II

                III

               
       …  Знойный ветер гнал по пустыне песок и шары сухих верблюжьих колючек. День клонился к закату, солнце красное с желтым ободом садилось за барханы, вода в море отливала тяжелым свинцом. У крыльца одноэтажного барака прямо на песке сидели пацаны лет трех-четырех.
             Среди черных как головешки макушек выделялась одна огненно-рыжего цвета. Мальчик отличался от остальных не только  цветом волос, но и цветом кожи и цветом глаз. Глаза, мать называла его  "колокольчиком"  и не только потому, что, болтал без умолку, но и потому - что глаза были голубовато-синие, цвета лесных колокольчиков. Мальчишке было все равно, он не знал, что такое колокольчики и как выглядит лес, но болтал, не останавливаясь, и  при этом невозможно было понять, о чем он говорил. На своем родном языке он не выговаривал половину алфавита, а на языке  аборигенов не выговаривал половины звуков, так что понять его можно было только по жестам и животному прозрачному взгляду. Да и что было хотеть мальчугану на границе Великой пустыни и Моря. Разве что есть, для этого хватало жестов, и спать - для этого хватало желания. Он и засыпал,   где  и когда хотел.
            Мать часто находила его  под крыльцом, где обитали собаки. Он спал, свернувшись  калачиком, весь обсиженный собачьими блохам, сладко посасывая палец. Собачьи блохи  на людях не живут и людей не кусают, а крысиные в пустыне не водились.  Но чаще всего его находили в овине рядом с козами и овцами. Толи памятуя о том, что он родился среди них, здесь в овине в Новогоднюю ночь, толи потому - что мать всегда брала с собой в пустыню козью шкуру  и сажала мальца  на нее, пока сама собирала данные приборов на метеостанции.  При этом, часто повторяла, что на козью шкуру ни тарантул, ни скорпион не идет. Одним словом с овцами и козами его  давно связывали теплые,  в прямом и переносном смысле, отношения. Метеостанция находилась на краю земли,  юго-западная оконечность  большой  и многоязыкой страны.
             Реже мальчишку можно было застать в курятнике, куда он приходил выпить одно-два яйца. Делал гвоздиком в скорлупе две дырочки  и выпивал содержимое, а пустые яйца клал на место, чтобы мать не заметила. Мать находила и выпитые яйца и его сморенного жарой и сытостью яиц,  мирно посапывающего на морских водорослях,  набросанных на полу курятника. От курятника отмыть его было всего сложнее. Мать грела воду в чане на большой печке-плите, а  затем долго оттирала Сергета от куриного помета. Так и рос Сергет свободным, беззаботным, как  впрочем,  и все дети пустыни, ели что доставалось, спали, где хотели, игровой площадкой была вся пустыня. Волков и лис не боишься, иди, играй, но приключится повстречать серого, рядом может никого и не оказаться.

           Ловили тарантулов, скорпионов, вполне осознавая опасность данных действий.  Насекомых не трогали только в мае-июне, когда они были наиболее активны, а стало быть, и наиболее опасны,  в смысле для жизни. Чаще ходили к проливу ловить рыбу. Рыба пацанам не давалась, а вот раков, если ночью на берегу зажечь костер, можно было натаскать целый тазик. Чаше всего делали так, ловили раков все вместе, а затем по очереди весь улов, кто-нибудь из пацанов нес к себе домой. Не во всех семьях, особенно в кочевых, тех, что жили в юртах, данный вид " охоты"   приветствовали, раков не ели. Мальчишки были заняты и ладно, а раков не надо. Так - что хоть раз в неделю, а Сергет приносил домой полный тазик с раками. Не обходилось без казусов, однажды он крепко прижимая к животу,  тащил, очередной коллективный улов, не рассчитал силенок, да  и  раки какие-то буйные попались. Одним словом споткнулся, упал. Вода разлилась, нес  с водой, чтобы подольше живыми были,  раки упали на песок. Три собаки, две из них жили под крыльцом  дома Сергета, решили, что если раков уронили, то они теперь ничьи можно и так запросто этим воспользоваться. Не тут-то было. По жизни собаки раков в море не ловили, разве - что варенные перепадут, а тут целый тазик.
 
