Мои вера, надежда, любовь ч. 4

                «Если хочешь идти – иди, если хочешь забыть – забудь.
                Только знай, что в конце пути никого уже не вернуть».
                (Слова  из песни)


  …Уже прошло больше  года с того момента, когда растерянная Верочка в полном смятении чувств, стояла  на набережной Невы и  давала  себе обещание не расставаться с  городом своей мечты…
    Рабочие будни были заполнены  обычными житейскими делами и заботами и походили друг на друга как близнецы. Утро начиналось с давки  в транспорте по дороге на завод, затем  рабочая смена в огромном цеху, гудящем от сотен токарных и фрезеровочных станков, а  завершалось все     немудреным  ужином, приготовленным  на скорую  руку на   общей кухне, после которого  Вера отправлялась в Красный уголок и садилась за учебники.  Всё  взвесив  и  рассудив, она твердо решила поступать  в машиностроительный техникум и со всей ответственностью, свойственной ее характеру, заучивала  физические формулы и решала алгебраические уравнения. Зато выходные дни были целиком и полностью отданы общению с городом. При любой погоде Вера могла часами бродить по   набережным  и  смотреть на  волны Невы, набегающие  на  гранитные берега, на колонны  и изящную лепнину, украшающие старинные особняки. Она перечитала гору литературы по истории, архитектуре и прочих культурных  ценностях  Северной столицы  и в принципе уже и сама могла бы многое рассказать своим друзьям, но, к сожалению, их это мало интересовало.  Казалось, что за время своих прогулок она познакомилась со всеми львами и грифонами, украшавшими помпезные подъезды особняков и  мостики  через  многочисленные  каналы города. Но к одной паре грифонов  у нее сложилось  особое отношение. Об этом она никогда и никому не рассказывала.
     …Вера часто приходила на Английскую набережную, с которой открывался прекрасный вид на противоположный берег  Невы с  хорошо знакомыми многим очертаниями башенки на здании   Кунсткамеры и Ростральными колоннами на Стрелке Васильевского острова, ставшими узнаваемыми символами Северной Пальмиры. Как-то, проходя мимо  шумной  веселой    компании  молодежи,  вышедшей из дверей  Дворца бракосочетания  и  поднимающей бокалы с шампанским за молодоженов прямо на гранитном парапете, она услышала разговор двух девушек, завистливо поглядывающих на свою сияющую  от счастья подружку в белоснежном платье и развевающейся от ветра  фате:
- Точно   я тебе говорю, это грифон ей помог за Сашку выскочить!
- Да ладно тебе ерунду городить! Ни за что не поверю, что какой-то там    грифон чудесным образом  замуж выдает.
- Да ты послушай, послушай меня. Машка точно к грифону бегала и вот результат. А надо было…
И тут любопытство взяло верх над приличием - остановившись напротив девушек,  Вера подслушала какое магическое действие надо совершить с грифоном, чтобы он исполнил твое  самое заветное желание. Как оказалось,  этот грифон  находился на противоположном берегу Невы на Университетской набережной  под неусыпной охраной древнего Сфинкса.  Настроение у Веры с самого утра   было веселым и игривым, а после услышанного от завистливых подружек невесты  ее словно бесята стали подталкивать в бок. «А что, не навестить ли мне этого чудного грифона?»- с усмешкой подумала она.-«Нельзя такой шанс упускать. Смешно это или нет, но я все-таки прогуляюсь  к этому  волшебнику ». День был солнечным, и  всё вокруг  было наполнено его светом -  золотились купола Исаакиевского собора,  шпили Адмиралтейства и Петропавловской крепости сверкающими гигантскими иглами пронизывали  голубое  небо и  россыпью  тысяч золотых звездочек отсвечивали гребни  волн  на Неве. Однако погода  в этот день   оказалась  типичной для Ленинграда  в своей непредсказуемости.  