Мешок щей из рассказов о Гайдаре

Одной из первых моих,"самостоятельных", книжек был толстенький сборник рассказов Николая Богданова(увы, не сохранившийся!) "Десять книжек под одной крышей", с великолепными рисунками и прекрасным шрифтом, посильным для первоклассника.
Потом, году в 1966, мне дарили двухтомник избранных произведений писателя. Теперь, когда я иногда перечитываю повести тех лет, вижу отдельные "ляпы" и несоответствия,по-доброму улыбаюсь и продолжаю  читать.
Этот "Мешок щей" был опубликован цикле "Рассказы о Гайдаре" в начале 60-х годов, выходил и отдельным изданием в местном издательстве под названием "Гайдар у горы Магнитной", давно ставшим редким.

"Аркадий выехал, встречайте". Комкая телеграмму с указанием числа выезда и номера поезда, несколько раз отправлялись мы на станцию. Мерзли на буранном ветру, отогревались в вагончике, означавшим вокзал, а Гайдара все нет.
Ждали, ждали и не раз "жданки" поели. В буквальном смысле слова "жданками" были то кусок печенки, сэкономленный от обеда, то отбивная из "флютбета". Для непосвященных в строительные термины это звучало заманчиво,на заграничный манер, не каждый знал, что флютбет - это бетонная часть водосливной плотины, возводимой через Урал.
Любуясь на нее из окна столовой, мы так и назвали неимоверно жестокое изделие местных поваров.
Однако наш пиршественный стол для угощения человека с дальней дороги все возрастал и увеличился. Произведя вылазку в поселок Березки, где жили иностранные специалисты, мы достали баночку зернистой икры, в столовке ударников Коксохима кусок кеты с проступившими кристалликами соли. А у знакомого инженера выменяли роскошную коробку печенья, полученную им в домашней посылке, в обмен на одеколон, дефицитный в Магнитке в ту пору "сухого закона".
Каждый раз радовались тому, что не успели вскрыть банку налимьей печенки, завалившуюся во время какой-то дружеской пирушки под диван и нечаянно обнаруженную при уборке.
Уходя на встречу, как на охоту, мы любовались нашими богатствами, поставив чайник на электроплитку, как для возможного чаепития, так и для обогрева комнаты. В только что построенной гостинице никак не могли отладить паровое отопление.
Самодовольство все больше вызревало в нас: "Пусть подивится Гайдар нашей богатой жизни!"
Но с каждым разом от парившего чайника лишь прибавлялось потеков на стенах, а на куске кеты кристалликов соли, а нашего гостя не было.
Где-то у перевала через Уральский хребет третьи сутки свирепствовала метель и так засугробила путь, что поезда прорывались пачками, либо совсем не приходили.
И вот однажды мы увидели облепленный снежной бахромой нужный нам пассажирский поезд. Пропустили целые потоки строителей - сундуками, топорами, пилами, с с лаптями или валенками за плечами, в армяках, зипунах, полушубках, а лохматого пиджака Гайдара из вороного собачьего меха нет, как нет.
Решили полазить по вагонам, поискать: не заговорился ли с каким-нибудь любопытным попутчиком? И вдруг нас окликает проводница, здоровенная баба, туго затянутая в форменный китель, и подвигает могучей ногой на подножку какой-то чемодан.
Синим чернильным карандашом на нем четко выведено имя, отчество и фамилия Гайдара. Чемодан прибыл, а где же он сам?
По сбивчивому рассказу проводницы узнаем, что этот чудной пассажир, с одной военной планшеткой, вышел где-то на станции Златоуст.
По каким приметам она опознала в нас его друзей, неизвестно. Но доверенный нам чемодан был почему-то таким тяжелым, словно в нем золотые самородки. Тащили его волоком (от этого вокзальчика до гостиницы "Азия" километров пять-семь - пешком - Валерий Ефимов) часто сменяясь и жалея, что не взяли у сторожихи салазки.
Надеясь, что Аркадий все же прибудет, пропустив несколько поездов, мы среди многочисленных стрел и указателей, извещающих, куда следовать землекопам, каменщикам, водрузили и свою стрелу, написав на куске фанеры: "Приказ Гайдару: следовать пешком до гостиницы".
И несколько дней все еще держали в готовности наш пиршественный стол, оставляли на плитке горячий чайник.
Однажды обнаружили, что кое-кто у нас побывал и похозяйничал во всю. И чай выпил, и запасы опустошил. Все печенье съел, макая в налимью печенку. Только крошки остались на дне консервной банки.И икру уничтожил, а вот жестковатую кету не доел.
