Собственно любовь

Монахиня Гавриилия (Аврилия Папаяни) – подвижница совершенно необычной судьбы даже для человека 20 века. Она родилась в Константинополе в 1897 году в очень обеспеченной и благополучной христианской семье. Благополучной и духовно и материально. Мужчины этой семьи занимали высокие посты в турецком государстве и ладили с властями. Женщины не работали, но, получив хорошее домашнее образование, занимались тем, чем и должны заниматься женщины, – домом. Все семейство было традиционно религиозным. И, как это раньше было в истинно христианских фамилиях, всех членов семьи объединяла искренняя любовь друг к другу. Аврилия была в семье младшей, ее любили особенно. Два очень важных момента определили ее дальнейшую жизнь. Во-первых, она смогла сохранить и приумножить  тот дар любви ко всему миру, который нам всем дается в детстве Господом и который мало кто умеет пронести через весь жизненный путь. Аврилия никогда никого не осуждала, и ей невозможно было доказать, что какой-то человек нехорош. И второе – особо нежные и теплые отношения ее связывали с матерью, и будущая монахиня считала, что ее дар любви к людям зажегся именно от материнской любви. «С течением времени я всё более понимаю, почему Господь дал мне такую удивительную Мать. Потому что она была для меня Любовь, и ни что другое. Поэтому я могу и люблю всех и вся...» - писала она своему старому другу  И. Ганеби в 1955г.
Она практически не расставалась с мамой до взрослого возраста, и для нее отрыв от матери (чисто территориальный) был очень большим испытанием в жизни. Можно сказать, что лет с 30 она услышала зов Божественной любви, и именно этот зов постепенно отделял ее от любви материнской. Последним - очень важным - пунктом здесь была смерть матери. В этот день Аврилия Папаяни реально умерла для мира раз и навсегда. У всех  людей это происходит, когда они провожают особенно любимых в путь всея земли, и верующие нередко получают от Господа утешение, но почти все стремятся от этой «смерти самого себя» избавится побыстрее. Кто начинает интенсивно общаться, кто бросается в работу или в путешествия, кто-то находит некоторое умиротворение в молитве, но мало кому удается временное умирание души полностью утолить любовью Божественной. Впрочем, это, наверное, дело милости Божией.  Аврилия Папаяни в день кончины матери молилась столь истово и глубоко, что Господь утешил ее видением Фаворского Света.  И та любовь Господа, которая открылась ей в этом видении, стала для нее главной опорой на всю жизнь. С тех пор она говорила, что смотрит на свою жизнь как бы со стороны – Господь даровал ей бесстрастие.
Свой путь она нашла не сразу. Еще при жизни матери она закончила агротехническую школу в Швейцарии.  «Любовь свою к растениям, деревьям, цветам пронесла она до конца жизни и передала приходящим к ней. Она буквально «говорила» с ними, и часами можно было наблюдать их общение».
Обмен населением между Турцией и Грецией в 1923 году застал её со всей семьёй в Салониках. Там она поступила в Аристотелев Университет в качестве слушательницы на философский факультет.
На лето семья Папайаниса выезжала в Цифлики, в Лофусы, пригороды Флорины, где юная «Аврилия обучала даром детей села письму и чтению», - вспоминала ее подруга Елена Вирву.
По зову Господа
C 1932 года Господь начинает удалять ее от семьи. Вначале Афины, затем – Лондон. Она занимается , главным образом, уходом за больными или преподаванием.
В Лондоне Аврилия сделала для себя важный вывод – в общении с людьми главное не высказаться самому, а научиться слушать другого. Она сознательно следовала этому принципу всю жизнь. В Англии у нее произошло еще одно важное событие – окончание курсов массажа. Со временем матушка стала гениальным ортопедом-массажистом, разработала собственные методики лечения. Как говорила Елена Вирву, «она убивалась на работе, так как не только лечила им ноги, но каждый исповедовал ей свою боль, беду, горе, и она давала всем советы и наставления. Была как тайный советник для всех. Как-то раз, когда она гостеприимно приняла меня в своей лечебнице, я видела, как она выходила, убитая работой. "Но, в конце концов, - говорю ей, - я слышу, что ты говоришь и говоришь, не понимаешь разве, что то, что ты делаешь, тебя изматывает?" "Что поделать? - отвечала она. - Думаешь, зачем сюда приходят многие? Чтобы высказать свою беду. И немного ради ног..." К ней относились с доверием, и она лечила душу вместе с телом. Она получала тогда, помню, 500 или 600 драхм в день. До вечера у неё не было денег! "Ты с ума сошла, что ты делаешь?"- говорила я ей. "Вот, знаю..." - отвечала она.
Платила за слепого квартплату, безработному купила костюм. Я сама видела это в те дни. Говорю ей: "Тебя узнали и пользуются". И что она ответила? "Не могу не давать, когда меня просят". -"Э, тогда... - говорю, - если не держишь денег, зачем же тебе столько трудиться?" Действительно, она работала с 9 утра до 6 вечера, без перерыва. Когда один уходил, шла она на кухню, выпивала стакан молока и снова за работу. Мирской жизни у неё не было. Только разве сходит на какой-либо концерт, или летом на древние Трагедии. Имела 5-6 хороших друзей и близких.
