Браконьер

 

«Браконьер»


Эту повесть посвящаю всему роду Решетниковых, уроженцам села Актыгашево  Уржумского района Кировской области. С глубочайшим уважением и низким   земным поклоном

Александр Решетников.

Браконьер – (франц. Braconnjer).  Кто не по праву охотиться в чужих дачах, кто занимается воровскою охотою, дичекрад, вор-стрелок, пострельщик, напольщик, обловщик, ловит воровски.

 (Владимир Даль. Толковый словарь. Москва -1956 г., том 1, с.122.)


Браконьер – (франц. Braconnjer). Человек, занимающийся недозволенной охотой, рыбной ловлей на чужой земле; нарушитель закона об охоте и рыбной ловле.

 И.В. Лехин, Ф.Н. Петров. Словарь иностранных слов. Москва -1949 г., с.108)





            

Впервые они встретились два года назад. Один пытался подняться со дна, другой прочно встать на воде.


Предисловие.

Точно не могу вспомнить с каких пор, но уверен, что очень давно меня заинтересовал один вопрос: какого же я рода, племени, и почему так редко встречаются однофамильцы.
Отец с малых лет убеждал нас с братом Андреем в том, что Решетниковы в народе всегда слыли деловыми людьми, часто даже «Мастерами золотые руки». Я всегда гордился и горжусь своим отцом Евгением Федотовичем, замечательным русским человеком из Вятской глубинки. Он как-то безхитростно, не затрачивая особо много сил и стараний, выучил нас с младшим братом жизни. Сам в двенадцатилетнем возрасте начал самостоятельную трудовую деятельность – подмастерьем у сапожника, так как после смерти отца нужно было кормить семью. Дед мой Федот Иванович умер в возрасте 75 лет от воспаления легких, оставив еще одну актыгашевскую семью Уржумского уезда на верную голодную смерть, когда младшему сыну – Женьке стукнул аккурат 6-й годок.  Шел 1936 год.
До начала своей самостоятельной жизни Евгений Федотович Решетников сумел закончить с Похвальным листом четыре полных класса церковно-приходской школы и слыл в то далекое время среди односельчан грамотеем.
Осваивать довольно непростую профессию сапожника ему помогал старший брат Петр. Выйдя на самостоятельную трудовую ниву, братья стали хорошо зарабатывать. С тех пор денежки у них водились всегда.
К великому моему сожалению о родне по отцовской линии мне известно не много, видимо поэтому, я всегда с нескрываемым детским трепетом в душе воспринимаю знакомства с людьми по фамилии Решетниковы.


Глава первая

    До поселка Донаурово Уржумского района Кировской области мы добрались почти за семнадцать часов. Все время в дороге я постоянно думал об одном – впервые за сорок восемь лет своей жизни увижу и побываю на родине отца. Поселок численностью полторы тысячи человек стоит на северо-западной границе российского таежного царства. Здесь, в этих сказачно красивых местах, жизнь как бы остановилась. Она читается какими то отдельными срезами, примерно как по годовалым кольцам жизнь деревьев. Это умерший малый флот лесосплава, это «шелоховско-шукшинское» население совершенно разных кровей и вероисповеданий, полуразвалившаяся лесопереработка, браконьерское отношение к лесным и речным недрам, и многое другое.

   Для того, чтобы получить хоть какое-то представление о быте в поселке, мы с братом зашли в пивной бар. Буквально в течение двадцати минут были проинформированы о жизни местного населения. Информация лилась отовсюду, и от барной стойки из уст барвумен, с пивных кружек изрядно подвыпивших мужичков, и даже от местного «метало - промышленника» Сергея. Все стало ясно: каждый живет, как может, и на то, что добудет. Зарплату здесь, да и наверное как по всей замосковской России не выдавали по полгода и даже более. Этот самый факт заставлял местный люд искать различные пути и способы выживания.

 


Глава вторая

   Выйдя из бани, Федот Иванович прямиком направился домой. Он знал, что ничего ему не помешает по чистому, как всегда, выпить, заранее приготовленную бутылочку водочки.
   Однако в этот раз ему предстояло сделать, что-то не совсем обычное. И это, что-то мучило его уже который год подряд. Войдя в избу, он перекрестился на образа, про себя поблагодарив Господа Бога за еще один прожитый с миром день. – С легким паром, Федотушка, - встретила его на пороге молодая, красивая жена. – Благодарствую, Таисюшка - без особой радости в голосе, ответил он, и тут же встав на колени, полез под лежак за ящиком с инструментом. – Отдыхал бы уж, чего ж после баньки то работать!? Ничего не ответив, он извлек из металлического ящика стамеску и оселок. – Слышь, мать, ты бы принесла стаканчик, да водочки, и кстати, кусок чистой холстины. – Подождал бы чуток, сейчас детки должны подойти, да тогда и вечереть будем. – Ты со мной не спорь пожалуй. Делай что говорю.
Таисия быстренько принесла все, что он попросил. Тем временем Федот со знанием дела направил на оселочке стамесочку и как-то не совсем уверенно налил себе полный стакан водки.
 – Будем здоровы, - с этими словами он медленно, словно смакуя, выпил. Минут через десять по лицу было видно, содержимое стаканчика пошло на пользу. – Пожалуй пора, - с этими словами он взял левой рукой стамеску со стола и приставил ее к первой фаланге большого пальца на левой ноге и резко ударил ладонью правой руки по ручке сверху вниз. - Как же чертовски больно, прости меня Господи, - почти крикнул он, испугав тем самым до полусмерти Таисию. Она кинулась было к нему на помощь, он резким многозначащим жестом остановил ее. – Не переживай мать, не помру, зато больше не буду мучиться этими сухими мозолями. Доскакав до порога на целой ноге, он старым дедовским способом обеззаразил рану и тут же перевязал холстиной.
       Вернулся к столу. Налил второй стакан. Выпил одним глотком. Испуганная жена забилась в угол. Он, словно не замечая ее, проделал тоже самое, только уже с правой ногой. Через пару недель мозоли его уже не беспокоили.


Глава третья

- Серега, мы с Андреем уже в поселке, а ты где? – Я на охоте. Стреляю глухарей. Буду через час. Хозяев я предупредил, что приедете, так что Вас ждут. Он быстро сориентировал нас по адресу. Указанный дом нашли без проблем. Нас действительно ждали. Хозяин, отворив калитку, вышел к нам. Познакомились. Александр Николаевич Цырульников с первого взгляда производил впечатление человека крепкого, жилистого. Я действительно не ошибся. В недалеком прошлом он был инструктором по рукопашному бою, и видимо не случайно после увольнения из Вооруженных сил стал егерем. Страшное дело, когда в таком крепыше сочетается недюжая силища и изрядное количество алкоголя. Позже его пришлось несколько раз предупреждать о сдерживании эмоций, которые выражались в бесконечных, крепких рукопожатиях и обниманиях типа «Ты меня уважаешь?»
Через час, как и обещал, приехал Сергей Николаевич с первыми трофеями. Я со срочной службы в пограничных войсках не видел более мощной и грациозной птицы, чем черный тетерев, в народе ее называют глухарем.
– Молодец Серега, с удачей тебя. – Сань, их здесь валом. Мы не успели выйти из машины, сразу спугнули трех, немного прошли, еще четырех, потом по трем стреляли, а вообще, за утро я насчитал двадцать девять глухарей.    

- Ты знаешь, Николаич, мы, когда за  селом Селиным свернули в поля, тоже на березовой посадке видели тетеревов, представляешь, точно как тогда в деревне Китово, ну на рязаньщине, будто воронье сидят. В бинокль с Андреем посмотрели, нет, тетерева. Тридцать один. Да, дичь есть.

 После того, как мы привели себя в порядок с дороги, нас пригласили к столу. Во время обеда, знакомство продолжилось.
Нашу команду дополнил сын Александра Николаевича Юрий. Он в свою очередь не отличался особым красноречием и любопытством, все больше слушал, а по его глазам было видно, что даже в свои двадцать лет оценивает нас опытным взглядом.
С обеда нас определили на постой. Местом нашего проживания стала хозяйская пасека. Не мешкая особо со своими охотничьими пожитками, мы уже собирались на вечерний выход в угодья.
Старший Цырульников в категоричной форме отказался идти с нами. – Я сдал свои егерские полномочия. Сын Юрка знает и умеет все, пусть он и учит Вас всему, что положено знать об охоте и на охоте. Я многого не понимал. Серега пригласил нас на это мероприятие и обещал серьезную охоту на копытного зверя. А тут такое…
- Ничего Сань, отоспишься и завтра как огурчик по полной программе…, с надеждой говорил он экс егерю.
Андрей подошел к нам вплотную и сказал: «Чего его уговаривать, сами справимся, в первый раз что ли. Юр, а ты в лесу хорошо ориентируешься?» -  Не заплутаем, не боись.
 – Дэ-э-э, протянул «егерь».
На том и порешили. Долго не думая, мы выехали на первую вечернюю зорьку. По всему было видно – осень прочно входила в свои права. Она щедро раздаривала яркие краски всей округе со своей многоцветной палитры. Ехали не долго, так как поселок стоял на краю леса.
Юрка со знанием дела вел нас по лесной просеке, перекликаясь при помощи манка с рябчиками.
 Надо особо отметить, в этом он был настоящим мастером. Очень скоро мы вышли к заболоченной низине, и к каким-то каналам, видимо к старым торфоразработкам. Поразило то, что мы с просеки спокойно сошли на четко протоптанную тропу среди высокой осоки.
– Мужики, идите скорее сюда! Юра склонился над тропой. Правой рукой он указывал на какие-то следы.
– Медведь. Причем крупный. Видишь лапа с когтями? Мне стало несколько не по себе. Я вспомнил, что патронов с пулей или картечью у меня нет, есть только дробь номер три. – А вот и кабан. Хм, интересно. Так тут перекресток звериных троп. – Вот и лосик прошел. Причем все следы свежие.
 – Здесь бы ночью посидеть, вон хотя б на том пригорочке, да с ночной оптикой, - протянул Андрей. – Можно конечно, только давайте не сегодня, - проговорил Серега. Так и решили.
Ребята пошли дальше, а я, как-то залез в воду. – Юр, а почему здесь вода, ведь кругом оросительные каналы?  – Евгенич, да у нас бобров хоть отбавляй.
И правда, буквально через двести метров, мы вышли к бобровой хатке и плотине. Удивительные все же это животные. О них нужно рассказать отдельно.

