Мои вера, надежда, любовь ч. 3

    Ален не позвонил ни через день, ни через пять. А еще  через неделю  Вера уехала в Ленинград. Поступать она решила в пединститут на иняз.

  Город покорил  ее своим величием. После лаконичной простоты  архитектурных  решений своего молодого и задорного как юноша светлого города, где дома, сложенные  из квадратиков железобетонных  панелей, были похожи как близнецы, Ленинград  поражал красотой  и разнообразием строений, памятников, гранитных набережных и золотым блеском шпилей Петропавловской крепости и Адмиралтейства. Подав документы в приемную комиссию института и  устроившись в общежитии, она  каждый день  часами бродила по историческому центру города, ежеминутно «охая» и «ахая» от восхищения и восторга, глядя на могучих  бронзовых  коней на  Аничковом мосту   или на гранитные  фигуры Атлантов, поддерживающих  портик  Эрмитажа. Казалось, что она забыла зачем приехала в Северную столицу: только по  вечерам, пристроив измученные ходьбой ноги на табурет, она на полчасика открывала учебник  и почти  сразу засыпала крепким безмятежным сном. Город словно околдовал ее, и она не в силах была сопротивляться  его чарам. Но время шло неумолимо, приближался день первого вступительного экзамена. И тут на одной из  консультаций   Вера услышала как свободно и непринужденно беседуют  на французском  языке  девочки – абитуриентки, ее соседки по общежитию.  И она испугалась: время для подготовки было безвозвратно упущено, а уровень знаний был далек от необходимого. В полном  смятении  она помчалась в приемную комиссию  и забрала документы. Что  делать дальше она  не знала. Она знала только одно – с инязом все кончено. Прощай Лувр, прощай Эйфелева башня, прощайте прогулки по набережным Сены! Одинокая и грустная, сжавшись в маленький комочек,  Вера сидела на скамейке в тенистом скверике. Мимо проходили мамы с малышами, важно  прогуливались  пожилые пары, стремительным  шагом  проносилась  молодежь. И вдруг до ее слуха донеслось - «политех».  Ну да! Конечно же «политех»! И Вера решительно направилась  искать политехнический институт. Ей повезло: в последний момент  она успела сдать документы и даже получила место в общежитии – огромном  неуютном  здании,  кирпичная кладка которого была покрашена какой-то мерзкой желтой краской. Но Вера  этого даже не замечала: до экзаменов оставалось совсем мало времени и, осознавая  всю сложность ситуации, Вера днями и ночами зубрила физику и математику. Но чудес  не  бывает, как утверждают  пессимисты. Не случилось чуда и на этот раз: ухитрившись  сдать  все экзамены, проходного балла  Вера  так  и не  набрала. Выйдя из фойе института и будучи не в состоянии смотреть на слезы таких же   как и она,  не прошедших по конкурсу, и слышать радостные возгласы   счастливчиков, она   направилась  на уже полюбившееся ей место – на набережную Невы. Свежий ветер с реки  остужал разгоряченное  от волнения  лицо, красивый вид на Петропавловскую крепость  отвлекал от тяжелых мыслей. «Все пройдет, пройдет и это»,- вспомнились ей слова мудреца. «И то правда»,- подумала она. И тут же решила: « Домой не вернусь. Стыдно. А из Ленинграда никуда не уеду, ни за что!». Стойкий оловянный солдатик вытянулся «во фрунт» и с гордо поднятой головой устремил свой взор в новую жизнь…