             Ринулись, одна оказалась проворнее сунула нос к раку, да рак еще проворнее оказался, так схватила за этот нос клешней, что визг, собаки  созданный из боли помноженной на неожиданность, еще долго  звучал в  ночной пустыне, перекрывая все другие звуки. На визг подошли кочевники и долго смеялись, когда узнали причину такого шума. Шуметь в пустыне нельзя. Тем, кто шумит, песок не прощает ,а вот возле моря, а особенной в проливе, шуми сколько влезет.
 
             Грохот воды прорывающейся в горловину пролива, заглушал все вокруг. Вода с шумом проносилась мимо причала,  и оправдывая название залива Черная впадина, уходила дальше в него. Да это был всего лишь залив, и в него впадало большое количество воды ежедневно. Куда девалась вода? …

    …  Много времени прошло, мало ли (как в сказке) очнулся Сергет в том же кресле, под тем же куполом. Огляделся. Толи от того что на небе появись звезды, толи в помещение  ничего больше не светилось и не пульсировало, через  купол сквозила почерневшая ночь. Чаша угасла, не светился в ней шар. Черным силуэтом над бортом, на фоне неба, мрачнела спинка кресла. Кругом стояла звенящая тишина, пропало шипение и бульканье. Пришелец затих. "Ушел!" Можно было и не прислушиваться. Сергет и  не прислушивался, он знал наверняка.

           Тело незнакомца находилось по-прежнему в кресле, но искра жизни или душа навсегда покинула  его.  Аум!-  так называлась душа у этого народа, к которому принадлежал инопланетянин, имя ему, кстати, было Аггел. Что ангел, что Аггел, очень уж созвучно.  «Видно так оно и было  всегда»- пронеслось в голове у Сергета. У него было странное чувство, чувство того что он теперь многое  не предполагал, а знал. Он знал, как необходимо обойтись с телом  тулла, он знал, что будет делать дальше, что было много миллионов лет назад и что будет еще три тысячи сто сорок пять лет вперед, период  пребывания  который уготован ему  на этой земле. Вопросы, всплывающие в сознании, всплывали, так по инерции по свойству его характера. Он всегда любил задавать сам себе вопросы и затем самостоятельно находить ответы. Это была своеобразная игра ума и  характера. И даже тогда, когда вопросы, которые он задавал себе ни кого больше не интересовали, а найденные ответы не только подвергались критике со стороны, но и просто раздражали окружающих, Сергет ясно, а главное как-то безболезненно понял и спокойно принял, что вопросов больше  не будет, настало время действовать. Было немного жаль, ведь поставленный вопрос это дверь в неизвестное, это дрожь в теле от предвкушения, это ирония в выборе, это раздражение в препятствиях, это разочарование или гордость за результат, одним словом это жизнь полная эмоций. Все оставалось в его, но прошлой жизни.

              Мелькнуло сожаление и  исчезло, необходимо было подготовить тело Аггела в последний путь. Протянув  руку, Сергет коснулся шара в чаше, тот был на ощупь прохладным и рельефным. Поводя ладонью над шаром, Сергет крутанул его против движения часовой стрелки. Шар стремительно завращался и по мере того как вращение его замедлялось, он стал высвечиваться изнутри  оранжевым, переходящим в золотисто - красный, цветом. А после того как шар остановился по очертаниям темных пятен на нем, да и по состоянию сознания Сергет уже знал, что перед ним Земля в миниатюре. Сама же чаша светилась бледновато - голубым светом. Теперь было достаточно одного прикосновения в любую точку на шаре для того что бы получить на экране изображение  всего происходящего в данной точке, с той точностью видения,  которое обеспечивало бы  возможность разглядеть веснушки на носу, у какого- нибудь мальца. Сергет хлопнул в ладоши и, вытянув губы трубочкой, цокнул два раза. За креслом тулла в полу высветился фиолетовый овал. Сергет вновь хлопнул в ладоши,  два раза, а цокнул четыре раза. Теперь чтобы он ни делал, при этом оставаясь в кресле, ему приходилось хлопать в ладоши и цокать. Сколько раз он хлопнет в ладоши и цокнет  языком, значение не имело, значение имело то, о чем он в этот момент  думал и чего желал. Да и хлопать и цокать было совсем не обязательно, его мысль могла передать любую команду, и она была бы выполнена без задержки, так как между мыслью и результатом не было никаких посредников. Манипуляциями же Сергет приучал и свое тело и свои мысли работать синхронно, слажено, а главное хотелось как-то обозначить переход  от вечной жестикуляции людей руками при разговоре, для того чтобы дать импульсы возбуждения мозгу, к  новой схеме: увидел (услышал)- подумал (сделал).

