Первый костёр

«Бывают странные сближенья»...
А. С. Пушкин

...Вспоминаю пионерское детство. За него нам, школьникам 1970-х, заботливыми педагогами предписывалось благодарить «дорогого Ильича». И того, что в мавзолее, и того, живущего, о котором даже детсадовцы не стеснялись рассказывать анекдоты. Может быть, и было за что благодарить: летняя смена в пионерском лагере обходилась родителям что-то около 7 советских рублей, в отличие от нас, родителей нынешних, вынужденных откладывать на летний отдых возлюбленных чадушек десятки тысяч «деревянных»...
Но путевку в лагерь нужно было еще и заслужить: учиться без троек, не грубить старшим, не обижать младших. Мало того, сами родители так просто ничего купить не могли, а только «достать» – по знакомству, по блату. Попасть же в хорошие детские лагеря и дома отдыха тоже относилось к разряду дефицитов, как и многое в «стране победившего социализма».
И вот ты на вершине блаженства – едешь навстречу приключениям, знакомясь еще в автобусе с товарищами по отряду и обдумывая с ними то, за что крепко может влететь от воспитателей и вожатых...
Три недели смены пролетают незаметно. Подходит последняя ночь – время невиданного торжества для советского ребенка, когда совершается главное «таинство» пионерского лагеря – костёр. За которым поют песни – об Ильиче «всегда живом», мавзолейном, об Ильиче присном – лучшем друге всех детей, о славных покорителях космоса и БАМа. А затем где-нибудь в лесочке, при отблесках пламени, клянутся в вечной дружбе или признаются в первой любви...
Стоит ли говорить о том, что самой страшной карой для октябренка или пионера было лишение костра... Лучше, если ты в чем-то провинился, десятки раз помыть полы в корпусе, начисто выметать уличные дорожки, каждый день дежурить в столовой, заглаживая свои «прегрешения», но только заслужить священное право участия в огненном хороводе.
Я держался до последнего. Если чем и шалил – убегал, чтоб посмотреть окрестные лесные красоты или купить в поселковом магазинчике дефицитные сладости – делал все так, чтобы не узнали ни воспитатели, ни вожатые. И, можете себе представить – наконец-таки... подрался! С пионером из другого отряда! Причем в самый последний день смены, за несколько часов до вожделенного костра...
Наказание последовало молниеносно: оставить в лагере, на костёр не брать. Меня и того пацана. Нельзя было посмотреть на диковинное действо даже издали – потому как костёр устраивался не в нашем лагере, а в другом, за несколько километров, где был оборудован пожарный водоем. И вот ушли все – и дети, и взрослые. В лагере не осталось даже сторожа. Опасаться же было некого: в годы нашего детства никто не говорил о маньяках и прочих злодеях...
Мы же с моим «супостатом» были предоставлены сами себе. Дерись, бейся – хоть до утра. Но было уже не до драки: сидели у корпуса, словно нашкодившие щенки, всхлипывая и глотая слезы... Провести целую смену и не увидеть пионерского костра – что может быть страшнее?.. Лучше никогда не родиться на этой земле...
Внезапно из леса вышел подросток. Года на два-три старше нас. Сказал, что из другого лагеря, а на костёр не пошел сам, ему это не интересно. Предложил устроиться на ночлег под открытым небом – все корпуса были закрыты. Мы собрали сено и наскоро сваляли лежанку. Расположились. И вот перед нами во всей красе предстал Млечный Путь – ночь выдалась безлунная, небо кристально чистым. Говорили, кто что знает, о звездах, планетах, галактиках. Фантазировали: вдруг оттуда, с Большой Медведицы, за нами сейчас наблюдают и прилетят на звездолете. Покатают по Вселенной, а к утру вернут обратно. Или наоборот: заберут для опытов, и родители не увидят нас никогда, так и будут горевать до гробовой доски...
Околозвездные размышления прервал наш старший товарищ. Он сказал просто и без изысков: луна, звезды, планеты, галактики – а за всем этим стоит Бог. Только Он все видит и знает...
Не помню, сколько еще времени прошло, но лагерь оживился: вернулись с костра счастливые детишки и педагоги. Нас заметили и увели в корпус спать. Словно предвидя это, наш неожиданный знакомец попрощался и удалился туда же, откуда пришел – в лес...
...Наутро мы уже отправлялись в город: смена окончилась. Горечь о пропущенном костре – первом в пионерской лагерной жизни – не покидала меня до самой юности. Когда наконец-таки дошло (после скорбей многих): вожатые, не ведая того, вовсе не наказали, а уберегли нас от гнусного ристалища, утехи языческой, богоборческой. Побывай мы здесь – «дух Ильича» так бы и вошел в нас на долгие годы, и мог бы не отпустить никогда, как товарища Зюганова, до сих пор гордящегося своим счастливым пионерским детством.
А на той поляне, на лежанке из сена действительно произошло чудо: мы говорили о Боге и Вечности. И это в эпоху, когда за чтение Солженицына можно было угодить за решетку, а за чтение Библии и вовсе поплатиться «психушкой», что было куда страшнее тюрьмы...
P.S. Ловлю себя на мысли: парнишка, который вышел к нам из леса и рассказал о Боге – человек ли он? Если да, то его несомненно послал Господь – сказать, что есть в мире тайны высшие и прекраснейшие, чем оплакиваемый нами пионерский костёр...