У неё были и действительно нуждающиеся пациенты, о которых она заботилась даром. Помогала сиротам и безработным».
Постепенно ее стали приглашать для лечения во все концы земли. И она положила за правило не отказываться ни от каких приглашений, даже самых неудобных. Она просто молилась Господу и просила, чтобы все совершилось по Его воле. Если пригласивший присылал ей билет в один конец, то она полагала, что это угодно Господу, и отправлялась в путь. Без денег или с такими минимальными деньгами, на которые можно снять дешевую гостиницу на сутки. «Никогда я не сказала "Нет". Ехала, куда меня звала нужда ближнего, - говорила она отцу Илие Мастройаннопулосу. - Везде меня вела рука Божия. Не я ездила. Ангелы меня вели. Всегда у меня была уверенность Божия, и призыв Священного Писания: "Не надейтесь на человека..."»
Индия
Так она оказалась в Индии в ашраме Шивананды – знаменитого гуру, заморочившего голову многим европейцам. Учение Шивананды ее не интересовало, она просто лечила людей, относясь ко всем с любовью. Но однажды случилось так, что она проснулась и обнаружила, что кровать ее стоит не на том месте, где она ложилась с вечера и что она ничего не видит. Матушка обратилась к Господу с горячей молитвой и через некоторое время уснула. Утром кровать оказалась, где ей положено, и все было, как обычно. Но когда она вышла к завтраку, то заметила, что гуру смотрит на нее с удивлением и еще вопросительно поглядывает на кого-то за ее спиной. Позже она узнала, что в этом ашраме некоторых европейцев свели с ума медитативными практиками, которые матушка расценила как обычное общение с нечистой силой. Тогда она стала задавать себе вопрос – зачем Господь привел ее в это место. Ответ пришел позже – в ашрам Шивананды попадало немало европейцев, забывших Христа и увлеченных язычеством. Некоторых из них матушка обратила ко Господу. Интересно, что во время ее пребывания  в этом ашраме там гостил Саи Баба – еще один знаменитый гуру. Он был во многих странах мира, в том числе и в России в 80-90-х годах, пропагандировал язычество и, как Симон Волхв, творил много дьявольских чудес. Среди них особой популярностью пользовалась материализация из воздуха золотых предметов. Язычники заметили, что если присутствовала при этом доктор Лиля (так называли матушку Гавриилию), то у него ничего не получалась – она просто молилась, как апостол Петр, и козни дьявольские рассеивались.
«Бог послал её в Индию. Тогда она ещё не знала для чего. Но важно следующее. Все индусы и западники, которые с ней знакомились, видели и познавали в её лице совершенно другой образ жизни. Они увидели и узнали Православие во всей его аскетичности и смирении и глубокой Духовности, каким оно сохраняет её столько веков до сих пор. Восточные увидели некий другой Запад. И западные - свой Восток, о котором не подозревали, что он существует. В самом деле, какой другой «миссионер» отождествлял себя так с людьми, которым служил? Кто ел, пил, ездил или спал, как ели, пили, ездили или спали они сами? Кто? Почти все «миссионерословящие» и той эпохи (как их называл блаженнейший старец Хрисостом Папасарадопулос) жили в особых условиях там, куда они приезжали, - в хороших гостиницах, с особой едой, и путешествовали всегда удобно, чтобы они могли заботиться лучше о «своих» чёрных или о «своих туземцах». Потому и прохождение Аврилии Папаяни оставило глубокий след. Приношение (ее там ради Господа) служилось не свысока, поэтому и действовало (не раня), не оскорбительно. Она для всех становилась всем. Православие преподавала не проповедями, но объясняла его сердечно, без слов, примером жизни, каковую они видели,» - так писала о ней ученица, монахиня Гавриилия.
С Индией связано очень важное дело ее жизни – работа в деревне для прокаженных вместе с Бабой Амте. Баба Амте был соподвижником махатмы Ганди, но в какой-то момент понял, что его призвание – заботиться о прокаженных. Он потратил свое состояние на покупку земли в джунглях и постройку деревни для больных проказой. Там он жил с женой и сыновьями, стараясь облегчить участь  отверженных больных.  С учетом того, что он принадлежал по рождению к высшей касте, такой шаг был просто вызовом всему обществу. Баба Амте пригласил Аврилию Папаяни в эту деревню как ортопеда. Она приехала и несколько лет проработала с ним. Не употребляла никакой дизинфекции, кроме чистой воды. Ну и, конечно, ко всему прилагала молитву.
Из письма к другу Иегуде мы узнали подробности относительно
её жизни в больнице для прокажённых: «...Тело моё переносит
душу весь день, и ночью она находит Бога... Здесь я не говорю
языком, но больных, похоже, это не трогает... Потому что я
прикасаюсь к ним. Прикасаюсь (к людям) из касты
«неприкасаемых» и Проказы. И когда я отрезаю ножницами
гангренные пальцы их, славлю Бога,что у них бесчувственные
члены. Когда по вечерам читаю Священное Писание, порой
заползают змеи, скорпионы и ящерицы... И тогда нужно
прерывать чтение, вставать и выбрасывать их вон...
