И тогда я придумал сказку

  Щелкнув тумблером выключения рации, я стянул на-ушники и повернулся к парням.
- Утречком борт. У нас все готово? Пробы на площад-ке? Перфоратор новый привезут. Старый надо будет кинуть в вертолет, может еще отремонтируют на базе.  Парни? Что такое? Что не так?
- Да тут, понимаешь, Николай, мы тоже хотим улететь завтра вниз, денька на три-четыре…
- Миш! Ты чего? Какое вниз? Какие три дня? Парни? Нельзя нам останавливаться, даже полдня все реша-ет… Времени в обрез…
- А то, что в бане два месяца не были?...
- Да пива просто попить, как люди!...
- У меня от этих косогоров ноги уже разной длинны, по асфальту ходить не смогу уже!...
- А я хочу просто девок потискать, уже и подходить к ним поди разучился!...
У каждого нашелся свой веский довод, чтобы вот так бросить работу и уехать в город, где тремя-четырьмя днями они уж точно не обойдутся.
- Парни! А то, что все летит к чертям, вся наша работа становится бесполезной? А то, что вы меня подводите, - вам все равно?
- Ну мы же живые люди…
- Да суки вы! Не люди! – Вскипел я. Краем глаза заметил, как вскинулся и напрягся на эти мои слова Валерка, он прекрасно понимал, что от наших кадров за такие слова можно и финку в печень получить…
- Летите! Летите, пейте, гуляйте! Я-то ведь вправду за людей вас считал! А вы – суки! С вами и на одном гектаре…   А! Идите вы все на ****! – Растолкал их плечами и хлопнул дверью палатки.

  На берегу ручейка я сел на камень, закурил…  Растерялся, честно говоря. Я обещал закончить работы на этом участке к Первомаю. Это было необходимо, чтобы решить, надо ли начинать здесь тяжелую разведку. Все шло четко по моим расчетам. Даже еще и с небольшим опережением. И тут вот такое! А другое – то, что теперь ко мне во всей Памирской геологии будет отношение как к человеку, на слова которого нельзя положиться. И именно это было для меня самым тяжелым.
  Чуть больше двух месяцев назад я вошел в отдел кадров Южно-Таджикской ГРЭ. За спиной – два курса института, два года Армии и очень большое стремле-ние стать настоящим полевиком.  Кадровик, седой мужчина, просмотрел мои документы, выяснил, наме-рен ли я восстанавливаться в ВУЗе, потом сделал ко-роткий звонок по телефону, поднялся из-за стола и прихрамывая двинулся к выходу, кивнув мне, чтоб не отставал.  В кабинете начальника экспедиции он по-ложил бумаги перед крупным мужчиной, сидящим за огромным, больше чем для настольного тенниса сто-лом, кивнул в мою сторону:
- Этот парнишка сделает тебе Такобскую площадь.
- Это твое мнение. А его ты спрашивал?
- Ты же знаешь, что мне не надо спрашивать, посмотри – он же весь - пружина, а глаза? И романтик и робот… Ты объясни ему суть дела, а я потом оформлю все бумаги.
- Через пару часов я вышел из здания ЮТГРЭ началь-ником геологоразведочного участка!                Но-орма-ально-о…   
  Три дня я безвылазно просидел в конторе ГРП, вни-кая в задание, составляя требования на оборудование, снаряжение, продукты…   Не было только главного – людей, с кем это задание выполнять. На все мои вопросы на эту тему ответ был очень краток – «Ищи!»   Валерка, геолог, с которым нам предстояло работать в паре, парень на три года постарше меня, подсказал поговорить с бичами, кучкующимися возле столовой комбината, но предупредил, что там в большинстве своем бывшие «ЗК» и от них все отказываются, не хотят рисковать. Старший у них Михаил, его слово там – закон.  У столовой я действительно нашел с дюжину колоритных персонажей, сидевших на корточках, ку-ривших, потягивающих пиво, лениво перебрасываю-щихся фразами… Взглядом выделил вожака, оттеснил рядом с ним какого-то «шестерку», тоже присел, закурил. Мужики притихли, настороженно поглядывали на меня, ждали слова старшего. После пары затяжек я взял из руки ближайшего маргинала бутылку, глотнул пива, снова затянулся…
- Мне надо восемь человек. Работа в горах. Три меся-ца. Лом-лопата. Сделка. Спальники, спецовка, харчи. Желательно, чтоб знали технику. Сухой закон. Я в об-щежитии ГРП. Николай. Сегодня. – сунул бутылку со-седу, притушил окурок и ушел не оглянувшись. Через два часа в мою комнату просунула голову дежурная:
- Коль! Там тебя толпа мужиков ищет. Страшные та-кие! Милицию вызвать надо. Зачем они к тебе?
