Скорбящие стервятники. гл 8-10

Ната Асеева

                СКОРБЯЩИЕ СТЕВЯТНИКИ.
                /гл. 8, 9,10/. 

                Глава 8.

   Алексей стоял у открытого окна и перечитывал записку Вероники. В досаде он отломил колючий лист алоэ, растерев его в сильных пальцах. Ладонь сразу стала липкой от густого сока. Наконец опомнившись, подполковник услышал повторное приглашение Елизаветы Петровны выпить чашку кофе. Он вытер платком руку и присел к столу. В этот раз старая хозяйка налила для него свой фирменный кофе в большую чашку.

  - Я не буду говорить вам Алеша, что отъезд Ники в ее обычной манере.
Видя удрученное состояние офицера, хозяйка говорила с ним в извинительном тоне. Возникшая ситуация была ей крайне неприятна, и она рассказала, как строптивая правнучка поспешно уехала в этот раз.

  - Понимаете, Нике кто-то позвонил. Однако, даже если бы я вдруг изменила своим правилам и захотела подслушать, то это было бы невозможно, так как она вышла из квартиры и вела разговор по телефону на лестничной площадке. Однако вам вовсе не стоит расстраиваться! Внезапный отъезд к вам, Алеша, не имеет никакого отношения. Мне даже показалось, что Ника огорчена. Она порывалась разбудить вас, чтобы попрощаться, но потом решительно прикрыла дверь и поднесла палец к губам: «Я потом ему объясню, он не обидится».

Хозяйка пристально посмотрела на Алексея, а затем в раздумье добавила:
 - Вообще-то, на нее это не похоже. Встреча с вами произвела в ней столь разительные перемены, что даже не знаю, что и подумать. Как это вы между собой так быстро поладили? Для меня загадка. Хотя, притяжение людей - всегда таинство. Говорят, сердце само знает…   

  - Ну, не подумайте ничего плохого! - Быстро сказал Алексей, почувствовав, что покраснел, и его охватил жар. Конечно, проницательная Елизавета Петровна уже поняла, что он совершенно ослеп от внезапной любви.
  - Так уже случилось. Понимаете, я сегодня сам был поражен, узнав, что ваша Вероника со мной давным-давно знакома. Скажем так, заочно. Оказалось, несколько лет назад она в археологической экспедиции познакомилась с моим родным отцом, о котором я до сегодняшнего дня не только ничего не знал, но даже и не подозревал об его существовании.

Подполковник большими глотками отпил полчашки кофе и достал из пачки последнюю сигарету, однако тут же решительно отправил ее обратно. Через секунду он справился и уже говорил со старой дамой спокойным голосом: 

  - Дело в том, что мать еще в детстве хладнокровно мне сообщила, что отец погиб до моего рождения в автокатастрофе. Так вот, он жив и тоже изучает искусство. Именно у него Вероника увидела несколько моих фотографий. Одну из них он ей дал на память - на тот случай, если ей как-то удастся меня здесь разыскать и сказать, что он не подлец. Ведь мать сама его буквально выгнала и запретила интересоваться моей жизнью. Как-то так случилось, что соседка напротив нашей столичной квартиры ведет с ним активную переписку. Кто бы мог подумать! Училка пенсионерка устроила детективное бюро, настоящий цирк!
Она сообщает ему все наши семейные новости и даже присылает мои фотографии.

Алексей смущенно прокашлялся, и глухо добавил: - Как видите, моя матушка оказалась не очень-то стойкой. Ну, совсем не такая, как декабристки из царских времен. Даже не представляю, чем она думала, скрыв от меня правду. Сегодня утром Вероника рассказала, что отец в 70-х был скандальным журналистом и выехал, когда понял, что по указу свыше цензура его напрочь вычеркнула из негласной политноменклатуры. Ему стало ясно, что ни в каких газетах больше не будут публиковать его репортажи. Это еще хорошо, что на Западе он не повел себя как некоторые диссиденты и не стал зарабатывать, обливая страну помоями.

    Значит, понимал, что людям после Хрущева стали опять ретиво зажимать гайки. Хотя, чисто по-человечески, отцу даже повезло. Ему встретилась чешка, которая исследует всякие древности и живопись. Вскоре они поженились, и он заразился ее делом. Они живут в Праге, издают свои книги и известны в кругу искусствоведов. Случайно они познакомились с вашей Верочкой. Детей у них нет. Наверно, поэтому отцу всегда хотелось знать обо мне всякие подробности. А у матери такой упрямый характер, что она, если что от себя отрежет, то уж навек.   

 - Да, действительно, это история для романа. - Живо воскликнула Елизавета Петровна, всплеснув руками. - Знаете, я давно заметила, что реальная жизнь может устроить такое, чего не встретишь и в самой сказочной сказке.

 - Вы правы, - вздохнул Алексей. - Хотя, честно признаюсь, что и я сразу заинтересовался портретом Вероники в гостиной. Уже с первого взгляда, как будто что-то в груди кольнуло. Для меня это тоже из области непонятного. 

 - А я еще вчера удивилась, почему она так настырно допытывала меня о вас! Только приехала и сразу же налетела с вопросами о совершенно незнакомом человеке! На нее это тоже не похоже. Мне даже пришлось сказать, что вы теперь одиноки. Проболталась по-старчески, простите. Жаль, что Ника мне раньше
не рассказала о вашем отце и не показала ваши фотографии.   

 - Ничего, да и зачем в вашем возрасте чужие драмы? Вот только зря она сейчас уехала без объяснений. Как будто сбежала. Надо было меня разбудить. Какая-то ерунда! Понимаете, когда вы ушли, она предложила мне послушать свое продолжение лермонтовской повести «Штос». И представьте, я заслушался возле нее и вдруг уснул, как последний дурак! - Алексей резко встал и долил в свою чашку горячего кипятка. 

 - Ах, она проказница! - Елизавета Петровна строго вздернула плечами и встряхнула мелкими буклями, завитыми утром Никой. - Надо же, дойти до такого глупого эксперимента! Однако я ей этого не позволю! Как-то я ей уже говорила, чтобы она не смела. Так не принято! И мистика здесь не причем.
Не хватало еще, чтобы она написала о Лермонтове: "II donne dans le spiritisme"! - В волнении старая дама прикурила папиросу, но после двух затяжек загасила ее в пепельнице и пригубила глоток кофе. Покачав головой, она продолжила разговор со спокойной улыбкой:

 - Понимате, Алеша, просто то, что покойный писатель не дописал, не принято дописывать. Ведь это не какая-то формула по химии, а его интимное творчество, его полет фантазии, его сугубо личное общение с Творцом. Простите за высокопарность. 

  - Ну, не ругайте ее! - Алексей, в который раз удивился сильному всплеску эмоций в темных глазах долгожительницы. - Наверно, я не должен ее защищать. Литературная тема от меня на внушительной дистанции. Но мне кажется, что ей просто захотелось попробовать писать в манере Лермонтова. Может, она и не отнесет свое сочинение в издательство. Тем более, зная, ваше авторитетное мнение. Вы ведь сами ее с детства поселили в его книги, а детские кумиры непробиваемы! Вот увидите, после того, как дописала, успокоится. Из моего опыта я знаю совсем немного людей, которые не могут оставить чего-то незаконченного, даже в работе других. Однако, как теперь говорят, это круто. Это правильная черта сильной натуры.

  В ответ на его сумбурную тираду старая хозяйка покачала головой, будто удивляясь высказанным офицером неожиданным тонкостям в мотивации упрямого творческого порыва ее строптивой правнучки.   
 - Не ожидала от вас такой проницательности. Никак не по вашей службе, Алексей Петрович. Впрочем, вы весьма правильно оценили ее состояние, так сказать,  неудержимый творческий зуд. Хотя мы с дочерью ей говорим, что ее почерк исполнен многих достоинств. Но вы правы. У нас в Пятигорске все очарованы Лермонтовым. Не зря и Врубель пребывал в тайне его поэзии и многократно писал Демона в разных ипостасях, вплоть до огромных кусков каменных глыб.   