Поднимаюсь в 5 ч. утра и выхожу из комнаты в 6, чтобы встретить
Солнце. Потом пью стакан воды с лимоном и съедаю один банан. Потом принимаюсь за работу.
После этого иду к источнику и таскаю воду или стираю одежду. В полдень обед и Молчание и Восхищение до 3. Потом час английского языка с двумя мальчиками Баба Амте,  единственный час в сутки, когда говорю. Потом на два часа работа в молочном отделении.
При закате опять я в Присутствии Божием. Потом выходит луна, а я ещё недвижима. Потом иду в свою комнату. Ужин. Чтение Священного Писания, Сосредоточение, Молитва. Сон. Кончилась бумага и нет места. Напишу тебе другое письмо. Пишите мне».
Промысел Божий, предстательство и руководство Ангелов, которых она обычно призывала, были единственной защитой. Однажды ночью её позвали из отдалённой деревни к больному. Послали пастушонка с повозкой привезти её. Молча продвигались они по чёрным джунглям. Вдруг в темноте сверкнули два блестящих огонька. Это были глаза пёстрой тигрицы, смотревшие на них в нерешительности. «Сохранили Ангелы, - говорила она нам, - и тигрица прошла мимо...»
;В Индии у нее был опыт длительного уединения в пещере для молитвы и Богомыслия.
Здесь же она стала общаться с местными православными монахами-миссионерами.
Монашество
Вскоре она получила от Господа извещение о монашестве, и приняла постриг в монастыре Сретения. Ей тогда было 60 лет, и у нее уже имелся очень солидный опыт умно-сердечной и даже созерцательной молитвы. Таинство послушания тоже было ей открыто. Не будем забывать, что она принимала самые разнообразные приглашения по лечению и уходу за больными, никогда не отказывая и получая билет только в один конец. Заканчивалась работа, и она вполне могла оказаться на улице. Она всегда верила, что Господь ее не оставит. И ни разу она не разочаровалась в своем уповании. Это ли не предельное подчинение своей жизни воле Божией?
Монашество стало для нее новым этапом в жизни. Она недолго прожила в своем монастыре в Вифании. Очень скоро ее стали приглашать в небольшие исихастирии и метохи, где она могла поделиться своим духовным опытом с другими людьми. Религиозные общины разных конфессий тоже ждали встречи с ней. Матушка рассказывала им о православии. Никогда не позволяла хулить свою веру. Никогда не участвовала в совместных молениях с иноверцами. Никогда не оскорбляла их религиозных убеждений. И, конечно, же матушку Гавриилию приглашали больные по всему миру. Она знала несколько иностранных языков, но предпочитала им «пять своих»: «Первый-улыбка... Второй-слёзы... Третий-прикосновение... Четвёртый - молитва... Пятый - любовь... С этими пятью языками объезжаю весь мир!»
После принятия монашеского сана матушка Гавриилия продолжала сотрудничать с различными миссиями в Индии и в Африке.
Дважды ей предлагали настоятельство – архимандрит Софроний Сахаров пожелал, чтобы она возглавила его женский монастырь, но она отказала. А «5 декабря 1979 года матушка Говриилия она оказалась на Синае, в Фаранском оазисе. Её приласил архиепископ Синайский, преосвященнейший Дамиан, прося принять игуменство женского сестричества. Она скажет «Да», но сделает снисхождение, как временное. Ведь ей уже 80 лет!»
 Вскоре она поселилась в Афинах, в Доме Ангелов, как его прозвали ее духовные дети, и около нее, естественно, возникло сестричество. Ее духовная дочь вспоминает:
«В Дом Ангелов ты никогда не входила ранее двенадцати
часов дня. Потому что Безмолвие её начиналось поздно
вечером, с уходом последних, обычно срочных, посетителей,
и заканчивалось в полдень.
Она была исихастом, и Бог дал ей дар жить в безмолвии
 даже в самых непригодных и невыгодных условиях.
Так как Дом Ангелов был на первом этаже и через окно
влетал весь мусор, выхлопные газы и внезапные
оглушительные звуки выхлопов неспокойного города.
Ночью были Бог и она на земле. Кого она вложила в своё сердце
за день, тех оставляла теперь, как говорила, у ног Христа.
Их она отдавала Его любви, и для неё уже наступил час сердца и
молчания.
Однажды она сказала нам, что самая большая молитва, какую можно совершить о ком-либо, та, когда можешь сказать Господу, положа руку на сердце: «Я люблю его, да будет воля Твоя в жизни его».
Мы, во всяком случае, никогда не знали человека, который был бы и аскетом, и исихастом, и миссионером”.
Преставилась схимонахиня Гавриилия 28 марта 1992 года на острове Лерой.

(статья написана в соавторстве с Еленой Владимировой)