Лика

Лика смотрит в зеркало. Оборачивается. Застывает на полуслове.

Говорит с собой, ловя себя на мысли, что не может себе ответить.

У Лики, может, вся жизнь проходит так. А тебе странной кажется любая отдельно взятая её минута. Потому что не видишь ты каждую из этих минут. Потому что не задыхаешься её временем.

Может она только и думает, как бы выйти из дома, как бы поговорить с кем-то кроме себя, познакомиться, подружиться. Чтобы потом было кого в гости звать, кому чай заваривать с дикой вишней. А ты смотришь осуждающе в её окно, нарекая её бездельницей, сумасшедшей, не способной с кровати встать, чтобы что-то сделать. Просто судить ведь, когда ты находишься по ту сторону стеклопакета.

Лика встает с дивана, подходит к зеркалу и улыбается. Не отчужденно, не оборачиваясь назад, а по-хорошему улыбается, как человек. Ты крутишь пальцами у виска, вот, мол, дуреха, вновь возомнила себя наивысшею. Там, за холодными льдами, тебе виднее же.

Лика подходит к окну и, задернув шторы, радуется наступившему утру, и что солнце в глаза не светит. Ты в её окна пялишься разочарованно, щуря глаза от рассвета внезапного, наступившего (на тебя).

Лика подходит к двери и открывает её. Именно ту, входную, которая не открывалась достаточно долго. Смотрит, оглядываясь, по сторонам. Мир изучает в коротком его рассветном явлении. Сколько таких рассветов у Лики... Не было.

Ты подходишь к двери. Смотришь на Лику с искренним недоумением. Взгляд выражает размытое беспокойство и неуверенность. Странная, мол, она, а не ты при всей своей мрачности и любви заглядывать на рассвете в чужие форточки.

Лика ведь странная - так говорят прохожие. Их очень много, значит они и правы. Так тебе кажется. Если бы говорили они о твоей привязанности к стеклопакетам и деревянным подгнившим рамам, ты бы считал их глупыми. А пока для тебя их мнение более истинно чем свое собственное.

Лика стоит пред тобой, кудрями каштановыми лицо прикрыв, чтобы глаза в тени оставались. Смотрит спокойно, глаза - гладь хрустального озера. Только тебе мерещатся отзвуки мрачности и враждебности. Видится в каждом её спокойном воздушном жесте атомная агрессия.

Лика делает шаг. Единственный. Сбрасывает платье шелковое. Кудри каштановые с лица раскидывает. Смотрит пронзительно, не шевелясь. Пару минут бесконечная игра взгляда кажется вам мгновенной.

Лика улыбается. Уже чуть смелее и чуть пронзительней. Руки закидывает за белую спину. Резко вытаскивает позвоночник - он, оказалось, стальная спица. Смотрит на тебя, теперь уже отчужденно, эмоции утратив привычные уже до дрожи. Делает новый шаг. Подходит к тебе вплотную и снова смотрит.

Страх начинает жрать тебя изнутри. Нет ничего кроме взгляда ее и твоей оболочки. Лика замахивается. Ты успеваешь понять, что все, конечно. Спица пронзает тебя насквозь. Медный привкус наполняет рот, крик застывает в горле. Сердце бешено стучит о ребра.

Лика отворачивается. Прячет слезы. Ей все-таки жаль тебя. Ей было весело. Ты подарил ей мир в собственной клетке. Принес себя в жертву ради минутой её свободы.

Лика топчется на месте, неуверенно. Медленно заталкивает спицу обратно в пластичную пульсирующую оболочку. Ты всё ещё видишь это, хоть ты и мертв.

Ты открываешь глаза. Ночь сегодня безлунная. Лика рядом лежит, сотрясается от озноба. Больна, наверное.

Смотришь вокруг, а темно везде хоть глаз выколи. Даже от факелов свет в окно на заглядывает. Ты поднимаешься тихо, на цыпочки, стараясь не разбудить её. Молча идешь на кухню выпить воды прозрачной. Наливаешь хрустальную жидкость в керамическую чашу. Припадаешь немеющими губами к эфемерному ресурсу и забываешься.

Наконец забываешься.