Толстокожая. Женское

Пациент со сломанной рукой вышел. В дверь осторожно постучали, приоткрыли. Появилось круглое женское лицо с большими унылыми глазами. « Можно?». «Да-да» - не глядя, ответил хирург Браверман, продолжая писать в карточке предыдущего страдальца.
« Ну? Что у вас?»
« У меня мастит…. Меня Рахлис прислала….»
«Хм… Показывай… Да прямо оттуда, не надо садиться»
Женщина, разобравшись  в одеждах, добралась до бюстгальтера, достала и предъявила грудь, очень большую правую грудь, в верхней части которой выделялось сине-красное вздутие….
« Я- кормящая  мать. И вот. Я уж по советам и мочу младенца прикладывала, и лепешку с медом -  не помогает….»
«Угу. Значит так. Никого не слушай. Берешь капустный лист. Можно целиком, можно кашицу намять, и прикладываешь. Так дня три. Должно помочь. Потом - ко мне».

Вот еще проблема – где достать благословенный капустный лист.

А вообще события разворачивались так.
Я была счастливой матерью второй дочурки, которой уже три недели исполнилось. Дитя с характером, когда питалась – норовила прикусить деснами сосок, пожевать-погрызть, сердясь на какие-то свои проблемы. Появлялись трещины, может, попало чего - уж причина не важна. А вот следствие - покраснение, затвердение, боль. Маститом зовется.  Конечно, вначале я просто терпела, в надежде, что пройдет само. Ну, дней несколько. Поскольку процесс развивался только в одну сторону, пришлось загрузить дите в коляску, прихватить старшую, сдать их бабушке – маме моей, и заскочить  для начала к гинекологу, потому что ближе.
Дело было к вечеру, конец смены, страждущие рассосались.
«Вот».
Сама Рахлис, вечная лекарица  по женской  части нашего поселка,  и медсестра пришли в волнение, и даже некий испуг.
Они озабоченно переглядывались и галдели - срочно к хирургу. Даже сами позвонили и выяснили, что прием уже закончен.
«Тогда завтра прямо с утра. Если, конечно…»  Она печально замолчала, и у меня появилось смутное предчувствие, что до утра могу не дожить.
« А сегодня вечером и ночью сделай медовую лепешку, и прикладывай»
«А кормить то можно?»
«Да можно. А еще лучше - если муж отсосет»
Чего он там отсосать должен? Драгоценное молоко?  Да и не будет мой муж это делать, точно.
«Как это не будет? Должен. Если любит - отсосет.  И прямо с утра – к хирургу!»
 
Лирическое отступление о Рахлис и беременностях.
Совсем не помню, как её звали по имени – отчеству, но что-то соответствующее фамилии. Женщина была колоритная. Такая довольно старая, рыжая, низкорослая и  очень кривоногая еврейка, проработавшая в поликлинике всю трудовую жизнь. Первый раз я пришла к ней беременная первой дочерью, причем  довольно поздно, на середине срока, когда дитя начало шевелится.  Была я уже в летах, т.е. относилась к категории «старородящая», себе на уме, и потому уверенная, что всё у меня будет хорошо, и рожу себе нормального здорового мальчика, и у врачей мне делать совершенного нечего. Срок беременности я знала совершенно четко, вплоть до дня зачатия, чего тут сложного,  примерные дни, когда может зародится дитя, я знала, дни любви в календарике помечала… Ну все ж на учет становится надо было, и вот пошла в девятнадцать недель.
В те далекие уже времена были какие-то проблемы с дородовым отпуском. Давали его за два месяца, что-ли, и интересы беременных и врачей почему-то расходились диаметрально.   Государству было выгодно, чтобы отпуск был покороче, в смысле оплаты. Ну, т.е. пошел и скоренько родил. Потому врачи норовили определять срок так, что  рано еще в отпуск. Т.е уменьшать. Зная это, беременные норовили убедить о более позднем сроке. Цена вопроса была пара недель. Каждый тянул в свою сторону.