  Бобр уже давно пользуется всеобщим уважением, как искусный четвероногий инженер, лесоруб и создатель запруд. Он не только символ трудолюбия и упорства, но и многому научил людей. Некоторые приемы и инженерные решения в строительстве плотин люди позаимствовали у бобров. Пять миллионов лет назад предки бобров могли посоперничать с самим медведем. Современные бобры, конечно, гораздо меньше. Взрослый бобр весит двадцать, тридцать килограммов при длине сто двадцать сантиметров. Некоторые старые самцы достигают веса до сорока пяти килограммов. Около пятнадцати, восемнадцати сантиметров от общей длины приходится на уникальный хвост, такой же ширины. Бобры – отличные пловцы. Отталкиваясь от воды сильными задними лапами, они развивают скорость до десяти километров в час.
 Вполне возможно, что именно перепончатые лапы бобра подсказали идею плавательных ласт их изобретателю. Передние, довольно маленькие лапы бобра лишены перепонок, зато вооружены длинными сильными когтями для копания. Плавая, бобр сжимает передние лапы в кулачки и отталкивает ими всякие помехи. Ими же он носит ветки и глину, прижимая их к груди и нижней челюсти.
То холода бобра спасает толстый слой жира и густая прекрасная шерсть, которую он содержит в образцовом, выставочном порядке. Расчесывает он ее при помощи раздвоенных когтей на задних лапах. Для водонепроницаемости меха бобр смазывает свою шерсть маслянистым веществом из своих желез.
Бобры, обитающие у большой реки или озера, нередко просто выкапывают себе для жилья нору в крутом берегу. Но прославились они тем, что перегораживают плотиной ручьи и строят недоступные для врагов хатки-островки. Для строительства и питания бобры используют ольху и осину, которые густо растут по берегам. Деревья они валят перегрызая ствол. Тонкую ольху бобр перегрызает десятью укусами. Отгрызенные куски в зубах перетаскивает к месту строительства и втыкает острым концом в дно, а другие закладывает так, чтобы их не унесло течением. Мало-помалу над рекой поднимается ровный вал из хвороста, для верности придавленный камнями весом до восемнадцати килограммов. Глина, листья и всякий мусор завершают дело. В США однажды обнаружили бобровую плотину шестиметровой высоты, хотя всего десятиметровой длины. А вот около городка Берлин в штате Нью-Хэмпшир нашли плотину длиной в тысячу двести метров, а в запруде за ней насчитали сорок бобровых хаток. В XIX-XX веках бобры чуть не погибли из-за моды на их шикарный мех. Спасло их то, что мода быстро прошла, и были приняты Законы об охране животных. Бобры начали плодиться так бурно, что в некоторых районах они превратились в настоящих вредителей, затопляя поля, дороги и лесные участки.
В таких случаях животных приходится отлавливать и переселять в более глухие места, где они могут строить запруды, никому не мешая. Нам известны и чисто болотные бобры, которых привычнее называть – нутрия, пришельцы из Южной Америки. Европейцы называют их бобровыми крысами, но о них потом.

   Высоты наших резиновых сапог не хватило преодолеть искусственное препятствие. Вернулись назад.
Я шел сзади. Вдруг слева резко поднялась на крыло утиная стая. Ребят она пропустила вперед, и поэтому они ее не увидели. – Слева мужики, слева, почти крикнул я и в подтверждение своих слов выстрелил. Промахнулся. Все дружно меня поддержали и так же как я мазали. Не выручили даже ТОЗ-34, ИЖ-27, «Бекас», «Магтеч». Со стыда я вдруг вспомнил инструктаж младшего брата Андрея – вскинул ружье, вложился, слейся со стволом и прицелом, выцели дичь, сопроводи, опереди на один корпус, и не останавливаясь в проводке жми плавно на курок. Все получилось, как он учил. Жирный селезень упал замертво, но правда на другой стороне канала. Мы с Юркой отправились на его поиски. Юрке повезло, он его нашел,  а  я, переправляясь через канал по заваленному бобром березовому стволу, не удержался, свалился, под самым берегом и утопил ружье. Слава Богу, быстренько выловил его.
В этот вечер больше ничего не добыли.
Поселок встречал гостей приглушенными огнями, и только в баре света было предостаточно. Там мы и отметили мой охотничий успех.

Глава четвертая

Ближе к полуночи Серега вспомнил о том, что у нас нет путевок. Выходит, что мы браконьерим. Без лишних слов отправились за путевками к местному леснику, он замещал и егеря и охотоведа. Лешка Ремизов, как он  нам представился, отнесся с пониманием, не взирая на поздний час.
Пока он выписывал эти не хитрые документы, мы незаметно перешли к разговору о местном населении. Дальше, больше. Я поведал ему, что отец родом из этих мест. Из соседней комнаты спросили – Сколько лет отцу то? – Какая фамилия? – Откуда конкретно родом?
Леш, извини, а кто там? – Да Константиныч, батя мой.
 – Можно заглянуть? – А то ж.
Я зашел в соседнюю комнату. На кровати, под одеялом лежал седой мужчина, рядом стояла палочка. – Доброго здоровья, - сказал я. – Да и Вам не хворать – прозвучало в ответ. – Константиныч, Вас ведь так по батюшке? – Да. – Я Александр Решетников. – А Вы то родом откуда, - поинтересовался я. - Мы Актыгашевские. – А сколько извините Вам лет? – Сынок, я с двадцать девятого года. – Так Вы же тогда должны знать, а может и помнить Женьку Решетникова, сына Федота Ивановича?! Отец ведь с тридцатого года. – От чего ж не помнить, помню. Конечно, помню. Разговор получился душевный, живой. – Бате то в будущем году уж семьдесят пять стукнет. Можно я ему по приезду о Вас расскажу? – Обязательно расскажи, Сашек, и привет от меня передай Евгению Федотовичу, только обязательно. А в день юбилея рюмочку от Актыгашевских за его здоровье подыми.
Уходить совсем не хотелось, но было уже за полночь. Пожелав Константиновичу, и всему его семейству крепкого здоровья и долгих лет жизни, мы вышли на улицу.

Глава пятая

  - Юр, а батя-то долго  будет гульбанить? Птица, птицей, а хочется серьезной охоты по копыту.  - Да пока Вы здесь, он не остановится. Каждый раз будет просить Вас купить ему полторашку. – А что это такое? – Полторашка то, так ведь это полтора литра разливного пива из бара, где Вы уже были. – Может его просто не угощать? – Бесполезно, он теперь из Вас душу вынет, а так ведь он мужик классный.
Утром, за завтраком, Александр Николаевич, будучи уже изрядно под хмельком, рассказывал нам об охоте на медведя на берлоге.
- Нас тогда, окурат человек восемь было. Все охотники со стажем, деловые. Я тогда вообще не выпивал. Да и медведь то - зверюга серьезный, посторонний запах в лесу чувствует за километр. Зимой то его легче брать. Только надо знать, где Михал Иваныч отдыхает. Для нас, егерей в принципе это не задача. Большинство лежек мы знаем.
Добравшись до одной из них, я расставил всех участников по номерам, а сам, подойдя к берлоге, пару раз стрельнул. Все произошло как обычно – еле успев перезарядить ружьишко, пришлось работать по зверю. Михал Иванович оказался крупным, да и на столько, что все мои попутчики, мягко говоря, сдрейфили. До этого момента я имел на своем счету уже не один десяток медведей, но каждый раз был для меня, как первый. Миша почти вылетел из берлоги, как ошпаренный, но в последний момент я сумел влепить ему хороший двадцати граммовый заряд меди прямо в лоб. Больше стрелять не пришлось. Огромная туша сползла обратно в берлогу. Я не спешил. Минут через десять показались мои первые сподвижники. Обматерив их, я пришел в себя и успокоился.
- Ну что Николаич? Готов, как считаешь? Готов то, готов, только ведь доставать надо, а кто полезет, надо ж ведь веревку к лапам привязать. Вытащить, то вытащим, народу хватит.
По лицам всех присутствующих было понятно, что инициативных людей нет.

    Медведи – это мохнатые тяжеловесы среди хищников. Аляскинский бурый медведь в расцвете сил достигает в высоту три метра и весит семьсот килограммов. У этого громадного зверя железные мышцы. Он самый распространенный, обитает по всей Европе, в Азии и Северной Америке. Хотя его называют бурый, он не всегда такого цвета. Встречаются и черные, и желтые, и бежевые, и даже ярко рыжие медведи. Бурые медведи, сохранившиеся в Европе, относительно мелкие. Их вес всего девяносто килограммов. Гораздо крупнее те, которые живут на скандинавском полуострове и на территории России. Они весят до трех сот пятидесяти килограммов. Медведи, живущие на западном побережье США, в Канаде и на Аляске весят порой свыше четырехсот килограммов. Их называют гризли (седые) из-за чуть посеребренной шерсти. Медведь – опасный зверь. Он обычно предпочитает избегать человека, но в случае опасности может смело атаковать. Убежать от него очень трудно. На короткой дистанции хищник может даже обогнать скаковую лошадь.
Бурая медведица приносит от одного до четырех медвежат. Рождаются они в январе-феврале. Мать кормит их молоком до апреля-мая, после этого они отправляются вместе с ней на охоту. Обычно медвежата остаются с матерью до года.

