Как любить не стоит - Глава 4

ГЛАВА 4

Мы вваливаемся в ее дом и я начинаю поспешно срывать с нее куртку. Она отвечает на мои быстрые поцелуи, но все еще пытается что-то говорить.
 - Подожди... - поцелуй. - Оуэн... - еще один. - Послушай... - и еще. - Да стой же ты!
 Она с силой меня отталкивает от себя, заставляя приостановиться и учащенно, глубоко дышит. Видно, что ей тяжело затормозить свой пульс. И я рад, что я тому причина. Я все же успел стянуть с нее парку, и теперь она стояла посреди своей гостинной в серой толстовке и белом шарфе, на фоне которого ее раскрасневшееся лицо и взъерошенные волосы выглядели еще безумнее. Ее ладони все еще лежали на моей груди, не давая мне снова приблизиться. Я так же, как и она пытался отдышаться.
 - Что? - я рыкнул.
Она подняла взгляд и посмотрела мне прямо в глаза.
 - Я ведь сказала, что ничего не будет, пока ты не ответишь на мой вопрос...
 - Дьявол, Берри...
 - Прекрати, черт подери! - она закричала и убрала, наконец, руки отодвигаясь еще на шаг, стягивая с себя шарф и сбрасывая ботинки. - Прекрати меня так называть!
Она отошла к дивану и зарылась руками в свои волосы, глубоко вдыхая.
Она заводила свою песню... Я готов был поиграть.
 - Как называть?
На моих губах заиграла ухмылка. Ту которую она когда то назвала "ехидной" и "своей". Она сказала, что я больше никому так не ухмыляюсь. Я в этом сомневался.
 - Не называй меня "ягодкой" или "сладкой"! Не называй меня так, если тебе, черт подери, плевать! Мне не плевать, понимаешь?
 Она кричала, и это только больше меня раззадоривало.
 - А как мне тебя называть?
Я медленно двинулся к ней.
 - Никак, Оуэн! - она была на грани срыва. Еще чуть-чуть. - У меня есть имя! Помнишь? Я - Гейл! И мне надоело быть просто "ягодкой"! Сахарозаменителем! Гейл вместо Авы!
Я замер. В прошлом году я призналася ей, что у меня есть чувства к Аве. Тогда-то я первый раз и дал ей пощечину. Но она не имела права! Я тут же рынулся к ней обхватывая ее глотку и ударяя ее головой о стену около двери в спальню.
 - Не смей! - она поморщилась от боли, но тут же распахнула глаза. В них все еще не было страха. - Слышишь? - я встряхнул ее еще раз и сильнее сжал руку. Ее щеки уже покраснели от нехватки воздуха, но на лице была только ненависть. Ни капельки испуга или мольбы. - Не смей произносить ее имя! Не сравнивай себя с ней!
И вот тут - ДА. Вот она. Искорка боли в глазах. Секундная. Она обхватила мою руку своими ладонями, цепляясь за нее, но все еще продолжала смотреть мне прямо в глаза. Пересилив нехватку воздуха и боль, она проговорила хриплым голосом:
 - Так убей меня, - на ее лице растянулась ухмылка, а взгляд стал безумным, хотя уже и застилался слезами. - Прямо сейчас. Придуши меня, - она сильнее сжала свои ладони и говорила с трудом, хватая обрывки воздуха. - Бей меня. Давай. Ты ведь только это и можешь.
Она продолжала улыбаться. И мне действительно хотелось ее убить. Но вместо этого я ее поцеловал, кусая губы, немного ослабляя хватку на шее, но не отпуская.
 Пока она не ответила на поцелуй, и я не почувствовал у себя во рту соленый привкус ее слез. Я любил это. Вот эти ощущения. Я обрушил на нее всю свою ярость, и она впитала ее, заберая ее себе. Она отвечала мне с той же неистовостью.
Только теперь я отпустил ее шею, опуская руки вдоль ее тела, останавливаясь на бедрах и сжимая ее, вдавливаясь в нее со всей силы, заставляя ее почувствовать меня. Она стояла на носочках, обхватив мою голову руками, а мне пришлось согнуться. Какой же низкой она все таки была!
Мы двинулись в сторону спальни, возле которой были, но она оторвалась от моих губ:
- Наверх...
И снова вернулась.
Я зарычал. Подхватив ее и обернув вокруг себя, двинулся в сторону лестницы, ругаясь ей в губы и спотыкаясь. Она запрокидывала голову, когда я целовал ее в шею, потом я прижимал ее спиной к стене, когда мы дошли до середины ступенек, и она хихикнула, когда я защекотал ей шею очередным ругательством, едва не оступившись на пороге ее комнаты.
Несмотря на то, что весь дом принадлежал ей, исключительно эту комнату она считала своей. Та что внизу - была спальней ее бабушки. И она никогда не позволяла трахать себя там. Только эта комната.
