамены и был зачислен. Официальную невесту сводил в институт посмотреть на список фамилий принятых, среди которых была и моя фамилия. На вопрос:
- Когда ты успел?
 Гордо ответил:
- Между дел.
 23 августа гр. Сыроваткина Тамара Ефимовна стала гр. Проценко Т. Е.. Потом сыграли свадьбу на горе во дворе. И я стал, связан узами брака. Личная жизнь устроена. Можно сосредоточиться на работе и учёбе. Занятия вечером. А у меня двусменная работа и могу посещать лекции только неделю через неделю. Дать работу в одну смену на заводе не могли, и я пошёл в деканат с просьбой подсказать, куда бы устроиться на односменную работу. В деканате просьбу удовлетворили. Написали бумажку с предложением рассмотреть возможность зачислить студента Проценко Н. А. младшим научным сотрудником в проектный институт связи. Отдельный листок с адресом учреждения и часами приёма посетителей. Я взял эти листки и в буквальном смысле слова "охренел". Меня младшим научным сотрудником в проектный институт? О такой участи я и во сне увидеть и помыслить не мог. Вот она страна советов. "Молодым везде у нас дорога...". Разумеется, взяв паспорт, военный билет, студенческий билет явился в проектный институт.
 Руководителем оказалась женщина лет 40 - 45. Кабинет большой, светлый. Два стола буквой Т, с потретом Ленина за спиной начальницы. Секретарь в приёмной на мой вопрос:
- Можно?
 Сказала:
- Проходите.
 Охранник на входе проверил мои документы и записку из деканата позвонил, видимо, меня ждали. Я остановился у торца длинного стола и произнёс:
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, - ответила она, - подайте ваши документы.
 Подошёл к маленькому столу и положил перед ней документы. Она все просмотрела, подняла телефонную трубку, назвав имя и отчество, сказала:
- Зайдите ко мне сейчас.
 Через некоторое время явился мужчина в белой рубашке при галстуке и с чёрными нарукавниками до локтей:
- Слушаю вас, Людмила Ивановна.
- Игорь Васильевич, молодой человек желает у нас работать. Проверте его знания физики, из раздела электричество и пусть напишет на страничку диктант. Заключение доложите вечером на совещании. Идите, работайте.
 И она подала Игорю Васильевичу мои документы.
 Игорь Васильевич взял мои документы. Обращаясь ко мне, сказал:
- Следуйте за мной.
 Мы вышли из кабинета начальника. "Однако дисциплина без панибратства". Подумал я. Игорь Васильевич оказался начальником отдела. В его отделе стояло кроме его стола ещё пять столов, за которыми сидели трое мужчин и две женщины. Он подвёл меня к столу женщины если и стрше меня, то не на много.
- Света, займись - открыл мой паспорт, посмотрел в него - Николаем Алексеевичем. И повторил указание начальницы. Света молча, встала, от стены поднесла к столу стул, сказала:
- Садись.
 Я сел. Начался экзамен. Остальные углубились в свои дела.
- Значит авиационный механик. - сказала она, листая военный билет.
- Значит авиационный механик. - сказал я.
- На какой факультет поступил?
- Технология машиностроения.
- Кем работаешь?
- Слесарем по ремонту оборудования.
- Значит, к связи и электричеству, ни какого отношения не имеешь, - сказала она.
- Значит, не имею, - сказал я.
- Экзамен сдавать будешь?
- Придётся, - развёл я руки.
- С чего начнём? С физики или диктанта?
- Как скажите. Мне без разницы.
- Начнём с диктанта.
 Она подала мне лист чистой бумаги и ручку перьевую с чернилами, открыла произвольно книгу, лежавшую у неё на столе, и стала читать, а я писать. С диктантом мы управились быстро. Она проверила. Подчеркнула одну ошибку. поставила оценку "хорошо". Отложила листок с диктантом. Взяла чистый лист и написала на нём четыре вопроса по физике. Подала его мне с двумя чистыми листами и сказала:
- Отвечай на вопросы письменно. Это документ.
- Раз документ, дайте ещё чистых листов для черновика, - проговорил я.
 Она положила передо мной три листа, поднялась и вышла. Мужики выходили перекуривать, а я пыхтел более пары часов. Все занимались своими делами, не обращая на меня внимания. Наконец я закончил. Положил чистовики перед экзаменатором. Встал, подошёл к рядом сидящему мужчине и спросил:
- Где туалет?
 Он встал из-за стола, сказав:
- Пойдём.
 Мы вышли. В туалете он закурил, я сходил по лёгкому и подошёл к нему. Мы не познакомились, он предложил мне сигарету, я отказался и спросил:
- Сколько мне будут платить?