- Не надо милицию. Это новые наши рабочие. Ты от-крой большую комнату, они там будут жить пока. Дня через три уедем. Все в порядке.
Под бормотание дежурной я вышел к гостям. Да, ее можно понять – видок у них тот еще…
- Миша, пойдем обговорим все, а вы покурите пока.
Михаил выложил на стол пачку затертых паспортов.
- Тут десять, выбирай.
- Да не буду я никого выбирать, тебе с ними работать, сам решай, с кем ты в палатке и за столом будешь. Вот листок, составишь список для бухгалтерии с номерами паспортов. Завтра с утра получите спецовку и начинаем работать, готовить груз. Я сейчас принесу бланк договора, подпишем.
Вечером они уже переселились в общежитие. Долго плескались в душевой, размещались, раскладывали свои вещички. Заметил, что у них почти нет сменки нижнего белья, простейших предметов гигиены. Надо будет перед отлетом в горы дать им денег, чтоб прикупили необходимое. В работе они показали себя нормально, я исподволь приглядывался к ним,  чтобы иметь представление, кто на что способен и чего от него можно ожидать. Нормальные мужики, чуть поби-тые жизнью, чуть с добром к ним и все будет в поряд-ке. На третий день я, взяв под отчет тысячу рублей, раздал им по сотне и отправил в магазины, чтобы прикупили себе необходимое. Тогда-то и произошел первый наш конфликт. Что они по вечерам немного выпивали, я конечно видел, но думал, что в горах им будет не до этого, да и магазинов там не  будет. Утром они подтянулись к машине с тяжеленными позвякивающими рюкзаками. Понятно, трусов не купили, водка нужнее.
- Парни! Я вам кажется говорил, что на работе будет сухой закон? Давайте не будем ссориться, сейчас от-несем всю водку на склад, а вернетесь - заберете. Давайте, вперед, не надо переглядываться. Или же расстаемся.
- А ты чего раскомандовался? Я сам со своими мужи-ками разберусь. Тебе работа нужна? Будет тебе рабо-та, а остальное наше дело. Это тебе не Армия!
- Миша! Будет так, как я сказал. Ни одна бутылка на участок не попадет.
- А что ты сделаешь? Разобьешь? Только подойди к моему рюкзаку!
- Да в бога мать! Миша, я по доброму прошу, не нарывайся. Отнесите водку на склад и едем, там уже вертолет ждет.
- Да вот **** тебе! Давай грузись, мужики!
Покрутил я головой, хмыкнул, достал только что полученный наган и всадил все семь пуль аккуратно, в шахматном порядке в рюкзак у ног Михаила. Звон лопающихся бутылок,  резкий запах спиртного и ошалелые глаза моих работничков. На выстрелы высыпала вся контора, стоят во все глаза таращатся, ждут продолжения. Перезаряжаю револьвер, одним глазом не выпуская из виду Михаила. Тот быстро очнулся, осмотрел результаты моей стрельбы, мгновенно рассвирипел – еще бы  - такой урон его авторитету, в руке его блеснул нож, и подбадривая себя ревом-матом кинулся на меня. По его ухваткам я сразу увидел, что опыта в этом у него никакого, поэтому, не мудрствуя, просто уклонился от лезвия и встретил Мишу резким прямым ударом в грудину. Наклонился к упавшему, проверил пульс на шее, подобрал нож, красивая зоновская работа, но совсем не сбалансирован, да и сталь плохонькая, всунул его в щель кузова, ударив сверху по рукоятке переломил, глянул, - да, из напильника…
- Парни! Несем водку на склад!
