Прогулка

Устыдили б меня точь - в - точь,
как на птичьем базаре пугало,
что с меня безвозвратно убыло
и веселья и сил... но ночь.

Всяк личинкой меня б нашёл
под сачком фонаря, но... ветер.
Никого. А вот я пришёл,
да так быстро, что ноги - веер!

Никазист, но не в этом суть.
Отвернись - не расправлю плечи,
как оратор... чтоб речи муть
не мутить чистотою речи.

Вот и той стороной луна
иероглифом лунок свет
вновь чеканит на все года
лицевой стороной галет.

Скучно - всё! Отвернулся - всяк!
вняв: рычанье - поэтов долг.
Зря. Я алчной слюной размяк!
Зря. поэт лишь поэту - волк!

Свою жизнь прошагнув за треть,
завывая с последних сил,
я и в лес бы не стал смотреть,
если б кто - то меня кормил.

Но... еда поеданью - рознь!
Свет не то, что влечёт гостей.
И хоть я в этом мире гость,
но я гость до мозга костей!

Не найдёт во мне интерес
мнимый кто - то, чей свет - в окне,
где меня не хватает - в лес,
как того, что пишу - в огне!

Тем не менее я пришёл,
прибежал, прилетел и проче...
ветру молвить словцо и пол...
( Ах, ты свет погасил?!)... пол - ночи!..


Я пришёл говорить, а вы
засыпайте! Скажу метели!
что бы уст не размножить рвы,
оказавшись в чужой постели.

И без вас я зайду в тупик
ушных раковин всем и всюду,
на снежок наступая в крик
и шлифуя слова в простуду.

Пусть в шеренге со мной дома
на термометрах ставят минус.
Перед воплем слаба зима,
как в нулях циферблата синус.

Пусть не горб я не даже флюс
не скопил и не даже прыщ,
Мне мой косинус ставит плюс,
ибо к осени стал я нищ.

Я прозрел: на одном снегу,
без советов " как надо жить",
я построчно мою судьбу
буду белою ниткой шить.

Выключайте свой свет в окне,
Наступайте в ночной горшок,
Заблуждайтеся в сытом сне.
Я пишу для тебя, снежок!


Этим людям - вон там, в окне,
не понять никогда меня,
как кобылам рябым в Ельце
на заводе пивном - коня.

Пролетев своей жизни треть,
он зацокал за тюк овса...
Все плоды пожинает плеть,
что Пегасу даёт лоза!

Как в кармане пустом не шарь,
припорошен там, где сутул:
снегом - это когда февраль,
тополями - когда июль.

Разгибаюсь - приехал друг!
Загибаюсь - его здесь нет!
Редкий гость он: пол - года - юг!
север - столько же... много лет!

Гостю рад, протираю стол,
простыню к нему постирав...
Я не прав в том, что вечно гол,
и что голоден - я не прав!


Ржёт Пегас, но в чужом седле
не ездок я. Что проку в нём:
Крылья в суп не по сердцу мне,
и не по ветру ход конём.

Не ступала моя нога
там, где многим легко присесть,
Хоть и вижу в себе врага,
со слезами роняя честь.

Всюду действуют все и вся,
строят замки, да хоть сарай.
Я ж, когда говорю: "Друзья!",
получаю опять на чай.

Обветшало моё пальто.
Изменился мой внешний вид,
Но... но если б вы знали кто
под окошком у вас стоит.


Может, жить мне как все? Да нет!
Как не думай со всех сторон,
Коль берётся за плуг поэт -
значит, лезет он на рожон.

Перечёркивать вирши - жест,
как в курилке курить в рукав,
ибо схож этот странный крест
со снопом из целебных трав.

Не пойду, не впрягусь вовек
в общий хаос. Пегас, прости! -
Ощущаю, что шире в снег
мой глоток, чем сажень в кости!

Поедаю я ртом снежок,
не как рис - как пчелинок рой,
что не жалит, а в ходе ног
лишь скрипит, как в семье - устой.

Ночи час. А в окне темно,
и во всех. Может, надо так?
Но снежинки хуле в окно,
а не храпу стучатся в такт.

Всё вокруг и подряд хулю:
в арфе медь и в изгибе бровь,
сон в ночи, где во сне "люблю",
что бы утром прошла любовь.

Говорите, что я не прав!
Спорить издавна не берусь,
сам себе в сотый раз сказав
эту фразу. Не прав - и пусть!

