Мы сегодня помирились

Алиска! Сегодня чудный день!  Обязательно сходи до ларька, что напротив твоего дома, и купи себе самое большое мороженое! Я так и сделал первым делом. Почему, спрашиваешь? Мы сегодня с ним помирились! Только не говори ему об этом, хорошо? А то я б не хотел, чтоб он видел, что я рад этому до чёртиков. Да как с кем? С Богом. Он, кстати, первый ко мне подошёл. И за что он меня любит, не понимаю. Но думаю, именно за мой дурной характер. Вот чудак то! Мы с ним до рассвета проболтали. Соседи за ночь два раза в стену стучали, чтоб мы потише хохотали. Стены, блин, тонкие. Да я сам порой тоже им через стену ору, когда они скандалят в семь часов утра. Честно говоря, мне никогда не везло с соседями, все они какие-то сумасшедшие. В детстве, помню, к нам часто приходила соседская бабка. И вечно, дура, учила меня жить. Она вечно ругала мою мать, что она разрешала мне до ночи шариться по городу с шайками «подозрительной молодёжи», как бабка их обычно называла. Вообще, мать, конечно не разрешала. Но и не запрещала. Ей попросту было глубоко наплевать. Она была всецело поглощена уже пятый год поисками «толстого кошелька». Пару раз она находила таковых, но они тут ж её бросали, ссылаясь на то, что не  смогут ужиться с её беспорядочным образом жизни. Видимо от неё я и унаследовал ветреность во всех  вещах. Я могу есть, спать, шататься по улицам в любое время суток. Для меня не существует  стандартного темпа жизни. У меня свой ритм, свои законы.  Я могу заставить людей встретиться со мной в любом месте и в любое время, даже если они этого не особо-то желают. Знаешь, Алиска, если ты знаешь психологию людей – ты властелин мира. Эт факт. Видишь, я даже мысли не могу последовательно излагать. Начал об одном, и унесло в другую степь. Так вот. Сегодня зашел в одно кафе, отобедать, так сказать. И тут ко мне подсаживается женщина в перекошенной тухло-зелёной шляпе лет на десять где-то меня старше и старик с трясущимися руками. Сначала я их не слушал. В голове пели песни соловьи и поезда. Мне не хотелось омрачать это моё состояние общением с этими придурками. Но они, видимо, не собирались от меня отставать.
- Вот скажите, сударь, - продолжал своим ржавым вкрадчивым голосом старик. – Вы в Бога верите? 
- Конечно! – воскликнул я. На их лицах я увидел тень самодовольства. – Конечно. Мы вообще любим с ним порой поболтать о звёздах или о количестве ступенек, которые человек проходит за жизнь. Мне он сегодня по секрету, так сказать, сообщил, что терпеть не может, когда из его делают идола и бездумно разбивают пол, стоя перед ним на коленях. Он бы предпочёл просто поболтать с людьми по душам за чашечкой свежи сваренного кофе. Только без сахара. И с корицей. Но люди выбрали пробивать пол лбом и поливать его слезами, так как в таком случае им не придется шевелить мозгами. Они в этом процессе просто рассыпаются шариками ртути по ледяному каменному полу. Кстати, сударыня, - обратился я к женщине. – Он ещё просил передать вам, что у вас дурацкая шляпа.
Я быстро встал и вышел, оставив этих идиотов с цветными брошюрами в руках и полным недоумением на их до чёртиков глупых лицах. 

Выдержка из неопубликованного "Граффити-бунт"