        Подняв крышку с фиолетового овала, Сергет "перенес" в свечение тело инопланетянина. Тело было опущено в густую вязкую субстанцию и медленно с характерным, будто надували шар, звуком опустилось на дно емкости. При этом объем тела не вытеснил из чаши ни одной капли, так как данная жидкость при погружение в нее предмета не замещала им своего объема, а меняла свою плотность. Закрыв чашу и  "выключив" фиолетовое свечение Сергет медленно встал, ноги дрожали,  в голове кружились маленькие вихри, жарким огнем горело темечко, было реальное ощущение того как  по артериям, венами и  капиллярам бежит кровь, от чего все тело покалывало. В районе солнечного сплетения упруго давя на ребра, ширилось неприятное ощущение, при этом спазматически втягивался живот, и сбивалось дыхание. Веки стали тяжелыми, а в мозгу запульсировала мысль-желание: "Спать! Спасть!"
         "Да, хорошо бы выспаться"- вслух произнес Сергет и двинулся вниз по коридору. Огоньки, засеменив под ногами  убегая вперед, привели его в светлый круг и последнее, что подумал Сергет, прежде чем покинуть корабль: "На орбиту Земли, ждать!", затем темная часть круга, с каймой из огоньков плавно опустила его на землю. Сергет сделал шаг в сторону и в следующее мгновение и круг, и свет исчезли. Исчез и корабль, хоть он и находился в режиме не видения, но своим присутствием отражался в солнечном сплетении. Сергет знал это  и как только корабль отдалился на достаточное расстояние от его участка, давление на  солнечное сплетение прекратилось.

         Медленно переставляя ноги,  Сергет двинулся к дому. Из будки с лаем выскочил пес, он бросился под ноги, но остановился, услышав голос хозяина: "Ну что  ты дуреха, чё кричишь?"- завилял хвостом, а затем вдруг резко скрылся в будке. В доме забухала другая собака, глухим утробным голосом. Лаял дог, пес большой и серьезный.

          Сергет вошел через сени  в дом, при этом молча дав команду псу замолчать. Войдя в коридор, он увидел дога сидящим у порога комнаты с широко открытыми глазами. Увидев  Сергета, пес утробно зарычал: "И ты меня не узнаешь, что ли?"- произнес Сергет, пес заслышав его голос вскочил и, виляя всем телом стал крутиться вокруг него,  стараясь прижаться  боком.
 "Вот с братьями нашими меньшими придется говорить вслух" - подумал Сергет, стараясь не свалиться от толчков - " а то чего доброго  шкурку попортят". Он прошел в комнату, включил свет и плюхнулся в кресло. В клетке над креслом нахохлившись, сидел попугай,  и  всем своим видом показывал, что по ночам нормальные люди спят, а не блукают. Он не хотел открывать глаза, но свет его потревожил. Из спальной вышла жена, она окриком загнала пса на его место на диван и, жмурясь от света, уставилась на мужа.
            "Что это"- только и произнесла она,  при этом глаза ее широко открылись, а сама она присела на край дивана,  на котором умостилась собака - "Что, что?"- хотел переспросить Сергет, но жена опередила его" Где, же это ты три дня был?"
            "Три дня?"- вопрос был риторическим, а главное промелькнул только в голове Сергета, и это, пожалуй, был последний вопрос из прошлой жизни.
           "Все. Потом!"- отмахнулся он, - " Все вопросы, пожалуйста, потом, сейчас спать, только спать и ничего кроме сна". И жена как-то быстро и спокойно согласилась с этим и пошла на кухню. По возвращению, мужа она нашла уже в спальне, сидящим на кровати, и подала ему кружку, холодного, клюквенного морса:
 "Ты хотел пить, я морс принесла".  Сергет попытался  пошутить, что-то вроде того, что "Заработало", но только произнес: «Хорошо!»- и отпив несколько глотков, вернул кружку жене, а сам упал на кровать и провалился в  глубокий как бездна сон. Таньша долго стояла и смотрела на спящего Сергета. Что-то подсказывала ей, что в их суетную и предсказуемую жизнь с мужем вошло что-то, что не поддавалось определению, но уже тревожило своими предстоящими событиями, и  одновременно успокаивая своей неотвратимостью. Как она не любила эту двойственность чувств, будучи рациональным и здравомыслящим человеком, терпеть, не могла неопределенности.