    Немного выждав, поняв, что Медведь действительно готов, я взял капроновую веревку и спустился вниз. Берлога была не большой, Мишу нашел сразу, а точнее опустился прямо на него. Он был мертв. Перекрестившись и попросив прощения у него за отобранную жизнь, я связал обе передние лапы за локтевыми сгибами и крикнул, чтобы его тащили.
Вдруг ни с того ни с сего Николаич ударился в истерику. Слезы текли градом. Он никого не слушал. – Чего это с ним? Что случилось? Может ему дать выпить.
– Сейчас пройдет, он, когда до этого места доходит, все время плачет, - проговорил Юра. – Па, ну хорош, чего ты в самом деле, все ж  нормально кончилось.
 - Вам  то хорошо, Вас там не было. Ребята когда начали тащить то добычу, из дальнего угла берлоги на меня кинулись разом два медведя. Оказалось, что их там было трое. – Что, голубые, что ли, кто-то неудачно пошутил. – Как вылетел от туда, не помню. Только на медведя больше с тех самых пор не охочусь.
Этим утром мы решили ехать на дальнюю заимку, которая находилась где-то на реке Вятка.

Глава шестая

По воде до заимки километров шесть - семь, но так как команда собралась большая, решили ехать вокруг на двух машинах. Ехали целую вечность. Дорога шла через лес, причем после дождей, да к тому же была разбита лесовозами. На круг получилось почти восемьдесят километров бездорожья. Однако даже в такой непростой ситуации Сергей Николаевич сумел таки к обеду добыть двух тетеревов и одну куропатку.
Кое-как пробившись к берегам долгожданной Вятки, нашему взору предстала заимка во всей своей красе, точнее то что в скором будущем должно было стать заимкой. Небольшой бревенчатый дом с мансардой и ряд хозяйственных построек, напоминал нам постройки на берегах озера Онтарио из рассказов Джеймса Фенимора Купера. Над обрывом стоял автомобиль ГАЗ-51.
Шум моторов наших автомобилей вынудил появиться хозяев.
 Это были два молодых человека, один с черной бородой в охотничьей шинельного сукна куртке, другой  седой почти лысый, явно татарин. Знакомству предшествовал необычный для человека ревокрик – Решето!!! Здорово!!! Я приехал! Бородатый двинулся нам на встречу. Поздоровались. - Проходите в дом, там тепло, я только что протопил печь. – Чайку, с дорожки… Его звали Сергей Андреевич. Сергей Андреевич, почему Решето? Значит, фамилия должна быть Решетников? – атаковал его вопросами я.
-Точно так, а что? – Все дело в том, не успокаивался я, мы с братом Андреем тоже Решетниковы. Потом в ходе знакомства выяснилось, что корни наши лежат в Актыгашевской земле. Так выходит мы родственники?! Интересно. Такого поворота событий я не ожидал. Фамилия то очень и очень редкая. Да, будет о чем рассказать отцу. Еще раз пожалел, что мы его с собой не взяли.
Уже через пару часов я понял, что Решето очень известный на Вятке браконьер и довольно таки не простая личность среди всех категорий местных обитателей. За свои тридцать девять лет ему довелось ни один раз побывать в самых необычайных ситуациях и отыграть немало всяческих ролей. В очередной раз он отчаянно поднимался со дна, но были в тех краях и другие не слабые личности, которые всячески ему мешали.
В тот же день мы успели в плавнях сделать один загон на кабана. Зверя не обнаружили, толи от того, что его уже кто то погонял и спугнул, толи от того, что на номерах с нами находилась женщина. Ну, сами понимаете, как бывает у моряков…
  Олеська замерзла и на второй загон семейная пара не согласилась, а мы в свою очередь решили тропить дальше, как говориться на удачу.
Такого количества следов зверей всякого рода я не видел никогда. Весь лес был буквально изрыт. Темнело. Мы зашли слишком далеко. Борода предложил выдвигаться на заимку. Хорошо, что при нас были фонари, иначе бы все ноги попереломали.
Лес давно ни кем не вычищался, кругом валялись поваленные деревья, на заболоченных участках росла трава выше человеческого роста. Да еще к тому же мы приехали охотиться в период чернотропа. Еще раз убедился в том, что в незнакомый лес, да еще вечером нужно ходить если не с навигатором, то с компасом по крайней мере. Только благодаря знаниям и личным умениям наших сопровождающих, мы быстро добрались до заимки.
В тепле, да еще и за толстыми бревенчатыми стенами чувствуешь себя намного увереннее, чем в ночном лесу. В этот вечер впервые в жизни довелось попробовать купчику, а затем и чефырю. Как не нахваливали бывалые люди, т. е. два Сергея, честно говоря, я как то не отразил ни того ни другого густо заваренного пойла. Позже вечером по предложению новоиспеченного родственника, мы съездили в соседнюю деревню к Семенычу – знаменитому местному медвежатнику. На пороге деревенского дома нас встретила его жена. – Семеныч никакой, давно так не набирался, а вот сосед приехал и сломал мужика. Теперь недели три пить будет не меньше, с матерью еле уложили. Так что ребята и не уговаривайте, будить не стану. Управляйтесь сами как-нибудь.
В калитку кто-то вошел и встал сзади нас. – Выходи на свет,- предложил я. Незнакомец медленно стал подходить. Да это мой сын – Димка. - Тогда будем знакомы. Дим, а ты не хочешь завтра с нами вместо отца на охоту? – А чего ж, пожалуй можно. Договорились встретиться на реке в девять часов.
Под утро уже не спалось, мысли о предстоящем выходе не давали покоя. Все хотелось продумать, просчитать.
 Часов в семь заимка начала потихоньку оживать. – Поеду птицу посмотрю, - начал было разговор Сергей Николаевич. – Серег, скоро ребята подъедут. Да я Вас на просеке ждать буду. – Подожди кА, а как мы добираться до места охоты будем на одной «Ниве», ведь людей получается семеро, плюс три собаки? После непродолжительной паузы, он  исправил ситуацию, - Ладно, приеду к девяти. – Ну, так ведь это другое дело.
После отъезда Сергея и Олеси, возмутился Юрок: «Приехали ведь на крупника, а он все со своей птицей, чего надо мужику. Пошумит же. Не понимаю». Все промолчали.

Глава седьмая

В назначенный час собрались все участники охоты. Запаздывал только Сергей Николаевич. Ждали не долго. Разбившись по машинам, двинулись к месту предполагаемой охоты. Ехали с полчаса. Остановились у какого то квартального столба. Машины решили оставить здесь. Старшим на охоту обозначили Рената. Он определил группу загонщиков и группу стрелков, затем провел краткий инструктаж. По всему загон предстоял длинный. Номеров явно не хватало. С номеров разрешаю движение под лай собак, но только очень аккуратно, помните постоянно, и не в коем случае не забывайте о соседях слева и справа. Стрелять только в ясно видимую цель, и не в коем случае по линии номеров, как бы не хотелось. Заряжать только пулю.
Ренат шагнул вперед на просеку, пятеро последовали за ним. От места стоянки мы углубились в лес метров на восемьсот, когда Ренат подняв руку вверх, остановил всех.
 Он склонился над медвежьим переходом, - Медведь в загоне, если ребята с собаками смогут его толкнуть, большая вероятность, что он будет уходить от них этим следом. Так, что давай ка Александр Николаевич, ты у нас старый специалист по косолапым, да и карабинчик у тебя подходящего калибра, оставайся здесь, заодно вправо будешь просеку просматривать.
Идем дальше. Следующей была конкретная свежая кабанья тропа. – Здесь, мы пожалуй, поставим супружескую пару, если Вы не против? Олеся, не побоишься стрелять? – Да нет,- четко отреагировал на вопрос Сергей Николаевич. – Пуганый кабан прет напролом, и причем очень быстро, пролетит стрелою, так что будьте повнимательней, слушайте лес, он подскажет, где зверь, да и собачки несомненно. Геройскому виду молодой женщины можно было позавидовать. Метров через сто пятьдесят примерно на таком же месте поставили родственника. Только трава там была значительно гуще и повыше. Дальше мы шли втроем, я, Андрей и Ренат. – Андрей, видишь, лосиный след, судя по величине отпечатка, лось большой, а следы его говорят о том, что он зашел в загон, причем совсем недавно. Будь повнимательнее. Ну, а мы с Александром  уйдем значительно дальше – на вырубку. До вырубки шли долго, по крайней мере мне так показалось. – Саш, тебя учить не надо, ты человек опытный, да и карабин у тебя с хорошей снайперской оптикой, так что сам выбирай себе место получше из расчета перекрытия вырубки в обе стороны. Я сейчас немного вернусь в сторону Андрея. Здесь можешь стрелять смело, деревьев много, пуля заблудится, тем более загонщики на тебя не выдут, они просто с поворотом идут на основные номера. Когда загон закончится, я сам сниму тебя с номера. Пока выбирал место получше, несколько раз натыкался на лосиные следы, причем и на старые, и на свежие. Место выбрал великолепное, прямо под громадной развесистой еловой лапой, единственной уцелевшей, непонятно почему  ели.
Быстренько надел маскировочный костюм «Леший», слился с природой и стал вслушиваться в лесные звуки, попеременно осматривая то левую, то правую оконечности вырубки. Подморозило. Ожидание стало надоедать.
   Вдруг, где-то далеко раздался ружейный выстрел и через небольшой промежуток времени второй. Обычно с таким временным разрывом стреляют, добивая зверя. Наступила тишина.
Я до звона в ушах вслушивался в эту сумасшедшую тишину, надеясь, что в загоне в движение пришли и другие звери. Тщетно. Слева донесся легкий свист. Ренат, вернул меня к нормальному восприятию жизни. – Кто стрелял? – Пока не знаю. В этот момент прозвучали еще два выстрела, примерно на том же уровне, но уже не в загоне, а на выходе из него. Через минут пятнадцать, мы пошли проверять номера.
– Андрей где-то здесь должен стоять, ты его не видишь? – Нет! Справа в траве, метрах в трех от нас зашевелилась высокая жухлая кочка, показалось лицо брата, справа стреляли, вроде родственник. - Андрей, ты, где так научился маскироваться? – Да, это я на последней охотничьей выставке на ВВЦ в Москве купил маскировочный плащ под осеннюю траву. – Класс, - отметил Ренат. Один за другим, мы шли к Решету. До квартального столба никого не встретили. На квартальном перекрестке собрались все загонщики и стрелки.
- Кто стрелял? – Я, - ответил Георгий, тот который приехал утром вместе с Димкой. - Куда? – продолжал допытываться Ренат. – В еловом буреломе лежали пять кабанов. Я их сразу то не увидел, уже мимо проходил, как вдруг один поднялся и рванул вправо через чапыжник… Ну я ему вдогон и саданул. Дернулся, было за ним, а справа сзади поднялись еще четыре, вот еще разок стрельнул, жаль, не попал. – Так, а потом кто отдуплился? – Так то ж я, лохонул, засмеялся борода. Жорка толкнул их, они на меня и вылетели, те четыре то. Трава высокая, они метров в восьмидесяти. Только одного не пойму, чего ж Серега то не стрелял, кабаны ведь от него с Олеськой метрах в сорока прошли. – А он то где сам?
– Да рябчиков ушел гонять, опять Олеська замерзла. - Ну, так на общей охоте не поступают. Да и с номеров без команды старшего не уходят. Жаль, ведь зверь то наш был, сто пудов. Горевали не долго.
Сергей Николаевич вместе с женой и Александром Николаевичем уехали в Донаурово, а мы сделали еще один, так называемый утешительный загончик.
 Увы, опять прогоняли пустышку. Зато вечер у нас удался на славу. По возвращении на заимку, нас ожидало новое знакомство.
Не перевелись на русской земле еще настоящие сибиряки.
- Майор Тараканов Владимир Анатольевич, - протянул руку, идя  мне навстречу крепенький, кряжистый мужичок. – Решетников Александр, ответил я, а это мой младший брат Андрей. – Серега, давай к столу на бережку, я тут кое-чего привез, знакомиться будем.
- Серегу решил проведать, давно у него не был, да и молва прошла в деревне, что какие то военные у него на заимке. Теперь вижу какие. - Леш,- крикнул он водителю, тащи коробку то, короче все, что есть. Молодой человек вытащил большую картонную коробку из УАЗика и направился к нам. Мы расположились прямо на крутом берегу за большим досчатым столом под навесом. Внизу прямо под нами несла свои темные по осеннему серые воды Вятка. Видно было как прибывала вода.
 
