Грустная философия

   Перед тем, как взять серебряную, с богатой чеканкой рюмку с водкой, Петя подцепил на вилку тонкий пластик розового маринованного имбиря.
   - Ну, - начал он, как обычно. – Чтобы не нам и не тем поросям… - Изрёк, лихо опрокинул рюмку и закусил маринованным корнеплодом.
   Женщины в вечерних красивых платьях медленно, намеренно развязно через вставные мосты и челюсти, цедили из тонких высоких фужеров красное полусладкое вино и шампанское, изредка перебрасываясь между собой скупыми, ни к чему не обязывающими фразами. Мужчины в однообразно-рафинированных костюмах-двойках серого непритязательного цвета деловито расправлялись с тяжёлой артиллерией – мясорыбными деликатесами – щедро поливая российско-импортную снедь вкуснейшими соусами.
   - Друзья, - произнёс Петя перед второй, как известно между первой перерыв небольшой, рюмкой, сияющей в свете неоновых ламп загадочно и утрированно. – Собрал я вас всех здесь по одной причине…
   Зал ресторана, украшенный празднично и богато, затаил дыхание.
   - Проститься…
   Собравшиеся вдруг шумно и не вполне трезво загудели, как мухи под воздействием антипестицида.
   Петя властно поднял вверх раскрытую правую ладонь. Шум тотчас утих.
   - Да, вы не ослышались – проститься. Я уезжаю.
   Раздались редкие крики:
   - На кого оставляешь, отец родной?
   Петя игнорировал пьяный лепет и повторил тоном, не требующим повторений:
   - Я – уезжаю…
   Последовавшая пауза не внесла ясности.
   - Уезжаю навсегда.
   И снова никто из приглашённых не проронил ни звука.
   - Так сложились звёзды…
   Петя взял коктейльный стакан, наполненный водкой по самый «мениск».
   - Друзья… Настала пора подумать о будущем…
   Гости не сдвинулись с места. Не притронулись к бокалам.
   - Оно в моём видении бесхитростное…
   Ни одна рука не дёрнулась к вилке. Ни один нерв не исказил лицо неприятной гримасой. Застывшие фигуры приглашённых являли простейшее представление не искушённым в искусстве персонам восковых манекенов Мадам Тюссо.
   Петя продолжал.
   - Дай бог памяти, сколько же лет мы с вами вместе топчем нашу родимую земелюшку?       
   В духе предшествовавших традиций никто не отозвался.
   - Уж коли память мне не изменяет, более полчетверти века… Скажу по секрету, срок наиприличнейший! Верно? Многие из вас сродни народной мудрости поднялись из грязи в князи…
   Тишина.
   - Большинство и не мечтавшие о буженине и знавшие, о брынзе понаслышке насытились ихними забугорными репликантами хамонами и маскарпоне по самое не балуй…
   В тишине проявились электрические искорки.
   - Да что уж бога-то гневить… Все вы, не знавшие вкуса лучше самой паскуднейшей свекловухи, литрами хлещете изысканный шотландско-ирландский распиаренный по всему белу свету по секрету самогон, как больные микстуру, с утра до ночи…
   Тишина висит, ничем не нарушаемая…   
   И только ветерок, пролетающий через приоткрытые створки, колеблет шторы, букеты цветов, ленты праздничных украшений.
   - Давно ли вы, все мои друзья, по-старинному – клевреты, вылезли из старых поношенных джинсовых двоек в приличные костюмы драгоценных материй с отливом? А ваши женщины… Грызшие сухарики, сейчас давятся лобстерами и устрицами…
   Тишина давит на уши, как каток на улитку.
   - Мы создали огромную финансовую империю. В наших руках сосредоточены ниточки, коими управляются все, почти все чиновники, получающие мзду.
   Тишина становится всё более напряжённой.
   - Ну, дорогие мои, хоть бы слово молвили, что ли…
   - Пётр, - отозвался-таки кто-то из второстепенных подручных. – Мысль изложи чётче…

                ***
   Утром неприметный лайнер сине-красно-белого цвета «Пшёлнаавиа» взлетел с аэродрома N.

                ***
   Из свидетельств, почерпнутых из газет и журналов, а также от источников спецслужб, оставшихся в неизвестности: поиски свидетелей перестрелки в ресторане аэропорта N не увенчались успехом.

                Якутск. 27 марта 2016г.