 Алексей вспомнил вчерашние рассуждения атеиста Павлыча. Наверно, им было бы о чем поговорить с Врубелем. Хотя Демон Врубеля из папье-маше останется все же больше примером духа упрямства, чем духом злодейства или распадающейся кометы. Однако говорить сейчас с Елизаветой Петровной о литературе подполковнику не хотелось, как и вообще говорить. Притяжение к Верочке встревожило его сжатую душу, и ее отъезд поднял целую бурю эмоций. Хотелось бежать за ней в никуда, но здравый смысл требовал ожидать прояснения ситуации. Однако трудная служба приучила его действовать, потому ожидание погружало в несвойственную хандру.

       Видя переживание офицера, Елизавета Петровна, в явном сомнении, шумно вздохнула и поднялась. Она что-то тихо проговорила по-французски и взяла свою домашнюю палочку. Медленно выходя из кухни, хозяйка обернулась: 
 - Минуточку, Алеша, я вам сейчас покажу еще какую-то ее записку. Ника в спешке оставила на своем столе листок из блокнота, а я машинально прочла, подумав, что она забыла его взять с собой.

   Подполковник хотел сам броситься в комнату, надеясь, что записка прояснит  срочный отъезд, больше похожий на побег. Однако, сдержавшись, он все же дождался неторопливого возвращения в кухню старой дамы. По ее лицу было видно, что в ней столкнулись чувство приличия - не читать личные записи без позволения, - с чувствами сострадания к помрачневшему офицеру, которого так запросто, без объяснений, бросила Ника. На листке было несколько фраз.

   Возможно, писательница во время телефонного разговора что-то записывала для себя на быструю руку. Буквы были кривыми, а слова вообще непонятны или сокращены. Пробежав по записке несколько раз глазами, подполковник ничего не понял и попросил разрешения взять листок с собой. Елизавета Петровна развела руками, согласно кивнув головой. Поблагодарив за кофе, Алексей зашел в комнату и собрался идти в город, вспомнив, что вчера пообещал двум Танюшам прогуляться с ними по аллеям горы Машук.

      Забытый Верочкой листок, он положил на письменный стол и несколько раз пытался вникнуть в смысл сокращенных слов. Однако командир спецназа не смог уловить в них ничего для себя вразумительного, хотя запомнил текст почти наизусть: «Эр. Папирус. Как «подобное в подобном». Ладья в бурю, остров Ка»/или она плохо записала слово островка?/ Потом шла косая пометка: «сам золотой, брови из лазурита». Заканчивалась эта специфическая писанина явно знакомой для нее фразой, так как писательница ее не дописала и поставила многоточие:
«Дают ли на рассвете воду птице, когда ее зарежут» ….

     Алексей уже пришел в себя, но его беспокоила фраза со словом «зарежут».
Постучавшись, он зашел в комнату Елизаветы Петровны. Она сидела у обрамленного зеркала и тщательно причесывала свои волосы, заколов шпильками завитые букли. Хозяйка пригласила его присесть на высокий стул, который стоял у комода красного дерева, и вопросительно подняла на него глаза. 
 - Простите за назойливость, но служба приучила меня к ясности. Может, вы мне объясните, о чем тут речь, не могу найти никакой зацепки, - подполковник расправил сложенный листок. - Здесь упоминается какой-то папирус, где назван остров Ка, на которм зарезана какая-то птица.

 - Ой, только не берите себе ничего такого в голову! - Елизавета Петровна посмотрела на него с откровенным удивлением. Ее глаза будто спрашивали - зачем же ты так уперто идешь в чужой дремучий лес? Но через мгновенье эти абсолютно здравые мысли видно победили другие - мысли о счастье любимой правнучки. И она стала говорить с ним как с целинником, ступившим на неизвестную землю, парящую где-то в воздухе: 

 - Вы даже представить себе не можете, Алексей Петрович, настолько эти папирусы, пергаменты и таблички далеки от нашего привычного мира. Однако, если там указан папирус, то это связано с Древним Египтом. Значит, это очень давние от нас времена. Помнится, Ника даже побывала в экспедиции, нашедшей захоронение библейских шестипалых рефаимов, более четырех метров роста. Хотя там так и не удалось обнаружить никаких культурных реликвий. А вот о египетских папирусах, наверно, сейчас есть кое-какая информация в вашем интернете.

 - Не беспокойтесь. Главное, чтобы эти фразы не представляли для нее угрозы. Хорошо, если просто загадки искусства. - Алексей поднялся, понимая, что пора дать покой старой даме. Но она вдруг улыбнулась своим воспоминаниям и взяла с комода небольшую фотографию Ники. На ней была черная мантия выпускницы и шапочка ученого магистра, которая скрыла ее высокий лоб, подчеркнув густоту волос, спадавших на плечи.

 - Посмотрите, какая милая! Здесь ей чуть больше двадцати лет, - медленно проговорила Елизавета Петровна. Даже несколько часов волнений и домашних дел были для престарелой хозяйки слишком утомительны. Подполковник вежливо промолчал, хотя было видно, что ей уже необходим отдых. Однако, переживая о судьбе правнучки, она все же хотела рассказать ему об ее упорном характере.
И он понимающе улыбнулся, терпеливо слушая заметно уставшую старушку, говорившую со значительными паузами:

 - Знаете, Алексей Петрович, наша Никочка уже тогда серьезно занималась западноевропейским искусством и даже вела переписку с известными Шекспироведами. В нашем обществе, не совсем правильно устроенном, особый талант человека, его харизма, частенько воспринимается, как вызов и даже как оскорбление. Однако именно в этом возможность вырваться за рамки обыденного, чтобы взлететь, преодолеть порог уже достигнутого и продвинуться к лучшему.
Как теперь говорят, устремиться к прогрессу. - Старая дама поправила подушку в кресле и облокотилась, усевшись более комфортно:

 - Послушайте вот какую историю. Есть такое поверье, что все, кто сердцем связан с искусством, ощущают таинственную связь сквозь время с создателями духовных творений. Помнится, как-то перед защитой диплома Ника работала над курсовой работой по живописи Лермонтова. У него есть загадочный портрет, написанный им для Алексея Александровича Лопухина. Сам автор назвал его «Герцог Лерма». Загадка в том, что никаких описаний этого человека не существует, но поэт утверждал, что увидел его во сне, а затем нарисовал по памяти.

   Правда, было семейное предание о происхождении рода Лермонтова от испанского герцога Лермы, жившего в конце шестнадцатого века. Так вот, до сих пор искусствоведы ведут споры и считают, что этот факт не соответствует действительности. И представьте! Когда Ника писала свою работу, как-то поздно вечером она вдруг забежала ко мне в комнату и рассказала, что засыпая, внезапно увидела явно в ярком оранжевом свете лицо живого человека, очень похожего на портрет герцога Лермы, с выразительными темными глазами. Прошу вас, не забывайте, какая она впечатлительная натура. Вы мне очень симпатичны, Алексей Петрович, и я надеюсь, что вы ее никогда не обидите.

      Подполковник мягко успокоил уставшую хозяйку и попросил номер телефона Верочки. Елизавета Петровна махнула рукой на дверь и сказала, что беглянка так торопилась, что оставила свой телефон на рояле:
 - Не переживайте! Примите ее такой, немного сумасбродной. Исследования настолько захватывают, что постоянно тянут в дальнюю дорогу. Увы, многое утеряно, и древние тайны канули в Лету. Ника общается с таким людьми, как ваш отец. Они фанаты и ради куска пергамента или таблички готовы лететь на край света. Судя по ее дорожной сумке, она отправилась в аэропорт. Лучше запишите свой номер на ее телефон, а когда она приедет, то сразу же сама вас найдет.

   Алексей взял смартфон писательницы, оставленный на рояле, и сделал запись под буквой «Я», упрекнув себя в дурацком мандраже. Найдя номер ее телефона, он ввел его в свой под буквой «В». Глянув на закрытую дверь комнаты хозяйки, подполковник включил в гостиной яркий свет и сфотографировал портрет Вероники на фоне дождя. Никакой обиды в нем не было. Конечно, она ему и понравилась такая неугомонная. Он знал, что никогда не испытает чувства собственника по отношению к любимой женщине. Впрочем, такого чувства у него никогда и в помине не бывало вообще ни к чему на свете. Алексей больше переживал, будет ли она с ним счастлива. Очередная трагедия самообмана и потери не нужна ни ей, ни ему. Жаль, если писательница увидела в нем лишь идеал героя, из фантазий об испанских герцогах. 