  На противоположном берегу этот унылый осенний пейзаж своим разноголосым карканьем дополняла воронья стая.
- Какими судьбами в наших краях? Анатолич налил водочки.  – Да вот решили хоть разок побывать на родине у отца. – Решение правильное. Вот ребята, медвежатинки отведайте, сам коптил. Тут намедни, ребята мишку завалили, так угостили значит. Выпили за знакомство, почему-то не чокаясь. Оказалось, у местных  не принято в високосный год. Медвежатина мне понравилась, мясо очень плотное, чем-то напоминает конину, но гораздо вкуснее и аппетитнее. Я про себя даже несколько пожалел, что мало привезли. Второй тост подняли за родителей. Тараканову очень понравилось, что традиции знаем и соблюдаем. Время пролетело очень быстро, как и положено в хорошей компании.
 Владимир Анатольевич, прощаясь, настоятельно пригласил в гости. Позднее, после его отъезда родственник рассказал, что Анатолич заведует в этих краях лесом.
Он здорово помог Сереге в одно время, когда тому было совсем худо. По поведению Тараканова было видно, что это состоятельный ни от кого независимый человек, твердой уверенной поступью шагающий по жизни. На обратном пути мы заехали к нему в контору, затем домой, но, к сожалению, он куда то отъехал.

  Вечером Серега принялся за усадку новенькой капроновой сети. Вот тут уж не было конца и края рассказам про рыбную ловлю. Оказывается, существует уйма способов как добыть рыбу. Рыбу можно ловить на заказ и по качеству и по количеству, главное умение. В этом деле, уверяю Вас, в этих краях Решету не было равных. Это Мастер, я бы даже сказал Мастер международного класса, нисколько не преувеличивая. Секреты этого мастерства раскрывать не буду, не имею морального права.


Глава восьмая

  Наступило утро. Яркое голубое небо выдавало заморозки. Серега затопил простенькую металлическую печурку, которая своим быстрым жаром претендовала на серьезное название – печь. Юрка, над чем-то колдовал у газовой плиты, как позже выяснилось, готовил шулюм, это что-то вроде азу по-татарски, только вместо говядины используют мясо птицы. Этого добра у нас было предостаточно. Тетерева в вятских краях еще не перевелись.

На реке, за поворотом, послышался шум лодочного мотора.
- Дресвянников, - четко определил борода. – А это, что за крендель, - поинтересовался я. – Начальник оперативной группы рыболовной инспекции Кировской области. – К нам!? Зачем?      – Пока не знаю, его то уж давно не было. Да ладно, не боись, у нас все нормально, мы ж на берегу, это на воде он может покуражиться, особенно если с рыбой, да и с сетями прихватит.
  Из-за поворота вылетела моторная лодка, в ней находилось трое человек. – Серега, сеть то новую вчера на берегу оставили, надо бы убрать… - Да ладно, чего дергаться, она не в лодке, да и видно, что не пользованная.
Лодка с непрошенными «гостями» ткнулась в берег. Двое с ружьями выскочили из нее и медленно начали преодолевать крутой подъем. Третий в ментовском  зимнем комбинезоне не спешил. Он достал старую порванную «корейку» и бросил к нам в лодку. Такой наглости я еще не встречал. Неуверенной походкой, покачиваясь, направился вслед за остальными.
- Здорово, Решето-о-о, - протянул он. – Приветствую Сергей Леонидович! Какими судьбами, давненько не были. – Так ведь браконьеришь. – Неправда Ваша. – Как так, сети в лодке, а ты говоришь неправда, да и на берегу крест сплавной с маячком, еще даже не вымерзла. Будем оформлять. – Да ладно тебе Леонидыч, какая сейчас рыбалка, погода не та, не тебе же объяснять, ты ж знаток. Мы с Андреем стояли около ГАЗона и молча наблюдали за этой картиной. Крендель направился к нам. - Чего за мужики, почему не знаю, - прозвучал вопрос в никуда. – Мужики в поле, - не сдержался я. Пьяная морда подошла ближе и сквозь жуткий перегар задала очередной вопрос: «Где-то я тебя раньше видел?!» Затем, протянув руку, представился    - Подполковник ФСБ Дресвянников Сергей Леонидович, с выходом на пенсию начальник оперативной группы кировской областной рыбинспекции. – Полковник запаса ФСБ Решетников, представился я. – Так, где же я тебя встречал раньше? – Там…
- Слышь, Серый, а ты почему без моего разрешения построился на этом месте, это же водоохранная зона.
Хотя ладно, об этом потом. Чем будешь угощать? – Может чайку с медом, Леонидыч, мы тут с Юркой Цырульниковым пасеку затеяли. – И с водочкой тоже, - добавил Дресвянников.
Серега подошел к нам, Сань у Вас еще водка то осталась, займите, а,  братки. – Да есть там, на столе початая бутылочка, забери, кстати и банку тушенки тоже. «Гости» как ни как.
- Слушай, Решето, так это твои ульи то? – Наши. – А слабо рамку достать, дюже хочется медку пожевать. – Сергей Леонидович, - перебил Юра, у нас есть готовый мед, а рамки мы оставили в ульях на зиму для подкормки пчелиных семей, иначе ведь погибнут. – Не хочешь знать меня с друзьями медком рамочным попотчевать?
Юр, разберемся, достань рамку то, - вмешался Серега.
  Пока Юрка собирал на стол, Сергей Леонидович трамбовал Серегу дальше. – Ты мне Сергей Андреевич за прошлые штрафы еще не отчитался, а говоришь, что я к тебе претензии необоснованные предъявляю. На Вятке тебе не быть, я так сказал, а мое слово Закон. Пока я здесь хозяин, тебе здесь не жить. Давай пиши бумагу за последнюю сеть, которая в лодке. А ту, которая на берегу, я изымаю, хочешь под протокол, хочешь без.
Юра пригласил всех к столу. Серега попросил присоединиться и нас. Только за столом я вдруг вспомнил о тех двоих с ружьями, которые приплыли вместе с этим…
- Ты дружок покажи-ка вначале оплаченные квитанции за прошлые грехи, а потом и будем говорить о твоих других мирских делах. Оказалось, что последние два штрафа на семьсот пятьдесят и пятьсот рублей действительно не оплачены. – Ну и что с тобой прикажешь делать? – не унимался инспектор. Обстановка накалялась, для разрядки, я налил всем водочки и предложил выпить за  знакомство. (Потом об этом неоднократно пожалел.) – Слышь, Леонидыч, зуб даю, сейчас денег нет. Я жене оставил все квитанции, может она и оплатила их уже, связи то нет, как узнать? – А мне по барабану.
 Давай-ка лучше заключим сделку.
 Сейчас ты сядешь в свою лодочку и поднимешь для меня и моих друзей двух стерлядочек и не меньше, чем от двух килограмм, а я тебе гарантирую при всех, что год трогать не буду. Забуду про тебя. Живи как хочешь.
- Нет. Что бы тебя не позорить, нет. Завтра же по Вятке слух пойдет, что Решето под Рыбнадзора лег. Этому не бывать никогда. Лучше с голоду сдохну. Ни под кого не ложился и под тебя не лягу. – Не правда твоя, - перебил его инспектор. Было видно, как у него заходили желваки и начали краснеть голубые глаза. Ты лучше расскажи, как топили тебя пару раз. – Не было этого, челюсть даю, отвечаю всеми своими золотыми зубами, взбрыкнул Решето. – Я от верных людей знаю, топили, топили.   – Ты  лучше скажи кто такую напраслину поет, так я ему при всех в бесстыжую морду плюну. – Знаю, знаю, этот человек то и топил. Я сколь на реке, не помню, чтобы даже близко к этому что-то происходило. Пургу гонишь начальник. Только потом, по долгу беседуя с Решетом, я понял, что грехов на нем больше, чем чешуи, и отмолить их остатка жизни может и не хватить.      - Может стрелу забьем, - язвил представитель законной власти. – Базара нет, - не отступал Серега. А чтобы было все по понятиям, по справедливости, пригласим «Чебураху», пусть рассудит. – Да ладно, чего ерепенишься, было ведь, было. – Не было этого, так же как и того, что ты брал меня на воде, когда у меня было «Шило» (авторитетная  у местных рыбаков лодочка с мотором).  Ты лучше расскажи ребятам, как я уходил по топлякам и ледяным торосам прямо из-под твоего носа. Что, может  этого не было?
  Дресвянников налил себе водки. Выпил. Смачно выругался. – Да что-то мы про всю честную компанию забыли. Повернулся в мою сторону. Все молчали. Давай полковник, за нашу тему, - обратился он ко мне. Я молча долил остатки в солдатскую кружку, как раньше бывало не раз, встал и, обращаясь ко всем за столом сказал: «Семь лет тому, лежал я в госпитале с одним сослуживцем, он в то время уже был в запасе, зовут его Евгений Борисович Волков, ныне Окружной атаман Колымского казачьего округа, Уссурийского казачьего войска.
Прочитал он первый сборник моих стихов, да и высказал вслух замечательные слова, которые с того самого момента стали моим офицерским и гражданским жизненным девизом: «Душу – Богу, сердце - даме, жизнь – Отечеству, честь – никому!» Все встали, и кружка с водкой пошла по кругу. Инспектор попытался, что-то дополнить к сказанному, но его остановил Андрей, тезка моего брата, видимо спонсор, который прибыл с ним. – Не надо слов.
Я достал нож и открыл банку тушенки. – Покажи инструмент, не жалко об банки уродовать? – протянул руку Андрей. – Этот нож ничего не боится. – Да, видно класс. Давно он у тебя? – Разведчики с сорок пятого полка ВДВ в девяносто четвертом подарили. Это не нож, это целая история… - Может, разыграем, - начал испытывать меня Дресвянников. Боишься, раззадоривал он. – Как? – Может на руках? – Давай, только на левых, правой не могу, бицепс порван. – Согласен, но только на моих правилах. – Не понял! – Все очень просто: локти от стола не отрывать, пальцы кистей рук не сгибать. Вроде бы все понятно. Я положил свой нож справа от себя, рядом положил свой нож спонсор. Заняли начальную позицию. По команде – «Пошли!» я атаковал руку соперника, но согнул пальцы. – Ладно полковник, даю тебе еще одну попытку. Во второй попытке я снова согнул пальцы. Проиграл в чистую. - Нож наш, - с нескрываемым удовольствием произнес победитель.
– Леонидыч, есть одна тонкость, ты уж извини, на ноже и ножнах выбит мой личный номер офицера, ну ты знаешь, о чем это я. Просьба – надо бы его срезать или забить. – Ты знаешь Евгенич, пожалуй, я тебе его дарю, - вдруг ответил он, и положил нож на стол на прежнее место. Наступила тишина. Младший брат встал из-за стола и ушел. Я поднял нож, вспомнил все, что с ним было связано, приложил к своим губам и под крик спонсора: «Евгенич, стой, не надо», кинул его в реку. – Я проиграл,- с этими словами пошел в дом.