Через четверть часа притихшая бригада сидела вдоль бортов а на дне кузова валялись их отощавшие рюкзаки и бригадир, с трудом начинающий соображать, что случилось что-то неприятное. Пришлось пойти в бухгалтерию, взять еще пять сотен и остановиться по дороге у универмага. Кинув в кузов мешок полный трусов-носков зубной пасты и бритв, запрыгнул сам.
- Как дети! Трусы им покупай! Не стыдно, а? Вы же все старше меня, опытней, а такие заморочки… Ладно, едем.
  На аэродроме немного поперепирался с пилотами на тему загрузки вертолета, ведь мне надо было тремя рейсами забросить огромное количество груза и я за-ранее все расписал на листочке. Им же проще лететь с недогрузом процентов на тридцать. Настоял  на своем, удивив их знанием некоторых нюансов специфики их работы. Первым рейсом вылетел сам и еще четверо рабочих, остальных оставил с Валерой загружать следующие борта. К прилету последнего рейса у нас уже стояли две армейские палатки, в одной из них топилась печка и уже были сколочены топчаны и столы. Решил, что жить будем все вместе, хотя Валера и Саня – взрывник немного поморщились, вроде ведь элита, а с работягами вместе. Я не стал спорить, а просто предложил им поставить отдельную палатку и в ней уж корчить из себя белую кость. Смирились. Во второй палатке устроили склад для продуктов и взрывчатки.
  Наутро сразу без раскачки началась работа. Мы с Валерой размечали линии канав, сзади уже тарахтел компрессор и два перфоратора вгрызались бурами в скальный грунт. Вскоре забухали первые взрывы и эти звуки стали постоянными спутниками нашего быта. Поздно вечером, при свете фонариков мы с Валерой выпиливали пробы из стенок и дна пройденных канав, упаковывали их в мешочки, маркировали, отмечали все это на карте… Рано утром размечали новые линии… Все шло просто очень хорошо, даже взрывник наш согласился поработать поваром, так как мужики быстро научились сами заряжать и взрывать шпуры. Саня только готовил им запалы, а потом переключался на кухню.  Так длилось вот до сегодняшнего вечера.
  В палатку вернулся, когда все уже улеглись. Только в моем углу на столике горела свечка при свете которой Валера что-то писал в журнале.

- Коль, раз все улетают. я тоже хотел бы…
- Попутного ветра!
- Ну что ты так? Делать то нечего будет…
- Да лети ты! Сказал же!
Присел на ящик возле печки и молча смотрел на огонь сквозь дырочки дверцы. В палатке чувствовалась в воздухе сгустившаяся напряженность, никто не спал. Прикурив очередную сигарету, я неожиданно даже для себя стал говорить. Откуда взялись слова и сюжет я совершенно не представлял, вроде читал по книге.   