     Очередной ребус Вероники подполковник решил оставить себе на вечер, так сказать, на «закуску» перед сном. Возможно, ему повезет, и он найдет информацию о странном папирусе, порыскав вечерком в интернете. Хотя, старая дама, как обычно права. Смешно лезть в чужие миражи, выискивая происки вражеских агрессоров в папирусных островах. Наверно, писательнице пришлось лететь в Египет. Так что, когда возвратится, то расскажет, от чего вдруг возник такой переполох.      
                Глава 9.      
    
       На встречу с девушками Алексей немного опоздал. Увидев его, они сразу оживились и не стали расспрашивать, почему он задержался. Подполковник оглядел двух подружек и строго сказал, что на прогулку вместо него им стоило бы пригласить Вадима.
 - Пусть не напускает на себя богемный туман избранного живописца и не смотрит на нас как на примитивных макак, - засмеялась Таня «маленькая».
 - Представьте, Алексей Петрович, он за эти дни уже два раза спрашивал, как меня зовут. Хотя, кажется, он не соврал и действительно не запомнил. Точно, что витает в облаках, как говорят, с приветом. - Закинув назад косу, пожала плечами Таня «большая».

     Сочувствуя невеселым подружкам, подполковник вспомнил, как нестандартно воспринял художник вчера спор пьяных мужиков о вершинах Эльбруса и Казбека, и покачал головой. Да, непросто с такими, сугубо творческими. И его вдруг так угораздило. Хотя, как выяснилось, его отец живет в особом духовном мире. До Алексея только сейчас дошло, что сегодняшний день станет в его жизни днем грандиозного обретения людей. Ведь чаще на службе случаются лишь трагические потери. Потому и странный побег Вероники вызвал в нем такую драму. Проявился страх потерять ее навсегда. Он даже незаметно постучал по дереву старой скамейки. Они с девчонками укрылись на ней под корявым развесистым орехом от жаркого обеденного солнца. 

 - Не будьте такими пессимистками! Вам же еще предстоит выходить замуж! - Мягко отозвался подполковник на их явный скепсис. - Вот, вы девчонки, считаете, что насквозь видите любого мужика. Но я вам сейчас докажу, что вы пока полные профаны и ничего не понимаете в нашей психологии. Например, хотя бы в том же странноватом Вадике.   
 - Ой-ей-ей! Интересно послушать! - живо отозвалась Таня маленькая.

 - Спокойно, притормози! - успокоил ее Алексей твердым жестом.
 - Вы только на минуту представьте, что вчера все пережили на смотровой площадке во время пьяной драки. Вспомнили?   
 - Ну, завелись, кричали. Испугались, конечно, - насмешливо потянула Танюша. 
 - Одна тетенька даже вопила в истерике, - вспомнила Таня «большая». 

 - Вот именно! И это обычная реакция на опасность. А вот Вадим уже в автобусе мне по секрету признался, что, когда он услышал громкий спор о вершинах Казбека и Эльбруса, то сразу вспомнил картины Верещагина этих гор и даже его 
«мастерство света и тени». По-вашему определению, он что-то о себе воображает
и где-то «витает»? Ничего подобного! Просто обычно именно так мыслит художник. Иначе он никакой не художник! А теперь сообразите, какой музыкой и нотами мыслит композитор? Только подумайте, какие в его голове «витают» сонаты и симфонии! Как он каждый день ходит среди обычных людей и при этом, слышит звуки скрипки, флейты или виолончели! - Алексей усмехнулся фыркнувшей Танюшке и спокойно продолжил:

    - Или допустим, ваш приятный знакомый человек окажется завзятый ботаник.
Вы будете ему говорить о каких-то платьях или супер кофемолке, а он в ответ только рассеянно кивнет головой, потому что будет в ступоре от редкого вида папоротника, вдруг обнаруженного где-то в лесах средней полосы. Однако вы впадете в амбицию, станете в позу и насмерть обидитесь на его наглое невнимание. И при этом, ваше резюме будет безаппеляционным - мы с ним не сошлись характерами! А ведь характер-то здесь не причем! Будет банальное невосприятие другого в другом человеке! Все мы разные! Хотите найти свою половину? Замрите и прислушайтесь! Научитесь заглянуть за внешнюю вывеску. Может, услышите, что в нем звучит. А вдруг это будет именно ваше, родное?   

 - Спасибо, дяденька, просветили! Только на нашем пути чаще попадаются или тупые, с виду милые жвачные, или вообще уже конченые козлы, - тоскливо заметила Татьяна. - Так что до особо тонких материй внутренней мужской сути обычно не доходит. Мы ее узнаем только по книгам замороченных писателей или по семейным наблюдениям. Частенько, не совсем отрадным.

 - А мне вчера больше запомнилось, как эта стервоза Элеонора прилюдно пилила своего мужа, и с каким стоицизмом такой интеллигентный человек переносит эти пытки в течение всей жизни. - С сердцем, сказала Таня «маленькая».
 - Ну, и где же были его «глубокие раздумья», да и у других мужиков, которые только и пялятся на бабские ноги да на задницы? Ведь она же не женщина, а редкое плотоядное растение. Дикий ужас! Тут уж точно без натуралиста никак не разобраться! 
 - Вот-вот! Надо будет узнать у особо умного ботаника, если вдруг случится до старости такого встретить, - с ехидцей добавила ее подружка. 

 - Не расстраивайся, обязательно встретишь! - Успокоил ее подполковник. 
 - Может, именно тогда, когда вообще не будешь ожидать. Жизнь, бывает, соединяет и несоединимое. Теперь это и я знаю, - добавил он, улыбнувшись.
 - Действительно, Танька! Подумаешь! Ну, не возьмут замуж, так проживем без забот! Моя бабушка, особо набожная, мне приговаривает, что лучше вообще «девицу оставить так». Конечно, лучше! Чем потом терпеть оскорбления от какого-то жлобского урода или вонючего пьяницы.

Однако на досаду Татьяны «большой» подполковник не стал возражать, вспомнив, что вчера его тоже посетили подобные мысли. Но Танюшка, будто чувствуя настроение Алексея, решительно прервала его занудную дидактику:      

 - Вот бы никогда не подумала, что вы Петрович, верите в какую-то роковую встречу! Что-то вы нам сегодня не договариваете! А ну-ка, быстро признавайтесь, как на духу, что с вами такое приключилось?

Алексей рассмеялся и шутливо потрепал девушку за подвитые кудряшки.
Сняв с ее курносого носа темные очки, он приставил их к своему лбу и сделал страшные глаза:
 - Ну, вот, девчонки! Представьте себе! Вчера темной-темной ночью на горе у рокового места я слышал тайный разговор хищных стервятников. И по темной-темной тропе за мной шел невидимый конь, громко стуча за спиной своими сильными копытами. Не страшно?

 - Ой, не надо! Перестаньте, мы уже давно вышли из страшилкового возраста! 
 - Самое странное из этого, девчонки, это как раз то, что я ничего не вру! Именно так все вчера и было, когда я прогулялся поздним вечерком на эту вот  крутую гору. И по возвращении, узнал, что в квартиру возвратилась близкая мне удивительная женщина. Хотя, рассказки о роковых встречах, не для меня. 
Весело сказал Алексей, отдав Танюшке очки. Девушки переглянулись, но тактично промолчали, не решившись расспрашивать боевого офицера о подробностях его личной жизни. Жара отступила, и в воздухе повеяло свежестью.

