Яковлев Савва Андреевич

Яковлев, Савва Алексеевич, штаб-ротмистр, правнук основателя этого нового дворянского рода, Саввы Яковлевича Яковлева, родился 17 ноября 1811 г.

Где и как он воспитывался — неизвестно, но закончил свое образование в школе.

В конце 1828 г. "недоросль из дворян» Яковлев подал прошение об определении его на службу в гвардию, и цесаревич Константин Павлович 2 января 1829 г. предписал "определить его на службу в Кавалергардский полк, с написанием в эскадрон Её И. Величества, считаясь в командировке в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров».

Яковлев был зачислен на службу с 8 декабря 1828 г. унтер-офицером и вслед затем в приказе было объявлено, что "Савву Яковлева следует считать из дворян».

5 февраля 1829 г. он был переименован в юнкера, 6 августа 1830 г. произведен в корнеты, а 1 июля 1833 г. — в поручики. Однако недолго Яковлев оставался на службе: через год он вышел по болезни в отставку и произведен был в штаб-ротмистры.

Таков небогатый служебными фактами формуляр Яковлев.

Не часто встречается имя его и в полковых приказах: "5 октября

1830 г. Яковлеву дозволяется по слабому зрению носить очки», а 13 декабря 1833 г. он "командируется за покупкою в полк ремонтных лошадей». Известность, и притом печальную, Яковлев приобрел вследствие беспутной и скандальной жизни. Отец давал ему громадные средства для жизни и смотрел снисходительно на творимые им безобразия, изредка только грозя ему: "Погоди, будешь грызть кость, как буду давать тебе всего 100 тысяч в год». Не встречая, таким образом, отпора в окружающем своим диким наклонностям и инстинктам, Яковлев все более и более давал простора своему необузданному нраву; присосавшиеся же к нему приятели—паразиты, готовые переносить всякое унижение, чтобы только есть и пить около самодура, отучили его относиться с уважением к человеческому достоинству.

Прожив пошло свою недолгую жизнь и не найдя в ней никакой разумной цели, Яковлев не сумел даже искупить части грехов своей бесполезной жизни обычной благотворительностью и щедростью богачей самодуров на пользу ближнего и окончил жизнь свою самоубийством 4 ноября 1847 г.

Название статьи:   Яковлев, Савва Алексеевич, штаб-ротмистр Категория темы:   Русская Императорская армия, Российская империя Источник статьи:    Русский библиографический словарь. 1913. т. 25 Дата написания статьи:   7 августа 2013 Статьи, использованные при написании этой статьи:   "Сборник биографий кавалергардов. 1826-1908" (статья А. А. Голомбиевского), стр. 55-57.




Валентина Мирошникова, Татьяна Иовлева и др. - 50 знаменитых чудаков

Представитель очень богатого рода, получивший известность благодаря своему необузданному характеру, специфическому чувству юмора, пристрастию к разного рода чудачествам и диким выходкам. Имя Яковлева даже вошло в поговорку, став синонимом бесшабашного кутилы и откровенного безобразника.

