03 05 000 Авторитеты, классики и мифы

03 05 000
При чём тут привычка? Закуришь после «Ту» сигаретку «Мальборо» – и ничего особенного. Но вот курить после «Мальборо» сигареты «Ту» – совершенно невозможно. Так же и в поэзии. Можно читать стишки и наслаждаться. Но отведав настоящей поэзии, читать стишки уже не хочется.

03 05 001
Вообще-то, читать чужое интереснее, чем писать своё. Своё ты и так знаешь, а потребность поделиться не так уж велика.

03 05 002
На протяжении всего твоего вдохновенного стихоплётства, ты постоянно сталкиваешься с чужими стихами. Хорошими и не очень. И с теми, которые входят в золотой фонд русской поэзии.

Авторитетные стихи. Солидные. Покрытые пылью древности и плесенью веков. И имена поэтов, написавших их, выбиты в камне или отлиты в бронзе. Такие поэты называются классиками. Те из них, которые ещё живые, называются живыми классиками. Остальные – просто классиками. И если живого классика ещё можно призвать к порядку, то с просто классиками уже не поторгуешься. Просто классик давно сказал всё, что думал, и переубедить его никак не возможно. Сколько на него ни чихай, сколько над ним не хихикай, сколько ни забывай, другим его мнение уже не станет.

А вообще-то, спорить с классиками – дело безнадёжное. Потому как, классиков читали все, а тебя – никто. Или почти никто. И вообще, кто ты – а кто Они? Так что.

Чтобы разговаривать с классиками на равных, нужно самому стать классиком. Отрастить бороду, сделать умное лицо и благополучно умереть, оставив в назидание потомкам десяток томов своих бессмертных произведений. Нужно бить классиков их же оружием – стихами. Хорошими стихами. Как у классиков.

03 05 003
Заставлять заучивать стихи – значит, воспитывать отвращение к поэзии. Но как обойтись без этого?
Какое-то промежуточное состояние. С одной стороны «Насильно мил не будешь», а с другой «Стерпится – слюбится».

03 05 004
Классики бывают.

Классики бывают разные. Маленькие и больше, лысые и волосатые, умные и ещё умнее, красивые и гм. Из всего бесчисленного многообразия русских поэтов мы больше всего любим этого, ну-как-там-его, Пушкина… и других тоже.

Каждый поэт считает своим долгом снисходительно похлопать Пушкина по плечу.

Мол, Сашка, кореш, потеснись-ка на пьедестале. Мы-то, небось, покруче будем. И рифма у нас оригинальнее, и ритм – не какой-нибудь там ямб занюханный, а о-го-го! И метафоры могем такие наворочать, что будь ты здесь, почернел бы от зависти, и сам застрелился, не дожидаясь Дантеса…
Но все эти мысли – в глубине души. На поверхности же, чаще всего наличествует панибратское чинопочитание с вариациями.  Тут тебе и благоговение, переходящее в экстаз; и арифметические подсчёты: Пушкин – первый, Хренбызналктоев – второй, а я – третий. Или: мы с Пушкиным первые, а все остальные – остальные. Или ещё какая-нибудь классификация. Ты повеса - я хулиган, ты на «П» – а я на «М». И прочее, вплоть до: «Как смел он так! про ножки» (Не про мои!).

03 05 005
Пушкин – вне критики. На стихах Пушкина можно повесить табличку «Охраняется законом».
Непререкаемый авторитет, на который завсегда можно сослаться:
- Нет, это не Пушкин.
- Так ведь и ты не Белинский…

Но многие ли поэты осмелятся на подобные возражения?

03 05 006
Поэты прошлого хороши отдельными строчками.

03 05 007
Вся жизнь Пушкина изучена, распределена по периодам и разложена по полочкам. Вот здесь, на сто тридцать пятой странице, но посмотрел на Наталью Николаевну и чихнул от восторга. В тот день он был в цилиндре, сюртуке и батистовых носочках. Да. Погоды стояли. Да. У Натальи Николаевны весь день не было настроения, и поэтому она тут же влюбилась в Дантеса. Да.

Поэт с большой буквы «П» не имеет права на личную жизнь. Только на публичную.

Потому что вся жизнь Поэта будет подвергнута тщательному рассмотрению, вплоть до интимных подробностей. И далеко не всегда эти подробности будут в его пользу.

Юрий Нагибин раскопал откуда-то девку Агафью. Агафью! Девку!!! Вот, оказывается, как познавал Пушкин жизнь народную. Через девку Агафью. Да.
Ау, девки, спешите приобщать поэтов к народу. Авось, ещё одного Пушкина заимеем.

Остаётся посочувствовать Ю. Нагибину. Всё хорошее о Пушкине сказали до него, и ему осталось довольствоваться всяким дерьмом. Впрочем.

Дерьмо - любимая среда обитания борцов за Правду. Во имя истины. Дороже которой, как известно, ничего нет. Трахнул ли Пушкин Девку Агафью? Трахнул, чертяка! Всё это – чистая правда. А вот зачем трахнул, сколько раз, и как это в дальнейшем отразилось на поэтическом таланте Гения – всё это материал для дальнейших исследований пушкинистов.