    Таня «большая» предложила подняться к Эоловой беседке, и они пошли вверх по дорожке вдоль минеральных источников. Возле огромной клумбы с тюльпанами их окликнула тетя Валя, которая прогуливалась с Павлычем после поездки в пригородный поселок Этока на озеро Тамбукан, с особыми лечебными грязями.
Там пожилые туристы с лихвой затарились прозапас темной жижей. Тетя Валя отрапортовала, что этого ценного продукта теперь хватит для всей ее родни. Фыркнувшим девушкам подполковник серьезно заметил, что грязь действительно настолько стерильна, что от нее затягиваются даже огнестрельные раны.

   Танюшка смущенно вздохнула и заботливо спросила, не болит ли у него рука, которую он вчера растянул на канатке. Алексей, усмехнувшись, обнял подружек и ответил, что в его службе бывают ситуации более критические. Однако после простодушного вопроса девушки у него потеплело на душе. И он вздохнул, зная, что у его дочери нет такой сердечности. Хотя, все как будто учатся по одинаковым учебникам, смотрят почти одни и те же фильмы, но наполняются всем по-разному. И это не та ерунда, о которой он вздумал читать урок эти милым чужим дочерям. Оказывается, что в мнимо благополучное время чаще развивается и мнимая сердечность. И у его родной доченьки могут со временем прорезаться мамулины хищные зубки, с ее акульим аппетитом к роскошной жизни. Ему же при редких встречах останется лишь напоминать ей страшилки о бабке с дырявым корытом. Даже у сказочной золотой рыбки ресурс терпения ограничен…
                ***
     Преодолев несколько серпантинов узкой дороги, они подошли к беседке, от которой двигалась группа с экскурсоводом. Пару минут пришлось постоять рядом, чтобы не мешать резвой молодежи снимать друг друга на фоне знаменитого места. Пока поднимались, девушки уговаривали Алексея не отбиваться от их дружной стаи и поехать завтра в настоящий двухдневный поход с ночевками в сторону Джингальского горного хребта, известного своими пещерами и подземными реками. Танюшка сказала, что их повезет тот же веселый экскурсовод, который сопровождал их в поездке по Приэльбрусью. Он даже пообещал взять с собой настоящего джигита черкеса. Они будут слушать горные легенды о бесстрашном нарте Арафе, прогнавшем злых духов, перепрыгнув через Кольцо-гору, а вечером на походном костре будет настоящий шашлык из баранины.

     Подполковник краем уха слушал всю эту трескотню, ответив, что ему лучше на ночь не отлучаться от старой хозяйки квартиры, которая оказалась под его опекой. Понятно, что ему в походе будет не до легенд и шашлыков, так как его будет пожирать стыд и беспокойство об оставленной им старушке. Девчонки сначала не поверили его сообщению, подумав, что он их просто разыгрывает.
Но когда Алексей им подробно описал ситуацию и немного рассказал об уникальной старой даме, они дружно стали напрашиваться к ней в гости.

    Две Татьяны наперебой напирали на подполковника, утверждая, что для преподавателей литературы очень интересно познакомиться с живой свидетельницей дворянского времени, которая много лет работала в музее Лермонтова. Однако Алексей, услышав об их профессиональном рвении, вспомнил о новом ребусе Вероники и решил посоветоваться со студентками, но как бы невзначай, не раскрывая сути вопроса. Поэтому, он начал их подзадоривать издалека, сказав, что не воспринимает их как знатоков литераторы, потому что за эти дни так и не услышал от них ни одного стиха.
 - От вас - одна говорильня! Ничего конкретно! Наверно, и стихи заучиваете только на экзамены, точнее сказать, для стипендии, - скептически высказался  Алексей и предусмотрительно отступил на пару шагов в сторону.

 - Как вы так можете! Это же не честно! - Возмущенно выкрикнула Таня
«большая». От негодования в ее глазах заплясали светлые огоньки. 
 - Ну, Петрович, никак не ожидала от вас такого выпада! - Танюшка от обиды крепко схватила его за руку, позабыв, что это именно та, пострадавшая.
Но подполковник стерпел, видя, что достиг желаемого. Студентки мгновенно взвились, громко доказывая ему приверженность своей профессии. Алексей отвернулся, чтобы скрыть распиравшую его улыбку, и увидел Вадима, который подошел к ним и смотрел на раскричавшихся девчонок.

  Наверно, на пологих склонах художник собрал целую охапку простых полевых цветов, с высокими стеблями сорной травы. В его руках они приобрели вид роскошного букета с цветочной выставки. Студентки, взглянув на Вадима, на секунду утихли. Но уже через миг они быстро переглянулись между собой и в вызывающе актерской позе стали выразительно декламировать для «сердитого дяди Леши» стихи о Кавказских вершинах, с явным намеком на оробевшего художника, который так и не понял, от чего возник такой сыр-бор. Стихотворная пулеметная очередь на одном дыхании отскакивала от зубов. Каждая из студенток без запинки проговарила по две строки:
«Как-то раз перед толпою соплеменных гор
У Казбека с Шат-горою был великий спор»…

Когда подружки «на ура» прочли длинный стих, командир спецназа им похлопал, выразительно кивнув Вадиму. Художник разделил букет поровну и галантно вручил девушкам цветы:
 - Честно сказать, я не знал, что Шат-гора - это Эльбрус, - сказал он, смутившись от пристального взгляда, которым буквально обожгла его Таня
«большая», быстро спрятав руки за спину. Алексей отметил, что они с парнем были одного роста.
 - Категорически не возьму, если не назовете меня по имени, - вызывающе сказала она художнику.

 - Простите, Татьяна, у вас очень романтичное имя, - улыбнулся ей Вадим.
- И я его никогда не забуду, - виновато добавил он. 
 - А у меня какое? Не такое романтичное? - Тут же съязвила Танюшка.
 - И у вас оно романтичное. Только еще с уточнительными суффиксами, - просто ответил художник. На что девушки разразились смехом, сказав, что ему полагается серьезная премия за неологизм в морфологии. Подполковник немного притормозил, не зная, как без лишних вопросов подвести студенток к теме о папирусе.

   Однако девчонки, видя, что Вадим теряется в их обществе, разошлись на всю катушку. Они заклевали его и стали допытывать, как это художникам удается без вреда для своего здоровья писать обнаженную женскую натуру. Командир спецназа уже ринулся было на выручку смущенному парню, но внезапно у него зазвонил мобильник, и он отошел от беседки, бросив Вадика одного на съедение зубатым москвичкам.

   Звонила Анна Сергеевна, мама Вероники. Она расспросила о здоровье бабушки и сказала, что уже завтра до обеда они с Дашей возвратятся в Пятигорск. Алексей ничего не сказал ей о приезжавшей дочери, понимая, что могут возникнуть долгие расспросы. Подполковник не ожидал возвращения туристок на два дня раньше и теперь был рад, что он сможет спокойно завтра отправиться в загородную поездку, которую студентки громко назвали походом в горы.

  Переезжать в квартиру товарища на два дня не стоило, но и оставаться в комнате Даши или Верочки теперь ему было неудобно. Уехать завтра же с утра
в свой отряд подполковник теперь не хотел. Он надеялся, что в эти дни еще может позвонить упорхнувшая отшельница, без которой его уже загрызала  свирепая сердечная тоска. Подбежавшая Танюшка потащила Алексея за руку в беседку, и ему пришлось пообещать, познакомить их с Елизаветой Петровной после возвращения из похода. Командир отряда подумал, что хозяйке будет приятно внимание студенток. 

   Рядом с беседкой никого не было, и они спокойно слушали музыку эоловой арфы. Подполковник смотрел на притихшую молодежь, уловив в глазах Вадима и Тани «большой» серьезную взаимную симпатию. Художник робко напомнил Алексею о рисунках Ильи, и студентки тут же напросились на встречу с боевым офицером в Москве, договорившись с Вадимом, что он их возьмет с собой. Подполковник одобрительно кивнул головой и прямо спросил девчонок, как можно узнать об известных древнеегипетских папирусах. Но те, протараторив разные сайты, удивленно засыпали вопросами, на которые у Алексея не могло быть ответов. 

