Сила Молитвы!
Бабушку Дедовы ухищрения почему – то приводили в экстаз. Она сообщала Деду, что он старый безбожник, что мы должны их и так съесть, а не съедим - она не даст конфет. Конфет нам полагалось по одной в день. И не более. Бабушкины угрозы всегда были гораздо более действенны, чем Дедова игра в паровозики. Услышав про конфеты, мы вычищали тарелки до блеска. Даже от ненавистной манной каши. И её приходилось есть, хотя мы уже были довольно большими. Сестре было четыре года, мне шесть лет.
Конфеты баба Толстуха от нас прятала. И найти её заначки нам почему – то никогда не удавалось. Как мы ни старались. А одной в день нам было ну очень мало!
Бабушка была очень набожной. В углу висела почерневшая икона, и она пунктуально, утром и вечером на неё молилась. И нас пыталась к этому приобщить. Тут приходить в экстаз наступала очередь деда - атеиста. Он почему – то считал себя воинствующим атеистом. И начинал убеждать и её и нас, что никакого Бога нет. И незачем нам засорять мозги. Они начинали ссориться, но быстро успокаивались. Дед был низеньким и щуплым и потому побаивался бабку. А та, несмотря на свои габариты ( она была очень толстой и на полторы головы выше деда ), по нашим наблюдениям, боялась деда. И в итоге они психологически оказывались всегда в одной весовой категории. Поэтому жили мирно.
Если так разобраться, мою голову тогда посетила просто блестящая идея. Я решила обратиться к Богу. Бабушка говорила, что Бог всегда помогает. Стало быть, и конфеты найти поможет. Тем более, что мы в тот день свою порцию уже съели, а наши поиски, как обычно, ни к чему не привели. Бабуля по части сокрытия конфет оказалась, как всегда, на высоте. Сестра спросила: - Думаешь, поможет? - Думаю, да! Давай встанем на колени и помолимся. И Бог скажет, где конфеты лежат. - Давай! И мы обе опустились на колени перед иконой, как это делала бабушка, и начали истово класть поклоны и осенять себя размашистыми крестами. Не знаю, насколько правильно мы это делали, но в своём порыве мы были искренни и единодушны. Сложив ладошки лодочкой мы, с великой надеждой глядя на икону, говорили: - Бог, а Бог, скажи, куда баба Толстуха конфеты прячет? - Да, скажи, куда прячет. И осенив себя Крестным Знамением, начинали внимательно прислушиваться. Мы ждали Голоса. Мы думали, что икона нам сейчас всё скажет. Икона молчала. Подождав немного, мы опять начинали нудить: - Бог, ну, Бог, ну скажи, где конфеты. Мы тогда каждый вечер молиться будем. - Да, каждый - каждый вечер. И опять, перекрестившись: - Ну, Бог, ну хотя бы по одной. Мы слушаться будем. И маму, и папу. И бабу с дедом. Ну, скажи, они на верхней полке? - Мы всю кашу будем скушивать. Правда - правда. Мы притихли. Тишина была такой, что звенело в ушах. Икона продолжала упорствовать. Мы призадумались. - Светка, а мы правильно молимся? - Не знаю. Наверно правильно. - А может сначала на это плечо, а потом на то? - Ну, давай попробуем… И опять: - Бог, а Бог… - Любка, до пола надо лбом доставать! - А я достаю. - Да, а почему шишки нету? - А у тебя тоже нету. - Нет, есть! - Нет, нету. Вот, дай, пощупаю. Нету ничего, нету! - Ну, как это нету, а это что по – твоему? - Дед говорит, это у тебя рожки растут, - А у тебя хвостик. Вот, пощупай у себя. - … Нету у меня никакого хвостика. - А ты хорошо пощупай. - Я пощупала. Совсем нету. Это косточка. - А вот и нет! - А вот и да! Подумаешь, ангел нашёлся… - А ты не злись. Давай лучше слушать будем. Вдруг скажет. - Давай. - А может она уже тихонько сказала, а мы спорили и не слышали? От этой мысли мы обе растерялись и минуты две молча смотрели друг на друга. - Давай ещё молиться. - Давай. И опять начали долбить лбами пол. Мы старались делать это как можно сильнее. Чтоб шишки появились. Мы ощупывали лбы после каждого такого поклона. И крестились так, что руки стали казаться свинцовыми. Мы очень хотели конфет. Икона, однако, упёрто молчала. Нам казалось, что лик на иконе вроде как здорово чем – то недоволен. Уж очень сурово он на нас оттуда взирал. Явно чего – то не одобрял. Или мы не так крестились, или лбами не очень крепко стукались, но от иконы мы так ничего и не услышали. Возможно, всё – таки неправильно молились. Или наша вера была недостаточно крепкой, или лбы не очень твёрдыми. Больно было об пол стукаться.
А в это время с другой стороны двери, возле замочной скважины завязывался узлом от смеха худенький и востроносенький дед. Он шёл мимо и услышал сразу два голоса. Плюнув на приличия , он заглянул в замочную скважину и, обалдев от удивления, обнаружил что внучки о чём – то молятся. Приклеился к скважине ухом и стал внимательно слушать. Наши горячие заклинания его страшно развеселили. Но громко захохотать он себе не позволил - хотел узнать, чем всё это закончится. А по возможности и принять некоторое участие в таком представлении. Но тут, очень некстати пришла из церкви бабушка. Узрев веселящегося деда за таким недостойным всеми уважаемого на заводе человека занятием и помешав ему Божьим Гласом выдать нам местонахождение её нычки, она, как всегда обозвала его старым безбожником. Это было признаком начинающейся ссоры. И дед стал оправдываться: - Ната, ну ты бы только слышала, о чём они молятся. Ты бы только послушала! - Вот и хорошо, что молятся, Может к Богу обратятся - выразила робкую надежду бабушка. - Ага. Уже обратились. За конфетами. Это же подумать только! Они у Бога выспрашивают, где ты конфеты прячешь, - и, держась за живот от смеха - а как стараются, как стараются! - Тьфу, старый хрыч! Ты что, не мог зайти и поругать? А ну, заходи в комнату. Обедать пора!
Мы уже стояли на ногах. Решили, что мы, наверно, не так молились, раз икона молчит. Да и шум за дверью услышали. После того, как были съедены борщ и каша, бабушка дала нам по одной конфете и сказала: - За такие дела и по пол – конфеты жалко. Нашли, чем Господа донимать!
А мы – то думали, по две выпросили. А ведь так старались, так старались…
Свидетельство о публикации №216040702280