Поэтому, когда я сказала, что у меня девятнадцать недель и три дня -  Рахлис нахмурилась,  осердилась и начала  долго распекать, почему это так поздно я пришла,  и  что это я ей про срок говорю, она сама всё проверит, знаем мы вас, вы ж все обмануть хотите.
« Небось, на работе научали – обмани на две недели?» - грозно вопрошала она, уложив меня на кушетку и склонившись над обнаженным пузом, щупая и слушая трубочкой.
На что я отвечала кротко и убедительно:
«Посмотрите на меня, мне тридцать один год, я работаю на серьёзной ответственной работе – зачем мне вас обманывать. Тем более у меня все учтено, вот я вам сейчас календарик покажу, когда что было».
Ну, поверила мне доктор. Записала мой срок, но постоянно гоняла по анализам, находила в моче белок, ворчала прирост/недорост веса, про питание и прочее, и прочее…
А я  ее особо не слушала и свято верила  что  у нас с  малышом все будет хорошо.
Роды, кстати, наступили почти на две недели раньше срока, на радость, видимо, и государству и врачу. И за мои непослушания мне досталась девочка, а  не безусловно ожидаемый мальчик.
Со второй беременность я поступила примерно так же. Тяжкие периоды токсикозов я одолевала самостоятельно, и пришла опять ближе к половине срока. Время было сложное, 92 год, рожали мало по причине материальных трудностей и социальной неустойчивости.   Посему принята я была сильно ласково, в сроках уже не сомневались, и крылышками надо мной заботливо махали.  Второе дитя, уж точно рассчитанный по всем бытующим табличкам-гороскопам сын,  родился уже на две с половиной недели раньше, и опять девочкой. Девочка оказалась впоследствии с буйным, даже в чем-то мальчишеским характером, а вот в первые дни меня и изгрызла.   
А Рахлис еще долго ковыляла по поселку, держа путь в поликлинику. Потом как-то исчезла. Давно. Но в памяти вот осталась…

 Продолжаем трагическую комедию. Ну конечно, а как назвать.. Кончилось все хорошо, забавного было много,  в память врезалось «как вчера», но и волнений и страданий было достаточно.
 
Ну и пошла я печальная домой, изготовлять медовую лепешку- т.е. мед, мука, вода.
Ближе к ночи пришла мама с советами со двора – моча младенца помогает.
Вот, проведши ночь то с лепешками, то с компрессами с мочой из отжатого марлевого подгузника, утром я загрузилась в папину машину, оставив дома с дитями приехавшую маму, и подалась в поликлинику.
А там другая колоритная фигура – хирург Браверман. Ну, опять же – пожилой еврей. Поселок у меня такой, знаменитый особенностями  населения.
Очередь печальная, кто так унылый, кто - по внешне понятным причинам – с бинтами, гипсами, костылями. Ну, я женщина скромная, видимых изъянов нет, время меж кормлениями три часа - посижу.
Посидела – и вот результат « Берешь капустный лист…».
 Где ж его брать то?  Конец апреля, какая капуста? Нет её в магазинах нашего поселка. Поверите? А я точно знаю. Ибо папа с мамой все обошли, и, опечаленные, вспомнили о блате -  дяде Юре из соседнего подъезда, работавшим, как мне кажется, на Останкинском мясокомбинате, но почему-то капуста у него была. Но мало. Самим не хватает.. Потому дал он два небольших листочка, которые уже ближе к вечеру принес мой папа.
До этого я кормила дитя, печально глядя на все растущее и краснеюшее  затвердение, которое, однако, никаких признаков вспучивания, определения центра, и грядущего прорыва не подавало.  Кормить и цедить было больно, но, удивительное дело - никакой температуры  у меня не наблюдалось. А вот, к примеру, моя мама, тоже схлопотавшая мастит   почти сразу после выписки со мной, отправилась в больницу с температурой под сорок, резали-вскрывали, и лежала она там весьма долго, и бабушка выкармливала меня кефирчиком и даже немного молоком «кормилицы» с поселка.