 - Что-то вы Петрович, темните! - С откровенным любопытством высказалась Танюшка. - Смотрите, как бы ваша встреча с роковой женщиной не рассиропила крепкий боевой дух железного армейца! Ну, согласитесь, что египетские папирусы, уж точно не ваша тема!
 - Это вы зря, Танечка! У египетских фараонов была очень даже солидная воинская школа. И их армия достигала внушительных побед.          
Не очень удачно попытался прикрыть офицера Вадим, почувствовав, что тот не собирается вдаваться в подробности своего интереса. Но на его реплику студентки снова подняли шум. И на смех в беседку заглянул крепкий парень в пиджаке, в котором Алексей не сразу узнал своего бойца Пашу.

 У него на плече была походная подзорная труба. Бурно поздоровавшись со знакомым «шашлычником», все стали разглядывать вершины Эльбруса, который чуть белел на горизонте. Воспользовавшись поэтическим моментом, подполковник объявил компании о телефонном звонке Анны Сергеевны и о своем решении поехать с группой в поход с ночевкой. Вопросы о папирусе тут же были отставлены, и девчонки стали обсуждать сборы на завтрашний день. Танюшка пригласила и Пашу, серьезно заметив, что ночью в горах «женщинам и детям» будет лучше под надежной защитой сильных мужчин. На приглашение Павел ответил добродушным согласием, сообщив, что хозяин уже взял ему напарника, так как в Пятигорске начинается настоящий курортный сезон. И после трех месяцев ежедневной работы у него первая неделя выходных. Командир отряда понял, что тот не случайно вышел прогуляться по протоптанной туристами горной дорожке.

     Видно, бывшему бойцу хотелось познакомиться с кем-то из своих. Что ж, дело молодое. Да и ему в горах будет хоть с кем поговорить среди сугубо штатской компании. Прощаясь с молодежью, Алексей отметил, что лица студенток изменились. По дороге, ведущей к гроту в скале, они уже шли по парам. Танюшка даже подтянулась, стараясь поспевать за крепким Пашей. Приободренный подполковник перекусил в кафе и отправился разбираться с тайнами папирусов.

                *** 
    Вечером старая хозяйка была в приподнятом настроении. Она сообщила офицеру, что ее сегодня навестили бывшие коллеги. Елизавета Петровна в приказном порядке усадила подполковника пить чай с домашним пирогом. Судя по ее рассказу, музейным работникам на пенсии уже было где-то под восемьдесят.
И Алексей впервые подумал, что встреча с ней совершенно разрушила панораму восприятия им бренного бытия и дала понять, что жизнь продолжается до бесконечности. Не зря говорят, что часто с годами проявляются признаки усталости даже и у сильных мужиков его возраста. Бывает, что с чувством потери лидерства мускулистых мышц,вдруг резко снижается интерес ко всему на свете. Наверно, неприятие самого себя в отвратительной слабости отравляет рассудок состоянием хандры. Наблюдая за немощной долгожительницей, подполковник уважал в ней человеческую силу, в стойкой воле духа, который не утратил лидерства над ослабевшей плотью. В ней не было ни капли капризной навязчивости или угнетения окружающих своей старостью. Ее душа, уже до краев наполненная жизнью, восхищала обретенным разумом и мудростью.   

       Когда перед сном Елизавета Петровна занялась раскладыванием пасьянса, Алексей пожелал ей спокойной ночи, сказав, что он еще немного полистает интернет, чтобы найти информацию о древних папирусах:
 - Представьте, и меня зацепило! Возник сугубо профессиональный интерес - обнаружить место дислокации тайного вражины, который скрывается где-то в районе фараоновских пирамид. Подозреваю, что он может быть опасен и вооружен древним холодным оружием.

    Спокойно восприняв иронию, как ответ на ее дневную проповедь о «таинстве вечного искусства», хозяйка все же мягко его одернула:
 - А вот обиды ни к чему, мой друг! Ника в этом права! Каждый хорош на своем поприще, тем более, если вы защищаете право других на жизнь, рискуя своей единственной! 

   Подполковник тихо на себя ругнулся и засел за компьютер. Вспомнив советы студенток, он в считанные секунды набрел на сайты с информацией о кошмарном пантеоне египетских богов, которым в папирусах пели гимны по поводу разных праздников. Однако не прошло и часа, и у него зарябило в глазах от армии чудовищных созданий с диковинными телами. Алексей попытался обнаружить смысл, по которому были подобраны «запчасти» для египетских богов от разных животных, птиц и рептилий, но так и не нашел в этом никакого для себя здравого объяснения. Пробегая глазами древние сказки египтян, Алексей надеялся найти хоть какие-то упоминания об острове Ка или хоть намек на ритуалы с убиением птиц. Однако информации о подобном мифе не было.

   «Что ж, нет, так скоро будет! - Пробормотал он, зевнув и потянувшись во весь рост. - Не зря же наша Верочка куда-то полетела из-за этого папируса. Ну, теперь хоть буду знать, где она витает. Или о чем идет речь, чтобы к месту вставить свое: «Да, уж!» Может, еще заучить пару фраз для юмора»? Подполковник хмыкнул, взглянув на экран с текстом папируса пирамид.
- И как они это пели? Да и вообще, зачем разбирать такую дребедень:
Прыгнула Мафдет на загривок змея Индиф,
Прыгнула она вновь на загривок змея Джесертеп…
Поднимается Ра, и его урей на его челе
Против этого змея, вышедшего из земли…
Отрезает он голову этим ножом,
Который был в руке Мафдет.

        Алексей покачал головой и выключил компьютер. Возможно, тут спрятана какая-то заковыка, и Вероника поймет ее смысл. Занятная была у них письменность, в привычных рисунках - то камыш, то две руки, то путы для скота и даже пруд. Оказалось, что каждый рисунок обозначает начальный звук египетского слова, из которых по этим буквам составлялись слова. Однако к сознанию спецназовца от заковыристых имен монстров, так ничего и не прилипло. Из всей небесной семейки грозного Ра запомнились лишь две его свирепые дочурки - Мафдет, с ножом в руке, и клыкастая Сохмет, пожравшая кучу народа. Подполковник посмеялся над своим подозрением по поводу нового ребуса Верочки и спокойно отправился спать. Он надеялся, что писательница через пару дней возвратится, и поток его неустроенной жизни направится по счастливому руслу, выскочив из темной «тигровой полосы». 
                Глава 10.

     Широкое окно комнаты выходило на восток, и командир спецназа, привыкший просыпаться по назначенному себе с ночи часу, несколько минут смотрел на утреннее светило, навстречу которому уверенно шагало чистое весеннее небо, обещая прекрасную погоду на целый день. Алексею было хорошо. Он чувствовал
в себе метаморфозу полного обновления. Он даже мысленно поприветствовал свою Ка, о которой вчера с усмешкой прочел в мифе египтян как о небесном двойнике каждой земной души. Хотя никаких островов с подобным названием в плотной информации о папирусах и дошедших из древности сказок обнаружить не удалось.

     Выскочив из квартиры на утреннюю пробежку, подполковник прихватил в карман спортивной мастерки пакет, чтобы потом пройтись к рынку и купить свежих продуктов и ягод. Перед приездом Анны Сергеевны и Даши он еще собирался убрать квартиру. Наверно, генеральную уборку провела сама Верочка позавчера, когда он ездил в Приэльбрусье. На душе было легко. Немного размявшись на спортплощадке, боевой офицер побежал к рынку. Его немного тяготило внимание щуплых подростков, глазевших на обычную тренировку армейца, как на живое телешоу.

  Когда подполковник возвращался с продуктами, возле пивного ларька мужики
с нетерпением посматривали на часы, громко ругаясь между собой перед опохмелением драгоценным напитком. Алексей усмехнулся, вспомнив, что ярость богини Сохмет египтянам удалось утихомирить, лишь вылив для нее на поле огромное количество красного ячменного пива. Сегодня же тут все наоборот - чем больше пьют, тем страшнее необъяснимая злоба и агрессия. 