Мы наконец добрались до кровати, и я только сейчас понял, что до сих пор в куртке. Я бросил ее на постель и стал стягивать куртку вместе с толстовкой. Она кивнула неизвестно чему и тоже стянула свой верх, оставшись в синем кружевном лифчике. Я всегда удивлялся тому, как хорошо она подберает себе белье.
 Синий цвет отлично подходил ее молочно-белой коже. Я подошел к кровати, став на нее одним коленом, и неспешно стянул с нее сначала один, а потом и второй носок. Я раззулся, стаскивая свои вместе с обувью, и устроился у нее между ног, тут же оттягивая ткань лифчика и обхватывая одну ее грудь губами, а вторую ладонью. Ее соски были твердыми как горошинки, и я облизывал, поглаживал, надавливал.
 - Ох, Оуэн...
Она замолчала и я знал, что она закусила губу. Она НИКОГДА не кричала и не стонала во время секса. Она дышала. И это было громче все криков. И мне это нравилось.
Я поднялся выше и снова закусил ее нижнюю губу, целуя. Я стянул с нее лифчик, затем расстегнул ее джинсы, и она помогла мне от них избавиться не разрывая поцелуя. Я снова провел руками по ее груди. Облизал мочку уха и присосался к ее шеи. Шея была моим слабым местом. Я знал, что завтра там останется след, и она низачто не позволит, чтобы его кто-то увидел. И это меня раздражало! Я потянулся и силой дернул ее трусики. Ткань треснула, и я отбросил в сторону ненужную тряпку, снова целуя ее в губы, стягивая с себя штаны вместе с боксерами и рывком оказываясь внутри нее. Я проглотил ее глубокий выдох и она вцепилась в мои плечи ногтями.
Ни с кем кроме нее я не трахаюсь без презерватива. Только с ней. Потому что я у нее был первым. Потому что я ей доверяю. И знаю: что это она позволяет только мне. Я не знаю сколько у нее могло быть других, но я уверен, что их без резинки она не пускала.
 Потому что я знаю ее. Потому что она меня любит. И тоже доверяеет только мне. Безооговорочно.
Так как не доверяет мне никто. Так, как не доверяет мне Ава. Я ведь ей доверяю. Я хотел с нею быть. Так. По-настоящему. Но она попросила одеть эту чертову резинку.
С каждой новой мыслью, пришедшей в мою голову, я все яростней вдалбливался в мягкое тельце Берри.
Интересно, а Ника она таже заставляет натягивать презерватив?
Толчок.
Или может она сама раскатывает его по его члену?
Толчок.
Руками?
Я сжал простыни и склонил голову к плечу Берри.
Губами?
Толчок. Прикусил плече.
Или ему она доверяет?
Она прикусила в ответ мое плече. И она дышала. Она так дышала.
Черт. Я ускорил темп. Еще быстрее. Гейл начала подстраиваться под меня, обхватив меня ногами, виляя мне навстречу бедрами и задевая своими стенками каждый миллиметр моего члена. И она все еще была чертовски узкой. Черт. Три года прошло. А она все еще такая же.
А Ава тоже?
Еще быстрее. Осталось чуть-чуть.
Кто был у нее первым?
Я почувствовал как сжалась вокруг меня Берри, но движения продолжила. Я знал, что она достигла края, и обрушилась за него, но она хотела утянуть и меня за собой.
Интересно, расстянул ли Ник Аву? И если да, то как сильно?
Толчок. Укус.
Попробовали ли они новые позы?
Еще. Уже почти.
Новые места?
Давай. Практически на грани. Быстрее. Глубже. Сильнее. Я до синяков сжал руками ее бедра и снова облизал мочку уха, а затем захватил губы, кусая и тезрая, доводя себя до пика.
 Любит ли он ее так же сильно как и я?
Я резко вышел и кончил ей на живот, размазывая свое семя и прижимаясь к ней лбом. Тяжело дыша в унисон.
 - Ава...
Я выдохнул и расспахнул глаза. Но передо мной было совершенно другое лицо. Не то, которое я ожидал увидеть. Не то, которое хотел. Желал.
Глаза Гейл были широко раскрыты. Она слышала ее имя. Она столкнула меня из себя и встала с кровати.
Мне было наплевать.
Гейл вытянула из под меня меня одеяло, я перекотился на спину, а она замоталась в него и вышла. Я знал, что она идет в душ. Обычно я в это время одеваюсь и ухожу. Очень редко я мог остаться. Я не любил спать с ней в одной кровати. Она прикасалась ко мне так, будто это все понастоящему, но в то же время осознавая, что это все ложь.
Но сегодня мне совершенно не хотелось возвращаться к себе домой.
Я натянул на себя боксеры и услышал, как зашумела вода. Укрывшись простынью, создавая хоть какую-то преграду между мной и ее кожей на всю ночь - я уснул.

