Лёлька, Димка и гроза

  Лёлька  любила, когда дул сильный ветер. Она распахивала полы пальтишка, и придерживая полы, подпрыгивала. Ветер сильным порывом подхватывал её, и некоторое расстояние проносил девочку по воздуху. Её приводил в восторг этот крошечный полёт, и она неслась вприпрыжку с ветром по улице, чтоб испытать мгновения счастливой невесомости.

  Лёльке было семь-восемь лет, у неё был старший  брат, который большую часть времени пропадал с друзьями на улице. Он любил тайны, но иногда ему хотелось удивить сестрёнку и он вдруг открывал очередной секрет. Однажды он заговорщицки показал ей,  спрятанную в земле под стеклом, тайную комнатку куклы, где та восседала на стуле у столика, покрытого бумажной скатертью, на столе стояли малюсенькие чайные чашки, чайнички. В стеклянной комнатке были  ещё стулья и диван, где сидели другие игрушечные персонажи. Но кукла была как королева среди всех.
   Сестрёнка так восхитилась увиденным, что ей и в голову не пришло, что эта кукла и игрушечная посуда пропали у неё в незапамятные времена. А Димка, насладясь эффектом, быстро забросал стекло  землёй, сказал, что это секрет и чтоб Лёлька никому не раскрывала его. Он напустил столько таинственности, что и рта не дал открыть сестре для вопроса - откуда взялась кукла и чья она.
 Димке вовсе не хотелось признаваться в том, что от зависти к купленным игрушкам сестры, он утаскивал их и прятал в пустом ящике в тёмном углу чердака. 
Потом девочка приходила на то место в саду, копала руками и лопатой,  но "секрета" не могла найти.
   А у брата новое чудо готово, - мастерил   воздушных змеев  из газеты, мочалки и нескольких тонких реек.  В его руках они взлетали выше деревьев, а Димка управлял ими длинной ниткой на катушке. Лёлька  с завистью смотрела на игрушки, которые мог мастерить брат, но в руки ей они не попадали, как "вещи очень сложного устройства, и не для маленьких".  Ей даже пистолеты и луки, сделанные братом не разрешалось трогать, "чтоб не сломала".  Димка мог ходить на высоких ходулях, бегать по двору на бочке для зимних солений, которую он и раскручивал ногами, заставляя катиться вперёд. Иногда он изрекал мудрые поучения, вроде - "Не смотри, когда собака гадит, а-то ячмень на глазу выскочит". Ячмень на глазу - это было страшно, потому Лёлька накрепко запомнила это поучение и всякий раз отворачивалась, если случалось нечаянно увидеть неприятную сценку.
   Димка мог находить свою маленькую выгоду в разных ситуациях, и ориентировался в эмоциональном состоянии взрослых. Так если своими шалостями, двойками или ленью выводил мать из себя и она готова была "дать ему ремня", то  убегал, а потом тихо появлялся, когда та успокаивалась и начинала заниматься своими делами.
   То ли от скуки, или из желания приобщить к своему озорству и сестру,  Димка изредка снисходил до посвящения Лёльки в свои делишки, вроде совместного воровства кускового сахара из мешка, запасённого впрок. А однажды на кухне торжественно открыл пачку папирос, как заправский курильщик он выпускал дым через нос, Лёлька тоже старалась дымить как можно сильнее, дуя в папиросу.
    За этим преступлением и застал их отец. Димка моментально "испарился", а Лёлька в ужасе бросила папиросу в печку и удостоилась только убийственно презрительного  вопроса отца: "Курили?!" -  "Нет, нет"... - залепетала девочка.
    А Димка исчез. Его не было весь день и вечером. Уже ночью мама увидела маленькую тень, которая слонялась на другой стороне улицы, но когда она вышла - тень мелькнула в больничный двор.  Пробовали искать его с отцом, но Димка не показался. Он пробрался в дом только, когда все уснули, а на следующий день наказывать его  уже ни у кого не было  желания да и смысла.
    В отличии от сестрёнки, Димка знал цену деньгам, на которые можно было купить то, что не покупали ему взрослые, считая баловством. Одной из статей дохода была сдача макулатуры, костей или старых вещей тряпичнику. Или, как говорилось, - тряпишнику.
   Тряпишник - это дядька на лошади, запряженной в телегу.  На телеге был сундук, где, разложенные в коробки, лежали воздушные шарики, тетради, альбомы, цветные карандаши и даже леденцы в жестяных круглых коробочках. В другой ящик тряпичник высыпал собранные ребятами кости, в третий тряпки.  Он целыми днями разъезжал на своей лошади по улице и выкрикивал изредка, оповещая жителей: - Кооости - махрыыы!... -  И дети тащили,  что удавалось собрать с великим тщанием, чтоб получить, за собранный мешочек костей, коробку леденцов, тетрадку или воздушный шарик.  Лелька  тоже однажды сдала тряпичнику несколько костей, собранных около собачьей конуры, но получила  за те кости только химический карандаш.
    Другое дело Димка, который получал от тряпичника даже деньги. Хотя, что он сдавал - тоже было тайной, не очень-то он спешил открывать сестре свои секреты.
    Лёлька смотрела на брата и перенимала кое-какие навыки. Ходить на ходулях у неё не получалось, а прыгать как мартышка в ветвях огромного вяза она даже и не пробовала, потому что и до первой ветки не могла залезть.  Зато братец  научил её растапливать самовар, отрезать тонкие длинные щепочки от смольного елового поленца  и даже расколоть топором полено, не говоря уж о том, что поручал ей мести двор вместо себя, чистить вилки, ножи, кастрюли песком...   Таким образом хитрец освобождал себя от многих, возложенных на него, домашних дел, а время употреблял  для игр с друзьями.   