И вот - спасительные листочки. Я не представляла в то время, что они должны сделать, но докторам верила, и надеялась что «должно помочь». И вот я уже прикладываю сначала один, потом  мелко порубленную и положенную  на марличку  кашицу второго, на ночь, забываюсь между ночным и утренним кормлением тревожным сном, и наутро вижу.. Не, не чудесное исцеление, еще ж три дня не прошло, да и капусту надо добывать… А вижу я насторожившую, даже испугавшую меня картину. Затвердение как-то посинело и вспучилось  небольшим холмом.
Три дня я ждать не стала. Опять меня папа повез к хирургу, прямо с раннего утра, была я почти первая, и опять уж с порога «Вот!»
«Во-о-т» - довольно протянул он. «Говорил же – поможет. А теперь  быстро поезжай в больницу, в приемный покой. Вызывай на консультацию дежурного хирурга. Вот тебе направление, и поживее».
Ну и помчались мы с папой поживее, что бы опять же, между кормлениями уложиться.
Хирурга пришлось подождать. Очень приятный мужчина средних лет. Глянул,  пощупал (собственно, первый, кто пощупал) и говорит « Ну, мамочка, у вас там стакан гноя. Ложиться будете?»
« Да вы что, у меня там дети малые. Четыре с половиной и три»
«Три месяца?»
«Три недели»
«Ясно. Тогда пиши заявление об отказе и  пошли со мной».
 И иду я с ним, на третий этаж гнойной хирургии, и тянутся к нему со всех сторон по утру гнойнохирургические больные, а он так мимо, мимо, подождите, говорит, и заводит меня в операционную.
И тут, не медля, обнажаюсь я до пояса и укладываюсь на стол под лампу яркую.
Выясняется, что чего-то не хватает для укола, отсылает он сестру и пока сидит рядом, беседуем.   
« Как же вы так запустили? Первый ребенок? Второй? Ну что же вы, нужно сцеживаться лучше. А кто у вас? А кого хотели?»
В красках, но коротенько, рассказываю, как пыталась зачать мальчика. Выясняется, что у доктора средних лет вторая молодая жена с новорожденным мальчиком, и от первой тоже мальчик, и вообще - если бы мы встретились раньше, он бы мне рассказал совершенно точную методику, как мальчика изготовить. Называлась она как-то совершенно дико, типа французско- калмыкской, суть не сообщил , да уж все равно было. Хватит мне по возрасту моему и условиям семейной жизни и двух девочек.
И про кормление я спросила. Доктор возмущался долго «Какое кормить? Только сцеживать и кипятить. И из второй груди тоже. Процесс воспалительный общий. Там же лейкоциты  зашкаливают».
Наконец пришла сестра, грудь мою обкололи, сбоку приложили металлическую кюветку и велели придерживать рукой. Кажется, сестра опять ушла, не помню её рядом.
А доктор взял скальпель и давай пилить, ну типа надрез делать. А оно не надрезается.  «Да что ж такое, какая-то ты толстокожая»
«Да нет, это просто кожа старая, мне ж уже тридцать шесть».
«Ну и ничего не старая. Подумаешь, тридцать шесть. Это, видать, скальпель тупой»
И пилит, и пилит. Хотя онемело все, но давление ж ощущается.
Наконец, распилил. И хлынул желто- зеленый гной, и, правда, пол лотка набежало.
Я ж наблюдала еще, приподняв голову.
Ну, зашивать, дренажи ставить – не стал доктор.
Положил на салфеточке мазь, прикрыл марличкой, заклеил пластырем.
Поднялась я, приоделась, села к столу. 
«Значит, так.. Завтра, с утра, пока я не сменился. Приедешь. Мазь вот. Продам.  Вечером сама или супруг эту салфетку вынете, и положишь новую мазь. А утром сцедишься как следует - и ко мне».
Купила я мазь и поехала домой, детей кормить, хозяйством заниматься. А сама всё поджидаю, что вот наркоз отойдет, и болеть будет.
Отошел наркоз.  А не болит. Ничего не чувствуется.
К вечеру стала повязку снимать.. Муж заглянул в дверь, принял сочувствующе-пугливое .. нет, скорее испуганно-сочувствующее выражение лица, и скрылся в соседней комнате.
Да.. глубоконький такой разрез  .. ну там по слоям  видна начинка груди – кожа, жир, мясо….