Уже дойдя до середины моста, Вера увидела, что порывы ветра с Балтики быстро нагоняют  серые  клочковатые    облака, сквозь которые   лишь изредка  просвечивались островки    чистого   неба. Возвращаться  было поздно, да и  до заветной цели  оставалось  уже совсем близко. Еще издали Вера нашла глазами  искомый объект–у самой кромки воды, окруженные вездесущими туристами,  стояли две  небольшие бронзовые  фигуры. На фоне темного  гранитного камня  набережной  и серого неба ярко сияла  натертая до блеска   сотнями ладошек  голова  магического грифона. Вера, не обращая ни на кого внимания,  подошла  к нему  и  в точности воспроизвела  ритуал –  пристально глядя Сфинксу в глаза, поглаживая грифона одновременно   правой рукой  по голове, а  левой рукой  по плечу, она тихо прошептала  ему  свое заветное желание. И, наверное,  не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем могли   просить представительницы слабого пола  магическое  изваяние. Верочка исключением не стала.    Всё. Отступать было поздно. Теперь  с любимым городом  ее  связала  общая тайна.  Поднявшись по ступеням на набережную,  Вера  оглянулась  назад, как бы желая разглядеть на безмолвном лике грифона хоть какой-нибудь намек на то, что ее услышали. Но Магический бронзовый волшебник безмолвствовал. Поди,  узнай теперь, что ожидает тебя впереди?  Оставалось только ждать и надеяться…

    Первое время  после визита к  таинственному грифону Вера мысленно часто возвращалась в этот наполненный солнечным светом  день и  хоть она уже давно не верила сказкам,  где-то в глубине души надеялась, что  чудеса случаются. Постепенно обычные мирские дела отодвинули это событие на второй, а может и на третий план. Куда интереснее было увлечение Веры театром. Там были и сказки,  и чудесные превращения и все это было зримо, наяву. Знаменитый театр оперы и балета всемирно известная Мариинка, легендарный Ленинградский Большой Драматический  Театр  или БДТ, как называли его театралы, театр Музкомедии…Однако перечислять все театры Ленинграда  дело   бессмысленное. Но в  каждом из них Вере хотелось побывать. В ее родном  городе не было   своего театра,  и возможность приобщиться к большому искусству была лишь во время гастролей   небольшой труппы какого-нибудь известного театра, да и актеры  в  труппе были,  как правило, не основного состава.  Спектакли проходили на сцене городского Дома культуры с  невзрачными куцыми декорациями  и с минимумом действующих лиц. Здесь же Вера имела возможность лицезреть  воочию известных артистов, знакомых ей лишь по ролям в кино. Только перечень в театральной  программке таких фамилий как Басилашвили, Лебедев, Лавров, Тенякова, Юрский вызывал легкое головокружение.  Ей нравилось приходить на спектакли заранее, когда зал был почти пуст и, заняв свое место, наблюдать за происходящим вокруг нее:  красивые и нарядные  женщины, элегантные мужчины, галантно поддерживающие своих спутниц под локоток, не спеша рассаживались в креслах и в полголоса вели неторопливый разговор; седовласые  дамы в строгих театральных платьях, украшенных воротничками или накидками из вологодского кружева, рассматривали публику в маленькие  театральные бинокли и, сдержанно улыбаясь, раскланивались со своими знакомыми.  Ковровое покрытие на полу, скрадывающее  шум шагов,  мягкая бархатистая обивка кресел, позолота на  стенах  и потолке, сияние огромной небывалой по красоте   люстры где-то там на самом верху, куда уходят и гасятся   все звуки зрительного зала – все это создавало неповторимую  атмосферу священнодействия. И имя этому священнодействию – театр…

... Однако, везде и всюду  Вера ходила одна. Так уж повелось еще со школы, что   не находилось среди ее окружения человека, разделяющего ее интересы и пристрастия. В заводском общежитии девочки считали ее немного странной – ну как можно столько времени проводить, глазея пусть на  красивые, но такие старые здания и вместо  танцев  на дискотеке  сидеть и переживать за какую-то там сошедшую с ума от неразделенной любви Жизель? Сходить с ума от любви девчонки предпочитали  в реальной жизни. То ли в силу ее  маленького роста ( она до сих пор была похожа на девочку – подростка), то ли опасаясь  ее начитанности и серьезности,  но знакомые парни не рисковали перейти черту  под названием  «просто друг». Тот единственный романтический вечер на школьном  выпускном  и ее первый поцелуй так и оставались до сей поры первыми и единственными. Но Веру такое положение дел нимало не смущало. Она твердо была убеждена, что придет время и  уже не одна, а с любимым мужем она будет встречать  белые ночи, гуляя  по дорожкам полюбившихся ей  парков и скверов.