        Возвращаясь в общежитие, она остановилась у доски объявлений. В глаза бросились набранные крупным шрифтом слова -  «Объявляется  дополнительный   набор. Приезжим предоставляется общежитие». И решение, как головой в омут,  пришло в одну минуту: «Пойду в училище  и буду токарем». Кто такой  «токарь»  и  чем он занимается,  Вера   имела  смутное представление. После зачисления в училище    она  родителям послала  очень короткую телеграмму: «Зачислена, приводим порядок общежитие, подробности  письмом». Последний месяц  был  настолько насыщен событиями и они  настолько стремительно сменяли друг друга, что Вера чувствовала  себя щепкой, попавшей в бурный водоворот.  Едва отдышавшись от одних потрясений, на неё  сваливались другие  и справляться со всем этим  приходилось одной, без поддержки и сочувствия родных, но пожаловаться  или спросить у них совета Вера не  могла, да и не хотела. Она была уверенна, что  у нее хватит сил и ума справиться со всем этим самой. Никаких подробностей письмом, как она обещала в телеграмме, родителям сообщать не стала и до самого Нового года ей удавалось скрывать, что учится она вовсе не на переводчика с французского, а на токаря-фрезеровщика.  На новогодние праздники  Вера решила не ехать домой, дабы избежать распросов и не завраться окончательно. Она собралась  послать  домой красивую поздравительную открытку и объяснить, что приехать не сможет из-за загруженности учебного процесса. Адреса своего она родителям не сообщала, объясняя это тем, что на вахте в общаге часто письма пропадают и за корреспонденцией приходится ходить на Главпочтампт».

 Дома к встрече Нового года – самого веселого и любимого праздника - всегда начинали готовиться загодя. Родители всеми правдами и неправдами ухитрялись  купить дефицитных консервированных крабов,   каких-нибудь  копченых колбас и даже баночку красной икры. Все вместе  наряжали елку, готовили салатики и обязательное  папино фирменное блюдо – утку с яблоками.  Стол  всегда  сиял  крахмальной белоснежной  скатертью и в свете люстры  поблескивали холодными искорками грани  хрустальных фужеров.  От этих воспоминаний у Веры  защипало в носу и  горло сдавил комок. Стараясь  справиться  с волнением, она еще   немного постояла возле синего почтового ящика, куда сбросила открытку  и отправилась  в ближайший  «Гастроном»  за покупками к праздничному застолью – Новый год решено было встречать в общежитии вместе с сокурсниками и надо было придумать, чем они будут всю ночь угощаться…


  В канун Нового года уже с утра в общежитии царило оживление. Нет, спокойным житье в общежитии  никогда не  было – звуки музыки, веселый смех и  постоянное хлопание  дверями – вот тот звуковой фон, который  был постоянным спутником  ее обитателей. Но в этот день ко всему прочему движению прибавилась   еще суета по  украшению  всех помещений цветными гирляндами, серебристым «дождиком»  и воздушными шариками. Даже вахтерша  была украшена короной  Снежной королевы и мишурой. Девчонки и парни бегали от комнаты к комнате  в надежде без очереди перехватить ведро и швабру, на кухне  на всех конфорках плиты у наиболее хозяйственных девчат  с  самого утра уже что-то шипело, шкворчало  и аппетитно  булькало. Вера с подружками  решили  обойтись  фруктами, бутербродами, вареной картошкой  и «закатками», присланными или переданными с оказией  заботливыми родителями. Изрядно проголодавшиеся к вечеру  ребята уже уселись вокруг стола, предвкушая сытный ужин и веселье до утра,  как вдруг в дверь постучали. Все разом решили, что это пришли с поздравлениями  Дед Мороз со Снегурочкой, роль которых уже весь вечер выполняли  комендант общежития и воспитатель: они в сопровождении  активистов-юмористов, переодетых в «зайчиков», «снежинок», «чертей» и «кикимор» заходили в каждую комнату и в щутливой форме поздравляли ребят с Новым годом.  За столом все дружно хором  прокричали:  «Входите, мы вас ждем!», а Вера, сидевшая ближе всех к двери, вскочила и рывком открыла дверь.  На пороге, держа в каждой руке по объемной сумке,  стояли ее родители, Пётр и Люба. Ошеломленная  Верочка,  отступив назад пару шагов, в оцепенении  подошла к столу и почему-то  стала чайной ложечкой   намазывать горчицей  бутерброд с колбасой, который держала в руках. Потом, ни на кого не глядя, она стала откусывать от бутерброда большие куски  и поспешно жевать, как будто кто-нибудь мог отнять у нее это  сомнительное лакомство. Зачем и почему она сделала это - Вера потом  никогда не могла объяснить. В комнате воцарилась тишина, никто не мог понять, что же тут происходит. Однако, «Ленинградская» горчица была свежая и очень качественная:  по Вериным  щекам мгновенно  градом покатились  спасительные  слезы. И тут Люба и Петр, потерявшие на минуту  дар речи  от неожиданной реакции дочки на их появление, бросились к рыдающему чаду и стали целовать и просто душить её  в объятиях, наперебой приговаривая: « Наконец-то нашлась! Жива! Здорова! Нашлась! Слава богу, наконец-то нашлась!» Ребята  тихонько, бочком  по одному, понимая, что тут предстоит нелегкий разговор, стали просачиваться в коридор, невнятно бормоча себе под нос: « Ну, это… Мы сейчас… Мы потом…». Когда поутихли первые бурные эмоции, Петр, все еще крепко держа дочку за руку сказал:« Да что же это мы, Люба, детям праздник испортили получается ? А ну, дочка, зови всех назад, Новый год встречать будем!» Из недр дорожных сумок на стол стали извлекаться банки, пакеты и свертки, от которых исходил одурманивающий запах вкусной домашней еды. В самом конце Петр достал из глубин своего «рога изобилия»…утку, запеченную с яблоками. Вера вернула распавшуюся было кампанию друзей и не успели  они толком разместиться за столом, как раздался бой курантов на Спасской башне Кремля, извещая всех о приходе Нового года!
 
