О людях и собаках

   Я люблю животных, но из домашних, только собак. Это, конечно, знают друзья. У моей коллеги была собачка Бетти.  Хозяйка   рассказывала о том, какая она умная и забавная. Рост её был не больше  кошки. Коренастая, плотненькая, гладкошёрстная.  Она прожила четырнадцать лет, но щенков принесла всего четыре раза. Породу собаки хозяйка не знала.
   Это были её последние щенки, три крошечных существа. Двух гладкошёрстных сразу забрали, а одну, самочку, беленькую с  чёрной мордочкой и таким же чёрным  хвостом, к тому же,  длиннощёрстную,  никто не брал. Лидия Яковлевна упросила меня её взять.  Родилась она семнадцатого августа, а ко мне попала первого сентября.  Собачка была так мала, что спокойно сидела на моей ладони. Я отвела ей место, дала молока. Вот так и началось наше совместное житьё.
   К сожалению, детство прошло слишком быстро. Я привыкала к этому белому, пушистому существу и многое не запомнила. Помню только, что  в детстве она  просыпалась всегда в пять часов утра и начинала попискивать. Я приходила к ней, а она требовала, чтобы с ней поиграли. Потом, наигравшись, «падала с ног» устав,  и мигом засыпала.
   Играла она  резиновыми шариками, которых я накупила множество и всяких размеров.  Я бросала шарик, она бежала за ним, брала в зубы, возвращалась и клала передо мной.
   Со временем научилась понимать мои слова, команды, и настроение. Иногда я приходила с работы уставшая или расстроенная.  Она отходила в сторону, садилась и наблюдала, не навязывая себя.  Внимательно, следила за каждым моим движением и, как только чувствовала, что менялось моё   настроение, подходила. Очаровательными чёрными глазами смотрела мне в глаза, я брала её на руки.  Она животом прижималась к  моей груди, а голову клала на плечо.  Это было  самым большим блаженством  для Бекки до самой старости.

   Иногда она шалила. И шалость была всегда одна – грызть мои домашние тапочки. При этом я сердилась, ругала её. Она отходила  и, склонив голову на бок  и немного вниз, скорбно  слушала.   Так сидеть могла долго, до тех пор, пока не уходила моя обида,  и я не говорила: «Давай мириться».
Виляя своим пышным хвостиком и преданно глядя мне в глаза, подходила и, всё опять кончалось лежанием на плече.
   Её никто никогда не бил. Она не знала состояния ушиба.  Стояла зима.  Мы вышли погулять. По тротуару навстречу нам  шёл молодой человек. Бекки, виляя хвостом, подняв мордочку,  весело  шла ему навстречу. Он, как бьют футбольный мяч, под грудку,  пнул  её и  спокойно продолжил путь.  Собачка  на два метра отлетела вперёд. Я лишилась дара речи.  Бекки  плакала,  как ребёнок. Плакала  и я.  С таким варварством, воочию, я встретилась только один раз  в жизни. 
   С этого времени она стала бояться мужчин.
   А ещё  боялась кошек. На одной из прогулок мы встретили  кошку. Бекки не знала  кто это и, вероятно, приняв её за собаку, смело пошла навстречу. Я тоже не предвидела беды.  Кашка,  почуяв запах собаки,  мгновенно подняла лапу и ударила её в нос, с которого тут же  закапала кровь.  Вот так набиралось жизненного опыта маленькое существо  и  я тоже.
   Бекки был год с небольшим. В конце апреля я простыла, разболелось ухо, и меня положили в больницу.  Договорились  с братом, что собачка поживёт у него. Мы  с ней на автобусе поехали к нему. Сначала ехали по городу,  потом выехали на окраину. Справа шли дома, а слева лес,  через  который дорога вела  в соседнюю деревню. На повороте была остановка. Мы вышли и более полукилометра шли до дома  брата. Шли сначала по улице, затем по переулку, потом опять по улице.  Я оставила Бекки и уехала в больницу.
  Утром  звонит брат и  сообщает, что Бекки сбежала.  Пройдя все процедуры, отпрашиваюсь и еду к нему.  Мы обошли все улицы, спрашивали у прохожих, но никто её не видал.
  Ночь прошла в страшных видениях: мне грезилось   самое плохое, что её задрали большие собаки, что её кто-то похитил, что её бьют. Подключились друзья, дали объявление на телевидение, помогали искать.  На другой день я опять отпрашиваюсь, опять ищем. Но, увы, не находим. Ещё одна страшная ночь. На третий день еду к брату. Май. Солнце ласкает землю. Светло и радостно, но только не мне. Я грустно смотрю в окно автобуса и, подъезжая к остановке, на которой всегда выхожу, случайно бросаю взгляд на обочину леса, около остановки. И что же я вижу?   Небольшой пенёк, а  к нему , прижалось что-то беленькое. Я  стрелой выскакиваю из автобуса и бегу к этому пеньку.  Бекки  тоже бежит  ко мне.  Встреча была, видимо,  бурной, так как пассажиры,  которые вышли на этой же остановке, не разошлись, а стояли и смотрели на нас. 
    С Бекки на руках  я  дошла до брата, немного покормили её  и  он отвёз нас домой.
    Наутро я опять  уехала в больницу.  Бекки оставила дома. Вернувшись, решила её помыть, ведь она три дня провела в лесу.  Взяла на руки и … увидела, что она вся покрыта клещами, которые, насосавшись, вряд, серыми мешками сидели на веках, за ушками, на шее. Ей было больно, она рвалась с рук. Звоню в ветеринарный кабинет.  Врача нет. Звоню брату. Они с женой приезжают,   и он пинцетом снимает клещей, а мы стоим рядом,  с банкой  воды  и почему-то считаем их. Клещей было тридцать восемь.
   Впоследствии мы всё думали, как она могла сориентироваться и прийти на остановку, ведь я её не вела на поводке, а несла на руках.  Далеко, да и дорога  непростая:   много переходов, поворотов.  Как она, такая маленькая могла совершить  этот  переход?  А она, умница, пришла на то место,  куда мы приехали  накануне  и преданно, веря в меня,  ждала три дня и две ночи. Одна в лесу.
   Впоследствии    мы  много смеялись над тем,   что, надо было сразу пойти на остановку, а не бегать по улицам.  Она шла по моим следам. Конечно же это инстинкт, но так хочется добавить - умница. Вот так животные порой оказываются  умнее человека.
    Я всегда поражалась её преданности, любви.  Да, любви.   Мне кажется, что собаки умеют любить  и ненавидеть.  Возможно, это от долгого  и тесного общения с человеком. У выражения «собачья преданность» две стороны: когда речь идёт о  человеке,   в нём звучит что-то  иронично-презрительное,  но когда  речь идёт о собаке, содержание другое,  гордое, высокое -  верный, достойный друг.