   Во мне кипело все, я считал себя последним идиотом, что заключил пьяное пари, но не мог понять, почему проиграл, ведь до сего момента практически никому и никогда не проигрывал в амреслинге. Пришел в себя только тогда, когда меня окликнул брат: «Сань, тебя эти зовут». – Да пошли они… - Сань, слышь, неудобно как-то. – Ладно, иду.
   Я вышел на порог. Ко мне направлялся один из гостей.       – Александр Евгеньевич, - обратился ко мне Андрей, - У тебя копеечка найдется? – Андрей, не стоит, я знаю этот обычай. – Не обижай, ты ведь настоящий мужик, прими в подарок на добрую память, и протянул тот самый нож, который вторым лег под заклад на стол. – Прежде всего я офицер, - перебил его, - и взять этот нож не могу.    – А свой все-таки выкинул зря. – Нет, я проиграл, а проигрывать тоже нужно с честью.
Подарок я все-таки принял. В ответ, подарил Андрею вязаную спецназовскую коммуфлированную шапку.
  С боку к нам подошел Дресвянников. – Пора, а то нас наверное уже разыскивают. – Больше с тобой не увидимся, протянул руку он.
 - Вот смотрю на тебя, вроде бы нужную  государству должность занимаешь, иногда правильные слова говоришь, да только гнилой ты человек, - не выдержал я. Чем-то ты мне особиста напоминаешь, а среди них у меня друзей никогда не было, нет и не будет. Доведется свидится, не отвернусь, не сделаю вида, что не знаком, да только вот руки извини, скоре всего не подам. Брата лучше оставь в покое. Дай возможность со дна то подняться, ведь семья за ним. На твой век шестерок еще хватит. А теперь уезжай.
Я стоял над обрывом искренне жалел этого бывшего подполковника ФСБ, хотя все мои друзья знают, что для меня понятие бывший офицер не существует. Настоящий офицер, он всегда офицер.
Пришлая тройка быстро села в «Шило», японец сороковка «Кавасаки» нарушил тишину и «наши гости» скрылись за ближайшим поворотом. Только затихающий вдали звук мотора еще напоминал о них.


Глава девятая
   
- Вот сволочь, все-таки новую сеть забрал, паскуда. Чтоб ему ни дна, ни покрышки. Его то предшественника, такого же урода, долго искали, когда пропал, найти то нашли, только вместе с УАЗиком со дна омута поднимали. Якобы утонул, со сломанной шеей. А этот то за столом говорил, что в него в текущем году уже два раза стреляли с берега. Да если бы хотели завалить, то пожалуй бы не промахнулись. Государственник хренов, всем старается угодить, и бандитам, и власти, и браконьерам. Считает, где он, так там будет по его.
- Да, ладно, Серег, успокойся, ты видел наверное, что я уже хотел заехать ему в рыло, но не знаю как сдержался. – Сань, и слава Богу, что сдержался, а то ведь нам пришлось бы встать на его сторону. – Как это, не понял. – Да, так. Иначе бы нам с Юркой здесь точно не жить. Извини за прямоту.
Ну, что мужики, от охоты отказываемся? – поинтересовался, откуда-то появившийся Андрей. – Нет! – в один голос откликнулись все. – Тогда вперед!
  Быстро покидав в лодку оружие и боеприпасы, мы отправились тропить новые места. По воде путь оказался значительно короче. После полутора десятков поворотов, лодка наконец то причалила к берегу. Я, Юрка, Андрей, Серега и две лайки по косогору поднялись наверх. К нашему великому изумлению, наверху, метрах в двухстах от нас, стоял  армейский УАЗик, около него два человека с ружьями. – Схожу на разведку, - Юрка сделал шаг вперед. Чуть позже мы познакомились с Виктором – председателем местного охотколлектива и его отцом. Беседа была не долгой. Виктор сел к нам в лодку и мы под его командой отправились на поиски охотничьей удачи вниз по реке. Довольно скоро наша лодка свернув направо вошла в какую то заповедную реку. Стали попадаться угрожающие таблички о категорическом запрете ловли рыбы, причем некоторые из них указывали ямы, куда скатывалась на зиму рыба.
 – Здесь много стерляди, и очень много жереха, места нереста, - пояснял Серега. Мимо нас на хорошей скорости пролетела знакомая нам рыбонадзорная команда. За очередным поворотом реки, я увидел несколько обескураживающую картину, стояли поплавковые сети, а невдалеке на лодочке новая команда  проверяла сети в полный рост. Проплывая мимо откровенных браконьеров, я увидел, как к ним направился Дресвянников. Люди со второй лодки откровенными жестами показывали ему на нас. – Так вот для кого нужны были две стерлядки, - утвердительно произнес Серега. Юр, ты понял, кто сеть проверял? – А то ж. Это же уволенный рыбнадзор… (Прошу извинить, но фамилии не помню). – Ничего святого не осталось в этих козлах, в сердцах произнес Виктор. Я то Вас везу, на медведя, так у меня еще одна не реализованная лицензия, на, смотри. Он протянул ее мне. – Виктор, убери, пацанов здесь нет. Верим.
Серега высадил нас на берег, а сам уехал к Дресвянникову на переговоры, с надеждой на возврат сети. Такая сеть на Вятке стоит от восьми тысяч рублей, деньги в этих краях не малые, если учесть, что килограмм крупной рыбы на рынке уходит за сорок пять рублей, а мелкой до двадцати пяти.         


