К верному пути

Смотрю на букву «а» и понимаю, что по написанию она больше похожа на «я». Откуда взялось это сходство и почему я не замечала его раньше? Очевидно, так бывает, когда ошибки твоего ученика становятся для тебя родными. Каждый новый урок проходит как первый, словно я в очередной раз знакомлюсь с ребятами, которых на самом деле знаю не один день.
Что они рассказали мне о себе? Ничего, да я и не спрашивала. Может быть, это моя ошибка? Безусловно. Что я уже могу поведать о своих учениках? То, что один из них крайне увлечён романом Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея» и смотрит на его сюжет как на универсальный аргумент к своей позиции по любому вопросу; а другая ученица почему-то недолюбливает повесть А.И. Куприна «Гранатовый браслет». Конечно, Георгий Желтков, с его пламенными письмами к княгине Вере, с его смешной фамилией, грошовым жалованьем и финальным самоубийством, совсем не похож на «героя нашего времени», но тем не менее этот персонаж всегда вызывал у меня искреннюю жалость. Наверное, потому, что я сама оказывалась в том же положении, что и Желтков. Безответная любовь – это замкнутый круг, в который человек добровольно загоняет себя, сознательно не оставляя себе никакого выбора, и найти выход оттуда он сможет только с появлением нового, более сильного, чувства. А что делать, если оно не возникает? Разве Желтков виноват в своей любви? Но я, пожалуй, соглашусь: финал действительно слишком безысходен. История горячо влюблённого, несчастного, но при этом молодого, физически вполне здорового и наверняка по-своему талантливого человека не должна так заканчиваться. Надеюсь, мы с моими учениками обязательно осовременим концовку «Гранатового браслета» и сочиним достойное продолжение этого произведения.
Что и говорить, общение со школьниками доставляет мне огромное удовольствие. Но как же непростительно мало я знаю о них… А ведь когда-то нам внушали, что школа – это второй дом, а учительница – вторая мама. Куда всё это ушло? Что мы видим, кроме орфографических и пунктуационных ошибок? Что мы слышим, кроме таких каждодневных фраз, как «Здравствуйте!», «Можно выйти?» и «Я не готов»? Что мы ощущаем, кроме нещадной духоты в маленькой классной комнате со старыми окнами, которые начинают лихорадочно трястись и угрожающе рычать при попытке открыть их? Неужели нас, учителей, перестал интересовать внутренний мир ребят, их желания и чувства? Что мешает нам искренне и приветливо спросить у ученика: «Как у тебя дела?» Самый лучший способ избежать духовной пустоты и одиночества – это начать общаться с теми, кого ты учишь. В какой-то момент мне даже стало казаться, что ученики значат в моей жизни больше, чем друзья. Читая сочинения ребят, я тем или иным образом вхожу в их сознание и пытаюсь мыслить, как они. А друзья всегда оставались для меня загадкой. Их образы, скорее, походили на плод моего воображения. Дистанция между мной и учениками порой бывает намного меньше, чем между мной и моими друзьями. Я очень радуюсь, когда ребята во время занятий спрашивают меня о чём-либо. Их искреннее желание что-то узнать вызывает в моей душе приятные чувства, которые невозможно испытать в общении с кем-либо другим.
Кстати, однажды моя ученица поинтересовалась: «Можно ли «слышать запах»? Я, конечно же, ответила ей, что нет, ведь так не говорят, но теперь вижу, что поторопилась с выводом. По окончании занятий в моей комнате ещё долго продолжает ощущаться запах ребят и улицы, по которой они шли. Но самое удивительное начинается потом: когда запах окончательно выветривается, я уже не способна его чувствовать, но зато могу слышать. Это, скорее, похоже на незримое присутствие человека в комнате. Ученик уходит, но оставляет мне частичку своей души, зная, что обязательно вернётся и заберёт её. Дети открывают нам, учителям, самое дорогое, что у них есть, – свой внутренний мир, а мы взамен строим на уроках какую-то непонятную дистанцию, возводим огромную стену между собой и школьниками и через эти непробиваемые баррикады хотим донести до ребят знания.
«Ну как так?!» – любит говорить один мой ученик, когда допускает очередную досадную ошибку, которой могло бы и не быть. Действительно, ведь всё вроде бы понятно и правила известны, но как только мы начинаем их применять, у нас получается неверный результат. Почему? И преподаём мы на уроках так же, как нас учат в институтах: сохраняем дистанцию, чтобы построить дисциплину в классе, а на деле имеем конфликт за конфликтом.
В каком слове завтра ошибётся мой ученик? Наверняка не угадаю. Процесс обучения становится всё более и более непредсказуемым, и это меня и пугает, и радует одновременно. Я уже почти привыкла к почерку своих ребят и знаю, какие темы им даются труднее всего. Но если бы меня спросили: «Какое будущее ждёт моих учеников?» или «К чему у них есть талант?», я бы ответила многозначительным молчанием. Мне дано учить детей русскому языку, но я пока не способна видеть глубже и понимать всё, что происходит в душах ребят. Только когда я научусь заглядывать в их внутренний мир, мне удастся в полной мере овладеть профессией педагога.
Всех моих учеников я очень люблю: быстро привязываюсь к ним и начинаю скучать, когда они долго ко мне не приходят. Общение с ними привнесло в мою жизнь новый смысл: с учениками я раскрепощаюсь и становлюсь совсем другой – не той тихой и хмурой Таней, какую знают мои однокурсники и преподаватели. Казалось, до этого я и не жила вовсе, а только готовилась к настоящему знакомству с действительностью. Когда мои ученики рядом, я верю в себя и чувствую, что внутри меня совершается нечто важное. Наверное, я выхожу на новый путь…

6 марта 2016 г.