Поцелуй

                В церковь войдем,увидим
                Отпеванье,крестины, брак,
                Не взглянув друг на друга выйдем ...
                Отчего все у нас не так?
                А.Ахматова
Звонок в пустой квартире  застал меня врасплох. Никого не ждал и вдруг голос Ларисы:
 - Приехала на сутки, давай встретимся.
Условились встретиться на Ленинском. Было там кафе-мороженое. Часто проходил мимо и ни разу не был. Сегодня? Почему нет.
Сначала было неловко. За окном серенько, дождик капает. Ели мороженое из высоких вазочек. Три шарика – белый, розовый шоколадный. Распили бутылку полусладкого шампанского. Вспоминали наши встречи в Крыму. Белые домики на склоне горы, дворики, перекрытые решеткой и увитые виноградом и море вдали. И звал я  тогда Ларису в чуть насмешливом переводе Чайкой.
После кафе пошли в Нескучный. Погода наладилась, выглянуло солнышко, влажно заблестела сирень. Чайка понюхала сиреневую кисть, я белую и вдруг мы поцеловались, под фырканье возмущенной старушки, что прогуливала внука, сидя на лавочке. Потом решили поцеловаться под ясенем. Говорят, надо встать у самого ствола, чтобы понять дерево. Посмотрели на  голубое небо сквозь ажурную листву и снова поцеловались. Потом решили перебраться к реке, по крутым тропинкам, мимо черной статуи к заветной скамейке у самой воды. Водоросли уже облепили камни и беззвучно колыхались, как в какой-то сцене «Соляриса». На лавочке мы просидели долго. Пора было на Курский вокзал – подрабатывала Чайка все лето проводницей в студенческой бригаде. По дороге почему-то решили зайти в крошечную церквушку, что вдруг промелькнула за чугунной резной оградой. Истертые ступени вели в открытую дверь.   В церквушке, с иконами, увитыми полотенцами,  горели свечи, на столе, покрытом синей клеенкой краснели яблоки и лежали пачки печенья. А чуть дальше от дверей стоял гроб с телом старика. На лбу покойника смутно белела бумажная повязка со славянской вязью.  И никаких родственников. Мы притихли и вдруг увидели парня, быстро вошедшего в распахнутую дверь. Он наклонился к старику,  поцеловал его в ледяной лоб и встал у изголовья. Молча вышли мы из церкви, дошли до поезда. Лариса принимала пассажиров, а я курил в нерешительности у окна в купе проводников до самого отхода и, когда поезд уже тронулся, вышел в тамбур и коротко попрощавшись, прыгнул на перрон. Прыгнул неудачно, против движения   поезда(словно хотел убежать назад), упал, порвал новые брюки,  долго стоял  и вдруг отчетливо понял - Чайку я больше не увижу никогда.