Вынула тампон, намазала купленной мазью новый ( кстати, это была, кажется  Левомеколь . потом в жизни пришлось еще применять) – и давай аккуратно вглубь пихать.. Хоть бы хны. Никакой боли. Ну, и  хлопот хватило, конечно, со сцеживанием, кипячением, остужением и кормлением дитя из бутылочки…
Немного об интимной части процесса - сцеживании. Грудь у меня весьма приличного размера, а вот по части молока, как часто бывает.. То ли мало, то ли в недрах теряется, выхода не находит. Со старшей дитей намаялась, в месяц уже веса недобрала, велели докармливать, а по разным семейным волнениям молока вообще, как мне казалось,  было мало, и  месяца в три почти и кончилось.. И одно из самых тягомотных занятий было сцеживание после кормлений чтобы, типа, не застаивалось.. Это сейчас разные автоматические цедильные системы, прям бутылочку к ним подставляешь и герметически закрываешь, и, к  примеру, в переносную морозилку – и, пожалуйста - учись, работай, на гастроли и отдыхи езди, как молодежь норовит. А тогда – сцеживайся и сцеживайся. А там уж новое кормление….  В общем, считала я, что молока мало у меня образуется, и со вторым дитем тоже… ну грамм там сто сцедишь и хорошо.
Ночь провели, утром рано встала, сцедила, прокипятила, покормила, маме чад сдала и поехали.  Доктор опять меня любезно принял,  больных своих ломящихся приструнил (это с учетом того, что никаких денег ему не платила, кроме как за мазь, мне и в голову не пришло,  я и в роддомах лежала себе за просто так, и еще изумлялась, что  охватывают услугами да еще и кормят), в кабинет завел…
«Сцедилась?» - спрашивает..
«А как же.. да у меня молока мало..»
«Иди сюда, посмотрим».
И подводит он меня к умывальнику.. и берет своими умелыми руками мою несчастную порезанную грудь, и начинает сцеживать.. И молоко бьёт тугими струйками  в эту раковину.. И бьет, и бьет… а доктор приговаривает « Сцедилась она.. Ну, бабы, ну ничего не умеете, ну уж второй ребенок, а все не умеете..» Он останавливается на секундочку, трясет своей рукой. Чуть массирует её и снова берется за грудь.. Я даже представить не могла, что у меня может быть столько молока… даже жалко, сколько добра пропало.
И, знаете, опять не больно. Удивительно.
 Пока он обрабатывает разрез и закладывает новый тампон с мазью, разговариваем.
Я рассказываю историю лечения.. «берешь капустный лист».. Доктор улыбается  «Кто? Браверман сказал про капустный лист?.. Да ты, наверное, к нему без бутылки пришла.»
«Конечно, без.. с чего ради, я вообще первый раз пришла на прием….»
«Ну –ну.. живешь в таком поселке, и на прием без бутылки идешь..    Да он отличный хирург. Я у него учился. Просто без бутылки не захотел уж возиться. Вот теперь ко мне больше не надо, к нему пойдешь, на перевязки ходить будешь».
И распрощались мы за «Спасибо».
И стала я ходить через день к Браверману. Правда, он по-прежнему только поглядывал издалека, а делала всё медсестра.
Издалека он одобрительно кивал - «Вот.. хорошо.. Заживает».
Медсестре обычно что-то не нравилось, она сокрушенно качала головой, бормотала что-то..
Ходила я недолго. Раза четыре. Потом поняла, что процесс заживления и стягивания дыры идет постепенно, вынуть тампон и положить новый я и сама могу.. и перестала. Зажило. Практически не видно.
Но за эти четыре раза я заметила, что многие больные держат пакеты или даже газетки, свернутые.. за всем этим проглядывались контуры бутылок..
И еще я думала над его словами.. как должно было «пройти денька через три?» Образоваться нарыв с головкой и прорваться?  Как-то маловероятно.. я ж.. толстокожая…
Но то, что лист капустный собрал гной в кучку - это точно. Народное  средство.
Так что если что где  загноится- берешь капустный  лист…