Глава десятая

   Впервые, за столько дней в этик чудных краях мы шли на номера по ровно скошенному полю.
 По всему полю как в строгом армейском строю, разомкнувшись на одинаковое количество шагов, стояли абсолютно одинаковые копны сена.
Этот вид предавал деревенскому полю особую парадность и торжественность.
На какой-то миг мне даже показалось, что я иду мимо линейных курсантов, пришлось принять бравый вид и двигаться почти строевым шагом. Интересно заметили это мои попутчики, или нет?
Пройдя поле, наша команда свернула в какую-то черную рощу. Через двести метров остановился Андрей, потом еще через сто пятьдесят – я, Виктор перешел в брод небольшой залив, начал подниматься вверх и скрылся из виду. Наступила звенящая тишина. Буквально минут через пятнадцать ко мне подбежал, виляя хвостом Джек, затем вышел Юрий. – Ну, что, пусто? – Да, я уже начинаю сомневаться, если в этих местах зверь вообще?
 – Не сомневайся, есть! – сзади подошел Виктор. Неужели следы не видишь. Для пущей убедительности, пошли со мной, покажу голову медведя, она тут не далеко. – Мы ребятами из нашего охотколлектива неделю назад в этом месте выгнали на линию стрелков девять медведей, правда, отстреляли всего четверых. Одну то голову на сучке оставили. – Клыки- то на месте? – поинтересовался я. – А, что? Да хотя бы с чужого трофея взять на память. – Все на месте. Пошли.
- Куда подевалась? Не пойму. Вот он, сучок… Вон Джек уже остатки лапы жрет, а башка где? - Витя, хорош, разыгрывать, вроде не дети. – Да сам посмотри, вот и следы от разделки, вот и щетина. Просто надо кругом поискать.
Искали, но ничего не нашли. Опять нам не повезло. Ох уж эти бабы на корабле!!!
У Сереги тоже ничего не вышло.
Высадили Виктора и молча поплыли на заимку. Через километр закипел мотор. Юрка сел на весла. Хорошо, что сплавлялись по течению. После первых ударов весел по воде, вспомнилась одна давняя история.


Глава одиннадцатая

  Случилось это еще в двадцатом веке…
Отдыхали мы тогда двумя семьями на реке Волге, на даче одного замечательного русского человека – Соколова Льва Николаевича, родного дядьки Валентина Соколова, царствие ему небесное. Валентин со своей семьей нас то и пригласил, но об этом в другой раз как-нибудь.
После нескольких дней отдыха – мучений под Волгоградом, для того, чтобы хоть как-то отвлечь Валька от ежедневного пьянства, я убедил его в том, что надо переправиться на противоположный берег Волги, где по рассказам Льва Николаевича, ночью на песчаную отмель выходит кормиться стерлядка. Пьяненького его уговаривать пришлось не долго. Пришлось правда разрешить ему взять в рюкзак пол-литровую бутылку  спирта. Сборы были не долгими. Накопали червей. Взяли все необходимые рыбацкие снасти у старшего Соколова. Прошли полный инструктаж по переправе в двухместной резиновой лодке и по особенностям ловли стерляди. По темну начали переправляться.
Должен отметить, что накануне Валька неудачно упал и насквозь пробил себе правую ладонь ржавым гвоздем.
Волга в месте нашей переправы шириной примерно метров восемьсот, девятьсот.
  Когда дошли с Божьей помощью примерно до середины, Валя начал сильно стонать. Я испугался. – Сань чего-то мне совсем худо. Валентин – профессиональный врач, причем очень приличный. – Поможет только анестезия. – Что, - спросил я. – Анестезия, ну, вообщем, спирт. – Растирать, что ли? – Да нет, вовнутрь. – Нет, - отрезал я. Переправимся, а там хоть залейся.
Как я не старался работать веслами, течением нас снесло вниз примерно на километр. До берега добрались довольно быстро. Вытащили лодку, достали снасти.
Пока Валентин переворачивал лодку, я расставлял переметы по всему берегу. Увлекся. Абсолютно не помню сколько прошло времени. Поднялся ветер. Со снастями толком ничего не получалось. Вдруг вспомнил про друга. Несколько раз позвал его. Тишина. Пошел к лодке. Перед моими глазами предстала картина Репина – «Отдыхаем»: Валек, развалившись на перевернутой лодочке мирно, посапывал. Я принялся его будить. Не тут то было. Пришлось применить испытанный способ, набрав в его сапог воды, освежил друга. – Ты чего совсем офанарел, - мягко выразился он. – Вставай, уже утро, пора переправляться назад. – Не, рано. – Давай, давай, пора, клева все равно нет. Нечего здесь делать, да и от тебя помощи никакой, алкаш несчастный.
В конце концов мне удалось усадить его в лодку и заставить работать веслом. Только метрах в двухстах от берега я понял какие серьезные две ошибки допустил, пустившись в это авантюрное плавание. Пока я усиленно пытался поймать хоть какую-нибудь рыбу, мой дружок выхлебал почти весь спирт. В суматохе, я даже не снял блесна с двух спиннингов, а какой это серьезный просчет, да еще с в лом пьяным напарником на воде, судить Вам.
Теперь, на обратном пути, нам нужно было грести против течения.
   Тот, кто бывал на Волге, наверняка знает, насколько сложно управлять резиновой лодочкой на веслах, да еще в полной темноте, ориентируясь только на какой-то костерок на противоположном берегу. Добравшись кое-как до предполагаемой середины реки, Валентин на отрез отказался грести, ссылаясь на сильную боль в руке. Дальше – больше. На этом его выкрутасы не прекратились. Мимо нас, почти задев бортом прошел прогулочный катер, волна от него почти перевернула лодку. Должен доложить, испытание это не для слабонервных. Валя прореагировал на это событие оригинально, по-своему. – Дальше не поплыву. Не поплыву и грести не буду. Хочу писать. После этих слов, он начал вставать в лодке. Представить не трудно, что значит встать в резиновой лодке без жесткого дна в полный рост да еще на волне.
 – Валентин, - закричал я, - Если ты не перестанешь вставать, и не будешь грести, тогда не обижайся на меня. Он как нарочно сделал еще несколько попыток подняться. – Не испытывай моего терпения, не буди во мне зверя. Еще раз, и я дам тебе веслом по башке, притоплю, а на берегу расскажу, что ты вывалился пьяный за борт. Только ты пойми, что я не угрожаю, у меня просто другого выхода нет. Так из-за тебя мы вдвоем утонем, а так ты один. –Сань, но я очень сильно хочу… - Бог с тобой, делай свои дела прямо в лодку, только сидя, я все стерплю, и никому не расскажу, будь спокоен. Не вставай, - продолжал бороться я за наши жизни, как вдруг мое весло уперлось в песок, а лодка остановилась на месте. – Мель, слышишь ты - урод, мель. Выходи и твори свои чудеса, кретин. Валек не долго думая, вылез через борт из лодки. Через пару минут, ничего не говоря, взял ее на буксир и пошел в направлении берега. Метров через сто мель закончилась. Он продолжал идти, погружаясь глубже и глубже. Когда вода дошла до пояса, я позвал его обратно в лодку. Еще метров через двести мы наконец-то добрались до долгожданного берега.
   Потом, значительно позже этого случая, я неоднократно задавал сам себе вопрос – а ударил бы его тогда веслом, склонен думать, что, да. Настолько сильно был удручен создавшимся положением. Очень не хотелось тонуть из-за пьяного дурака.
 Река нас снесла от первоначального места переправы на пять километров вниз по течению. Воздух с лодки решили не спускать, тянуть ее по воде, но так оказалось значительно труднее, чем нести за веревки по бокам по берегу. Домой добрались под утро. Слава Богу – живыми.
Сколько потом я не боролся с пьянством своего друга и одновременно крестного сына, спасти его так и не сумел. Валентин вскоре спился совсем и умер страшной смертью.             
 

