Увлечения молодости

Пережив первую серьёзную драму в своей личной жизни – необдуманное, поспешное замужество, через год рождение сына и наступивший вскоре полный крах семейной жизни, я решила, по возможности, не огорчаться из-за происшедшего,  а заняться своим дальнейшим образованием. Всё случившееся со мной казалось мне нелепой случайностью, хотя позже я стала осознавать, что ничего случайного в жизни  с нами не происходит, и почему-то судьбе было угодно устроить мне такое испытание. Однако,  в результате у меня родился и вырос замечательный сын, и уже поэтому мне не стоит особенно роптать на свою судьбу. Когда ребёнку исполнился год, я поступила в очную аспирантуру по онкологии в Алма-Ате. Сына я оставила на воспитание родителям, но часто приезжала домой - в отпуск, по праздникам и т.д.Новая жизнь полностью захватила меня, подготовка и защита диссертации оказались довольно трудоёмким и сложным делом, и почти не оставляли времени на развлечения, свойственные молодости. Тем не менее, я надеялась, что со временем я встречу в своей жизни серьёзного и достойного человека, который будет любить меня и моего маленького сына, и сделает нас счастливыми. Конечно, у меня были отдельные встречи и увлечения, и об одном из них я хочу рассказать.

По моей научной теме – лечение запущенных опухолей - мне приходилось переводить много научных статей с английского языка, который я знала неплохо ещё со школы и института.  Я переводила  огромные статьи из таких американских и английских журналов как «Исследование рака», «Клиники Северной Америки», «Химиотерапия рака» и др. Эти журналы я брала в библиотеке заместителя директора института  по радиологии академика Балмуханова. Кроме меня в институте редко кто-нибудь обращался к нему с такой просьбой, так как казахская молодёжь, которая преобладала в составе сотрудников в нашем институте, как правило, английский язык знала плохо. Таким образом, я за короткое время набрала достаточно много ценного научного материала, чтобы написать литературный обзор по теме, что было первым этапом в работе над диссертацией.

В это время к академику Балмуханову по его приглашению приехал из Каролинского университета в Стокгольме профессор радиобиологии Ласло Ревеш. Поскольку я знала неплохо английский язык, академик Балмуханов пригласил меня участвовать во встречах и переговорах с этим знаменитым гостем. Тогда гости из-за рубежа были у нас ещё большой редкостью, и я с радостью согласилась. Позже Ласло Ревеш с юмором  рассказывал мне, как он познакомился с академиком Балмухановым, который узнал о нём по научным статьям в журналах. Однажды у Балмуханова  появилась возможность побывать в Швеции, и он захотел познакомиться лично с известным учёным, и приехал для этого с визитом в Каролинский университет, где тот работал. Когда профессору Л. Ревеш доложили, что его желает видеть академик Балмуханов из столицы Казахстана Алма-Аты, тот с большим трудом смог представить, где находится Казахстан и какая-то Алма-Ата, и вначале не хотел его принимать. Но так как он был хорошо воспитанным, европейским человеком, то велел секретарю пригласить к себе столь неожиданного гостя. В дальнейшем они легко нашли общий язык и очень подружились, и теперь профессор Ласло Ревеш прибыл в Алма-Ату с ответным визитом. Когда он собирался в эту поездку в Советский Союз, да ещё в далёкий Казахстан, его друзья и родные очень беспокоились за его безопасность и уговаривали отказаться от этой безумной затеи. Но он настоял на своём, и никогда не пожалел об этом. Наша страна и народ ему очень понравились, и приём в Алма-ате  тоже был очень тёплым.