   На кухне Алексей вскипятил молоко и затем быстро протер мокрой тряпкой полы.
В приоткрытую дверь спальни Елизаветы Петровны он увидел, что ее комната пуста. Однако, заметив движение шторы у балконного окна, подполковник вышел и минуту постоял молча, глядя на задремавшую старую женщину. Она тихо спала в легком плетеном кресле. Лучи утреннего солнца осветили ее прозрачное лицо. Сердце Алексея сжалось от умиления и жалости. В такой позе в ее тонких чертах угадывалось явное сходство с Вероникой. Особенно на его любимом портрете с дождем. Почувствовав его взгляд, Елизавета Петровна открыла глаза, прищурившись от солнца, и надела очки, которые держала в руках: 
 - О, вы уже возвратились, мой друг! Сейчас я приготовлю вам овсянку.
 - Не беспокойтесь, я вскипятил молоко и сам приготовлю завтрак. Отдыхайте!

    Алексей направился в кухню и поставил на плиту чайник. Он нарезал теплый хлеб и налил кипяченое молоко для хозяйки в ее чашку. Но она уже сама вошла в кухню следом за ним, опираясь на свою палочку-выручалочку.
 - Запомните, молодой человек! Говорить столь старой даме «отдыхайте» несколько не тактично! Ведь я родилась еще до революции, и в мои годы уже ничего другого по расписанию не предусмотрено.

 - Присаживайтесь к столу, - улыбнулся ей Алексей. - Вот молоко в вашей чашке. Сейчас я приготовлю бутерброды со свежей брынзой и сливками. 
 - Прекрасно, что вы вскипятили молоко, но к бутербродам я приготовлю немного овсянки. Это будет полезно и мне, и вам. Говорят, в ней много кальция, а вам он особенно необходим.
 - Без возражений! - Ответил подполковник, наливая сливки в небольшой сливочник, который нашелся на кухонной полке над столом. В ковшик с кипятком Елизавета Петровна добавила молока и положила в него несколько ложек овсянки.

 - Вспоминали, что Лев Николаевич к старости стеснялся вместе со всеми обедать за общим столом. - Медленно стала рассказывать хозяйка, тщательно растирая крупу в закипевшем молоке. - Увы! Невзгоды воинской службы, Алексей Петрович, забрали все его зубы! Это сейчас наши старики обеспечены протезами. А у него зубы стали буквально высыпаться уже после сорока лет. Тогда на войне с питанием было не очень-то. Вот теперь и вы на опасной службе. Да и было ли тут время без войн?
Она поставила перед ним овсянку и расправила ложкой густую кашу по большой плоской тарелке. Спецназовец поблагодарил ее, отказавшись от масла и сахара.

 - Да, Вы правы! И у нас на службе частенько бывает некогда перекусить. Иногда в боевой обстановке по несколько суток обходимся без горячего, - подполковник ел с аппетитом - бабушкина каша оказалась необычно вкусной. - Хотя для молодых бойцов стараемся этого не допускать. Боец всегда должен быть здоровым и сытым, - сказал Алексей, сообразив, что секрет вкусной овсянки в старательном растирании крупы ложкой. 

 - Знаете, Алеша, ведь мой муж тоже был офицером. Правда, царским. Он прибыл во Францию после революции с первой волной эмиграции, еще до свирепого разгара гражданской войны, - она поставила свое блюдце в мойку. Подполковник заметил, что ей было достаточно несколько ложек овсянки. Взяв чашку с молоком и бутерброд, старая дама с улыбкой продолжила свою историю: 
 - Представьте, я так сильно в него влюбилась, что даже обвенчалась с ним тайно, вопреки воле родителей. Мне было только семнадцать. Родители привезли меня во Францию еще до начала Первой мировой, совсем ребенком.

 Алексей ел с аппетитом, добродушно кивая ей головой. Сегодня он воспринимал домашние истории Елизаветы Петровны уже совершенно по-другому. И не только из-за любви к Веронике. Теперь она сама не была ему чужой. Наверно, она вообще не могла быть чужой никому из людей. Он только здесь понял, что раньше ему не очень-то везло на близких. Не зря, Илья был для него не просто единственным другом, но и вообще единственным, с кем он говорил по душам. Слова старой дамы для обычно замкнутого офицера были лечебным бальзамом, оживившим его после долгого пребывания в холоде одиночества.

   Сам себе он это обозначил, как долгую отсидку в холодильнике. Алексей заметил, что старая женщина аккуратно отложила на тарелочку с бутерброда брынзу и ветчину и отламывала от хлеба по небольшому кусочку, запивая молоком. Поддерживая с ним за столом разговор, она оживляла свою память и заметно приободрялась:   

 - Хочу вам рассказать, Алеша, что мой отец в Париже был известным профессором медицины. Однако мое женское счастье оказалось недолгим. Дочке исполнилось только три года, когда муж умер от скоротечной чахотки. Ведь еще не было пенициллина, а у него была такая форма, что даже отец не смог его спасти. Когда мы вернулись на родину, отца хорошо здесь приняли, так как нужны были специалисты по организации санаторно-курортного лечения.

      Однако все это было не просто, Алексей Петрович. Ведь, ни родители, ни я так и не сказали правду моей дочери, кем был ее родной отец. Мы очень боялись, не хотели подвергать ее опасности. Она выросла под фамилией деда, не узнав, что ее отец был убежденным монархистом. Конечно, в эмиграции он не занимался никакой политикой, но в душе так и не отрекся от верности царю и отечеству. Там было не сладко жить, и мало, кто нашел себя заново. Даже те, кто убежал из России, понимали, что не убежали. И не только из-за ностальгии. Знаете, я потом многое переосмыслила, особенно изучив короткий путь Лермонтова. Помните, его строки: «Скажи, что навылет в грудь я ранен был, что умер за царя». Тогда ведь не разделяли службу царю и службу отечеству. Больно, но есть воспоминания Вяземского, записанные со слов флигель-адьютанта полковника Лужина, что на известие о смерти молодого Лермонтова на дуэли, Николай 1 сказал вызывающе цинично: «Собаке - собачья смерть». Хотя прилюдно потом назвал его преемником Пушкина.

 - Да, это были еще те сволочи! Сам себе царь, - грубо сказал Алексей, которого покоробила жестокость монарха. - Потому теперь мы служим только народу и своей совести. А за каждым императором на земле пирамиды из человеческих черепов. -
В его памяти снова мелькнула картина Верещагина. Елизавета Петровна скорбно вздохнула. Подполковник спросил, как звали ее мужа и рассказала ли она правду своим «девочкам». Ответила она ему с грустью, проросшей в долгом времени: 

 - Его звали Алексей, как и вас. Хотя окружающие тогда чаще называли его - Алекс. Однако я молюсь и прошу прощения за то, что его родная дочь так ничего о нем и не узнала. Зачем ее было тревожить? Уже после войны, когда не стало Сталина, я рассказала правду об их прекрасном дедушке Анечке, а затем и другим нашим девочкам. Ника заказала его портрет своему знакомому художнику. Портрет над роялем - это тоже его работа, а портрет Алексея в моей спальне. Он его выполнил с небольшой фотографии. Я тайно сберегала ее зашитой в подушечке, которую привезла из Франции.

 Подполковник запросто по-домашнему убрал со стола и вымыл посуду, чувствуя, что Елизавета Петровна к нему тоже уже относится как к своему. Он попросил ее не обсуждать с Анной Сергеевной и Дашей поспешный отъезд Вероники. На что старая дама с улыбкой поднесла палец к губам. И он по-дружески сказал:
 - Прошу вас, если она вдруг в эти дни все же возвратится, то передайте, что я жду ее звонка. Так и скажите - он даже спит с телефоном у груди. Получается, что сегодня мне предстоит поход в горы с ночевкой, а потом через пару дней уже положено отбыть по месту службы.

 - Ну, по моим представлениям, чуточку не так, - встрепенулась старая дама, шутливо нахмурив брови. - Подумать только - отправляться в весеннюю ночь,
в дикие дебри вольной природы, навстречу приключениям:
«A moi la vie, a moi la vie! A moi liberte!» - Ко мне моя жизнь, ко мне моя свобода! Вы только подумайте! Ну, как я могу такое рассказать моей любимице?
А вдруг там с вами будут чужие дамы - коварные соблазнительницы? Знаете, ведь ревность - страшней тигрицы! С таким чудовищем не справится и силач! 