 
   Будучи натурой страстной и  тонкой душевной организации, Вера после спектаклей  еще долгое время находилась под впечатлением  увиденного.  Часто, чтобы привести свои чувства в порядок, она в одиночестве шла пешком по вечерним улицам  несколько остановок и лишь потом садилась в троллейбус и ехала в общежитие. В один из  дождливых осенних вечеров, заходя в троллейбус, Вера замешкалась, нога ее соскользнула с мокрой ступеньки  и она едва не выпала из открытой двери. Она даже  не успела испугаться, как оказалась в цепких  мужских руках. Подняв глаза на своего спасителя, она увидела  высоко над собой соломенную копну волос  и сияние ярко-синих глаз. В этот момент всё смешалось в ее голове и  на какую-то долю секунды ей показалось, что она теплым летним полднем сидит  под липой,   гудящей от пчел, рядом с ней отец, которого она обнимает за загорелую шею и, глядя в его ярко-голубые глаза, нежно шепчет: «Я, когда вырасту большая, обязательно на тебе поженюся». Вера даже тряхнула головой, чтобы избавиться от этого наваждения. А кругом стояла и весело потешалась над ней компания подвипивших  парней. Её спаситель, все еще держа ее маленькие ладошки в своих руках, твердо  и резко оборвал поток неуместных шуточек: « Ну хватит уже дурака валять! Умолкли  все разом!». Парни  как по команде прекратили галдеть и потянулись к выходу.  Троллейбус  остановился  и вся компания  по одному стала выскакивать под струи холодного дождя. Ее синеглазый спаситель,  с улыбкой глядя на онемевшую от всего происходящего Веру,  наклонился  к самому уху и прошептал: « В субботу в шесть на Аничковом мосту»  и спрыгнул  с подножки в темноту.  До самого общежития Вера ничего не видела перед собой  кроме  ярко-голубых глаз и не слышала ничего кроме  ласкового жужжания пчел в кроне душистой липы: « В субботу в  ж-ж-шесть…,  в  ж-ж-шесть…»
 
   …Всю неделю Вера  ходила сама не своя. У нее вдруг ни с того ни сего холодели руки, на миг становилось трудно дышать, а потом  застрявший в горле ледяной ком  бешено обрывался  куда-то вниз, вызывая во всем теле  сладкую истому. Она уже запорола две детали и мастер, проверяющий точность обработки, строго отчитав  ее за брак, неожиданно участливо положил свою ладонь ей на лоб  - уж не заболела ли? Летом, успешно сдав вступительные экзамены, Вера поступила  в машиностроительный техникум  на вечернее отделение и теперь каждый день  после смены   спешила  на занятия. Учебный корпус находился недалеко  от заводской проходной и Вера с ребятами еще успевали до начала занятий перекусить  в  пирожковой. Кроме того часть занятий проходили на территории самого завода, у которого техникум арендовал помещения для учебного процесса и проведения практических занятий. Так что часто, придя на работу рано утром,  студенты покидали территорию завода уже поздним вечером. Ученицей Верочка была прилежной. Она всерьез решила стать классным специалистом и прочно закрепиться на заводе, широко известном не только внутри страны, но и далеко за ее пределами. Немаловажным было и то, что такое крупное предприятие имело солидную социальную базу, а это означало, что со временем можно было решить вопрос с жилплощадью.

    Учебный процесс был поставлен основательно, и требовалось  немало  усилий, чтобы совмещать работу с учебой, свободного времени практически не оставалось. Сейчас же, сидя на лекции и в пол-уха слушая преподавателя, Вера была поглощена только одним вопросом – как она узнает своего  спасителя? В подслеповатом освещении  салона троллейбуса она хорошо разглядела только его необыкновенной синевы глаза…

    Пренебрегая бытующим  правилом, что  девушка должна немного опоздать на свидание, уже без десяти   шесть  Вера была  на  месте встречи. Сам  Аничков мост  был  небольшой,  метров  пятьдесят длиной, не более. Украшали его  установленные на гранитных  постаментах фигуры бронзовых коней  - по две фигуры в начале и в конце. Но в каком месте ей ждать? Вера стала медленно прохаживаться по мосту, вглядываясь в лица встречных парней. Однако подумав, что со стороны ее поведение  выглядит двусмысленно, дойдя в очередной раз до середины моста, она повернулась  к  людскому потоку спиной и стала смотреть на темную воду Обводного канала.  «Если через десять минут он не придет, я ухожу»- сказала она себе. И в тот же миг почувствовала, что кто-то тихонько взял ее за плечи. Обернувшись, она увидела  перед собой необыкновенной синевы глаза, о которых думала каждую минуту целых шесть долгих дней. Ошибиться было невозможно.