             Они сошлись с Сергетом во втором браке уже, будучи взрослыми людьми у каждого были дети вполне самостоятельные, а у нее так и со своими семьями. Совместных детей не завели, хватало внуков. «Может и к лучшему» - почему-то взгрустнулось Таньше. Ей хватало неопределенности в поступках самого Сергета, в грандиозности его мыслей "за все человечество" притом, что порою не хватало денег на хлеб, а Сергет подолгу сидел без работы. И не потому, что он не хотел или не умел работать, просто как-то все не так складывалось. Устраиваясь на очередное место, он строил планы своих действий, как и что он сделает, что все увидят его умения и опыт, который, кстати, у него был. И весьма неплохой. Но человеческий социум так устроен, что он предлагает, то, что нужно ему, а не то, что порою необходимо человеку и использует не те качества, которые лелеет в себе сам этот человек, а те, что нужнее всего ему, этому окружающему его миру, здесь и сейчас.

                IV

            Между  не плотно сдвинутыми  шторами, настойчиво пробивался лучик солнца. Он  определил себе  место, и изредка вздрагивал, перемещаясь по  одеялу. Кошка, спавшая в ногах Сергета, первая заметила этого надоедливого гостя и попыталась отодрать его от  одеяла. Этот звук раздираемой материи и возня кошки разбудила самого Сергета. В комнате было тихо и прохладно, протянув руку, он сдвинул штору в сторону, и обрадованное солнце огромным комом ввалилось в комнату, принявшись хозяйничать по углам и засветив, зеркало, висящее на противоположной  стене.

              Сергет услышал негромкое пение, доносившееся из кухни. Он позвал жену, пение продолжалось. "Поет, нацепив наушники плеера"- наверняка знал Сергет и вновь, но уже громче позвал Таньшу. Пение прекратилось, и она появилась в дверях спальни, не снимая, а только  сдвинув на сторону наушники.
"Мне такой сон снился" -  вместо приветствия проговорил  Сергет - " такой сон расскажу, не поверишь!"
            "Почему не поверю?"- ответила Таньша - " если бы я столько проспала, мне бы, наверное, не одна сотня снов приснилась бы!"
«Ты что имеешь в виду?»- переспросил Сергет.
«Вот для этого дела ничего не имею»- буркнула она - " вставай уж, да только не пугайся,  если ненароком в зеркале себя не найдешь".
"Что за чушь"- подумал Сергет  и, пытаясь подняться и тут же «какого чёрта»?»-  произнёс он  проводя тыльной стороной ладони по подбородку.  Подбородок был покрыт щетиной двухнедельной давности. Резко сел на кровати, встать не успел, закружилась голова. И чтобы переждать головокружение Сергет посидел с закрытыми глазами несколько минут. По привычке хотел почесать залысину на лбу, но не нашел ее. На голове,  у него у которого уже два десятка лет, как были сплошные залысины, от чего он стригся на лысо, под рукой оказались густые короткие волосы.
«Так, чем дальше в лес, тем толще партизаны»- проворчал Сергет и, встав, попытался заглянуть в зеркало, для чего пришлось нагнуться.
«Опять самостоятельно перевесила «- молча, попенял он жене,  хотя уж точно  знал, что Таньша тут ни при чем.

