На краю пропасти

Рассказ.

Там, где  американский роман заканчивается, и главный его герой, помыкавшись, поборовшись с невзгодами, хлебнув  фунт лиха, приходит к намеченной цели, а роман к своему логическому завершению – happy end,  русский роман, как правило, только начинается. Вот, например, - «Анна Каренина».  Всё у девушки хорошо, но тут появляется Вронский.  Или – не очень хорошо? Но жизнь героини летит под откос не только в переносном смысле, но и в прямом. Когда человеческая жизнь рушится из-за любви, мы понимаем, оправдываем, сочувствуем и даже находим в этом красоту. Но, к сожалению, часто приходится наблюдать, как причиной поломанной жизни становится вовсе не оглушающая любовь.
Вот  история Нади, моей подруги.
Всё хорошее в её жизни случилось с самого начала, с момента рождения, и дальше только улучшалось. Семья хорошая, не обиженная государством. Родители с образованием, при должностях, открытые, чистые, патриоты, как в лучших советских фильмах. Брат и старшая сестра Вика - примерные пионеры и комсомольцы, сестру опекали. Надя – «младшенькая», самая любимая, бойкая и умница-разумница. В школе училась на «отлично». И знания её были такими крепкими, что учителя меньше "пятерки" ей поставить не могли, хотя, я думаю, частенько очень хотели. А всё потому, что поведение Нади её знаниям не соответствовало. В любом кипише – сорвать урок или вовсе с него сбежать, она была заводилой. На справедливое замечание могла послать учителя очень далеко. Мать вызывали в школу, оттуда увозили в больницу на «скорой помощи».
Учителя отомстили Наде – в аттестате рядом с круглыми пятерками поставили по поведению «Неуд.» и сопроводили соответствующей характеристикой.
Но семья выстояла, Надю меньше любить не стали. На выпускной бал она пришла краше всех,  и на её безымянном пальчике красовалось золотое кольцо, подаренное отцом.
Поскольку Надя два года сотрудничала с районной газетой, писала заметки о передовиках производства, сама их фотографировала, её приняли в университет на факультет журналистики.
Все Надины мечты сбывались одна за другой, она легко шла по жизни.  Через пять лет получила диплом, хорошее распределение – в областную газету. А тут и принц образовался. Не на белом коне. Лучше. На белом корабле. Второй помощник капитана. Свадьба, дочка родилась. Живи, да радуйся.

Сейчас, когда стаж Надиного алкоголизма перевалил за двадцать лет, никто не может вспомнить,  когда она начала пить.
Как часто у нас не хватает времени на то, чтобы остановиться в своей вечной беготне и внимательно присмотреться к тому, как живет близкий человек!   Мы  долго не придаем значения каким-то его поступкам,  они кажутся нам незначительными, случайными, ничего не значащими, а когда понимаем, что дорогой нам человек оказался на краю пропасти, выясняется, что уже поздно. Нужно срочно его остановить, но мы не знаем как. Мы  начинаем себя винить. И все время мучают мысли, что нужно было раньше бить тревогу.
Муж от Нади давно ушел, затерялся на просторах планеты, не найти. Был любовник, исчез вместе с Надиным бизнесом.

        Нас всех раскидала судьба, живем далеко друг от друга.
Перед новым годом мне позвонила из Москвы Оля, Надина дочь, со слезами рассказала, что мать прилетела к ней только со второй попытки. Первый раз её в самолет не пустили, была пьяна. Билет пропал, дочь купила новый.
Наконец добралась. Привезла своего любимого кота по кличке Борискин. С ним она никогда не расставалась. Пока дочь была на работе, Надя напилась, случился микро-инсульт. Врач сказал, что у неё алкоголизм последней стадии, что надежды на выздоровление нет, организм пятидесятилетней женщины изношен до предела, ни один орган исправно не работает, и жить ей осталось до первой пьянки.
Оля плакала – мать надо спасать. А  у неё самой личная жизнь не складывается. Молодой человек, с которым они жили и собирались пожениться, увидев Надю, ушел. Собирая торопливо вещи, говорил о плохой наследственности. Я хотела сказать, что если бы любил, не ушел. Значит, не любил и искал повод. Скатертью ему дорога! Другого найдешь. Лучше. Но не решилась, ей и так тяжело.