     Ребята разошлись уже под утро. Соседки по комнате решили  до отъезда родителей разместиться у подружек, благо свободных мест в общежитии в праздничные дни  всегда было с избытком – учащиеся  старались не упустить возможность побывать дома. Хоть ночь прошла бурно и весело, да и день накануне был полон переживаний, Петр с Любой решили  не затягивать с разговором. Они сели  обнявшись втроем на Верину тощую общежитскую кровать и  Петр, как только смог спокойнее, произнес: « Ну что ж, дочушка, давай, рассказывай». Ни словом, ни жестом никто  не перебивал ее тихий и порой сбивчивый рассказ. Дослушав дочку  до конца, Петр поднялся  со своего места и  стал молча ходить по комнате, потирая пальцами правой руки  мочку левого уха – так он делал всегда перед принятием  важного  решения.
-  В общем так,- произнес он наконец. - Собирайся. Ты сегодня же  поедешь с нами домой! Скажем всем, что взяла академический отпуск в институте. А там видно будет.
- Нет,- поспешно и твердо сказала Вера. Даже слишком  поспешно и слишком  твердо, как показалось Петру. – Я остаюсь здесь и закончу училище. Вы можете мне не верить, но мне нравится здесь учиться. У меня все хорошо получается, мне интересно. Ну честное слово. Я уже все решила, правда решила.  Окончу училище с отличием и  поступлю в машиностроительный техникум на вечернее отделение. Работой я буду обеспечена, заводское общежитие у нас хорошее…
 Глядя на дочку, пылко и взволнованно отстаивающую свою точку зрения, Петр не узнавал в ней ту спокойную и  послушную девочку, какой она была всего полгода назад.
-Да, мать, ничего не попишешь, повзрослела наша доченька. Рассуждает мудро. А вот поступает еще по- детски.
 Петр с укоризной посмотрел на Веру. Все это время, Люба,  молча наблюдавшая за происходящим, только и могла, что кивать головой и ладошкой смахивать со щек слезы.  И в этих слезах  было все: и любовь, и негодование, и радость и гордость за свою девочку. Они проговорили весь остаток дня, а вечером Вера проводила родителей на вокзал.