Правота запеклась слюной
через арфу, сомненья, страх -
воплем, злом, золотой струной
под пальтишком в моих устах.-

сквозь фонарь и пчелинок рой,
сквозь стихи, что нельзя прочесть,
сквозь забор, где прибит "Горстрой",
дом под номером "тридцать шесть"!


Как - то так получилось вдруг:
Я люблю! остальное - бред!
то, что друг улетел на юг,
и луна - на развес галет,

и стихи! Почитать - бери,
Но останься сам при своём!
От меня по ночам беги,
мой читатель, быстрей, чем днём!

Обнимаю фонарный столб,
что бы биться в него лицом.
Нынче может лишь только гроб
стать творений моих венцом.

Человек! Чтоб счастливым быть,
ты прогулкой сменяешь бег,
Сном - иллюзии. Что ж, любить
можно и не по горло в снег.

К чаю лучших купив конфет,
мягких знаков раздав словам,
ты в окне зажигаешь свет,
чтоб погас он к пол - ночи там.

Пусть ты так же, как я, точь - в - точь
превращаешь любовь в тоску,
Но взгляни как подносит ночь
тебе - палец, мне - ствол к виску!

Ах, невовремя ты открыл
шторку,- я запорошен весь!
Я смешон, я с последних сил
не под номером "тридцать шесть".

В дом - ни шагу, и шаг - не то!
Я бреду полусогнут, мал.
Ладно, пусть! ты ж не знаешь кто
под окошком твоим стоял!


Я бреду золотой тропой,
что потом в серебро и в медь.
Вот фонарь за моей спиной
скрылся, как за косою смерть.

Я по чёрной иду по ней,
ощущая в себе раба,
размышляя, что слёз длинней
быть не может моя тропа.

О свободе кричать ли мне?
Она - дым, коль из лёгких пар,-
тот, чьи капельки счастья вне,
стынут в звёздочки телу в жар.

Нотной строчкой "Алло - алло!"
провода надо мной звенят.
Вся пол - ночь - это на - голо,
это труп с головы до пят!

Но зато не ведут шаги
измерять расстоянья тем,
что дорога - вот тут!.. Ни зги!
В том и путь. Никаких проблем.

Потеряться - придти к себе!
Осознать - не ощупать форм,
как из брёвен "тех лет" избе
под окладкой кирпичной - дом.

Сознаю, что не тело - ось,
по которой кружит земля:
его жажда - творенье вкось!
его страсти - уже не я!

Ночь размазала мой узор
по сокрытой весне своей.
Впереди - майский сад. Позор
за спиною моих лаптей.

Здравствуй, здравствуй, рассвета час!
Здравствуй, здравствуй, всех чувств парад!
Уж насмешки не тронут нас
там, где светит фонарь. Там спят!


Неотвязней, косынкой став,
галстук веет за мной вослед,
шею шрамами испетляв,
как прогулками тридцать лет.

Бег - и всё впереди - в ногах!
Узел с горла, и камень с плеч,
чтоб остались и дрожь в плечах
за спиною
          и в горле желчь.

Завтра было уже вчера,
а вчера уже было всё:
Звёзд по капелькам - два ведра,
коромыслом в шкафу - бельё.

Пусть по капелькам талый снег
означает зимы конец,
Я весну приближаю - в Бег,-
там, где жемчуга я ловец!

В бессознании я всегда
буду тем, что сегодня есть.
Коромысло на два ведра -
за спиной... и земная честь.

Галстук в узел, и в окнах свет -
где - то в прошлом понятье "смерть"!
Мне ж косынкой летит вослед
май, который не завтра - впредь!


Не на камень лечу косой.-
Обрываю луга в цвету!
Пусть широкую стёжку мной
смерть ведёт, как порыв - строку.

Но объятьям я дал простор,
ощущая другой размах:
не открытой души позор,
и не скованной мысли страх.

Я в блаженстве: теперь открыт
путь знакомых едва свобод,
чьё подобие прежде - стыд,
в вестибюль, а не в зданье вход!

Где фонтаны сдают под ключ,
не напрасно я прежде сох!-
чтоб не выдох навозных куч
ощущать, а цветенья вдох!

Я бегу, а тропинка - в медь,
в серебро; и уже со мной
то, что я называю "впредь"
и... своей золотой тропой!