***

 Я проснулся от яркого солнечного света бьющего мне в глаза. Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и понять, что я нахожусь в комнате Гейл. Ее рядом не было. Значит она уже встала. Я потянулся и оделся. Быстро натянув кроссовки, я подхватил куртку, спустился вниз и... Замер. На небольшом диванчике, который стоял в ее гостинной была расстелена простынь, вскинуто одеяло, в которое она вчера укуталась уходя из комнаты, а на одном углу сложено несколько небольших диванных подушек.
 - Доброе утро, - она, видимо, услышала мои шаги и обернулась. Гейл была одета в свои пижамные штаны и мою футболку, которую я ей однажды отдал, когда порвал ее майку, трахая ее у себя дома. На ее голове был собран лохматый пучок и она, повидимому, готовила завтрак. - Будешь кофе?
Я кивнул. Вопрос разъедал меня изнутри.
 - Ты спала здесь?
 Я указал на тот самый диванчик.
 - Да.
Это был настолько спокойный ответ, что я даже удивился. Никаких оправданий, объяснений или упреков. Просто... "Да". И.... Это было что-то новенькое.
Я прошел к ней на кухню.
Я знал, что она никогда не спала ни в одной из других комнат. Попросту боялась. Только в своей. В гостинной был телевизор, и она могла уснуть под него, но... Раньше она никогда бы не предпочла этот диванчик, мне на ее кровати.
Я сел на стул и она поставила передо мной парующую чашку. У меня в голове возникали и пропадали вопросы. Не то, что бы меня это волновало... Просто это было несвойственно ей. Даже если я назвал ее именем Авы. Я ведь делал так и раньше? Или нет?
Черт. Я ненавидел незнать.
 - Берри...
 - Я же просила, Оуэн...
Ее голос был уставшим и бессильным. Будто она уже готова отдать свою душу Богу. Или дьяволу. Скорее всего последнему. Дерьмо.
 - Ладно, Гейл, - я снова обернулся и посмотрел на диван. - Почему ты спала здесь?
Она стояла ко мне спиной, и я наверное впервые в жизни не мог себе представить ее выражение лица. Берри пожала плечами.
- Не хотела тебе мешать.
И снова этот спокойный, пустой тон.
 Я фыркнул.
 - Раньше тебя это не останавливало.
Она выдохнула и сжала края столешницы, возле которой стояла. Я видел, как побелели костяшки ее пальцев. Ну слава всем святым! Хоть какое-то проявление знакомой мне Гейл. Она просто играла.
 - Раньше, Оуэн, - она развернулась ко мне лицом и я увидел, как в ее глазах скапливаются слезы. - Ключевое слово "раньше".
Она сглотнула и посмотрела мне прямо в глаза. Она всегда так делала. Не боялась прямых взглядов, прямых слов. Она могла обматерить и признаться в любви на одном выдохе. Такой я ее знал.
Я закотил глаза.
 - Боже, Гейл, давай только без этих сцен. Ты же знаешь, что на меня твои сопли не действуют.
Она втянула щеки, пытаясь укротить свой гнев и подняла глаза к потолку, прежде чем снова вернуть их мне и проговорить сквозь сжатые зубы:
 - Черт, Оуэн, просто выпей этот гребанный кофе и убирайся нахрен из моего дома!
Я поднялся со стула и бросил ей угрожающий взгляд. Не она была ведущим игроком на этом поле.
 - Не дерзи, Берри.
Черт. Я не мог не называть ее так, когда мы оставались вдвоем. Она запрокинула голову и истерически рассмеялась.
 - А то что? - она шмыгнула носом и смахнула несколько сорвавшихся слезикок. -  Ударишь меня? - она сделала шаг в мою сторону. - Придушишь? - еще один. - Что ты сделаешь еще со мной такого, чего не делал до этого? - и еще. - Убьешь? - она остановилась прямо рядом со мной и вскинула руки. - Так давай! Что же ты? Я давно тебя об этом прошу!
Я посмотрел на нее с отвращением.
 - Идиотка.
Я развернулся и за спиной послышался ее смех.
 - Правильно! Вали! Проваливай, - последовали всхлипы, но я уже не оборачивался. Натягивая куртку я открыл дверь и вышел. - Как и все...
Это было последним, что я услышал, прежде чем захлопнулась дверь. Я глубоко втянул воздух и двинулся в сторону своего дома. Уже было далеко за десять и отчим точно свалил на работу.
Мне не было ее жаль.
Она сама виновата. Сама это позволила. Сама впустила меня в свою жизнь. И я не виноват, что настолько в ней увяз.
Мне хотелось придти домой, упасть лицом в подушку и проспать несколько дней подряд. Мне хватало своих душевных терзаний. Я не хотел брать на себя ответственность еще и за ее. И я не обязан был это делать. В ответе за тех, кого приручили? К черту! Она сама сказала, что не собаченка. Пусть сама разбирается со всеми своими проблемами.
Как я и говорил, без ее мелких шагов, я за сорок минут дошел домой, отмазался от всех расспросов матери, разделся и упал на кровать.
Мне действительно нужно было поспать.