А утро было так прекрасно...

Несмотря на всю мою любовь к закату, всё же утро – самое настоящее. Люди ещё не успевают притвориться и напудрить щёки. Маршрутки только набирают ход. И караваны мыслей пока чисты, немногословны. И солнца первые лучи касаются стен и тонких стволов берёз. И аромат кофе. И беззаботность птиц. И мир в душе какой-то.
Но вот машины всё быстрей и больше. И первый человек, ломая руки и зонты, теряя шляпы и газеты, с шальным лицом опаздывает на работу. На переходе пешеходном он отругал водителя «Газели». И тот, забыв о кофе и любимой, что по утру погладила рубашку, на пассажиров поглядит со злостью. Закурит.
- Эй! Да здесь не курят! Здесь же дети! – закричит мамаша с красивым перекошенным лицом.
Потом мамаша выйдет из «Газели». И, как на зло, вокруг будут курить. То парень, то мужик с попойки, то модная красавица модель. Мамаша будет жалобно трезвонить им в уши умную мораль. Тот парень отвернётся. Плюнет. Мужик… тот сразу обниматься. А девушка… ей как-то всё равно.
Тот парень плюнет на асфальт. Потом ещё. Но, видимо случайно, на чей-то лакированный ботинок. Тот лакированный ботинок раскрасит нос тому парняги в акварель, что цветом валентинок. Придёт ботинок на работу. А там сотрудники – зануды, колючий кактус, чтоб его иголки отвалились в один прекрасный день! Он этот кактус тихо кинет в урну, и как хорек, глядит по сторонам. Никто не видит? Ну и славно.
Любимый кактус! Что за день!! А ведь он лишь вчера расцвёл. Какой нахал? Какой подлец? И Анна станет слёзы утирать. Потом пойдёт, и глянет каждому в глаза. И подозренья травят её душу. И на обеде, в малом перерыве, она бегом в цветочный магазин. И купит десять, или, может, девять, точно таких же. И каждому на стол.
По пути она один уронит. И прям на кошку, что из-за угла. Та кошка зашипит и дёрнет. Её хозяйка броситься за ней. И проклиная неуклюжесть Анны, она мальчишек, что играли в мяч, обматерит, что рядом, типо, окна.
А те, сердито пнув мячом, прямо в окно. Они, правда, случайно. Разбив витрину старой лавки с пивом и прочими забавами людей, мяч безмятежно будет лежать среди бутылок «Ягуара». Хозяин лавки, толстый старый хрыщ, со скоростью, не свойственной ему, вылетит вон. Но след виновников простыл. И по дороги, сгорбившись, шагая, ворчит какой-то человек. Хозяин лавки подбежит, и треснет, что искр аж, тому да с силой по затылку. И побежит тот человек, ломая руки и зонты, теряя шляпы и газеты, с шальным лицом скорей домой!....
А утро было так прекрасно.

Из неопубликованного "Граффити-бунт"