Глава двенадцатая

   Утром, собрав вещи, оружие, загрузив все в «Ниву», прощались с Серегой. Уезжать совсем не хотелось. Решето приглашал нас на весеннюю охоту и рыбалку, обещал позвонить, когда лучше приезжать. – В следующий раз приедете, мы с Юркой для Вас уже второй этаж отделаем, баньку построим, веники то уже есть. Давайте, мужики, до встречи, жду Вас весной, А если сподобитесь, так приезжайте зимой, зимой то точно кого-нибудь завалим. По следу легче работать, да и капканов понаставим, пушнинкой побалуемся.  Короче рад буду встретить в любое время. – Спасибо Серый, будь здоров, брат. Машина тронулось от реки навстречу лесу. Обратный путь был короче и без приключений. Правда километров зам пятнадцать до дома  заскрипело правое переднее колесо.
В Донаурово приехали в обед. Сразу же занялись ремонтом. Как и предполагали суппорт.
 В конечном итоге оказалось, что нет одной из двух тормозных колодок. Как такое могло произойти, до сих пор остается загадкой. Найти в поселке хотя бы бывшую в употреблении надежды не было никакой. И опять выручил Александр Николаевич, а точнее с его подачи родной дядька. До Москвы хватит, подумал я, прикручивая колесо обратно.
Подремонтировав и вымыв машину, пошли кушать. За ужином вдруг вспомнил, что на заимке оставил свой овчинный полушубок.
 – Что делать, даже не знаю, наверное, придется пешком идти. Деваться некуда. Юр, по прямой то далеко? – Да не то чтобы уж. Километров шесть - семь, не более. - Да ладно, Евгенич, успокаивал Николаевич, ничего с ним не случится, никуда до весны не денется. Хочешь, так вон с Юрком на мотоцикле сгоняйте, на мотоцикле то наверняка пройдете, а вот на «Ниве» точно нет, там вся дорога «Уралами», да тракторами разбита. Даже УАЗик Сергея Николаевича не пройдет, сядет.
   Юру уговаривать не пришлось. – Нет проблем, - браво согласился он.
– Только возьми с собой карабин и фонарь помощнее, а я возьму ружье, да и оденься потеплее, а то через час темно станет.
Дорога выдалась просто кошмарная. Ее просто не было, было только направление движения, полностью перепаханное глубоченными колеями. Сначала я расположился в люльке «ИЖа», Но после первого вылета из нее, решил сесть позади рулевого, закинув карабин за спину. Колеса мотоцикла через каждые триста метров забивала солома и глина, то есть, такая готовая производству саманного кирпича смесь. Смесь была удивительно высококачественная, избавлялись от нее по пятнадцать, двадцать минут. Не доехав до пункта назначения километра полтора, наш транспорт резко уткнулся в глубокую яму передним колесом и решил сделать свечу, таким образом разом избавиться от двух наездников.
   Удалось ему это скажем откровенно на все сто пятьдесят.   Первым пошел Юрка, я за ним, а точнее сказать через него. Во время полета перевернулся на спину и всеми своими ста килограммами хряснулся на карабин. Мотоцикл лег рядом набок, а моя правая нога почему-то не сломавшись, не давала опуститься коляске на землю. С этим положением разобрались быстро и без последствий. Больше испытывать судьбу не стали и я пошел пешком.
До Вятки оставалось дойти метров триста, когда над рекой послышался гул лодочного мотора. Кто бы это мог быть? Я ускорил шаг.
Подойдя к воде, увидел Серегу, и какого то незнакомого мужика. Они о чем-то мирно беседовали. Они меня тоже заметили. Тот второй, помог мне переправиться. Его так же звали Сергеем.
- Слыхали, большую яму кто-то рванул, так два дня рыбу по всей Вятке несло. – Нет. Эти то, козлы: Дресвянников и команда, у меня на пасеке столовались. Достали совсем. То баню, то медовухи давай… Только съехали.
 – Ничего не поделать, такая жизнь, не у тебя, так у другого, может трогать не будут? А там кто их знает, сам черт не разберет.
Забрав свой кожушок, я вернулся к Юрке.
 Тьма была, хоть глаз коли. Домой добирались на ощупь. По прибытии в поселок в первую очередь отметились в баре. Все-таки вкусное у них пиво.
Домой совсем не хотелось, и только мысли о деревенской бане гнали прочь из бара. Как и мечталось, с мотоцикла сразу в баньку.
Какой все-таки класс. Брательник то у меня знаток и умеха парных дел, одним словом – профи. Мне частенько приходилось бывать в деревенских банях, но без обид прошлых хозяев, скажу откровенно, такой чистоты и припаристости, как у Цырульниковых, видать не приходилось. Спасибо хозяевам.
Скрывать не стану, признаюсь откровенно, за десять дней парились четыре раза. Удовольствие – не передать.
 
Глава тринадцатая

   Наступила пятница. Сегодня нужно было уезжать. Честно говоря, не хотелось. Как будто зная об этом, Сергей Николаевич предложил поехать поохотиться с гончими на зайцев. Мы с братом согласились. Я, Андрей, Юра и гончак поехали вперед, а Сергей с Олесей и Александр Николаевичем должны были заехать за родственником и его собакой. Встречу всех участников охоты обозначили через час на «тетеревиной» поляне. Как и предполагалось, мы добрались туда гораздо быстрее. Съехав с большака, оставили машину, зарядились. Юра изложил замысел первого загона. Перед нами было поле, посреди которого как большое родимое пятно на чистом молодом человеческом теле красовался непроходимыми зарослями чапыжник. Андрей занял место у нижнего края поля, ближе к лесной речушке, я наоборот в верхней его части. Загон вышел очень коротким. Как и ожидалось, буквально через пять минут прогремел ружейный выстрел с Юркиной стороны. Еще через пять минут он вышел из зарослей с пушниной.
- Юр, ты хоть бы нас уважил, не спешил бы, пускай бы серенький до нас добежал. – Здесь их много, на всех хватит, да вон, к стати и остальные подъехали, - посмотрев за нас сказал он.
   
    В нашей стране наиболее распространены зайцы: беляк и русак. Оба летом буро-серого цвета. К зиме русак чуть светлеет, а беляк резко меняет окраску меха на чисто белую.
 Беляк живет в лесу – это лесной заяц. Днем беляк спит, а ночью выходит на кормежку. Зимой он питается корой деревьев. Заяц возле дерева часто поднимается на задние лапы, чтобы достать кору понежнее. Чаще всего грызет молодые осинки, березки, бегает на берег реки, чтобы полакомиться мягкой корой ивы. Заяц-беляк легко передвигается по глубокому снегу. Ноги его к зиме обрастают шерстью, она даже вырастает между пальцами. Зайцу тепло, да и удержаться на снегу легче: нога становиться шире, как будто беляк надел снегоступы. Когда заяц прыгает, то заносит задние лапы далеко вперед. От них то и остаются на  снегу ямки большего размера, чем от передних лап. По следам можно добраться и до зимнего логова зайца – до его «лежки». Зимой логово глубже и представляет собой продолговатую ямку. Она защищает его от врагов и от ветра. Но заяц не уляжется попусту: бежал, бежал, увидел подходящее местечко и улегся. Нет, он начнет петлять, возвращаться по своему следу, делать сметки – огромные прыжки в сторону.
 Напутает–напетляет и сделает последнюю сметку. Пробежит еще немного и ляжет. Иногда в сильную вьюгу трусишку заносит совсем. Над ним образуется снежный свод, из-под которого ему приходится выкапываться, чтобы выйти на свет.
Заяц-русак живет в полях и степях. Он тоже отправляется на кормежку ночью, раскапывает снег на озимых. Когда поле укрывает глубокий снег, и русак не может добраться до озими, он начинает бегать на огороды – грызть кочерыжки. Если их нет, скачет к стогам сена. Он бегает также и в сады, где грызет кору молодых яблонь. Русаки приносят садам большой вред. Днем русак спит в ямке на лугу или в поле. Часто забивается и под сугроб снега.
Беляк в лесу больше полагается на слух. Скрываясь, он чаще, чем русак затаивается и залегает. От погони зайцы уходят кругами. У беляков круги меньше, у русаков шире. Русак на ходу нередко останавливается, пытается увидеть врага. А врагов у зайцев тьма: охотники, волки, лисицы, собаки, орлы, совы. Но пуще всего боится он лесной кошки – того и гляди рысь с вершины, как с неба, прыгнет на спину. Зайцев спасает их способность быстро бегать: во время погони они могут пробежать за час 70 километров. Беляка спасает белая шуба под цвет снега, а русак на поле похож на пенек или камень, припорошенный снегом. Однако заячье племя довольно живуче. Зайчишка приносит 3-4 помета в год от 3 до 10 детенышей в каждом. Первые зайчата рождаются, как правило, в марте, последние – в сентябре. После рождения детенышей, зайчиха, покормив, покидает их на 2-3 дня. Зайчата все это время сидят в траве неподвижно, что спасает их от хищников. Еще 3-4 раза покормит их мать или другая зайчиха. А через 1,5-2 недели после рождения зайчата начинают самостоятельно кормиться растениями, т.е. начинают самостоятельную жизнь.    
   Я, откровенно говоря, поехал на это мероприятие без желания, мне просто хотелось подольше побыть со всеми, так как отъезд был слишком близок. Идти на поляну, было лень. Оценив хиленький, наскоро сооруженный кем-то мосток через речушку, решил рискнуть и переправиться через нее на машине. Уверенность в задуманной авантюре добавлял новенький УАЗик. За речкой начиналось аккуратно выкошенное поле, по краям которого стоял березняк. Примерно метрах в трехстах от нас на верхушках отдельно стоявших осин сидела стая взрослых тетеревов. Решение созрело мгновенно. – Ребята, вам зайцы, а мне птица, - с такими словами я взялся за ручку дверцы Нивы и как только попытался ее открыть, заорала сигнализация, да так громко, как никогда и нигде. Вся дружная компания высказала свое неудовольствие в мой адрес, мягко говоря. Птицы тоже приказали долго ждать себя. Отступать было поздно и я рванул через речку. Проехав все поле на первой передаче, как можно тише и незаметнее, надеясь увидеть еще птичью семейку, я остановился на верху у кромки леса. Достал ружье, зарядил и стал ждать лая собак. Стояла абсолютная тишина. Не помню сколько прошло времени, только эти ожидания стали надоедать. Я вернулся к машине и снова по неосторожности открыл дверцу, в тот же миг, как и положено снова сработала сигнализация. Сразу стало понятно, что сегодня не мой день. Никого желания прощаться с сотоварищами по оружию у меня по понятным причинам уже не было. Ружьишко быстренько нашло свое местечко в чехольчике. Все было бы хорошо, ну как назло в ту же секунду совсем рядом раздался заливистый собачий лай. Из березнячка прямо под мои очи, не очень спеша, в принципе как я описывал раньше вышел посмотреть на своего врага русачок-дурачок. Незаряженное ружье доставать было бесполезно. Зайчик тоже чего-то ждал. – Господи, да ведь в машине лежит Андрюхина мелкашечка, причем с оптикой, нет проблем. Винтовочку я достал быстренько, но как только поймал серенького в прицел, он сделал несколько шажочков вперед и в сторону, тем самым исчез, как говорят снайпера из поля зрения. Поиздевавшись надо мною всласть, заяц под звонкий лай гончака во весь опор рванул через поле напрямки. За собакой из рощи вылетел Александр Николаевич, присел на одно колено, прицелился, нажал на спусковой крючок и после слабого протяжного хлопка вместе со мной чуть не упал от изумления, сменившегося истерическим смехом. Заряд дроби, предназначенный зайцу, высыпался из ствола, сопровождаемый небольшим количеством дыма. Дальше егерь в слух высказал все, что думает по этому поводу про хозяина, подарившего ему этот патрон.
   Собака в свою очередь не переставала преследовать предполагаемую добычу. Она оказалась умнее всех нас подстать своему хозяину, который как оказалось, вообще никуда не бегал, нигде не прятался, а просто ждал в условленном месте на кругу беглеца. Как же нужно любить и чувствовать своего хозяина. Благодарное животное выставило зайца на выстрел, который тут же и прогремел, только своим патроном, чего оказалось достаточно.