      И в  зеркало он увидел  чужое, красноватое, как от сильного загара,  обрамленное белыми, точнее серебристо-пепельными волосами, лицо. Он покрутил головой  пытаясь отыскать хоть что-нибудь знакомое, оставшееся от прежнего Сергета. Нашел: глаза, цвет глаз и их выражение не изменилось.
«Хоть что-то»- улыбнулся он своему отражению. И оно в ответ улыбнулось ему знакомой, сдержанной улыбкой Сергета.
         При выходе из спальни ему пришлось низко нагнуться.  Он и раньше, если не успевал нагнуться при проходе через эту дверь, сбивал верхней притолокой кожу на голове, теперь же верхний край двери был на уровне его подбородка. Дверь оказалась не только низкой, но и узкой.
«Толи еще будет, толи еще будет, толи еще будет ой – ой -ей»- пропел он  вспомнив слова из песни, а вслух констатировал, что через три-четыре месяца жить в старом доме  не сможет, так как потолки в нем были всего на два метра двадцать сантиметров, а увеличение его роста прекратится где-то в районе двух метров пятидесяти или семидесяти сантиметров. Это бы еще ничего, но мог не выдержать пол в доме, так как его вес за это период  должен значительно превысить его сто десять килограмм. Целесообразность такого роста и такого веса, по причине его знаний он не  придавал сомнению, но знал он это только теоретически, на практике, же испытать данную необходимость ему еще предстояло.
          «Ну что Дед Мороз!»- послышалось  за спиной голос жены. «Может, расскажешь, наконец, в чем дело, что такое произошло в период твоего исчезновения, что тебя эдак разукрасило?".
          «Наверное, расскажу», - ответил Сергет - " но несколько позже, сейчас желательно умыться, почистить зубы и поесть. Есть хочется, так что переспать не с кем"- пошутил он.
           «Теперь и не знаю, как и с кем, ты будешь спать"- отреагировала на шутку Таньша, отмечая движением руки у него под грудью свой рост. У них и раньше была разница в росте у него метр восемьдесят пять у нее - метр пятьдесят два , а теперь еще  больше стала.
            «Разберемся, тащи сюда кабана с кашей»,- подтолкнул Сергет Таньшу в сторону кухни. «Кабан сбежал, а каша, пожалуйста! С маслом будешь или....»
             «Все равно», - перебил ее Сергет и осторожно стал пробираться в туалетную комнату. Он умылся и почистил зубы, а сделать это было нелегко по причине малых габаритов последней. Таньша наблюдая все это ничего, не сказала, только усмехнулась и поставила на стол большую тарелку с дымящейся кашей и  рядом положила четыре очищенных яйца, сваренных "вкрутую".
              «Не  наешься, еще что-нибудь придумаю»,- бросила на ходу, исчезая в комнате. Сергет взял две табуретки вместе и, усевшись на них одновременно, принялся,  медленно есть кашу, не обращая внимания  на то, что она была горячей.
               «Первым делом необходимо подготовиться и переправить Учителя  - почему он его так назвал, он даже не задумался.Но уже знал что "свет" на языке Учителя, как и в начале  времен на Земле назывался  Ра,и даже не бог, а то, что дает жизнь и значение  всему сущему, Свет, сияние. Отсюда:  ра- по земному- свет, сияние, ви - кружить, бить, т.е. заставлять (не принуждая) ин - слышать. Учитель (равин) - заставляющий увидеть свет.
               «Там куда ему надлежит отправиться, он встретится с народом Учителя и получит  У- рок. Данного У- рока, его заветов, хватит на весь отпущенный ему срок, а это как он помнил три тысячи сто сорок пять лет. По окончании этого срока он также как Учитель найдет приемника, а затем уйдет в вечность.
          Его Учитель был Наблюдателем, он же призван был быть Хранителем. Порядок был заведен Создателем, не Всевышним, как его называют жители  Земли, а Вездесущим, так как Он везде во Вселенной, которая есть суть его данность. И как в части Вселенной в Галактике, так и на малой планете Земля. Он есть мы, мы есть У- Ра.
           Итак, Создатель творил и Тверди и Тварей, тех, что Душу имеющих, а их развитие поручил наблюдать Наблюдателям из Оби Аггелов Первых-Духов бесплотных. И те наблюдали ни понять при этом, ни вмешаться, не смея,  не имея  на то  разумения и навыков, так как душа у них отсутствовала.  И  не были они инструментом воплощения замыслов Создателя. Ибо мыслью творил вокруг себя Создатель, Наблюдатели велением его за  всем приглядывали, но там где души нет, там, стало быть,  и понять, в чем сбой происходит  невозможно. Отчего телом - твердью облек их Создатель и в этом сосуде душа уместилась. 
             Поступки они совершают, и решения способны принять, да только вмешаться не могут. Теперь они не просто духи бесплотные, они жители Галактики нашей. Из других Галактик в иные не призываются. Так и по ныне продолжается. У каждого Наблюдателя свой срок. Над каждой планетой свой и берется он из планеты другой, далеко отстоящей от той, что ему поручили. Он ни во что, вмешиваться не может, а если бы и мог то не знал бы  как и что, так как из другого мира  был призван.