               ЯКОВЛЕВ САВВА АНДРЕЕВИЧ


Один из самых известных скандалистов и пьяниц Российской империи XIX века Савва Андреевич Яковлев был назван в честь своего предка, основателя рода Яковлевых. Конечно, на него традиционно возлагались надежды относительно приумножения богатств и влияния семьи, однако жизнь распорядилась иначе. Злая ирония судьбы заключалась в том, что в роду серьезных дельцов и довольно жестких людей, потомков Саввы Собакина, родился мот и кутила, едва не пустивший по ветру все состояние, сколоченное отцом, дедом и прадедом…
Предание гласит: история одной из богатейших семей России началась с того, что мещанин города Осташкова Тверской губернии Савва Яковлевич Собакин отправился пешком (!) в Петербург, имея в кармане полтину денег и родительское благословение. В Северной Пальмире он начал торговать мясом с лотка вразнос. И никогда бы не стать его потомкам миллионерами, если бы не страсть императрицы Елизаветы к музыке и людям с хорошим голосом и слухом… Однажды Ее Величество, пытавшаяся обуздать скуку разглядыванием суетливой толпы, отметила, что у молодого парня-разносчика прекрасный голос, и распорядилась, чтобы гофмаршал пристроил певуна поставщиком припасов для императорской кухни. Предок известного скандалиста быстро разбогател, поскольку начал получать также заказы от многих вельмож. А поскольку Савва угождал всем причудам императорского фаворита князя Потемкина, вскоре тот отдал понятливому детине поставки на армию, что было источником огромной наживы. Так бывший лоточник сколотил изрядное состояние и записался в купечество. Доходы его на тот момент были столь велики, что он вместе с другими коммерсантами взял на откуп таможню в Риге… Теперь наживший миллионы купец мечтал о том, чтобы заполучить дворянство и приобрести право на покупку имений с крестьянами. Для начала Савва перешел из податного звания в чиновничье, а в 1762 году Петр III "за особенно оказанные заслуги" жаловал его потомственным дворянством. При Екатерине II Собакин обогатился еще больше, прибрав к рукам петербургский питейный откуп. Когда же зарвавшийся миллионер попытался облапошить саму императрицу, его отдали под суд. Однако Савву мало того что простили, чтобы предать забвению неблаговидный поступок любимца, императрица приказала ему поменять фамилию и называться, в соответствии с отчеством, Яковлевым… Позднее бывший лоточник скупил ряд заводов и фабрик, одновременно построив еще несколько предприятий. В итоге он сделался самым крупным русским заводчиком – в его собственности находились 22 завода. После смерти основателя рода его огромное состояние было поделено между четырьмя сыновьями покойного. Один из них как раз приходился дедом Савве Андреевичу, чудаковатому отставному военному, которого соседи боялись, как черта…
Вот уж на чьем примере как нельзя более наглядно можно постичь смысл пословицы: "В семье не без урода!". И отец, и дед героя нашей статьи были типичными представителями своего рода: хваткими, решительными, не страдающими избытком мягкосердечия, строгими хозяевами и неплохими организаторами. Они неустанно приумножали капитал, а их наследник сорил деньгами и постоянно откалывал такие номера, что солидное положение Яковлевых в обществе пошатнулось… Сын миллионера, блестящий юноша с великолепными перспективами, Савва выбрал для себя карьеру военного и вскоре был зачислен в престижнейший лейб-гвардии кавалергардский полк. Однако достаточно быстро молодой корнет зарекомендовал себя отнюдь не с лучшей для начальства стороны: Яковлев, что называется, спал и видел, как бы отколоть что-нибудь особенно веселое и шокирующее. Поступавшие из дому деньги корнет моментально проматывал, устраивая поистине грандиозные попойки.
Муштра и прочие тяготы казарменной жизни Савве быстро наскучили, и он, подав в отставку, посвятил себя более приятному делу – проматыванию своего наследства. Собственно, с этого момента все чудачества этой неугомонной и непредсказуемой личности сводились к одному: беспримерным по своей грандиозности и продолжительности кутежам. Сам Яковлев обладал способностью потреблять невероятное количество спиртного, но при этом долго сохранять четкость и ясность мышления. Естественно, что и собутыльников он подбирал себе соответствующих, таких, которые могли долго поддерживать веселье, не отправляясь в самый неподходящий момент досыпать в ближайшую тарелку с салатом либо под стол. Тем не менее "перепить" Савву не удавалось никому. Участники кутежей неоднократно проводили своего рода состязания на этот предмет, но победа неизменно оставалась за Яковлевым.
Над отставным корнетом за глаза посмеивались, а представители старшего поколения сетовали: вот, мол, какой человек пропадает, пуская попутно на ветер родительские денежки. А Савва тем временем продолжал искать идеального для себя собутыльника… Наконец, особое внимание самодур сосредоточил на одном из участников кутежей – отставном капитане саперного полка Беме. Нет, больше Яковлева сей бравый вояка "потребить" выпивки не мог, зато по крайней мере не отставал от организатора застолий. А это уже было своеобразным рекордом, достойным, как мы сейчас бы сказали, Книги рекордов Гиннесса. Оценив умение приятеля пить, Савва подарил Бему за "достойное соперничество" 100 000 рублей (невиданная по тем временам сумма!). Естественно, что бывший капитан с огромным уважением относился к своему благодетелю и был для него самым преданным другом, не разлучавшимся с чудаком до последних дней жизни…
Особенно любил Савва развлекаться "закидыванием тони" на Крестовском. Для этого к месту действия заранее доставлялся специальный складной домик, который к моменту приезда Яковлева и целой толпы его приятелей устанавливался в указанном месте. Участники очередного "алкогольного заплыва" являлись на Крестовский в сопровождении огромного обоза, привозившего невероятное количество продуктов и спиртного. А поскольку организатора столь веселого мероприятия раздражала походная дача без сада, он брал с собой нескольких садовников. Привыкшие к причудам барина, эти люди всего за два-три часа (!) разбивали вокруг сборного домика настоящий сад – с деревьями, "позаимствованными" из соседней рощи, проложенными дорожками и клумбами цветов (их обычно садовники привозили с собой).
Когда Яковлев "со товарищи" начинали попойку, с ними беспробудно пьянствовали и местные рыбаки, так что на шум и безобразия, чинимые, мягко говоря, не совсем трезвыми гостями, никто не был в обиде. Затем, когда простое накачивание спиртным Савве надоедало, он давал верному Бему задание: немедленно найти и привезти к даче женщин "для русалочной потехи". Отыскать сговорчивых бабенок для капитана не составляло большого труда: все окрестности были хорошо осведомлены о привычках чудаковатого барина и о том, что он никогда не забывает расплатиться за предоставленные услуги. Причем платил Яковлев всегда щедро, не обижая участников потехи. Так что многие крестьянки неплохо подрабатывали у этого самодура, и Бему оставалось только проехаться по знакомым местам…
Когда к домику привозили будущих "русалок", начиналась настоящая вакханалия. Бабенки, упившиеся вдрызг, сбрасывались Саввиными гостями в воду, поднимая жуткий визг на всю округу. Пьяная компания с большим интересом наблюдала за тем, как импровизированные и плохо соображавшие от большого количества алкоголя "русалки" путались в поставленных сетях и пытались выкарабкаться на берег, сопровождая свои действия смачными выражениями, от которых покраснел бы и профессиональный портовый грузчик. Многие гости даже заключали пари, кому из крестьянок удастся первой немного протрезветь и вернуться на грешную землю, а кого придется вытаскивать, дабы не омрачить праздник появлением утопленницы. Чаще всего, правда, попав в довольно-таки холодную воду, женщины трезвели, а затем "русалок", которые не смогли выбраться на берег самостоятельно, вылавливали рыбаки и возвращали компании. "Поправив здоровье" дам лошадиной дозой шампанского и доведя их снова "до кондиции", гости в очередной раз отправлялись швырять "русалок" в воду. Сам же Яковлев находил это зрелище на редкость забавным и хохотал до слез. При этом для него не было суть важно, сколько раз за день собутыльники успеют искупать шалых баб; с каждым новым "заплывом" он явно получал все больше удовольствия.

