Блат

Давно это было. Жил в нашем кооперативном доме гражданин Ицкович. Национальность не нужно уточнять? Что? И так ясно? Ну, хорошо. А то ведь раньше как-то даже стеснялись называть. На уровне оскорбления считалось. Жил он, значит, с женой и дочкой. Работал закройщиком в ателье по пошиву одежды, которое находилось в соседнем от нас здании. Имел пенсионный возраст, малый рост, какую-то субтильность во всём облике, но, тем не менее, всегда пребывал в настроении серьёзного значения во взоре. Был знаменит. Денежки у него водились. Этим отличался от окружающих. Тогда ведь развивающийся социализм всех подравнивал, и выделиться  было трудно. А у него это получалось. И бывало, что если кто-нибудь упоминал его в разговоре, то обязательно обозначал указательный палец своей правой руки, покачивал им и произносил с придыханием: "О-о, Ицкович!" На работе имел авторитет. Считалось, что если вы заказали костюм или ещё что нибудь, а закройщиком вам достался именно он, то уже одно это было большой удачей. Потому что - не сомневайтесь! - и заказ будет выполнен в срок и работой останетесь довольны. Заполучить его было делом непростым, потому как загружен был всегда сверх всякой меры. Месяцами люди ждали, чтобы только к нему попасть. Брал много. Что было, то было! Но такова жизнь. Не им придумана, ни ему и отменять! Одним словом, во всём был мастер!   

Когда мне пришла надобность заводить новые штаны записались и мы с женой в эту самую очередь. Через месяц получаем письменное приглашение и в тот же день направляемся в ателье с купленным накануне материалом. И с надеждой, что мастер отнесётся к нам снисходительнее, чем к прочим. Со всеми вытекающими. Всё-таки в одном доме живём. По-соседски, так сказать. Знакомы мы с ним, правда, не были. Так ... встречались на собраниях. Да во дворе. Здоровались. Только и всего.
 
У самого входа в ателье столкнулись с соседкой по этажу. Говорунья! – каких свет не видывал. Впрочем, у всех женщин в любых ситуациях всегда находятся темы для разговоров. Нашлась и на этот раз. А мне пришлось в единственном исчислении предстать пред несветлы очи закройщика. Суровым оказался он в ту минуту! Без энтузиазма встретив моё «добрый день», поинтересовался о цели визита. Я достал материал, расстелил его на столе, расправил, разгладил, и попросил мастера пошить мне из него брюки. Я так и сказал – «пошить», потому как знал, что именно это слово уместно в среде закройщиков. Он вскинулся. В смысле, встрепенулся. Вероятно, от удивления. Бросил на меня многозначащий взгляд с ухмылкой, а потом алчно прихватил край материала своими толстыми, как гусеницы, пальцами, и стал мять его. Долго мял, что-то бормотал про себя, а потом недовольно произнёс: «Бруки, говорите? А што вы тогда подсовываете какую-то пальтовую ткань!?» Я, признаться, растерялся. Специалистом в области мануфактуры я не был. Пальтовая это ткань, или какая другая, кто ж её знает? Мастеру виднее. Я тоже уцепился за край материала и тоже помял его. А что ещё я мог предъявить в своё оправдание?

Тут, наконец, открылась дверь, и вошла моя жена. Она поздоровалась, а я с той же интонацией, с которой только что ознакомился сам, повторил претензию мастера относительно нашего материала.

«Почему пальтовая? Это самая что ни на есть брючная ткань» - спокойно возразила она.

Эта её убеждённость сразу поколебала агрессивный настрой мастера. Он мгновенно сдулся. Так, кажется, теперь говорят? Надувался, надувался в своём величии, а потом, раз! – и сдулся.

«Что-то мне лицо ваше знакомо. Вы у меня не шились?» - запел он арию совсем из другой оперы.

«Нет! Но живём мы с вами в одном доме! Только мы - в первом подъезде» - добила она его окончательно.

Вот это был аргумент! Аргументище! Не скажу, что в его лице что-то изменилось. Нет, оно осталось спокойным и даже беспристрастным, но было ясно видно, что стратегия, которая всегда, вероятно, служила ему верной службой на этот раз не принесла желаемого результата. Он с упрёком покосился в мою сторону. «Предупреждать надо»! - прочёл я в его взгляде.

Затем он взял деревянный портновский метр, стал обмерять меня и заносить эти размеры в амбарную книгу. Он проделывал это молча, всячески поворачивая меня, а потом спросил: "Аксессуары на какой стороне носить изволите?" Я почему-то сразу догадался, что он имеет в виду, но, признаться, растерялся, так как никогда не задумывался, что это так важно при пошиве брюк. Во всех благополучных семьях, когда муж не уверен в своём ответе на заданный ему вопрос, тут же обычно переадресовывает его жене. Женщины, как правило, быстрее соображают в подобных ситуациях. Так и у нас было всегда. Но жена моя в это время увлечённо разглядывала какой-то модный костюмчик, выставленный на стенде, и отвлекать её таким некорректным вопросом при постороннем было бы очень нетактично. Я уверенно произнёс: "На левой". И этим ответом, вероятно, удовлетворил любопытство мастера. По крайней мере, других вопросов не последовало...

Те брюки, помнится, "пошили" мне быстро и очень классно. Я потом носил их долго и с большим удовольствием. Вот что значит жить с закройщиком в одном доме и иметь с ним не только шапочное, но и "бручное" знакомство!