 Вернувшись в пустую комнату, не снимая пальто и не зажигая света, она легла на свою кровать и, уткнувшись носом в гобеленовый прикроватный коврик, горько, совсем как маленькая обиженная девочка, заплакала.  Горячий соленый ручеек  переливался через переносицу и  скатывался на подушку. Только сейчас она почувствовала, как все это время  она скучала по родным и по дому. Глядя на большие влажные глаза «гобеленовского» оленя, Вере почему-то вспомнился  двор у бабы Стефы, ее курочки  и собака по кличке  Гультай, и как они с папой сидели под липой и пели песни. Вспомнились и  походы с сестрой  на пляж, и  такое нелепое знакомство с Аленом, и школьный выпускной вечер, и мечты о Париже, и первый поцелуй…  Осознание того, что это уже навсегда осталось там,  в ее прошлой жизни, враз осушило слезы. Конечно же, это навсегда останется с ней самым дорогим воспоминанием, но теперь у нее началась другая жизнь. Взрослая. В дверь  осторожно постучали и, не дожидаясь ответа, в  небольшую щель  заглянули сразу обе  подружки-соседки по комнате.
-Вер, Вера-аа!- громким шепотом позвали они.- Ты спишь что-ли? Прям в сапогах что-ли?
-Да не сплю я, не сплю. Заходите уже.
- А чё ты одетая вся лежишь? Ты чё, плачешь что ли?- не унимались девчата
-Замерзла я на вокзале, вот и грелась. Давайте, девочки, мы лучше чаю попьем. Тут еще немного белорусских гостинцев осталось, не пропадать же добру.
 Вера стала нарезать колбасу и домашнее сало. Девчонки засуетились с чайником и посудой, но чувствовалось, что любопытство разбирает их.
- Вер, а Вер,-не унимались девчата.- А чё это твои родители  тут говорили, что ты «нашлась», «живая-здоровая» нашлась? А?
И тут, Вере,никогда  ничего не рассказывавшей до этого про свою семью и про свое поступление в училище, пришлось выложить все начистоту. Родители, получив за два дня до Нового года Верину поздравительную открытку, решили сделать очень занятой и успешной студентке сюрприз и в самый канун Нового года приехали с подарками в Ленинград. Прямо с вокзала они заявились в учебную часть пединститута  дабы выяснить в каком общежитии проживает их дочка. Там развели руками и совершенно огорошили  заявлением, что такой студентки у них нет. Любу пришлось отпаивать валерьянкой, а Петр, бывший фронтовик, не потерял самообладания и решил сразу же обратиться в милицию. Немолодой  грузный  капитан в дежурной части внимательно выслушал Петра и сокрушенно, как-то совсем по-домашнему, приговаривая –Ой-ё-ё-ёй ! И чего творят!- стал куда-то звонить, кого-то спрашивать и в результате попросил  дать ему посмотреть открытку от дочки. Изучив все почтовые штемпели на ней, он полистал  какой-то справочник, опять позвонил куда-то,  потом подошел к карте города и  сказал:
- Судя по полученным данным,  дочка ваша  проживает в общежитии  вот в этом районе, - и он не глядя  ткнул своим коротеньким толстым  пальцем  в карту.- Адресок я вам сейчас напишу, и как проехать тоже напишу.
Петр и Люба, еще не веря своему счастью, что так благополучно завершились поиски пропажи, наперебой стали благодарить капитана и трясти ему руки , на что он резонно заметил:
- Да чего там! У меня у самого двое в таком же возрасте пребывают. Так чудят почище вашей! А тут вот еще Новый год! Да! Ну, езжайте уже, езжайте!
   Обрадованные родители пошли к автобусной остановке и только проходя мимо гастронома Петра осенило - надо бы отблагодарить капитана. Он заскочил в магазин и уже через  полчаса протягивал капитану пакет, из которого серебряной головкой  выглядывала бутылка шампанского.
 - Спасибо и с Новым годом!- скороговоркой произнес счастливый отец.
- Да-а, была бы у вас счастливой  эта новогодняя ночь, если бы не удалось застать работницу в адресном столе,- смеясь сказал капитан. Но Петр его уже не слышал. Они с Любой спешили к своему «непутевому» ребенку…
     Вера,  как и обещала родителям, окончила училище с отличием. Распределение  всей группой  получили на известный Ленинградский Кировский завод . Еще во время учебы, проходя практику на этом заводе, Вера поняла,  что ей действительно нравится этот огромный сводчатый цех, эти ряды гудящих и пахнущих разогретым машинным маслом станков.  Ей  нравилось вытачивать из примитивной металлической болванки деталь и потом держать ее в руках  такую  теплую и сверкающую…