Валентина Мирошникова, Татьяна Иовлева

Са;вва Алексе;евич Я;ковлев (17 (29) ноября 1811 года — 4 (16) ноября 1847 года) — штабс-ротмистр; правнук основателя этого нового дворянского рода, Саввы Яковлевича Яковлева.
Биография

Родился 17 ноября 1811 года; обучался в школе. В конце 1828 года подал прошение об определении его на службу в гвардию, и цесаревич Константин Павлович 2 января 1829 года предписал «определить его на службу в Кавалергардский полк, с написанием в эскадрон Её Императорского Величества, считаясь в командировке в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров».

Яковлев был зачислен на службу с 8 декабря 1828 года унтер-офицером и вслед за тем в приказе было объявлено, что «Савву Яковлева следует считать из дворян». 5 февраля 1829 года он был переименован в юнкера, 6 августа 1830 года произведён в корнеты, а 1 июля 1833 года — в поручики. Однако через год он вышел по болезни в отставку и был произведён в штабс-ротмистры.

Известность Яковлев приобрёл вследствие беспутной и скандальной жизни. Отец давал ему громадные средства для жизни и смотрел снисходительно на творимые им безобразия, изредка только грозя ему: «Погоди, будешь грызть кость, как буду давать тебе всего 100 тысяч в год». Не встречая таким образом отпора в окружающих своим наклонностям, Яковлев всё более и более давал простора своему необузданному нраву.

Покончил жизнь самоубийством 4 ноября 1847 года.