На поляне жужжат шмели.
Для изодранных в кровь колен
разноцвет... не в пыльце - в пыли!
от фантазий - не от измен!

Юный нюхать спешит цветок,
Старый нюхает свой табак.
Ублажаться - мой пройден срок!
Успокоиться - нет... никак!

Храм любви посреди полей
строить мне в стороне долин,
где юнцу не найти камней,
старику - не поднять руин.

"Выше!" - стонут колени в кровь,
хотя выше ещё - куда?
Но не чётками лет - Любовь(!),
и не юных сердец чета.

Она вечностью здесь, где пыль
не в глаза. Сквозь времён каскад
через поле к долинам - в быль!
сквозь фантазии - в майский сад!


Я лечу. Я уже готов
влиться, щедростью чувств сгубив
всех на свете, в страну "Любовь" -
влиться, ей свою душу влив.

Я лечу, и на всё готов!
Иль сгореть? Ну тогда сгореть!
У меня больше нету слов.
Повторяться - уже стареть!

Принимайте каков я есть.
Я уделу любому рад:
рай так рай, коль покой обресть,
коли мучаться - ад так ад!

Я несусь по краю долин.
Принимайте - мой вышел срок!
И... за край!... За какой?.. Один
только оклик: "Вставай, браток!"

Посторонний какой - то звук,
приглушён, как сквозь сотню лет,
как сквозь что - то ещё:"Эй, друг!"
...Отвяжитесь, я вижу Свет!

В майский сад, но... коль в нём уют!
В пекло, но... коль оно - очаг!
Ах, ты, боже! Да кто же тут?
Для любви компромиссы - враг!

Вот уж ангел, сойдя с плеча,
тает дымкой, глядясь в ручей,
пеленая мои глаза
в новый мир, как грудных детей!

Вот уже позади черта.
Я уже перешёл за край.
Ни за этот. Куда?.. Куда?..
и как эхо: "Вставай!.. Вставай!.."

Где трамвай обранил кольцо,
ощущаю потери страх.
Выпускает в моё лицо
нимбы кто - то с бычком в зубах.


Я на слабых ногах бреду
и ругаю себя за всё.
Не любите! - с ума сведу,
как поныне люблю Её!

О ком речь - разве в этом суть?!
Не нашёл я что я искал.
Я лицом искажаю путь
в королевство кривых зеркал.

Рельсы тянутся вкривь и вкось.
Снова пол - ночь и на - голо.
Слёзно чувствую из - морозь.
Щёки бледные льдом свело.

Шеи тянут к домам столбы,
как верблюды к живой воде,
где во всех отраженьях - Ты!
только та, что любил я - где?

Светит той стороной луна,
Ну, а та, что со мной - не к нам.
Не в квадрате окна Она,
а в его искаженье - там!


Преломляется в щёлках глаз
тротуар под цвета плевком,
Перепутан весь мир, как фраз
ей несказанных в горле ком.

Это радужный моет дождь,
цвет сорвав с фонарей, витрин,
мою душу - с того и дождь,
не с того, что бреду один.

Не один я, а рядом Ты -
Ты, кто больше не будет ей,
в ком ни слёз, ни живой воды,
что бы ставни окна - ровней!

Где - то белым раскатом снег
небом кажется под ногой,
где опять приглушён сквозь век
чей - то голос: "Ещё живой!"

В том, что есть и что я хочу
перепутан февраль и май,
как всё то, о чём я молчу,
с неустанным "Вставай!.. Вставай!.."

"Не любите меня!".. В ответ
кто - то тащит меня домой,
добавляя в мой пёстрый цвет
ложку дёгтя: "Ещё живой!"


Ветер дует со всех щелей,
что усердно февраль заткнул.
Старый дом словно мир теней
пустотою в меня дохнул.

Мой попутчик - моя судьба,
та, с которой нельзя хитрить.
Ощущаю в себе раба,
вновь готовясь к тому, чтоб жить.

Волочусь. Покурить бы, что ль?
Где табак? Вот метёт!..- бог весть
отчего?.. Прохожу, как ноль
дом под номером "тридцать шесть".

Предо мною кряхтит фонарь.
Прикурил. Одежонка - срам.
На пороге стоит февраль!
Не веди же меня! Я сам!

Вот подъезд, и лицом к стене
обязательность чётких фраз.
"До свиданья!" - сказали мне.
Я киваю: "Прощай, Пегас!"

                февраль, 1997.