  Эта история произошла миллионы лет тому назад. Земля наша была по геологическим масштабам очень молоденькой планетой, на ней только появились первые примитивные растения, в глу-бинах ее океанов только зарождались живые су-щества. Только Ветер носился над ее просторами, собирал стаи облаков, гонял их по небу или под-нимал тучи пыли и развлекался, закручивая их в огромные вихри. Над Землей в те времена светило два солнца – то, которое мы видим и сейчас, Солнце-мать и второе – ее сынишка Шеелит – симпатичный парень. Солнце-мать согласно заве-денного Природой порядка ежедневно обходило вокруг Земли, давая свет и тепло зарождающейся жизни, а Шеелит, любознательный как и всякий молодой парень, заглядывал во все уголки плане-ты, рассматривая и изучая ее. В одно из таких своих путешествий он познакомился с Ветром, и путешественников стало двое. Ветру понравился юноша и он с удовольствием показывал и расска-зывал Шеелиту все, что знал сам. Они забирались в самые удаленные уголки планеты, исследовали самые глубокие ущелья, носились над огромными ледяными полями. Часто их познавательные путе-шествия заканчивались озорством.  Ветер поднимал и раскручивал огромную массу воды, потом резко бросал ее, а Шеелит освещал ее с разных сторон, чтобы появлялись десятки радуг. Или просто устраивали соревнование - мчались наперегонки к дому Шеелита. Так продолжалось долго, Солнце-мать была спокойна во время их отлучек, она знала, что сын ее под надежным присмотром, что время он проводит с пользой… Она уже строила планы, что сын будет помогать ей дарить тепло и свет Земле, отчего та будет развиваться намного быстрее. Но однажды случилось то, что поломало все планы матери-Солнца и привело к величайшей катастрофе во всей истории  Земли.
  Ветер в тот вечер был занят своими делами и Шеелит возвращался домой один. Не спеша он двигался по небосводу, любуясь первозданными пейзажами внизу, как вдруг увидел почти у самого горизонта прекрасную девушку. То Луна вышла на свой еженощный обход вокруг Земли. Юноша замер в восторге от увиденной красоты, он даже не подозревал, что в этом мире может существовать столь прекрасное создание. Он провожал ее взглядом и чувствовал какое-то, неведомое доселе томление в груди. Девушка была так нежна, что Шеелиту захотелось вдруг обнять ее, прижать к себе и своими могучими плечами заслонить от всех невзгод, защитить от всех неприятностей.
- Мама! Я встретил такую прекрасную девушку! Мама, кто она?
- Это Луна, сынок, моя помощница. Она освещает Землю ночами.
- Я очень хочу быть с ней вместе, мама, я хочу за-ботиться о ней, ласкать ее, я хочу постоянно лю-боваться ей, мама!
- Мальчик мой! Я понимаю прекрасно твои чувства, действительно, Луна – восхитительная девушка. Я вижу, что ты вступил в пору любви, но выслушай меня, сын, постарайся понять правильно. Вам не суждено быть вместе, это против законов Природы. Солнце и Луна никогда не смогут соединиться.
- Как же так? Почему? Почему Природа издала та-кие жестокие и несправедливые законы? Я не хочу их признавать!
- Придется, сынок, иначе нарушится весь порядок в этом мире. Ложись, мальчик мой, отдыхай, и по-старайся не думать больше об этом.
Всю ночь проворочался в постели Шеелит, не мог он не думать о прекрасной девушке. Дождавшись утра он помчался искать своего друга. Рассказал ему все, спрашивая совета, как же быть. Ветер долго вздыхал в раздумье, но ничем не смог обра-довать парня, лишь подтвердил слова Солнца, что законы Природы не дано нарушать никому.