   Что касаемо чужих патронов, мой Вам совет, надейтесь только на себя, повторяю для …, на себя, а не на товарища, или того хуже – на магазин.

   Случилось это зимой, в поселке Старая Торопа, где-то между Новгородской и Псковской областями, да, на границе псковского заповедника. Год был 1992. В этом году произошло много знаменательных исторических событий в моей жизни. Во-первых я стал охотником с ружьем, так как до этого славный майор Николай Михайлович Старостин (председатель коллектива военных охотников № 372 в поселке Удельная, Раменского района, Московской области) силком таскал меня по охотам с фотоаппаратом. Оказывается, ему нужны были фоторепортажи для отчетов о проведенной работе. Меня же постигла участь обычного художника.
- Александр Евгеньевич, - чрезмерно серьезно обратился Старостин ко мне по телефону, в пятницу выезжаем на охоту на копытного зверя, готовь водку и деньги. – Все понял, без особого энтузиазма ответил я. Смутило, а точнее поразило одно обстоятельство – почему ничего не было сказано про фотоаппарат. Я тут же перезвонил ему. – Пора становиться серьезным охотником, завтра я на время охоты выдам тебе свое ружье.
  У серьезных людей серьезные отношения, подумал я.
  Выехали как всегда тем же составом: Старостин старший, Старостин младший, Федор Петянкин, Герасимов младший, Игорь Озеров, Александр Шеренков, Валентин Михайлович Мамонов, тот самый который еще пятнадцатилетним мальчишкой охотился на рязаньщине со своим соседом и земляком Сергеем Есениным, и конечно же Ваш покорный слуга.
На виду у всего коллектива бывалых охотников, председатель вручил мне двустволку шестнадцатого калибра Тульского оружейного завода, образца 1936 года. Ружьишко было, что надо: прикладистое, легонькое, изящное, мне даже показалось, что все завидуют мне. В комплект к нему был выдан и боезапас, в количестве десяти пулевых патронов. Так как лицензию предполагалось выкупать одну, во мне зародилась уверенность в том, что этого количества боеприпасов на одного лося Мастеру спорта СССР по стрельбе будет с излишком. Примерно так все и произошло.
Шел третий загон.
  Мы были изрядно вымотаны бесконечными поисками зверя по болотам. К четырнадцати часам наконец-то вышли на просеку. Егерь с чисто русским именем Кизим предупредил, - Здесь всегда лося берем, никогда «пустышку» не гоняли, так что максимум внимания. Людей мало, разрешаю двигаться на номерах под лай собак. Быть предельно осторожными.
   Я стоял на просеке с мечтою об одном: скорее бы закончился весь этот кошмарный отдых, и как бы побыстрее от этого отдыха отдохнуть. Пришло на память выражение моего близкого друга Жени Зизянова, когда я ему говорю: - Жень, завтра еду на охоту, или на рыбалку, он всегда поучает меня, - А мне жена дома пить разрешает. Да Женек сегодня ты прав, по настоящему, как никогда.
Сапоги и ноги ну просто единая мороженая масса. Пальцев уже не чувствую, как вдруг слышу где-то совсем далеко приглушенный лай собаки. Чуть не вскрикнул от радости, наконец-то, моя родненькая, неужто скоро домой, в тепло? Но собачка смолкла. Хорошо, не надолго. Голосистый «звоночек» вновь летел вдоль номеров. Лес молчал. Я, подстраиваясь под собачку, пошел как бы за ней по просеке вниз. Метров за сто пятьдесят от меня через просеку из загона, не спеша, вышел сохатый с громаднейшей короной на голове. На такое расстояние стрелять из «тулочки» я не решился. В голове крутилась одна мысль, он не должен быть один. Чуда не произошло, действительно за ним из березняка показалась еще одна лосиная морда. Решение созрело молниеносно: я со всех ног рванул вперед, чтобы сократить дистанцию.  Успел пробежать метров тридцать, как за лосихой на просеке в том же месте появился сеголеток. Больше медлить нельзя. Я вскинул ружье к плечу, вложился, прицелился  примерно на метр выше горба, сделал упреждение на ход и нажал на спуск. Выстрел. Лосенок, не обращая на гром среди белого дня никакого внимания, пересек просеку вслед за «стариками». Неужели промахнулся, задумался я, как вдруг ко мне с боку подлетел Кизим:
- Майор, ты стрелял?
- Я.
- Попал?
- Не уверен, хотя должен был.
Со всех сторон нас окружали другие охотники.
- Пойдем, посмотрим, может кровит, - не успокаивался егерь. Мы вместе двинулись в сторону лосиного перехода. Сердце готово было выпрыгнуть из груди и бежать впереди нас.
 - Вот следы. Точно трое их, а один как ты и говоришь маленький. Метки от пули то дальше за следом не видать. Значит попал. Вот это я дал, думалось мне, на первой же охоте удача.
- Нет, браток, вот она, пуля то. Кизим держал в правой руке аккуратный кругляк из свинца, того самого тулочкиного калибра.
- Она ровно шести метров до перехода не долетела. Что ж это за заряд то такой, сам поди заряжаешь, а про порох забываешь!? Дайка ружьишко. Взяв его за стволы, врезал мне прикладом…, ну в общем пониже поясницы. Должен Вам доложить со всей серьезностью, что это неприятно. Не скрывая своего возмущения, я таким же образом отблагодарил Председателя охотколлектива. В ту пору мне показалось, что Николай Михайлович на меня не обиделся. Кизим почему то извиняться передо мною не стал. Ну да ладно, Бог ему судья. 

Четвертый загон принес нам удачу.

   Лось – великан из семейства оленей водится в основном в глухих лесах Северной Америки, Европы и Азии, хотя и в Подмосковье можно пока еще встретить лося. В обжитых местах встречается крайне редко. Эти большие длинноногие животные любят жить вблизи водоемов, которые посещают каждый день утром и вечером, как по одиночке так и группами. Лоси очень крупные животные. Длина тела взрослого самца равна трем метрам, высота в холке два с половиной метра, а весит этот гигант от 250 до 750 килограммов. Самца легко узнать по огромным ветвистым рогам, которые отсутствуют у самок. С давних пор человек пытался приручить лося. Среди домашних животных в наскальных рисунках можно встретить и его. В России есть ферма, где выращивают, и надо отметить успешно, лосей. Летом, когда мошки и комары особенно злы, лоси часами стоят по шею в воде, чтобы избавиться от безжалостных укусов.
Лоси кормятся в основном вокруг водоемов, где берега густо поросли молодым ивняком, сочными осинами и березами. Они щиплют молодую траву и осоку в низинках, а также лакомятся папоротниками, грибами, дикой морковью и другими растениями. Лось может подолгу разыскивать в воде нежные листья и корешки водных растений – дикого сельдерея и унцании. Иногда он держит голову под водой больше минуты, а затем, с громким фырканьем появляется из нее с пучком зелени во рту. Лоси удивительно легко разыскивают корм под водой. Если он находится на большой глубине, то сохатый может и нырнуть за ним.
Проводя многие дни у водоемов, лоси стали отличными пловцами. Чуть ли не в недельном возрасте мать приучает лосенка плавать. Взрослый лось способен плыть со скоростью десять километров в час. Он может обогнать опытного гребца в каноэ. В отличие от оленей они не боятся льда. Большие раздвоенные копыта служат им хорошей опорой. Когда северные озера основательно замерзают, лоси спокойно разгуливают по их поверхности. Летом длинные тонкие ноги легко переносят лося через любые буреломы, а когда он оказывается на мягкой или скользкой почве, его широкие копыта раздвигаются и не дают ему скользить. С виду лось выглядит несколько неуклюжим. Ноги-ходули кажутся слишком тонкими для массивного тела. Короткий хвост природа прицепила ему в последний момент. Большие уши, маленькие глаза, горбатый и отвислый нос, а на шее мягкий кожистый вырост, так называемая серьга, ну просто урод! Тем не менее, при всей своей нескладности, лось, несомненно, животное, полное достоинства и своеобразной грации. Могучий самец, увенчанный массивными широкими рогами,- зрелище, безусловно, восхитительное. Ведь это самый крупный представитель семейства оленей и бесспорный хозяин болотного края.

  Последний охотничий день нашего осеннего выезда закончился. Удача сопутствовала нам как никогда. Мы добыли пять зайцев.

 

  По приезду в Донаурово, хозяйка сообщила нам, что паромная переправа, по средством которой мы собирались добраться до Актыгашева, сегодня не работает. Это известие сильно огорчило нас, так как по проселочной дороге и асфальту в круговую путь оказался не близким, километром сто пятьдесят – сто тридцать. Так что вариант поездки в родное отцовское Актыгашево, так сказать в наше коренное родное гнездо, отпал сам собою. Прости нас, батя.
  На прощание, доброе хлебосольное семейство Цырульниковых снабдило нас с братом медом, прополисом, малиновым вареньем и пожелав счастливого пути, отпустило в обратный путь.
   Потом, уже дома, вечерами попивая чаек со знатным медком и настоящим малиновым вареньицем, я начал выстраивать планы весеннего визита в эти замечательные русские места. И тогда уж точно я не буду дожидаться последнего дня, а прямиком сначала поеду в Актыгашево, поклониться родимой земле и могилам предков, а потом уже к Цырульниковым, и, конечно же, к Сереге - Решету.
Дай то Бог. Будем жить!

               
                Октябрь – ноябрь 2004 года, г. Москва