Т-с-с-с!..

Мария проснулась раньше будильника и, окрылённая лёгкой победой в этой ежедневной борьбе между «хочу» и «нужно», поспешила наградить себя настоящим завтраком.

Мария не понимала моды на кофе в стаканах с собой. В сущности, утром мы покупаем не кофе, мы покупаем настроение. А какое настроение купишь на бегу? Нет, правильный кофе, как и настроение, он с пенкой, неторопливый, домашний, когда смотришь на часы свысока, как бы внося свои маленькие коррективы в их одинаковый план каждого дня.

Зазвонил телефон. Мария хотела произнести в трубку «алло» чётко и осуждающе, чтобы на том конце сразу поняли, что у неё – ещё целых полчаса её личного утра, до официальных восьми часов, и.. не произнесла никак. «Ай..», – тоже никак не произнесла она и уронила телефон.

Мария работала продавцом в кулинарном отделе большого и важного супермаркета в самом центре города. В иной день покупателей – как перед Новым годом, не присесть. Продавать Мария не любила и не могла. Её единственным аргументом был «купИте, хорошее же..» или, в крайнем случае: «купИте, пожалуйста..». К счастью, её отдел был самым желанным, и убеждать никого не приходилось, лишь изредка отвечая на обидные вопросы: 
- «Девушка, а «Наполеон» свежий? А «корзиночки»?
- «А эта котлетка как-то не очень выглядит..», – выражал свои сомнения небритый мужчина в помятой рубашке.

Лучшими покупателями были дети и уставшие взрослые. Сладкое - радость, сами дети - радость, а радости, как известно, много не бывает. Дети тыкают пальчиком в витрину, тянут руки к заветному угощению и бегут себе дальше по жизни вприпрыжку. Уставшие взрослые выбирают себе радость на витрине долго и скрупулёзно, каждый раз прикидывая: «что сделает меня более радостным: это «Буше» или вот эта трубочка с заварным кремом? Или сразу вон торт «Прага», а? В гости же сегодня..»
Мария замечала, что людям нравится нести радость другим людям, что бы об этом ни говорили. Даже если эта радость – коробка пирожных или торт.

«Ну, ты что, Белова?.. Постоишь за меня на коктейлях? мой Володька сегодня выходной, выйду с обеда», – зажужжал телефон на полу сообщением от Лены из соседнего отдела.

Мария выключила плиту, быстро оделась и выбежала из дома. На улице начиналась весна. Весна всегда начинается одинаково и всё равно всегда – по-другому. Люди благодарны за это весне и любят её больше других времён года именно за эту предсказуемость и новизну одновременно. А ещё – потому, что только за весной приходит лето.

Мария забежала в торговый зал супермаркета и остановилась около кассира Тони. «Пропал голос!», – прошептала она. Тоня развела руками: «ходят полураздетые, а потом шепчут.. сейчас ещё больничный попросят..». Мария направилась во внутренний зал, но на входе столкнулась с Андреем.
«Звоню тебе, звоню.. Хотел в кино пригласить. На работе и не поговорить толком. А не захочешь говорить, так будем кино смотреть. Здорово я придумал?» – Андрей заглядывал Марии прямо в глаза. Мария от неожиданности кивнула. «Отлично! Буду ждать тебя в 8 у кинотеатра, успеешь?». Она открыла рот, чтобы прошептать о том, что с ней приключилось, но Андрей её опередил: «Я, знаешь, думал, ты не пойдёшь. Строгая такая всегда. А фильм – хороший, тебе понравится. Исторический какой-то. Потом в Кафе Браво посидим – у них вкусные пирожные готовят..»

Дома Мария грела молоко с мёдом. Позвонила мама. Мария шептала в трубку. Всё понимаю, но сказать не могу.. Часто самые близкие слышат тебя без слов, и уже вечером вокруг было тепло от внимания, но голос так и не спешил к ней возвращаться.

На утро Мария записалась к врачу. В регистратуре жестами показала, что у неё пропал голос, но администратор решила, что Мария ей угрожает, и долго не выписывала ей номерок.
Мария беззвучно плакала. Она заметила, что для того, чтобы улыбнуться и расплакаться, должны соприкоснуться одни и те же точки где-то в гортани. Поэтому выбор всегда остаётся за человеком, а организму, в сущности, всё равно.

Днём Мария зашла на работу и показала больничный. Лена из соседнего отдела принесла банку малины и долго трещала про то, как было здорово, когда Мария её выручала, а сейчас стало совсем не здорово. Что вся витрина с пирожными – теперь в следах детских ладошек, что Мария слишком добра ко всем, кроме себя. Что ей давно пора просить у начальства надбавку, потому что она всегда выходит за всех, и в её смену почти не бывает возвратов. «Уговариваешь ты их, что-ли», – громко удивлялась Лена, – я ведь «да свежие, свежее у нас всё!!» скоро во сне повторять буду. А ты даже им улыбаться придумала..» Кассир Тоня принесла шерстяные носки. Она почти никогда не принимала участие в разговорах, потому что вязала всегда, когда была свободная минута, и шерстяные носки всех размеров – как знаки отличия – имелись у всех сотрудников супермаркета. «Проси то, чего хочешь. Да не у начальства, Бог с ним.. Вообще проси..», – как всегда пространно сказала Тоня. «И мира в душе», – добавила, немного помолчав.

А как чудесно было побыть дома с мамой! Мама готовила и говорила, Мария слушала и кивала или мотала головой. Как давно она так внимательно не слушала маму. Кажется, с самого детства. Ведь в детстве слышишь каждое сказанное тебе слово, даже если не слушаешь. А сейчас, проверяя что-то в телефоне, вроде бы и слушаешь, но не слышишь.

Под вечер Мария засыпала в шерстяном платке и носках, и сон её был крепким, как в детстве.

Через два дня к ней вернулся голос, и она от всей души пела на кухне, опередив будильник. А днём высказала Андрею всё, что думает о его идее сходить в кино.