Горные лыжи по-саянски. Откровение четвёртое

Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2016/04/01/2324

4. ОТКРОВЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ  (ГЕОГРАФИЧЕСКИ-БИОГРАФИЧЕСКОЕ)

В соавторстве с Татьяной Хлебцевич

Но сменим пластинку. Поговорим о тех обстоятельствах и людях, которые сделали описываемое блаженство доступным для таких, как мы с вами.
Макушка горы Гладенькая  хорошо видна из всех районов и поселков, составляющих наш прекрасный город. Но попасть на нее тридцать лет назад - в начале 70-х годов - было не так-то просто. Уж больно сволочная трелевочная дорога, почему-то называемая "тропой" ведет туда вдоль линии электропередачи. Круто до обалдения! А под ногами - обломки и валуны, намытые ручьем, который имеет обыкновение пару раз за лето сходить с ума. Потом тропа так же круто ныряет вниз и, перескочив через горную речку Сайотку, отваливает влево вместе с опорами ЛЭП. А ты начинаешь взбираться по грандиозному навалу гранитных глыб. Они в этом районе Сибири называются "курумами". По мере подъема курума затягиваются мхами и дерном, из которого торчат удивительно красивые кедрушки  и пихточки. Много рябины, шиповника, дикорастущей смородины и жимолости. Под ногами в конце лета черным-черно от черники. А если попадешь сюда в начале июня, то одуреешь от чесночного запаха черемшовых джунглей (между прочим, по содержанию витамина "С" черемша дает сто очков лимону!). Так выглядит горная тайга, кормилица сибиряков.

Надо сказать честно, что большинство нормальных людей корячится по столь непростому пути исключительно ради какой-либо осязаемой выгоды: то ли на кедровую шишковку, то ли за черемшой, то ли по ягоды, которых здесь можно набрать без счета. Но герой этого лирического отступления к благоразумному большинству отношения не имел. Когда нелегкая впервые занесла его в такую даль и высь, стоял совершенно непромысловый сезон - ранняя весна 1971 года.

Но давай, наконец, познакомимся с нашим Главным Героем. Это - тренер по горнолыжному спорту, которого в те времена друзья звали просто Шуркой, ибо он только-только отпраздновал ДМБ - 70. А многочисленные подопечные, рискуя сломать торопливые языки, выпаливали нечто вроде: "Сан Кстиныч!".
Так и будем величать его впредь.

Так вот, в ту давнюю весну Шурка впервые примерил на себя тренерский мундир. Ни выдающихся спортивных достижений, ни специального спортивно-педагогического образования за душой у этого долговязого и длинноносого парня тогда еще не отмечалось. Все было на достаточно среднем уровне. И первый разряд в горных лыжах, и диплом машиностроительного техникума.

Правда, познания в теории машин и механизмов пригодились почти сразу. В поселке Майна, заселенном строителями будущей ГЭС, уже изготавливали горнолыжный бугельный подъемник оригинальной Шуркиной конструкции. Оригинальность эта заключалась в наличии промежуточных опор, через которые самодельный бугель должен был проходить без проблем. А потребность в промежуточных опорах, как могут догадаться наиболее продвинутые читатели, говорит о том, что Шурка умудрился оседлать достаточно длинный склон.
Действительно, первая очередь трассы на горе Баштак в Майне имела длину порядка семисот метров. Если к такой трассе прибавить надежный подъемник, то вполне можно рассчитывать на результат - была бы при всем этом еще и толковая тренерская голова. Впрочем, весной 1971 года о медалях и званиях воспитанники Сан Кстиныча даже не задумывались. Это у пацанов и девчонок было впереди. А пока они только-только начинали "цеплять дугу"...

Итак, голова у начинающего тренера оказалась толковая. Это уже общепризнанный факт.  Но эта же светлая голова по сей день остается весьма и весьма своеобразной. Как говорят наши щирые братья-украинцы: "За такою головою и ногам нэма покою...". Дело в том, что майнская трасса к концу марта вытаяла, а над цветущей степью еще вовсю сверкала нетронутыми снегами красавица Гладенькая. Дороги туда не было и Шурка двинул пешком напролом.
 Многие тогда честно сказали - сдуру.