  Я прервал свой рассказ, открыл печку, подложил несколько угольных брикетов, поворочал кочергой, снова закурил. Если бы я не знал, что в темноте палатки в спальных мешках  лежат десять человек, подумал бы. что я в одиночестве. Ни звука, никто не сопит во сне, ни под кем не скрипнет доска топчана, замерли, ждут продолжения…

  С этого дня сына Солнца как подменили. Он уже не путешествовал с Ветром, не носился бездумно над Землей, все его время теперь было занято ожиданием позднего вечера, возможности хоть из-дали, хоть недолго полюбоваться любимой. Целыми днями он только мечтал о ней, делился своими мыслями с Ветром, который скоро стал посредником между Шеелитом и Луной. От него парень узнал, что тоже небезразличен девушке, что она тоже очень хотела бы быть вместе с ним, что тоже очень страдает оттого, что это невозможно. Очень редко им удавалось настолько приблизиться друг к другу, что они могли обменяться грустными улыбками. Видя это, мать-Солнце очень расстраивалась, пыталась чем-то отвлечь сына, призывала на помощь Ветра, но все старания ее были тщетны. Шеелит становился все более хмурым, нервным, все чаще уходил в себя и не реагировал ни на что. В очередное свидание, после улыбок на расстоя-нии, Шеелит отчаявшись бросился к девушке, стремясь прикоснуться, обнять ее, но Луна испу-ганно отшатнулась, сознавая, что может последо-вать за таким нарушением закона Природы. Не выдержал парень этого испытания, заметался с огромной скоростью над Землей, нигде не видел он успокоения. И поднялся он тогда высоко-высоко над острыми пиками гор, и бросился со всего маху на них грудью… Вздрогнула и замерла Земля от этого удара. Миллиарды брызг-осколков сына Солнца разлетелись по всему миру. Трещины пошли по Земле, вырвалась из них раскаленная магма, хлынули в них воды океанов, провалились горы… К месту страшной катастрофы примчались и Солнце, и Ветер, и Луна, велико было их горе. Ве-тер в неистовстве носился, смешивая тучи пара и пыли, стараясь закрыть от женщин место послед-него успокоения их сына и любимого. Солнце тряслось в рыданиях, луна вмиг покрылась темны-ми пятнами и окаменела от горя. Над всей Землей повис мрак и холод…
  Прошло много времени, прежде чем все успокои-лось. Солнце по-прежнему выполняло свою работу, освещая и согревая очень изменившийся лик Земли. Ветер так же перемещал и перемешивал воздушные массы, распределял над ним легкие облака и грозовые тучи, лишь когда забредал в горные ущелья, охватывала его тоска по погибшему другу и тогда раздавались между скал громкие стоны-завывания. Луна  же вообще отстранилась ото всех, а если и случалось встретиться, отвора-чивалась, стараясь не показывать свое лицо.
  Через миллионы лет появились на Земле люди, стала развиваться техника, наука. Для создания тугоплавких сталей, для электроники, для косми-ческой отрасли нужен стал металл вольфрам, это именно так стал называться у людей сын Солнца, ведь руда его и есть тот самый Шеелит. Появилась особая порода людей, геологи, которые занялись тем, что стали среди самых труднодоступных скал искать осколки сына Солнца. И вот когда соберут они все эти осколочки, когда засияют эти кусочки сына Солнца в миллионах лампочек, лазеров, электронной начинки космических кораблей, тогда никогда больше не будут разлучаться любящие сердца, потому что законы Природы мы будем пе-реписывать по-своему.

  До утра я так и не уснул. Ворочался, вставал курил, а чуть стало рассветать ушел подальше по ручью от лагеря, чтобы не видеть, как рушится мое дело, как рассыпается в прах моя мечта стать надежным полевиком.  Улетят все. Запущу компрессор и буду в одиночку грызть перфоратором эту скалу. Понятно, что в график я не войду, но не рыдать же с отчаянья.
  Прилетел и улетел вертолет, а я все сидел, кусая губы. Тяжело все-таки, когда так резко падаешь мордой в скалу. Больно. 
  В первое мгновение подумалось, что начались галлюцинации – звук компрессора, а через минуту и рокот двух перфораторов…  Сидел не в силах поверить слуху, боясь подняться.
  На участке все шло своим чередом, все были на месте и занимались своим делом! Вскоре грохнули несколько взрывов, послышался привычный матерок, потянуло чем-то жареным с кухни…
  Вечером ко мне, копошащемуся с пробами подошел Михаил. Долго мялся, пыхтел, наконец собравшись с духом:
- Это, ты… В-общем, Николай, мы…  Ты, слышали мы, после этого участка идешь Мей-Хором открывать? Да?
- . . . . . . . ?
- Ну, в-общем, мы с тобой хотим. Ты возьми нас, лад-но? Не ищи больше никого. Ну мы…  Давай забудем, что вчера было…