Два представления

               
                "Сказанное слово серебряное, а несказанное - золотое"
                "Сказывай тому, кто не знает Фому, а я брат ему"(русск. пог.)

                Вторая история, которой я «разжилась», посетив свою подругу детских лет Свету Попову, это то, как в сектах оболванивают людей. Много лет Света вместе с тридцатипятилетней дочерью и десятилетним внуком являются приверженцами одной из таких ячеек по одурманиванию сознания  с красивым названием не то «Согласие», не то «Милосердие». 
                Света рассказала про женщину, Валентину, у которой были мать и дочь, а ещё квартиры, машины, частный дом, гаражи, дачи, деньги, и как всё уплыло в загребущие руки так называемого «пастора».  Остались мать и дочь… Если раньше пастор  довольствовался тем, что дадут прихожане по доброй воле, то когда к нему после учёбы, что ли,  вернулась повзрослевшая дочь, аппетиты резко возросли. Глава общины стал требовать у прихожан «десятину». Тут только у некоторых «открылись глаза», однако на решительные действия они, подпавшие под влияние своего духовного отца, не способны. Продолжают посещать собрания… И Валентина хватилась, что едва своих родных не оставила без крыши над головой…
                Мне стало интересно, захотелось разобраться. Что заставляет людей давать помрачать своё сознание, расставаться  с кровно заработанными деньгами? Что за мазохизм? Я узнала, где и когда бывают собрания, и… явилась.
                Не запылилась…
                Некоторый опыт у меня уже имелся. Много лет назад я побывала на баптистском собрании. Всё оказалось очень похоже: небольшое помещение, много людей, духота, громкая музыка, повторяемые много раз примитивные  стихи плохого качества, типа:
                - Мне так не хватает тебя, Господь,
                Мне так не хватает тебя!
                Свою любовь излей на меня,
                Мне так не хватает тебя!
                Твой огонь изнутри
                Ярче пусть во мне горит,
                Каждый миг…
                Лишь в тебе моя нужда,
                Моя жизнь для тебя,
                И во всех моих делах
                Я весь твой!!!
                Вот такие нескладухи распевают во весь голос, талдыча одно и то же, поднимая  ладони к сцене, то все берясь за руки, за плечи.
                И постепенно входят в транс. Смотрю, некоторые уже начинают неадекватно себя вести, вскрикивать. Уже легко представить, что кто-то упадёт в падучей с пеной у рта – такое я уже видела у тех же баптистов.
                Обратила внимание – у всех приготовлены конверты с деньгами. Соседка-старушка на моих глазах вложила пятисотку, и теперь с энтузиазмом  и самоотречённо распевает псалмы.
                Что утешало и радовало – пастор! Высокий, красивый, хорошо сложенный мужчина, уверенный в себе, славно постриженный и побритый, с хорошими зубами и отличной дикцией… Он распевал неудобоваримые тексты с завидным энтузиазмом, благословлял на сцене всех детей с возложением рук на головы, поздравлял всех именинников в зале с раздачей шоколадных плиток – благодушный, щедрый, всем  - отец родной. Женщины – а их в зале большинство – не сводили с него глаз. Я – тоже. Где ещё такого мужика увидишь? На улице все какие-то хлипкие, неряшливые, кривые.
                Короче – всё по Фрейду…
                - Я люблю вас, Любовь Яковлевна! – Говорит красивый пастор старушке.
                - И я вас, пастор! – Расцветает та, и суёт ему конвертик. От кого ещё она услышит слова любви…
   
                Увидела среди прихожанок одну знакомую женщину, Наталью. Работали раньше на одном заводе. Когда я только заходила, она меня словно не узнала, а когда я стала пробираться к выходу, преградила мне дорогу:
                - Люба, как я рада, что ты здесь! Теперь у тебя будет много друзей! Неужели ты уходишь?..
                - Не хочу давать себя зомбировать. – Ответила я, и с облегчением вышла на воздух. Во дворе под навесом стоят две дорогих машины – пасторовы… За воротами мимо идёт мужичок – кривой, неряшливый, хлипкий.
                - Что это за церковь такая? – Спрашиваю его.
                - Ходи-ходи, оставят тебя без квартиры, и детей твоих продадут! – Ответил он, и прошаркал мимо.

                Вечером я пошла на другой спектакль – в театр, на "ГАЛА-КОНЦЕРТ АСТАНА-БАЛЕТ"! Билеты – по полторы тысячи тенге! Только вначале вышел на сцену мужчина-конферансье  - тощенький, на тоненьких-тоненьких ножках, объявил что-то по-казахски. Нам теперь не всегда переводят – надо знать и учить язык коренного народа! А потом всё девушки, девушки исполняли какие-то танцы народов мира. Балетом там и не пахло, а девушек – молодых, тонких, звонких, было на сцене очень много, наверное, пятьдесят. И ни одной русской! Теперь русских во всех коллективах осталось по чуть-чуть, а то и вовсе избавились…
                Хотела я отсюда тоже уйти раньше, всё ждала антракта, но его устраивать не стали. Наверное, боялись остаться во втором отделении совсем без зрителей. Сюжеты танцев были неинтересные, и всё повторялись: «Пламя востока», «Затмение», «Прикосновение», «Наречённые», «Радость».  Иногда часть девушек переодевалась в мужчин, когда они были нужны по сюжету, и пристойно изображали страсть, огонь чувств, вожделение.  Но мы, зрители, как Станиславский – «не верили»!
               Почему это парней в балете совсем нет? Наверное, все подались в чиновники – казахи очень любят ходить с папками и в мундирах… А чиновничьих ведомств сейчас развелось – пруд пруди, каждое по пять этажей, и везде они, черноголовые!..
                В общем, костюмы были хорошие, а танцы однообразные.  Как утренние псалмы. Зато день у меня случился разнообразный…

         Мне объяснили - почему в балете нет парней - потому что эта группа девушек называется... ПРЕЗИДЕНТСКИЙ БАЛЕТ! Почему не КОРДЕ-БАЛЕТ?..