Первый блин, естественно, вышел комом. Полутораметровый снег в глубине тайги, не уплотненный ни солнцем, ни ветром, не пропустил путника-одиночку. Лишь со второго захода, обзаведясь широкими охотничьими лыжами. Шурка сумел-таки пробиться к сводившим его с ума снежным полям в предвершинной зоне.
Вообще-то всем нам крупно повезло, что Сан Кстиныч тогда не остался там навсегда. Потому что от красоты, которая открывается человеку с вершины Гладенькой, действительно можно рехнуться! И самое интересное - основной снег огромными дюнами лежит не на северной, а на южной стороне Горы! То есть там, где пришельца встречает щедрое горное солнышко и весь мыслимый в девственной природе комфорт.
Но главное открытие Кстиныча заключалось не в этом оазисе. Каким-то непонятным образом он учуял на Горе нечто гораздо более значительное: будущую трассу скоростного спуска рекордной для всего Союза длины! Между прочим, ее тогда можно было действительно только учуять, поскольку три четверти спуска прятались в густой горной тайге. Шурка не поленился протащиться на своих охотничьих деревяшках до самого низа будущей трассы и понял, что чутье его не подвело.
От вершинного плато до каменных ворот, замыкавших лог, должно было набраться не менее трех километров! А может быть даже больше.

Как он выползал в тот день из нехоженых мест, в каком виде добрался домой и каким санкциям подвергся со стороны молодой жены - история умалчивает. А тот, кто еще не забыл специфику жизни в социалистическом отечестве, может сообразить, что на этом путешествии относительно спокойная жизнь у нашего Главного Героя окончилась.
Ибо самое страшное для советских первооткрывателей начиналось тогда, когда они пытались подарить свое открытие людям.

Вообще-то неравнодушных людей вокруг Кстиныча скучковалось немало. В основном это были молодые, озорные и заводные голодранцы из рабочих  общежитий. И не надо удивляться такому социальному составу любителей вроде бы элитарного спорта. Если в Европе горнолыжные курорты возникали в местах массового отдыха буржуа, то в Сибири дело обстояло с точностью до наоборот. Как только в горной местности зарождалась очередная "стройка века", так сразу же на ней находился псих вроде Шурки, ошарашивавший рабочую молодежь небывалыми ощущениями.
Так что, строго говоря, горные лыжи по-сибирски - это самые пролетарские горные лыжи в мире.

Но вернемся к рассказу о помощниках Кстиныча.  Голодранцы эти были тогда молодые, здоровые и не обремененные семейными обязанностями. Ежели надо было что-то делать руками или тащить на собственном горбу, то проблем не возникало. Именно благодаря помощи чайников первого призыва на Горе появились опорные  точки: самодельный подъемник с движком от бензопилы, маленькая хибарка на седловине под склоном, а попозже - роскошная армейская палатка с печуркой и подобием дощатых нар.
Но...

Самое главное несчастье заключалось в том, что склоны Гладенькой так и оставались практически недоступными. То есть доступными на последнем пределе здравого смысла даже для самых оголтелых чайников. Ведь в те три с половиной часа хода, про которые говорено выше, удавалось уложиться только налегке.
А с лыжами, ботинками, спальным скарбом, бензином для подъемника и харчем?!
Но дорога, по которой к летним снегам мог бы проползти хотя бы "пятьсот веселый" ЗИЛ, наикрутейший советский вседорожник, оставалась абсолютно несбыточной мечтой. Молодые голодранцы в таком деле помочь не могли ничем.

И даже самый солидный из попечителей Кстиныча, главный инженер крупного строительного подразделения, лишь почесал в затылке, когда понял, что от направленного сюда втихаря мощного бульдозера "Комацу" проку не больше, чем от детской лопаточки. Пробиться через скалы и курума размером с железнодорожный вагон можно было только с помощью буровых станков, взрывов, экскаваторов и вереницы самосвалов.
То есть - полная безнадега...

http://www.proza.ru/2016/04/11/216