- Рублей шестьдесят, - предположил он.
- То есть как уборщице? - моя мать работала уборщицей в управлении Закавказских железных дорог и имела такую зарплату.
- А что ты хотел? Ты же ученик. Ты партийный?
- Нет. А что обязательно?
- Конечно. Учреждение режимное. Документация секретная. В летний сезон езда в командировки. Связь не только в городе нужна, но и в сёлах. Платят командировочные. В сёлах местные снабжают продуктами. Так что жить можно.
- Жить оно можно, когда и не платят, но хочется чтобы платили. А я губы раскатал, думал в интеллигенты податься. Видимо не судьба.
 Меня беспокоила не столько зарплата, а условие стать партийным. Стать коммунистом. Коммунизм я считал несбыточной глупостью. Я не верил в возможность его построения. Добро и зло не могут друг без друга. Если, нет одного, то не будет и другого. Служить тому, во что не веришь противно. Это бессовестно. Такая служба превращается в мошенничество. Возвратившись из туалета, увидел свои листки сколотые скрепкой на столе Игоря Васильевича с оценкой по физике "хорошо".
- Приходи завтра. - сказал начальник отдела.
 Я ушёл и больше туда не пришёл. Я не обиделся на людей, добросовестно исполняющих свою работу. Не считал их глупцами и мошенниками. Пестрота внутри, которой я существовал, приучила относиться к ней спокойно. Мусульмане в Средней Азии и Азербайджане с многожёнством намазом и новруз - байрамом. Духоборы, молокане, субботники, католики, пятидесятники, иудеи. Живущие, по своим традиционным правилам. Кодекс, строителя коммунизма, с библейскими заповедями. Люди с различным уровнем способностей и знаний. Это же есть. Не видеть этого невозможно. Желание причесать всех одной гребёнкой новой веры в "светлое будущее". Желание глупое. Рай на земле несбыточен. По своим убеждениям я был диссидент, но не шумливый, и без ущербного самомнения. Поэтому рассудил следующим образом. Раз коммунизм в принципе невозможен, то его и не будет. И наши коммунистические лидеры надувают щёки зря. Каким образом это произойдёт, меня не волновало. Моя задача устроится благополучно самому и моей семье. Дома сообщил, что мне, чтобы нормально учиться в институте, надо искать односменную работу. О моём хождении в проектный институт дома не знали. Жена родители были согласны и стали искать варианты.
 Наступил 1961 год. Закончился семестр. Что положено сдавать сдал. Сдал как обычно. Сносно. В феврале жена сходила к своей родне и принесла новость. Она беременна - раз. Анатолий сказал, что у них на предприятии есть место слесаря в одну смену - два.
- Нормально, - ответил я.
- Что нормально? - спросила она.
- Всё нормально. Ты баба нормальная, я мужик нормальный. Завтра пойду к нему на завод. Узнаю. Если будут брать, перейду.
 25 февраля согласно личного заявления освобождён от работы. Начальник ОК "Степченко".
 Организация П/Я 88.
 4 марта 1961 года зачислен на участок №4 в качестве слесаря.
 Прошёл испытательный срок.
 13 мая 1961 года установлен 4 разряд слесаря.
 26 июня 1961 года. Уволен с работы по собственному желанию. Нач. ОК Чрдилели.

 В трёх остановках от П/Я 88 находилась ВДНХ Грузии. Выставка достижений народного хозяйства Грузии. Через дорогу рядом с ней Организация П/Я 149. Гуляя по выставке вышел к проходной завода и читаю объявление. "В экспериментальный цех требуются сласари 4, 5, 6 разрадов. Обращаться к Нач. цеха А. Я. Килькинову". Был полдень. Обратился. На проходной мне сказали куда пройти. Подхожу к двери. Стучу.
- Входите!
 Вхожу. Комната размером около пятидесяти квадратных метров. В середине не большой фрезерный станок. Слева от двери у стены два слесарных верстака с тисками. Справа от двери настольный сверлильный станок. Рядом со столом, винтовой ручной, пресс и стационарное точило. Напротив двери у окна стол, за которым сидит мужчина старше пятидесяти лет и обедает.
- Здравствуйте.
- Чего надо?
- Я по объявлению.
- Где работаешь?
- На П/Я 88.
- Какой разряд?
- Четвёртый.
- На испытание, готов?
- Когда?
- Сейчас.
- Попробую.
 Он поднялся из-за стола. Взял со своего стола лист, подошёл к верстаку, бросил его на верстак и сказал:
- Подойди сюда.
 Я подошёл.