Так как знания английского языка у меня были, в основном, книжными и практики разговорной речи не было, то  вначале я с трудом участвовала в общих разговорах, но постепенно привыкла, стала лучше понимать и отвечать. Для Ласло Ревеша английский язык не был родным языком, он был венгром по происхождению, а в Швецию попал уже после второй мировой войны для научной работы. Поэтому его произношение английского языка и сама речь были более близкими и понятными для меня, чем, если бы он был англичанином по происхождению. Профессор Ласло Ревеш заинтересовался не только Алма-Атой и нашим институтом, но стал много внимания уделять и мне. Мне тогда было двадцать восемь лет, ему – сорок один, возрастное соотношение очень хорошее. Он был среднего роста с коротко стрижеными волосами с проседью и живыми карими глазами, и был, как и я, разведён, имел двоих сыновей. Он рассказывал много интересных историй о своих поездках по всему миру, как недавно он читал целый месяц лекции по радиологии в Японии, страна ему очень понравилась, он говорил, что Япония – это страна, созданная исключительно для мужчин. Отдыхать он любил в Испании, где у него были хорошие, давние друзья. Позже он прислал мне цветное фото, где он сфотографирован  на пляже у моря в этой стране.
Мы показывали профессору Ласло Ревешу  наш прекрасный город, возили на экскурсию в горы в ущелье Медео, где находится всемирно известный высокогорный каток, угощали традиционными шашлыками и пловом  и т.д. Неделя пролетела незаметно, и вскоре ему надо было уезжать. Он попросил у меня разрешения писать мне и взял мой домашний адрес. Я предложила ему писать мне на главпочтамт до востребования, но он объяснил мне, что лучше писать на домашний адрес, так меньше претензий будет со стороны служб органов безопасности. В то время контакты с иностранцами у нас особенно не поощрялись. Мне было всё равно, и я согласилась с его доводами.

Мы переписывались около четырёх  лет. Ласло писал мне ласковые письма из Швеции и присылал красивые почтовые открытки, когда бывал где-нибудь в поездках. В письмах и открытках он всегда подписывался «С любовью, Лаци», писал, что скучает, хотел бы снова приехать в Алма-Ату и повидаться со мной. У меня сохранились эти письма и открытки со всего мира. Письма его я читала легко, а вот ответы писала с трудом, приходилось работать со словарём, писать вначале на черновик, потом переписывать набело. Но это оказалось очень полезной школой для меня, и знание английского языка у меня улучшилось. Ласло очень любил оперу, регулярно посещал оперные спектакли в Стокгольме, где у него было много знакомых и друзей. Я тоже любила музыку, обучалась в детстве игре на пианино и  любила театр, так что общих интересов у нас было достаточно много. Ему хотелось пригласить меня на научную стажировку в Стокгольм, но тогда с выездом за границу были большие сложности, а мне нужно было закончить свою научную работу и защитить кандидатскую диссертацию, поэтому возможности для такой поездки не было. Через год Ласло Ревеш снова  приехал в Алма-Ату, и мы  встретились, и были очень счастливы, что увиделись вновь. На  этот раз он поехал с академиком Балмухановым на экскурсию  в Бухару и Самарканд, чтобы посмотреть эти чудесные древние города. Меня в эту поездку не взяли, так как не было такой возможности.

Срок моей аспирантуры подходил к концу, работа моя продвигалась успешно, и через три года я смогла положить на стол директору переплетённую диссертацию. Это было большим достижением для меня, и хотя защита состоялась гораздо позже, мне дали в качестве поощрения дополнительный оплачиваемый отпуск, и я поехала домой к родителям и  сыну. В это время для нашего института в Алма-Ате построили жилой дом, и мне  дали однокомнатную квартиру в нём, так что я смогла забрать сына к себе в Алма-Ату и заниматься его воспитанием сама. Несколько позже у меня появилась возможность переехать в Москву, и дважды профессор Ласло Ревеш приезжал в Москву, и мы продолжали нашу переписку и изредка встречались.  Академик Балмуханов тоже бывал нередко в Москве по делам института, звонил мне и мы виделись, разговаривали о нашем общем друге профессоре Ласло Ревеш.

Потом московская жизнь стала как-то затягивать меня всё больше и больше, я стала меньше уделять внимания и времени переписке со свои шведским другом, и она постепенно заглохла. Но в душе я сохранила тёплые воспоминания об этом интересном для меня человеке, и когда после перестройки появилась возможность чаще выезжать за границу, я побывала в туристических поездках в Венгрии  и Швеции, то есть  в тех странах, где он жил и которые любил. В Стокгольме я побывала около оперного театра, который так любил Ласло, посмотрела его афишу и с удивлением обнаружила, что там идут те же самые спектакли, что и в нашем Большом театре оперы и балета. Мы останавливались на ночь в отеле в центре Стокгольма, где я попросила телефонную книгу и поискала  там  телефоны  на фамилию Ревеш, нашла два телефона, но с другими именами,  это были его сыновья, самого Ласло, вероятно, уже не было в живых.