            Другое дело Хранители, они призывались вслед за Наблюдателями и брались непосредственно из той планеты, которую хранили. Они могли бы и не появиться, если бы в порядке развития все складывалось  так как того требует система. Но если в последовательности развития  отдельно взятой планеты,  начинались сбои, происходили события, грозящие уничтожением не только всему живому на планете, но и самой планете, что в свою очередь могло помешать  развитию Вселенной, как части заданной системы, на планете появлялся Хранитель. В истории Земли уже  были Хранители.

            Поглощая кашу, Сергет не обратил внимание,  на то как мысли, настроенные на ироническую волну перескочили на вполне серьезное восприятие происходящего. Ирония  все же в мыслях его проскальзывала,  особенно в форме языка, на котором он мыслил. Но все что всплывало в его мозгу, к иронии не располагало. Он выпил кружку чая, заботливо подсунутую ему, вновь появившейся на  кухне женой.
«Тебе - бы, во что другое переодеться надо, в этом теперь только от долгов бегать»
«Проблемы? Это не проблемы - суета», - буркнул себе под нос Сергет.
«Суета не суета, а пойди, вылезь на улицу с голым пузом, и голыми лытками»,- вернула его на землю Таньша.

         Оглядев себя, Сергет понял, что в таком виде, да еще и с седой бородой и впрямь впору только в психушку. Ум не выбирал, а сразу же определил одежду в дополнение к сложившемуся облику. Свободного, удобного покроя, легкая одежда, а главное чтобы могла пригодиться  на все времена года. Белая, ниже колена рубаха без воротничка. Сергет всегда  не мог взять в толк,  зачем у мужских рубашек воротнички. Пачкается полоса, а над ней еще целое крыло материи. И из-за сносившейся одной полосы порою приходится выбрасывать целую рубашку. Такого же мнения он был и насчет галстука. Теперь-то он знал, что данный атрибут одежды трансформировался из нашейного платка, которым первоначально вытирали руки во время обеда. Но со временем манеры изменились, и изменилась функция платка, превратившись в галстук. Наличие в нем следа масонов, этакая стилизация под удавку, предмет идентификации и психологического стреноживания персональной индивидуальности, Сергет не воспринимал и раньше, но мнение такое бытовало.