- Вот чертёж. В ящике верстака все нужные слесарные инструменты. Вот заготовка. (На верстаке лежал кусок стального листа три миллиметра толщиной). Время два с половиной часа. Сделаешь по чертежу в допусках. Возьму.
 И вышел из цеха.
 Я выдвинул ящик. Действительно в нём аккуратно разложен инструмент. И баночка с медным купоросом для разметки. На чертеже написано "рычаг". Две клинообразные консоли под углом 60 градусов от осевого отверстия диатетром 6мм с допуском под развёртку. Одна размером 80мм другая 60мм. Зубилом обрубить нельзя. Придётся осверливать потом припиливать. Пока размечал в цех вошёл парень и назвал себя.
- Юра. Фрезеровщик.
- Николай.
- Трудись. Мешать не буду.
 Я делал всё как учили в армии. По времени уложился тютелька в тютельку. Начальник появлися на пятнадцать минут позже. Взял с верстака чертёж с деталью на нём, сел за свой стол достал  штангель и контрольную пробку для отверстия. Сначала проверил отверстие. Проходное. Непроходное. Потом проверил размеры и подозвал меня.
- Почему не убрал разметку? Чистота же указана.
 Я смутился.
- Я сечас. Шкурочкой.
- Да, ладно, уж. Пиши заявление о приёме. Он подал чистый лист бумаги. Под диктовку я написал заявление.
- Увольняйся и приходи с трудовой книжкой.
 26 июня 1961 года уволен с работы по собственному желанию.
 27 июня 1961 года зачислен в экспериментальный цех слесарем по 4 раз. Организация П/Я 149.
 Потом Юра сказал:
 - До тебя двое приходили. Не справились. Александр Яковлевич дотошный мужик. Абы кого не берёт. Выбирает способных. На заводе конструируют новый телеграфный аппарат. Я тоже два с половиной часа фрезеровал деталь по чертежу.
 
 По воле случая я стал первым слесарем, принятым в цех Килькиновым. Меня порадовало, что начальник не интересовался партийностью. Когда я вышел первый день на работу Александр Яковлевич сказал:
- Ознакомься с заводом. Где склад металлов узнай. За заготовками будешь ходить сам. Марку стали будешь выбирать сам по искре. К термисту и к шлифовщику ходить будешь сам. Завод переходит на выпуск новой продукции. Аппарат находится в стадии конструирования. Я занимаюсь организацией цеха на втором этаже. Это помещение временное. Мне нужна секретарь. Твоя жена со средним образованием?
- Да.
- Пусть переходит к нам в цех.
- Она на сносях. Должна осенью родить.
- И хорошо. Пусть рожает. Пока войдёт в курс дела. До Нового года мы не переселимся. А ты будешь помогать мне вести отбор специалистов. У меня, то совещания, то указания, то приёмка оборудования, то заключение договоров. Как дела в институте?
- Нормально. Сдаю. Стараюсь без хвостов.
- Вот и хорошо. Приучайся к административной работе.
 Пришлось приучаться. Жене сказал, чтобы переходила в наш цех.
 Сам стал знакомиться с мастерами и начальниками цехов и наблюдать за их работой. Профсоюзная организация, единственная организация, к которой я относился положительно. Перемещаясь, из организации в организацию, заметил, показавшейся мне, интересной важную деталь. Промышленность республики состояла из двух уровней. Организации союзного подчинения и организации республиканского подчинения. В организациях союзного подчинения вся документация велась на русском языке. Грузины, не знавшие русского языка, в них не работали. В организациях республиканского подчинения документация велась на грузинском языке и те люди, которые не знали грузинского языка, там не работали. Такие отрасли как строительство, торговля, сельское хозяйство формировало националистическую элиту с лозунгом: "Гаумарджос чвени патара квекана!". "Да здравствует наша маленькая родина!". Особенно ярко это проялялось в общении с Бетой и Стёпкой. Они работали в строительных организациях, где без знания грузинского языка и "не туды и не сюды". А для меня грузинский язык "что есть, что его нет". У нас по высшей математике читала лекции пожилая женщина Артмеладзе, на прекрасном русском языке, а зачёты принимал её помощник. Так он спрашивал на грузинском языке, а я отвечал на русском. При этом всё проходило спокойно без претензий друг к другу. И так было не только же в Грузии. Хотя в этих разного подчинения отраслях экономики были руководители коммунисты, они были разными коммунистами. Этого не замечали кремлёвские бонзы, хотя вторыми секретарями работали кремлёвские назначенцы, но замечали американские и английские послы. Глупо было не воспользоваться существовавшими нюансами. Я так думаю. Продолжение следует.
3 апреля 2016 года.