- Привет, малышка,- сказал он, широко улыбаясь.
- Приве-ет, - немного смущенно и нараспев ответила Вера. Во рту у нее мгновенно пересохло, язык прилип  к  небу,  и  она со страхом подумала, что  дальше  не сможет произнести ни одного слова.
- Ты извини за опоздание, надо было с парнями одно дельце скинуть,- сказал он,  шутливо склонив повинную голову. – Ну что, пошли?
Вера в ответ только и могла, что согласно кивнуть. Проходя  мимо фигур бронзовых коней,  он вдруг резко повернулся к ней, картинно поднял  руку над головой  и   не очень громко, но выразительно продекламировал:
…Веленью мастера покорны,
Пройдя чистилище огня,
Взвились на воздух вихрем черным
Четыре бронзовых коня…
- Здорово! Это чьи же стихи?- с удивление спросила Вера.
- Да я и не помню уже. А разве это так важно?- лукаво спросил он.- Мне вот сейчас важно узнать  хотя бы как тебя зовут, малышка? Кто ты, откуда ты?
- Ой, и правда. Мы ведь с тобой и не познакомились даже.
- Ну да. Познакомиться не успели, а в спасательной операции уже побывали.
Они рассмеялись, и напряжение первых минут встречи улетучилось бесследно.
- Я Вера.  Приехала  из небольшого, но очень перспективного  белорусского города. После школы хотела на иняз поступить, на французский. Но вот не получилось.  Работаю на Кировском. Учусь в техникуме, вечерне. Живу в общежитии.  Ну, вот и все кажется.
- Да уж, богатая у тебя биография, ничего не скажешь. Меня зовут Юрий. Коренной  питерский.  А теперь самое интересное – я тоже работаю на Кировском.  На АТС ремонтником телефонной аппаратуры.
Вера в изумлении остановилась даже. О таком  совпадении и подумать нельзя было.
- Как странно, что мы с тобой  не встретились до сих пор,- сказала и тут же прикусила язык: вдруг  он догадается, что она с нетерпением ждала встречи с ним?-   А ты давно там?- стараясь придать своему голосу равнодушные нотки  поинтересовалась Верочка. Но Юрий, словно не слыша ее вопроса, предложил:
- Давай зайдем вот в эту кафешку. Зябко как-то.
Погода действительно не располагала к длительным прогулкам –  холодный порывистый ветер швырял в прохожих пригоршни снежной крупки, которая, падая на асфальт, сразу превращалась в лужи, антрацитово поблескивающие в свете уличных фонарей и витрин. 
В кафе Юрий  заказал кофе, пирожные  и, продолжая разговор, неожиданно спросил:
- А как по-французски будет «мышонок»?
- Мышонок? Мышонок, мышонок…А-аа, вспомнила. Это будет звучать как «соуриз». А зачем тебе?
- Нет, «соуриз» нам  не подходит. Я буду звать тебя  просто «мышонок»- сказал он, заглядывая ей в глаза  и   осторожно сжимая кончики ее озябших пальчиков.- Ты же не будешь против? Да?
- Да,- тихо выдавила из себя Вера.
 Она понимала, что этим коротеньким словом «да» дает согласие на продолжение их зарождающихся отношений.  Нельзя сказать, что Юрий был каким-то особенным красавцем. Но было в его уверенности и раскрепощенности   столько манкости, что Вера не  смогла устоять.   С каждой минутой, с каждым словом и жестом он ей нравился все больше и больше, и она с замиранием сердца  почувствовала, что теряет голову. На мгновенье  перед глазами  предстала бронзовая фигура  творившего чудеса  грифона, но Вера отмахнулась от этого наваждения и продолжала с удовольствием слушать  Юрия, который  развлекал Веру смешными историями из своего детства, рассказывал  веселые анекдоты. В какой-то момент, посмотрев на часы, с нотками сожаления сказал:
- Извини, мышонок. Но у меня сегодня еще одно дельце запланировано. Надо друга выручить. А дружба, ты сама понимаешь, превыше всего. Я буду ждать тебя в субботу в шесть, там же.