   Мы уже знаем, что Лёлька любила летать на крыльях ветра.
И её не пугали при этом молнии и раскаты грома близкой грозы. Но стоило ей оказаться дома, как гром и молнии за окном её приводили в ужас. Она тряслась, прятала голову под подушку, забивалась под стол и боялась раскрыть рот.  Скорее всего и там не обошлось без Димкиной лекции о том, что гроза убивает людей и сжигает дома.

   Так вот, однажды разразилась одна из сильнейших бурь, частых для  того лета. Небо сделалось фиолетовым, тучи клубились, казалось, прямо над вершинами деревьев, пригибая их к земле, дождь с грохотом колотил по крышам, превращая улицу в настоящую реку, и молнии сверкали одна за одной в промежутках громовых раскатов.
    Лёлька сидела на полу, скрестив ноги калачиком, закрыв ладонями уши, вздрагивая и сжимаясь до минимума своего размера, при очередном грохоте.
И тут  прибежал, невесть откуда взявшийся,  Димка с известием, что в ближний магазин привезли кукурузные хлопья. 
   Он убедительно докладывал матери, сидевшей за вышивкой на диване, что если сейчас же не сходить в магазин, то хлопья разберут: "Мам, дай скорее денег на хлопья, я на велосипеде - быстро!"
И получив деньги, исчез из дома прямо под бушующую грозу.

    Удивительно, но дождь стих, вместо сплошной завесы вдруг превратился в реденькие моросящие капельки,  громы урчали раскатисто, но не так часто.  А когда мальчик, почти сухой, влетел домой с несколькими коробками кукурузных хлопьев в сетке, гроза, будто опомнилась и  взъярилась с новой силой. Димка уселся на столе и мама не сделала ему замечания.  Он спокойно, глядя в окно, принялся хрустеть хлопьями, забрасывая их в рот горстями.

    Лёлька выползла из-под стола и тоже взяла щепотку любимого лакомства.
Брат строго посмотрел на неё и назидательно заметил: "В грозу есть нельзя, это притягивает молнию.", - не переставая при этом набивать собственный рот.
Сестрёнка съёжилась, со страхом поглядывая за окно, но всё же на этот раз она проигнорировала поучение брата.  Манящий запах кукурузных хлопьев действовал сильнее страха и она взяла себе щепотку хрустящих чешуек. В присутствии мамы  Димка не мог просто отнять у Лёльки  лакомство, но ещё надеялся  застращать её:
"Ну, смотри, смотри, я тебя предупредил". Но довольный вид брата, во рту которого исчезло уже больше половины коробки хлопьев, убеждал как раз в том, что зевать и бояться сейчас не время. И слова его уже не показались ей такими уж убедительными, как раньше, ибо делал он как раз обратное своей же теории.  Гром уже  не звучал так страшно и молнии, будто сверкали реже, а  хруст, производимый  зубами брата, становился явственнее...

         И вдруг Лёлькин страх пропал - совсем исчез, как по волшебству. 
Девочка  влезла на стол, уселась рядышком с братом, открыла новую коробку и тоже принялась уплетать хрустящие кукурузные хлопья.
Дождь за окном, с редкими вспышками далёких молний, превратился в сопровождающую уютную  мелодию для вкусной трапезы.

   А Лёлькин страх перед грозой больше не вернулся.