Вдруг замечаем лохматый пиджак из собачьего меха. И тут же шумно вваливается Аркадий.
-Брр, ну назябся я, братцы, без тулупа в нагольных сапогах! Я ведь через Уральский хребет на перекладных добирался. На последнем перегоне в степи чуто не замерз!
Вдруг его взгляд падает на опустошенный стол, и Гайдар сразу спохватывается.
- Чую, братцы, что пир вы на троих приготовили, а я один расправился... Но не тужите, я вас сейчас таким угощу, таким...Хотите наваристых жирных щей? Вижу, что хотите. Сейчас устроим... Нет ли у вас топора?
Улыбаемся, зная пристрастие Гайдара к розыгрышам и помня старинную сказку, как солдат из топора суп варил.
- Если нет топора, давайте какой-нибудь другой предмет, которым можно лёд колоть...
Он озабоченно ищет взглядом и достает из-под кровати железный болт, которым мы изнутри запираем на ночь плохо пригнанную дверь.
- Доставайте кастрюлю побольше, сейчас мы заправим в нее такое, что вам и не снилось!
Он выходит на балкон, что-то глухо поколачивая. И вдруг появляется с бруском льда в руке.
Сероватый кусок он втискивает в кастрюлю и ставит на огненную спираль плитки.
- Сейчас перед вами предстанет любимая пища богов Севера. Для приправы к ней полагается вот это. - Он достает из бокового кармана головку чеснока. - Всю дорогу собственным телом грел, чтобы не подмерз. Ах, как душист, стоит потереть одной долечкой корку хлеба, и она превращается в копченую колбасу!
Мы все еще недоверчиво улыбаемся, а ноздри уже щекочет вкусный запах щей.- Помешивать, помешивать полагается, - Гайдар достает из=за голенища щегольского хромового сапога деревянную ложку. - Кедровочка, не хуже кипарисовой... В Златоусте на базаре прихватил,едучи в староверские леса. Там путник без ложки - солдат без ружья.... Я этих староверов по Алтайщине знаю, гостепреимнейший народ, всем, что бог дал, угостят, а вот ложку не дадут. Ведь ее больше, чем матушку родную, целуют... Значит, каждый имей свою.
Аромат наваристых щей все больше наполняет комнату. Разбуженный им аппетит заставляет и нас заботиться: мы  свои алюминевые. Они не столь драгоценны, как его кипарисовые, но тоже с биографией. Догадливый заведующий столовой распорядился пробить в них дырки, чтобы посетители не прикарманивали. Но, поскольку в продаже ложек не было, мы принуждены были однажды опустить в карман и такие...
Залепив их дырки хлебным мякишем, готовимся к пиру.
- Голь на выдумки хитра,- хохочет он разглядывая наши трофеи.
И вот мы теснимся вокруг кастрюли. Обжигаясь, поглощаем густое варево, подставляя под ложки корки хлеба, натертые чесноком. Каплю проронить жалко.
- Неплохой кусок уральской старины, а? - говорит Гайдар, любуясь нашими вспотевшими лицами. _ Это лишь небольшой осколок белорецкого торжища... Ах, да чего же там, в междугорье, великолепные базары!...
Молоко на базар кружалами намороженное везут. И щи, и борщи с мясом и без оного. На любой вкус и достаток. Сваренные в чугунах, в горшках, плошках, а то и в корытах, лежат они, возвышаясь пирамидами. Хошь на все семейство большой кругляш бери, хошь на бобыльскую долю кусок откалывай.
Раззавидовался я на такое обилие. Вспомнил про ваше тощее житье да закупил мороженых щей. Уложил их в рогожный куль, чувал по-уральски, и вот на перекладных привез.
(А я дополняю, что Аркадий Петрович Гайдар, в последнюю минуту тоже думал о друзьях, ценой своей жизни,спас других - автор Валерий Ефимов).
- Прикупил бы и больше, да опасался, что у вас нет льдохранилища. Сунешь мешок щей под кровать, а он и растает... Предположил, что в современных гостиницах, не должно быть холодильных чуланов... а про балконы и забыл.
Щи пролетели за этим разговором, как сон. Заправили и вторую порцию.
Мешка уральских щей хватило нам надолго, еще после отъезда Гайдара мы и сами их ели, и гостей обильно кормили, разыгрывая на новый лад старую сказку о солдатском супе из топора.