Он проводил ее до метро, а сам направился к друзьям, которые давно поджидали его в соседнем ресторане.
    Компания молодых людей, будучи  уже изрядно навеселе, встретила Юрия громкими возгласами:
- О-ооо!  Наш Казанова  пожаловал! Ну что, девчонка хоть стоящая? Или такая же,  как и  все твои бывшие дурочки?
- Да  нет, она вроде совсем другая. Ладно, пацаны. Поживем – увидим. Давайте лучше выпьем. За дружбу. За нашу настоящую  крепкую мужскую дружбу.
 Но  выпив и закусив, ребята никак не могли успокоиться и продолжили расспрашивать Юрия о прошедшем свидании.
- Вот скажи ты нам - почему ты всем своим девкам назначаешь свидания именно на Аничковом мосту? А?
- Хм, а чтобы не путаться. Да и так легче сразу  произвести хорошее впечатление.
- Это как еще?
- А запросто. Выучил один стишок, прочитал одну историю  про мост и она уже думает, что перед ней интеллигент в седьмом колене. И все. Она покорена.
После этих слов вся компания разразилась громким хохотом и,  одобрительно хлопая  изобретательного  героя-любовника  по плечу, друзья предложили тост «за неутомимого Казанову нашего времени». По всему было видно, что науку обольщения Юрий постиг давно и успешно  ею  пользовался.
…На следующее свидание Юрий опять опоздал. Чтобы хоть каким-то образом отвлечься от тревожных мыслей – придет или не придет? -  прогуливаясь по мосту, Вера рассматривала   изображения морских коньков и русалок на чугунных перилах. Он, как и в первый раз, возник  перед ней  внезапно и был   таким  румяным и улыбающимся, что появившееся у Веры  раздражение от долгого ожидания мгновенно испарилось.
- Извини, мышонок. Время не рассчитал. Я сегодня после ночной, разоспался.
- А разве ремонтники АТС  работают по сменам?- удивленно спросила Вера.
 - Вот  ты смешная такая. АТС  работает круглосуточно? Так?  Значит и телефонная аппаратура ломается круглосуточно. Так?
-Ну, вроде так,- улыбаясь ,согласилась Вера.
- Ты  мне  лучше вот что скажи. Вот ты по мосту ходила, ходила. Коней рассматривала, рассматривала. А  особенность их рассмотрела?- с таинственным видом спросил Юрий.
- Какую еще особенность?
- Ладно уж, пощажу   провинциальную красавицу, не буду долго мучить. Вообще-то об этом мало кто знает. А дело вот в чем: из четырех коней подковы имеют только два, те, что идут в сторону Адмиралтейства. А те, что направляются в сторону Литейного проспекта,  не подкованы. На Литейном ведь раньше литейные мастерские находились и кузницы. Там коней и должны были подковать.
Веру приятно удивили  такие познания в истории родного города – наконец-то нашлась родственная душа, с которой можно было бы  делиться своим  самым сокровенным. И ко всему прочему  в ее глазах он был так красив и обаятелен, что просто перехватывало дыхание!
- Слушай, мышонок, а хочешь, я  тебе покажу еще одно место, где стоят фигуры коней этого же мастера?
- Хочу конечно!
- Так чего мы тянем? Поехали,- сказал  и,  крепко обняв за талию, увлек свою спутницу  на станцию метро, рядом с которой они как раз проходили.

  Всю дорогу  Юрий сохранял интригу и, лишь выйдя из подземки, Вера поняла, куда он ее привез.   Перед ней  предстала довольно  большая, красивая площадь, главным  украшением которой оказались Нарвские  триумфальные ворота. «Странно, неужели он думает, что работая  на Кировском  и  проезжая ежедневно  через  площадь, я не обращала внимания на  эту городскую  достопримечательность?»- с недоумением подумала она.  Интуитивно она чувствовала, что Юрий неспроста привез ее сюда, но спросить  у него напрямую не решалась. «Ничего, не маленькая ведь уже. Сама разберусь. Ну не съест же он меня, в самом-то  деле»,-  подумала она, и последний аргумент развеселил и успокоил  ее  настолько, взяв Юрия под руку, она сказала: 
- Я хочу подойти поближе,-  и   стала глазами искать переход.