Я срочно вылетела в Москву. Поговорить, повлиять, провести поучительную беседу. С такой же миссией прибыла Вика, Надина сестра.
Испитое, бледно-зеленое, немного перекошенное Надино лицо, её ломкая, худая фигура, облаченная в бесформенную хламиду,  вызывали тревогу и жалость. Женская округлость ушла, тело приобрело мужские черты. На коленях сидел рыжий кот Борискин. Глаз у кота был холодный и высокомерный. Второй выбит в уличном бою, на его месте рубец. Надя не спускала его с рук, и было видно, что эти двое на одной волне и преданы друг другу до гробовой доски.
На новый год принято надевать все новое. Примета такая. На Наде из нового были только духи, подаренные сестрой. Она полила себя ими основательно, в комнате нечем было дышать. Купленную мною и Олей одежду, отказалась надевать. Заявила, что не в её вкусе, она такое не носит.
Перед отъездом я почитала про женский алкоголизм, и, глядя на внимательно осматривающую стол Надю, понимала, что поздно, что черта, из-за которой нет возврата, пройдена. Я в Надю не верила. Но ещё верила в чудо. А вдруг?
        Мы сидели за празднично накрытым столом. Здесь было все, кроме спиртного. Приближалась полночь.
        Надя умничала:
- Ещё Альфред Брем, автор энциклопедии про животных, считал, что африканская пустыня менее опасна для человека, чем застолье с русскими. Ну, где ваше шампанское?
- Мы не пьем! – Хором ответили мы.
Глаза потухли не только у Нади, но и у Борискина. Кот хозяйке сочувствовал. В отличие от нас. Ей без спиртного кусок в горло не лез.
Я завела разговор об Оле, о том, что она девочка и ей уже тридцать. Ещё немного и её поезд уйдет. Ей надо успеть родить. Давила на материнские чувства. Она, Надя, должна дочери помочь. Чем? Я не знала. Хотя бы своим беспокойством, заботой, конечно. Плечо должна подставить, поддержать. Стать заботливой бабушкой, если решит родить для себя.
-  Всему свое время. Бог все даст, когда посчитает нужным. И никому я ничего не должна. – Заученно и с некоторой долей смирения отвечала Надя, поглаживая кота.
Дальше вступила Вика:
- При рождении бог каждому дает какой-то талант и возлагает священный долг не зарывать его в землю. Всё в нашем мире имеет смысл, направленный на то, чтобы этот мир стал лучше. Ты ведь – хороший журналист!
- Была! – Насмешливо поправила Надя.
- Надя, родители в гробу переворачиваются. – С отчаянием произнесла Вика. – Ты не оправдала их надежды.
- Спорить не буду. – Опять со странным смирением согласилась Надя. А у самой глаза потухшие и тоскливые.
Было понятно, чем заняты её мысли. Какая дочь! Какие родители! Не интересно ей все это!   
        И вдруг, неуловимым жестом фокусника, Надя извлекла из складок своей одежды (теперь понятно, почему она не стала переодеваться), двухсотграммовую бутылку коньяка. Оля потянулась, чтобы отобрать, но, натолкнувшись на материн взгляд, опустила руку.
А Надя отхлебнула прямо из бутылки, её глаза заблестели, на щеках появился румянец. Теперь говорила она, а мы слушали. Она пыталась нас уверить, что жизнь – боль. Боль из-за смерти матери, боль от отсутствия любви, от женского одиночества. И от всего этого одно спасение – водка.
Мы ей возражали. Мы тоже теряли близких, любимых, мы тоже терпели боль. Но мы же не…   Мы же выстояли.
Мы просидели до утра.
Надя периодически засыпала, пускала слюну по подбородку. Проснувшись, смотрела на нас с недоумением, потом вспоминала, где она и с кем, извлекала из складок бутылку, отпивала. Думаю, у неё там была не одна.
За эту новогоднюю ночь я пережила много чувств. Одно приходило на смену другому. Если сначала я испытывала жалость и боль, потом смятение, раздражение, то к утру пришла очередь смирению. Исправить уже ничего нельзя. Но человек сам выбрал свой путь. У неё было всё, чтобы прожить жизнь достойно. Скажете, трудности сломили? Какие? И, потом, трудности есть у всех, но не все спиваются. Не могу оправдать пьющего человека, тем более, женщину. Даже если она моя подруга.

03.04.2016г.