Сила Молитвы!

          Вы  любите  конфеты?  Ну,  признайтесь,  конечно  любите.  Или  любили.  В  детстве.  Наверняка.  В  детстве  все  конфеты  любят.  Мы  с  сестрой  их  очень  любили.  Конечно,  голодными  мы  не  сидели.  Особенно  у  бабушки  с  дедушкой.  Чего  только  стоили  бабы  Толстухины  пирожки!  Правда,  нас  не  очень  интересовали  пирожки  и  бабушкины  борщи.  Помню,  наевшись  борща,  Дед,  обычно  из  пирожков  делал  паровозики  -  откусывал  их  с  двух  сторон  и  ( если  они  были  горячими )  начинал  дуть  в  пирожок,  как  в  трубочку.  С  другой  стороны  шёл  пар.  Есть  становилось  гораздо  интереснее.
Бабушку  Дедовы  ухищрения  почему – то  приводили  в  экстаз.  Она  сообщала  Деду,  что  он  старый  безбожник,  что  мы  должны  их  и  так  съесть,  а  не  съедим  -  она  не  даст  конфет.  Конфет  нам  полагалось  по  одной  в  день.  И  не  более.  Бабушкины  угрозы  всегда  были  гораздо  более  действенны,  чем  Дедова  игра  в  паровозики.  Услышав  про  конфеты,  мы  вычищали  тарелки  до  блеска.  Даже  от  ненавистной  манной  каши.  И  её  приходилось  есть,  хотя  мы  уже  были  довольно  большими.  Сестре  было  четыре  года,  мне  шесть  лет.
Конфеты  баба  Толстуха  от  нас  прятала.  И  найти  её  заначки  нам  почему – то  никогда  не  удавалось.  Как  мы  ни  старались.  А  одной  в  день  нам  было  ну  очень  мало!
Бабушка  была  очень  набожной.  В  углу  висела  почерневшая  икона,  и  она  пунктуально,  утром  и  вечером  на  неё  молилась.  И  нас  пыталась  к  этому  приобщить.  Тут  приходить  в  экстаз  наступала  очередь  деда  -  атеиста.  Он  почему – то  считал  себя  воинствующим  атеистом.  И  начинал  убеждать  и  её  и  нас,  что  никакого  Бога  нет.  И  незачем  нам  засорять  мозги.  Они  начинали  ссориться,  но  быстро  успокаивались.  Дед  был  низеньким  и  щуплым  и  потому  побаивался  бабку.  А  та,  несмотря  на  свои  габариты  ( она  была  очень  толстой  и  на  полторы  головы  выше  деда ),  по  нашим  наблюдениям,  боялась  деда.  И  в  итоге  они  психологически  оказывались  всегда  в  одной  весовой  категории.  Поэтому  жили  мирно.
Если  так  разобраться,  мою  голову  тогда  посетила  просто  блестящая  идея.  Я  решила  обратиться  к  Богу.  Бабушка  говорила,  что  Бог  всегда  помогает.  Стало  быть,  и  конфеты  найти  поможет.  Тем  более,  что  мы  в  тот  день  свою  порцию  уже  съели,  а  наши  поиски,  как  обычно,  ни  к  чему  не  привели.  Бабуля  по  части  сокрытия  конфет  оказалась,  как  всегда,  на  высоте.  Сестра  спросила:                -  Думаешь,  поможет?                -  Думаю,  да!  Давай  встанем  на  колени  и  помолимся.  И  Бог  скажет,  где  конфеты  лежат.                -  Давай!                И  мы  обе  опустились  на  колени  перед  иконой,  как  это  делала  бабушка,  и  начали  истово  класть  поклоны  и  осенять  себя  размашистыми  крестами.  Не  знаю,  насколько  правильно  мы  это  делали,  но  в  своём  порыве  мы  были  искренни  и  единодушны.  Сложив  ладошки  лодочкой  мы,  с  великой  надеждой  глядя  на  икону,  говорили:                -  Бог,  а  Бог,  скажи,  куда  баба  Толстуха  конфеты  прячет?                -  Да,  скажи,  куда  прячет.                И  осенив  себя  Крестным  Знамением,  начинали  внимательно  прислушиваться.  Мы  ждали  Голоса.  Мы  думали,  что  икона  нам  сейчас  всё  скажет.  Икона  молчала.  Подождав  немного,  мы  опять  начинали  нудить:                -  Бог,  ну,  Бог,  ну  скажи,  где  конфеты.  Мы  тогда  каждый  вечер  молиться  будем.                -  Да,  каждый  -  каждый  вечер.                И  опять,  перекрестившись:                -  Ну,  Бог,  ну  хотя  бы  по  одной.  Мы  слушаться  будем.  И  маму,  и  папу.  И  бабу  с  дедом.  Ну,  скажи,  они  на  верхней  полке?                -  Мы  всю  кашу  будем  скушивать.  Правда  -  правда.                Мы  притихли.  Тишина  была  такой,  что  звенело  в  ушах.  Икона  продолжала  упорствовать.  Мы  призадумались.                -  Светка,  а  мы  правильно  молимся?                -  Не  знаю.  Наверно  правильно.                -  А  может  сначала  на  это  плечо,  а  потом  на  то?                -  Ну,  давай  попробуем…                И  опять:  -  Бог,  а  Бог…                -  Любка,  до  пола  надо  лбом  доставать!                -  А  я  достаю.                -  Да,  а  почему  шишки  нету?                -  А  у  тебя  тоже  нету.                -  Нет,  есть!                -  Нет,  нету.  Вот,  дай,  пощупаю.  Нету  ничего,  нету!                -  Ну,  как  это  нету,  а  это  что  по – твоему?                -  Дед  говорит,  это  у  тебя  рожки  растут,                -  А  у  тебя  хвостик.  Вот,  пощупай  у  себя.                -  …  Нету  у  меня  никакого  хвостика.                -  А  ты  хорошо  пощупай.                -  Я  пощупала.  Совсем  нету.  Это  косточка.                -  А  вот  и  нет!                -  А  вот  и  да!  Подумаешь,  ангел  нашёлся…                -  А  ты  не  злись.  Давай  лучше  слушать  будем.  Вдруг  скажет.                -  Давай.                -  А  может  она  уже  тихонько  сказала,  а  мы  спорили  и  не  слышали?                От  этой  мысли  мы  обе  растерялись  и  минуты  две  молча  смотрели  друг  на  друга.                -  Давай  ещё  молиться.                -  Давай.                И  опять  начали  долбить  лбами  пол.  Мы  старались  делать  это  как  можно  сильнее.  Чтоб  шишки  появились.  Мы  ощупывали  лбы  после  каждого  такого  поклона.  И  крестились  так,  что  руки  стали  казаться  свинцовыми.  Мы  очень  хотели  конфет.  Икона,  однако,  упёрто  молчала.  Нам  казалось,  что  лик  на  иконе  вроде  как  здорово  чем – то  недоволен.  Уж  очень  сурово  он  на  нас  оттуда  взирал.  Явно  чего – то  не  одобрял.  Или  мы  не  так  крестились,  или  лбами  не  очень  крепко  стукались,  но  от  иконы  мы  так  ничего  и  не  услышали.  Возможно,  всё – таки  неправильно  молились.  Или  наша  вера  была  недостаточно  крепкой,  или  лбы  не  очень  твёрдыми.  Больно  было  об  пол  стукаться.
А  в  это  время  с  другой  стороны  двери,  возле  замочной  скважины  завязывался  узлом  от  смеха  худенький  и  востроносенький  дед.  Он  шёл  мимо  и  услышал  сразу  два  голоса.  Плюнув  на  приличия ,  он  заглянул  в  замочную  скважину  и,  обалдев  от  удивления,  обнаружил  что  внучки  о  чём – то  молятся.  Приклеился  к  скважине  ухом  и  стал  внимательно  слушать.  Наши  горячие  заклинания  его  страшно  развеселили.  Но  громко  захохотать  он  себе  не  позволил  -  хотел  узнать,  чем  всё  это  закончится.  А  по  возможности  и  принять  некоторое  участие  в  таком  представлении.  Но  тут,  очень  некстати  пришла  из  церкви  бабушка.  Узрев  веселящегося  деда  за  таким  недостойным  всеми  уважаемого  на  заводе  человека  занятием  и  помешав  ему  Божьим  Гласом  выдать  нам  местонахождение  её  нычки,  она,  как  всегда  обозвала  его  старым  безбожником.  Это  было  признаком  начинающейся  ссоры.  И  дед  стал  оправдываться:                -  Ната,  ну  ты  бы  только  слышала,  о  чём  они  молятся.  Ты  бы  только  послушала!                -  Вот  и  хорошо,  что  молятся,  Может  к  Богу  обратятся  -  выразила  робкую  надежду  бабушка.                -  Ага.  Уже  обратились.  За  конфетами.  Это  же  подумать  только!  Они  у  Бога  выспрашивают,  где  ты  конфеты  прячешь,  -  и,  держась  за  живот  от  смеха  -  а  как  стараются,  как  стараются!                -  Тьфу,  старый  хрыч!  Ты  что,  не  мог  зайти  и  поругать?  А  ну,  заходи  в  комнату.  Обедать  пора!
Мы  уже  стояли  на  ногах.  Решили,  что  мы,  наверно,  не  так  молились,  раз  икона  молчит.  Да  и  шум  за  дверью  услышали.                После  того,  как  были  съедены  борщ  и  каша,  бабушка  дала  нам  по  одной  конфете  и  сказала:                -  За  такие  дела  и  по  пол – конфеты  жалко.  Нашли,  чем  Господа  донимать!
А  мы – то  думали,  по  две  выпросили.  А  ведь  так  старались,  так  старались…