- Ну куда ты пошла!? Ведь сыро и холодно,- недовольно запричитал Юрий. Уж очень не хотелось ему топтаться  по мокрому асфальту в своих модных новеньких ботиночках.
Но Вера ничего и слышать не хотела. Хлюпая ногами по раскисшей снежной каше,  они короткими перебежками, скользя и чертыхаясь,  благополучно перебежали проезжую часть и оказались у самого подножия арки. Размеры  ее были внушительны. На самом верху  красовалась  шестерка бронзовых коней с развевающимися гривами.  Их фигуры были настолько реалистичны, а мастер настолько точно передал их  неуемность и стремительность в движениях, что в свете мощных прожекторов, освещающих арку снизу, кони казались летящими по темному небу. Зрелище было завораживающим и, несмотря на холод и сырость, Вера со свойственной ей дотошностью  долго ходила вокруг. То с одной, то с другой стороны  раздавались ее восторженные возгласы. Юрий же все это время стоял в стороне и терпеливо ждал своего «мышонка». Наконец он подошел к  Вере и, заглядывая ей в глаза, строго спросил:
- Ты что простыть хочешь? Посмотри! У тебя же сапоги напрочь промокли! – и, выждав небольшую паузу, предложил,- Пошли, я тебя горячим чаем отпаивать буду.
- Куда пошли?- удивленно вскинув брови, спросила Вера.
- Ко мне домой пойдем. Я живу вот в этом  угловом  доме, -   и хитро улыбаясь,  на правах  хозяина ситуации, легонько подтолкнул Веру в сторону  красивого жилого дома, полукругом   окаймляющим  площадь.
Вера поначалу  растерялась, не зная как надо реагировать на подобное приглашение. Внутренний голос ей тревожно стал нашептывать, что не годится девушке уже на втором свидании приходить к  парню домой, какими бы благими предлогами этот визит не представлялся. А самоуверенный разум, преуспевший в свое время в изучении статей по психологии, утверждал, что в создавшейся ситуации глупо отказываться от помощи.  Сердце  же в таких ситуациях помощник сомнительный. В конце концов, пока она рассуждала и думала, как поступить, они оказались у открытой двери подъезда.
- Ну, смелее. Не волнуйся, дома у меня только мама.  Мы с тобой попьем чаю, подсушим твои сапожки,- и,  видя ее нерешительность,  Юрий  первым переступил  порог своей квартиры. Дома никого не оказалось. В коридоре на тумбочке лежала записка, в которой мама сообщала, что уехала к подруге и будет только утром. Прочитав это послание, Юрий  широким  и немного театральным жестом  пригласил Веру  в комнату, усадил на диван и стал снимать  с ее окоченевших ног промокшие сапоги. Затем  достал из шкафа теплые носки и заставил ее надеть их и только после этого  вышел в коридор и стал набивать мятой газетой  Верины сапожки.
- Вот как-то так. Пока мы с тобой будем чаи распивать, газета всю влагу и вытянет. Мы всегда  так делали, когда я был   на… ну в общем  это испытанный способ.
Юрий поставил чайник на огонь, подсел к Вере на диван и осторожно обнял ее за плечи.
- Согрелась?- услышала она как сквозь вату его слова.
- Н-нет еще, – одними губами прошептала она. Странный, доселе  неизвестный  ей  сладостно-истомный  озноб  пронизал  все  ее  тело  и  огромные  синие  глаза, вплотную приблизившиеся к ней,  увлекли ее в бездну чувств и ощущений.
               
…Она сидела на диване, поджав колени к самому подбородку, и с бесконечной теплотой смотрела на спящего рядом Юрия. Теперь уже «её» Юрия. Юру, Юрочку! По стене темной комнаты медленно перемещалась крестообразная  тень от освещенного  фарами  большого окна, за которым слышался  мелодичный скрип трамвайных колес.  Оконная тень медленно, вслед за поворачивающим на кольце трамваем, кралась по стенам комнаты и, пройдя   свой привычный маршрут, бесследно исчезла в дальнем углу. « Ну что «мышка», попалась? Что же теперь будет?-  с усмешкой и на удивление спокойно задала себе вопрос Вера. И сама на него ответила - «А ничего не будет. Я просто его люблю»…