Подполковник поднял руки и засмеялся. Лицо Елизаветы Петровны стало озорным, и она легко засмеялась вместе с ним, что-то восклицая по-французски. 

 - Клянусь перед вами, как на духу! До встречи с вашей правнучкой вообще никого не любил! - Откровенно высказался Алексей, глядя ей в глаза.
 - Ну, будто у меня не было сердца! До нее все было как-то тупо, по штатному понятию. Понравилась девчонка, вот и женился, сдуру.

 - Верю, мой друг, - вздохнула Елизавета Петровна, и ее глаза наполнились слезами. - Да и на светского волокиту вы никак не похожи. После стольких бед и у вас, и у нее вдруг открылось новое дыхание. Ведь это же так прекрасно, Алешенька, ведь это - радость любви! Мне так хочется, чтобы вы приняли друг друга сердцем и стали родными.

Старая дама тихо помолилась, шепча о всесильной милости божией.
 - Но надо бы вам с Никой быть покладистей, без неуместного умничанья, - добавила она строго, видно вспомнив о вчерашнем их разговоре за завтраком.
 - В любви не должно быть состязаний, только нежность. Помните, как хорошо написал Хайне?

 - Наверно, Гейне? - Догадался Алексей! - Нет, именно Heinе, так его называют на родине. Елизавета Петровна упрямо встряхнула головой:
 - Чудовищно! Как же быстро у нас приживаются ярлыки и косность! Скажет кто-то не правильно, однако вместо исправления ошибки, начинают под нее подстраивать и культуру, и даже целую историю. Так вот, Хайне прекрасно сказал: «Sie libten sich beide, do eh keiner Wolltes dem andern gestehn.
Они любили друг друга, но, ни один не желал признаться в этом".
Сейчас я вам принесу прекрасный сборник поэзии, и вы на природе с ним чудно отдохнете душой.

     Хозяйка поднялась и взяла в руку палочку, бодро направляясь в гостиную. Она даже не представляла, насколько спокойно было рядом с ней Алексею.
Из нее искрилось живое участие во всех и вся. Это сражало наповал, и по-современному было необъяснимо. Подполковник не стал ей перечить и тоже подошел к старинному книжному шкафу. Отыскивая нужную книгу, старая дама уже перешла на посторонние темы, и ее голос уверенно зазвучал громче обычного. Медленно ощупывая переплеты, она, наверно, наткнулась на книгу с похожей обложкой. Однако, рассмотрев название, отреагировала на него возмущенно: 
    
 - Вот говорят, что они нас не любят! Никакими! Причем, категорично никакими! То они не любили нас с царями, то с коммунистами. И даже с этими, называющими себя демократичными - тоже не любят! Вот, не любят и все! И что же мы? Как обычно, страдаем! А зачем нам от этого страдать, Алексей Петрович? Вот, вспомните Тютчева, с его патриотизмом, или того же Барбье, гневно уличающего всех этих мерзских плясунов, танцующих на фразе:
«Et tous les balandis qui dansent sur la phrase».

    В этот момент она взяла книгу поэзии и резко подняла голову, взглянув на комнатный рояль с бюстом Фихте. Алексей представил, что старая хозяйка вдруг вспомнила свой вчерашний урок правнучке, чтобы та не нагружала боевого офицера неизвестными ему заумными темами, далекими от его службы. Машинально прикрыв свои губы рукой, она тихо вскрикнула, беспомощно оглянулась на подполковника, пошатнулась и упала. Наверно, у нее закружилась голова. Алексей бросился к ней и подхватил ее хрупкое тело у пола, предотвратив удар головой об громоздкий шкаф. Он быстро отнес старую женщину в спальню и положил на кровать, брызнув холодной водой на ее лицо.

   Подполковник слегка ее потормошил, однако в ней не было никаких признаков жизни, даже слабого дыхания. По бледному лицу он понял, что она была в глубоком обмороке. Первой мелькнула мысль - быстрей вызвать скорую, хотя  Алексей понимал, что могут не успеть. Слишком уж преклонный возраст. Подполковник быстро достал из аптечки нашатырный спирт и тщательно потер ей виски, но слабая старушка даже не пошевелилась. И тут его охватил непривычный страх.

       Это был осознанный страх перед единственно непобедимым врагом, против которого бессильно любое оружие и любая сила. Этим врагом была смерть. Никогда до этого часа у него не было растерянности. Теперь же перед беспомощной Елизаветой Петровной подполковник ощутил себя ничтожно бессильным. Как можно остановить смерть такого старого человека? Его холодный рассудок не мог найти ответа. И Алексей стал неистово молиться.

      В эту минуту в нем кричало и билось все самое страшное, пережитое в муках и немых страданиях за все годы его трудной жизни. Он обращался к Отцу Небесному, моля его еще оставить душу старой женщины на земле и оживить ее сердце. Алексей взял ее прохладные тонкие руки и крепко прижал к своему мокрому лицу. Он готов был отдать из себя всю свою кровь и все свои силы только бы ее оживить. Увидев рядом с портретом молодого офицера царской армии потемневшую старую икону, Алексей тихо повторял: «Прости меня и спаси ее! Все мы уйдем к Тебе! Только оставь ее еще с нами! Молю, только не сейчас, мы так ее любим! Смилуйся и оживи ее!»

       Через несколько секунд тонкие, прохладные пальцы ожили в горячей руке подполковника и стали гладить его отросшие короткие волосы. Елизавета Петровна прижала голову Алексея к своей груди и тихо повторяла:
«Мой мальчик! Мой хороший мальчик! Ну, успокойся! Все хорошо, я еще тут! Разве же я хотела так тебя испугать!» Он глубоко вздохнул, радуясь ее возвращению, и вдруг почувствовал на своем виске легкое прикосновение ее теплых губ.

  И командир спецназа заплакал под ее слабой рукой. Перед глазами вдруг явно возникла картина последнего боя в Кабардино-Балкарии и простреленный висок лейтенанта, с потемневшей кровью на застывшем молодом лице. В тот страшный день он не плакал, как не плакал во все тысячи дней и ночей вылетов на боевые операции. Но сейчас у груди со слабо бьющимся сердцем Елизаветы Петровны подполковник не сдерживал своих слез.
 - Поплачь, мой мальчик! Поплачь, это хорошо! - Тихо повторяла она, гладя его по голове. - Это плачет не сильный мужчина, это плачет его живая душа! И это так прекрасно!

 - Слава Богу! - Улыбнулся ей Алексей, подняв голову. - Слава Богу, что вы все же пришли в себя! Знаете, я ведь давно обручен со смертью. Одним словом, не жизнь - сплошная мясорубка! Чертовски страшно видеть смерть человека.
Но пережить вашу, такую беззащитную, наверно, было бы выше и моих сил! Пожалуйста, примите лекарство для сердца и не вставайте. Это приказ! Я вам категорически запрещаю! 

 - Что вы, милый друг! Ничего страшного! - Старая дама виновато покачала головой. - Я ведь с юности еще та, кисейная барышня, и обмороки по поводу сильных волнений для меня обычны. Понимаете, я сейчас из-за Ники так испугалась! Подумала, что вдруг я своей болтовней невзначай вас обидела, и вы больше не захотите к ней приехать. 

 - У, полная ерунда! Да, и какие могут быть в наши дни обиды! - Твердо сказал Алексей, накапав сорок сердечных капель в стакан с водой. - Сегодня все намного проще! Если дорог тебе человек, то никакие дворянские условности не имеют значения. Вы ведь вспоминали о своей любви! 
 - Вот и ладно, - тихо сказала Елизавета Петровна, выпив лекарство и прикрыв глаза. Дыхание ее было ровным.
 - Прошу вас! Пока не засыпайте! Через минуту я приготовлю горячий какао, а потом уснете. - Старая дама покорно кивнула ему головой и повторила:
 - Простите меня, я не хотела вас испугать.

 - Ничего, главное, что вы ожили, а то бы уж точно не простил! - С улыбкой покачал головой подполковник, стараясь отвлечь ее от происшествия:
 - Скажите, можно мне что-то найти у вас для похода с ночевкой? 
 - Конечно, мой милый! Там в кладовой полно всяких вещей. Берите, что нужно.

