Любовь без дома

Тренировки приучили её просыпаться рано, да и он считал себя «жаворонком», поэтому оба решили, что в первый весенний день не может быть ничего романтичнее утренней прогулки по Арбату.
Лавки мокры от водянистого снега. Серая слякоть, как пленка, скрывает бетонную плитку. Просыпается бледное солнце. Доброе утро, Челябинск. Доброе утро, Арбат. Так же известный как Кировка, главная пешеходная улица…
По утрам здесь щебечут птицы. Из динамиков на фонарных столбах их голоса звучат почти как живые. Если бы не фоновый шум и еле заметный скрежет… мы бы поверили, что на Кировке поселились маленькие хвостатые пересмешники.
Игорь жмется к Полине, пытается взять её за руку, она дергается, отходит от парня. Игорь смотрит на девушку восторженно, вожделенно, она лишь надменно поправляет волосы, избегая взгляда кавалера. Она в тонкой спортивной куртке, он - в элегантном пальто.
- Ты оделся, как баба, - Полина усмехнулась, окатив друга надменным оскалом.
- А ты как мужик, - тихо ответил замерзающий Игорь. - Холодно сегодня.
- Как всегда. Просто ты - нежный, - девушка расхохоталась и энергично ударила парня кулаком по плечу.
Игорь беззвучно пискнул, вздохнул.
Кировка просыпалась. Хмурые продавщицы с треском открывали свои киоски. На палатках с шаурмой загорались неоновые вывески. Пение птиц сменялось рекламой такси.
У Полины походка была гордая, боевая. Взгляд устремлен в небо, спина ровная, крепкая. В каждом движении девушки чувствовалась уверенность, даже агрессивность.
Порой Игорь побаивался своей грозной подруги, но каждый раз при виде неё он про себя восхищался: "Сильная женщина!"
С энергичным возгласом "Жарко!" Полина расстегнула куртку. Взору Игоря открылся вид на роскошный вырез футболки.
- Полина, ты в любовь веришь? - парень вздрогнул. Видимо, он не ожидал услышать от себя такой смелый вопрос.
- Во что? В любовь? – девушка широко улыбнулась.
- Я спрашиваю что-то странное? - обиженно переспросил Игорь. Он не жалел о том, что пошел на решительный шаг, но реакция девушки его оскорбила. Парень нахмурился.
Полина хохотала. Хохотала притворно, неестественно громко, она вскидывала руки к мрачному небу, кричала: "Любовь! Ах, любовь!" и то и дело оглядывалась на прохожих, будто хотела спросить у них, видали ли они где-то еще такого дурачка.
- Не, не верю, - наконец, ответила девушка, откашливаясь после незапланированного представления. - Я верю в похоть! И ты, как я вижу, тоже. Хватит пялиться на мою грудь! 
Парень смутился, уткнулся носом в ворот пальто, вырез девичьей футболки его больше не интересовал. Щеки Игоря краснели от холода и от стыда, но Полину это не волновало. Её взгляд, как всегда, был устремлен в тучи.
- А к тебе я не испытываю даже легкой симпатии, - девушка победно ухмыльнулась.
- Вот как... - Игорь задумался, - тогда почему ты со мной?
- Ты милый! - голос Полины звучал так, будто она хвалила мальчика за то, что тот скушал весь суп. - У меня такого еще не было.
- Такого не было? - Игорь стал громче. - Да какой у тебя вообще был? Ты же девственница.
- Что?! Тебе откуда знать?
- Ладно, пойду я.
- Чего? Куда? - Полина истерично схватила парня за рукав.
- Домой, - Игорь спокойно отцепил от себя девушку.
- Может, хотя бы проводишь меня?
- Зачем? Сама доберешься?
- Мне отсюда семь остановок пилить. Издеваешься?
- Тебе денег дать?
- Что?! Это тебе надо бы денег дать, чтобы купил себе нормальное пальто. Ты что, в секонд-хэнде закупаешься?
- Все, пока!
- Ну постой… погоди! Игорь, прости меня!
- Да иди ты.
"Сильная женщина" стояла у перехода. "Надо было уходить с Кировки. Здесь нет ничего живого", - подумала девушка. Игорь исчез как хриплое пение птиц из динамиков. Вот только рекламу такси заменила гадкая, желчная тревога.
Полина застегнула куртку и зашагала по мосту в сторону дома.
Довольно быстро она оказалась на площади перед вещевой ярмаркой. Как всегда у ворот рынка восседала, словно сторожевая собака, бездомная бабка с жировой шишкой на лбу. Возле неё в инвалидном кресле сидела безногая бродяжка. Старуха остервенело ломала голубям позеленевшую булку и то и дело поглядывала на свою молодую подружку. Её лицо завешивали тусклые волосы, поэтому сложно было сказать, уродлива эта женщина или симпатична. Её конечности были прикрыты жестким пятнистым пледом. Сгорбившись над своим одеялом, бродяжка неловко теребила бахрому. Казалось, что вот-вот плед соскользнет с её бедер, и тогда уродливые "обрубки" ног оголятся.
Вдруг бомжиха, будто, очнулась: руки застыли над бахромой, из-за преграды волос сверкнули глаза. Она смотрела на восток. Навстречу к ней с букетом подснежников в руках шел Чабан.
Каждый знал этого бродягу. Опираясь на деревянный посох, он, статный, плечистый, в каракулевой шубе до пят и высокой меховой шапке, расхаживал по рынку. Для завершенного образа кавказского пастуха ему не хватало только пары овец. "Чабан, спустившийся с гор", так его и прозвали.
Он никогда не просил денег или еды. Летом под рекламной тумбой он стелил газету или коробку и читал книги. На восьмое марта дарил дамам гвоздики. Никто не знал, где этот удивительный странник ночует, и почему горам Кавказа он предпочел Урал.
Чабан подошел к даме сердца и, молча, вручил ей букет. Бродяжка, как слепой щенок, прильнула к своему другу и, едва заметно, но искренне улыбнулась. Рыцарь в курчавой шубе поцеловал её в лоб, заботливо подхватил инвалидное кресло за ручки и куда-то повез... Наверно, туда, где они будут счастливы. Ведь бродяги счастливы везде. Любая рекламная тумба, любая коробка для них - дом.
Полина смотрела вслед самым счастливым людям на свете и думала... а есть ли на свете любовь? Или любовь живет лишь среди тех, у кого кроме нее ничего не осталось?