Мы и мы

Мы — разные: есть те и есть иные.
Я об иных, которых пробил час
в те годы, что теперь зовут «лихие»,
и в той стране, где луч уже погас,
но был тогда пронзителен и ярок.
Тот луч надежды, веры и любви,
который кто-то где-то нам в подарок
послал, как строят церковь на крови.

И пол дрожал, и сердце замирало,
и сон не шел, а только прочь бежал,
и каждого глотка, казалось, мало,
и толстым слоем лунный свет лежал.
Жизнь заварухой метила все кочки
и все еще гудящие столбы,
хотелось так, чтобы ни дня без строчки,
ни ночи без услады и борьбы.

Боролись с кем? С судьбой или друг с другом —
не знали толком. Впрочем, всё одно.
Хотелось только, чтоб крепка подпруга
и чтоб любовь, как терпкое вино.
Мы прочитали тыщи умных книжек
и верили в романтику борьбы.
Нам Монте-Кристо был, конечно, ближе
предупреждений: дескать, от сумы
и от тюрьмы не надо зарекаться.
Плевали мы на страх с высоких гор.
Нам жизнь казалась, если и не танцем,
то ветром, что выносит на простор.

Да, может быть, местами и нелепы,
наивны и по-своему глупы...
Но нам никто не говорил про «скрепы»,
да и, глядишь, «подняли б на штыки».
Мы рвали жизнь резцами, словно мясо,
дорвавшись до запретного куска.
И было нам тогда не до припасов
(про черный день) на линии броска.

Он состоялся. Только нас бросали,
как раньше: без пардонов и затей.
Пока одни всё беспробудно спали,
другие не смогли порвать цепей.
И что теперь? Финал всё ближе, ближе.
Тем, кто на дне, наверх уже не всплыть.
Кто выше брал, тех посносило ниже
и их гнетет дилемма: быть — не быть.

И подросли уже другие дети
(довольные иль нет своей судьбой),
которых не кормили на рассвете
их жизни нашей книжною бурдой.
Мы их не знаем. А они не знают
всей правды, что страшней порою лжи.
Хотят ли знать? О чем-нибудь мечтают?
И ловят ли кого-нибудь во ржи?
Есть мы и мы. И есть еще химеры
и призраки потерянных надежд.
И отблеск той любви и светлой веры,
к которым нет пути в краю невежд.

                апрель 2016 г.