        Алексей вышел на кухню и поставил ковшик на плиту, чтобы приготовить какао с молоком, добавив в горячий напиток еще полплитки черного шоколада.
Он знал, что это помогает при сердечной слабости и низком давлении. Напоив из своих рук ожившую Елизавету Петровну, подполковник укрыл ее теплым пледом. Тонкая кожа на ее лице чуть порозовела, и командир спецназа закурил на балконе, плотно прикрыв за собой дверь. Его руки еще непривычно дрожали от пережитого. Потоптавшись по квартире, Алексей подошел к книжному шкафу и отыскал злополучную книгу Й.Фихте. Полистав несколько минут, он усмехнулся:
- Что ж, если бы так было, то еще можно потерпеть. "Я - это мысль, облеченная в тело". Как там у другого поэта - блажен, кто верует, тепло ему на свете. Тогда Елизавете Петровне уж точно нечего бояться смерти. 

                ***

     Когда через пару часов приехали Анна Сергеевна и Даша, подполковник уже почти был собран в поход. Он им показал, что нашел в кладовой объемный вещмешок, в который вместе со своим фонарем и ножом положил еще один запасной фонарь, свечи и походную лопатку. Загоревшая Даша, весело рассказывая подполковнику об их путешествии по Теберде, достала из рюкзака для его поездки свою тонкую плащ-палатку, моток веревки и флягу.

   Анна Сергеевна торопливо заглянула в комнату к бабушке и сказала, что она крепко спит. Пока Алексей заваривал кофе в большой термос, он все же рассказал прибывшим хозяйкам о случившемся обмороке Елизаветы Петровны и о приезжавшей Веронике, которая вчера улетела в какую-то экспедицию. Хозяйка сразу встревожилась и попросила прощения у подполковника за возникшее беспокойство. Однако Алексей ответил ей с открытой обидой:

 - Зачем вы так обо мне? Для меня не было никакого беспокойства. Вы были абсолютно правы, говоря о своей замечательной бабушке. И я как нормальный человек могу лишь добавить, что для меня большая честь быть рядом с ней.
Но я настаиваю, чтобы после такого обморока, вы сегодня же позвали к ней доктора.
 - Непременно! Наш доктор живет в соседнем доме. Он ее наблюдает почти десять лет, - сказала Анна Сергеевна и заплакала. Даша обняла ее и пояснила Алексею: 
 - Знаете, у нее было какое-то предчувствие. Уже вчера внезапно возникла тревога. Потому мы вам позвонили и приехали на два дня раньше.

 - Да она все эти дни была в полном порядке, - успокоил их спецназовец. - Очень даже живо общалась и со мной, и с Верочкой, - сказал Алексей и прикусил язык, понимая, что машинально проболтался. 
Анна Сергеевна на его реплику печально вздохнула, вытирая слезы. Однако Даша мгновенно отреагировала на его «Верочку» и посмотрела на него вопросительно.

 - А мама, случайно, не сказала вам, когда она приедет? - Прямо спросила девушка подполковника, который тут же стал мямлить о какой-то странной древней штуке: 
 - Понимаешь, они исследуют какой-то древнеегипетский папирус.
 - Ну, ладно! - Махнула рукой студентка. - Я сама ее вечерком попробую кликнуть по скайпу или закину ей письмо в электронку.               

      Подполковник хотел спросить у нее электронный адрес Вероники, но после открыто настороженного взгляда девушки, не решился. Можно будет узнать после поездки в горы. Через минуту Елизавета Петровна позвала Анну Сергеевну, и они побежали к ней в спальню. В горы Алексей надел армейские ботинки и бросил в вещмешок несколько банок тушенки. Шашлыки шашлыками, но молодежь на природе всегда ест с аппетитом. Он знал, что под ночным небом все допоздна засиживаются у костра, если вообще можно будет сегодня их угомонить и отправить спать по палаткам. Им же с Пашей придется эту ночь не спать и дежурить в лагере. Так будет надежнее.

       Накинув свой армейский бушлат, Алексей собрался зайти в спальню к старой хозяйке, чтобы попрощаться. Открыв дверь, подполковник улыбнулся полной идиллии. «Девочки» обняли свою бабушку с обеих сторон, и она умиротворенно кивала головой на тихое воркотание путешественниц о собранных в горах лекарственных растениях для гербария Дашиной курсовой работы. Из разговора Алексей понял, что девушка не приняла мамины изыскания древности, а избрала для себя медицину.
 - О, посмотрите! Наш господин офицер уже в полной походной экипировке! - Живо воскликнула студентка. 

Но Елизавета Петровна одернула ее и попросила Алексея присесть рядом. Подполковник принял приглашение, мысленно поблагодарив Бога, что после глубокого обморока у нее все в порядке. Она говорила без затруднений:
 - Еще раз простите меня, старую, мой друг! - Алексей с возмущением покачал головой. Однако хозяйка спокойно продолжила:

 - Я сказала «мой друг» вовсе не по светской привычке. Это от всего сердца - вы мой друг и мой милый мальчик. Знаете, я вам уже говорила, что у нас в семье не было мальчиков. - Анна Сергеевна крепко взяла ее за руку, проявляя явную неловкость перед подполковником. Но Елизавета Петровна строго посмотрела не нее и отстранила руку:

 - Не мешай, Аня! Я сегодня поняла, что не зря меня тут так долго Господь удерживает. Он оказал мне в жизни еще одну огромную милость - встретить здесь родного мне мальчика. Очень достойного. Знаете, почти сто лет назад дед подарил моему отцу свои часы, которые завещал ему передавать по нашему роду в наследство сыну. И я сейчас очень рада, что, наконец-то, могу выполнить волю моего отца. Дашенька, будь добра, подай мне шкатулку.

    Девушка достала из комода небольшую шкатулку темного дерева, и Елизавета Петровна взяла старинные карманные часы из серебра на длинной цепочке. Протянув их спецназовцу, старая дама добавила:
 - Примите, Алешенька, от всей души! Нам сказано, что все мы пребываем здесь всего один день из своей бесконечной жизни. И я в это свято верую. Как и не сомневаюсь, что вы никогда не омрачите бесчестием этот свой долгий день на грешной земле. Помните, тот, кто жертвует собой ради чьей-то жизни, спасает свою душу этой жертвенностью. Ведь надо уметь очень сильно любить других, чтобы ради них пойти на смерть, как Господь пошел на крест. Берегите себя, мой мальчик, и еще берегите.., - ее голос дрогнул и глаза наполнились слезами. Алексей понял, о ком хотела сказать Елизавета Петровна. Потому быстро обнял ее и прижал тонкие руки к своим губам:

 - Будьте спокойны! И не забывайте мой боевой приказ - не волноваться! Спасибо за такой подарок, я полностью разделяю ваши чувства. Обещаю, что буду беречь ваш подарок. Не сомневайтесь, буду очень-очень беречь, - пообещал Алексей прабабушке, подразумевая ее любимую Верочку.

И Елизавета Петровна понимающе улыбнулась ему, просветлев лицом. Она протянула к нему руки и прикоснулась к его лбу губами, погладив подполковника по щеке. Он нежно сжал ее руку в кулак, приказав, держаться. Даша и Анна Сергеевна оживленно переглядывались, радуясь, что их бабушка в приподнятом настроении. Прощаясь, они пожелали Алексею хорошей погоды и попросили сразу же позвонить, когда он возвратится в город.

  Выйдя на улицу, спецназовец присел в сквере на скамью, чтобы прийти в себя после перенесенного стресса. Он понимал, что Елизавета Петровна дала им с Вероникой свое материнское благословение. Рассмотрев необычные старинные часы, он завел механизм, удивившись, что тот был в рабочем состоянии. Алексей улыбнулся - под инкрустированной крышкой часов было место, на котором скоро появится маленькая фотография Верочки. Прищурившись, он посмотрел на ясное обеденное солнце, плотно смотал цепочку и положил подарок во внутренний карман военного бушлата. 

Продолжение следует. Н.