Галстук придает строгость всему костюму, делает обладателя его более подтянутым, даже при наличии весьма объемного брюшка. Одним словом есть воротничок, носи галстук, нет воротничка и удавка ни к чему. На рубашку сверху необходимо одеть, что-то вроде длиннополого жакета, в Украине это называют свиток, из белой шерсти на случай холодов. Свиток закрывает не только поясницу, но и  ноги до колена. Поверх всего вышеназванного  грубый войлочный плащ коричневого цвета с капюшоном. Удобнее одежды еще не придумали. Этот образ он вычитал в детстве в одном из произведений Лескова "Очарованный странник", к тому же белый балахон был на Учителе при  первой, и последней  их встрече.  Сергет рисовал себе образ, не думая о том, как будут  реагировать  на него люди при встрече. Он понимал, что теперь будет выделяться не только одеждой, но и ростом, но больше своим весом.
           «Как там Учитель?»- задал  себе Сергет, риторический вопрос. Он и дальше будет вынужден задавать себе чисто риторические вопросы, так как заранее будет знать на них ответы, но оставаясь сыном Земли, он  будет все-таки  периодически иметь потребность с кем-нибудь общаться. Не учить, не помогать и советовать, а просто поговорить за жизнь, когда есть вопросы и каждый в меру своих знаний и ощущений, а главное опыта стремится найти на них ответы. И он вдруг явственно ощутил, что теперь его удел одиночество, не только по причине полученной силы и  знаний, а потому что любой вопрос в его теперешней жизни это только ступень к действию. Он будет в гуще событий, он будет днями напролет чем-то озадачен, но просто поговорить он сможет только с самим собой, да разве, что с Таньшей, но она не всегда и по большей части,  будет с ним рядом. Мысль  о том, что ее век  теперь намного короче  его срока пребывания на земле, заставила вздрогнуть. Неприятные ощущения в сердце вынудили отогнать нахлынувшие мысли, а что может быть лучше для этого как ни действие.
       Сергет встал из-за стола, и низко нагнувшись в дверях, вышел во двор. По дороге подумал, что вот и теперь необходимо найти объяснение своему скорому отъезду. Три месяца  для этого, довольно большой срок, да как там еще  все сложится. На такое время они с Таньшей еще не расставались. Аргументация, приведенная в объяснениях  должна быть весомой и значимой, но мало что рассказывающей о причинах его отъезда. Куда и зачем он убывает, не должен знать никто, даже его дети от первого брака: дочь Александра и сын Илья. Отлет должен состояться не позднее 1 ноября.
 « Это же день рождения  брата»- вспомнил Сергет.
        Он пропускал свои  дни рождения и  дни рождения брата, Таньши, своих и ее детей, внуков, считая это важным, но не главным. Жена обижалась за это на него, а он продолжал забывать или делать вид, что забывает.
            В его детстве дни рождения никто  не справлял. По какой причине? Этого вопроса Сергет себе не задавал, не справляли и не справляли, мало ли что люди не делают, того что принято  или считается традиционным. А теперь и подавно, он его действия, да и вся жизнь будет подчинена ритму, не свойственному его прежней жизни. Да и кто еще месяц назад мог представить, что произойдет с Сергетом.  В своих фантазиях…, нет в фантазиях, он это представлял и даже проживал некоторые эпизоды данного состояния. Тут хочешь, не хочешь, поверишь что мысль, материальна, к тому же если для этого имеются предпосылки или так складываются обстоятельства. А ведь никто не спросил его хочет  ли он того что с ним произошло,  Согласен ли с этим. Его "замутили", заманили, вынудили принять в этом  участие.
«Тоже мне девственница, точнее оправдание блудницы - запутали его, заманили! Сам чуть не обделался,  и сам  же и в корабль влез"- проклюнулся в подвалах  души Сергета, былой сарказм. Он понимал для того чтобы, что - то произошло необходимы три исходных обстоятельства: структурное состояние, правильное место и пришедшее (созревшее)  время. А подытожить, то есть дать этому движение может только наличие воли, или непреодолимое  желание.  Ну а для того чтобы изменить действительность,  т.е. настоящее, необходимо тщательно изучать прошлое, как предпосылки и внимательно прислушиваться к будущему, как к желаемому результату.
          Но это как-то не грело, он старался по инерции осмыслить свое состояние и анализировать события, а новый голос, появившийся как бы внутри него, звал   к действию, а не к анализу этих действий.
          «Осталось понять, чем все это закончится»-  назойливой мухой жужжало в голове.