03 05 008
В наше время Пушкина не лягал только самый ленивый. И чего это на него все взъелись? Всё просто. Время пришло.

Всякий Великий Гений, рано или поздно превращается в Великое Препятствие.
Почти 200 лет русская поэзия неразрывно связана с Пушкиным. И главное, что сделал Пушкин – не стихи, даже самые распрекрасные. А то, что он сохранил для нас Русский язык.

Со времени Пушкинских стихов, структура языка практически не менялась. Даже декреты Советской власти ничего не смогли с этим поделать.
И, пока структура языка не изменится, Пушкин будет современен. А изменить её может лишь второй Пушкин. Второго Пушкина пока не нашлось, но потребность в нём уже чувствуется.

03 05 009
Нужен ли нам второй Пушкин? Пусть, под другой фамилией? Вопрос интересный. Кому это «нам»? Поэтам? - нет. Душит чувство собственной неполноценности. 

Зачем тебе Кто-то, кто пишет лучше тебя? Делиться славой – занятие унизительное и неблагодарное. То есть, каждый хочет быть вторым Пушкиным, но не хочет, чтобы вторым Пушкиным стал сосед.

Может быть, второй Пушкин нужен критикам? Да упаси Господь. Им и одного-то Пушкина чересчур, а что они будут делать с двумя? Это ж ни обложить, ни послать – сплошное разочарование. Так может, второй Пушкин нужен пушкинистам? Нет. Никак нет. Кумир может быть только один.
В итоге, остались только

«Обычные любители поэзии». Но и им второй Пушкин без надобности. Стихи – да, они ещё согласны терпеть поэта, но вынести ещё одного пророка уже не под силу. Пророки нынче без надобности. Сегодня каждый сам себе пророк.

03 05 010
Некоторые и о посмертной славе предпочитают позаботиться заранее.

До того как ага. Не скрою, я сильно удивился, когда прочитал, что Мандельштам делал копии со своих писем. Зачем?! Я бы не хотел, чтобы мои письма читал кто-то чужой. Да и сам.

«Письма» читать не люблю. Есть в этом что-то от подглядывания в дырку сортира. Каждый человек имеет право на личную жизнь, будь он хоть трижды гением.

Но постепенно до меня дошла логика происходящего: «Я, несомненно, гений. Рано или поздно мандельштамисты отыщут все письма. Так зачем же гонять людей почём зря. А после смерти не оправдаешься. Так что, лучше заранее побеспокоиться»
Так и зарождаются мифы.

03 05 011
Так и тянет соврать чего-нибудь. Пусть потомки расхлёбывают.

Активно способствуют распространению мифов верные друзья и близкие родственники. Кто-то хочет погреться у костра славы, кто-то по простоте душевной обеляет или очерняет покойного. Кто-то честно делится воспоминаниями, но и это – враньё.
Память избирательна. Счастливчики помнят только хорошее. Негодяи, да и просто несчастные люди, помнят только плохое. Большинство помнит что попало и как попало. Избирательность памяти зависит от последующей жизни. Память фильтрует прошлое сквозь настоящее.

 Все это понимают, и, тем не менее, мемуары плодятся и сбивают с толку читателей.
 Однако, между строк, проступает, просвечивается и выявляется. Вот супруга того же Осипа Эмильевича поведала о героическом поступке супруга. О том, как мужественно он сцапал у пьяного чекиста Блюмкина расстрельный список, и как бесстрашно убежал с этим списком неведомо куда. Импульс, порыв. Браво, Ося! Что ж, поступок и впрямь безрассудный и благородный. Жаль только, что Надежда не просветила нас: как сей дерзкий демарш сошёл Мандельштаму с рук? За какие такие заслуги?
Надежда тщательно обходит эту тему стороной, и не замечает несуразностей в своём повествовании.  И правильно.

Так и нужно. Там подправить, здесь подмазать, посредине причесать. Косметический ремонт исторических событий. Так и рождаются легенды.

Вот теперь-то рекламная пауза будет в самый раз.

03 05 012
Авторитеты, как аргумент в споре, применяются тогда, когда собственных мыслей уже не хватает. Если ты начал ссылаться на авторитеты, начал сыпать цитатами, значит, свой спор ты проиграл. Теперь вместо тебя спорят уже они.

03 05 013
Сколько людей, столько и мнений. И все – правильные. Мнение отражает не истину, а точку зрения.
Почему же афоризмы одних великих противоречат афоризмам других, не менее великих? Да потому, что на одном и том же пространстве сталкиваются даже не две точки зрения, а, минимум, шесть. Четыре полярных: В-, Д-, В+, Д+, а также 5) нигилистическая позиция, основанная на отрицании любого мнения, и 6) объединяющая: «Всё это может оказаться верным в каком-то случае». Не стоит забывать и то, что авторы находятся на разных уровнях Эго. (См. далее, либо Штуку 1-2)
Вот и нам не стоит никого уличать в их не верной позиции. Любая позиция укладывается в УС, является частью УС.

03 05 015
У каждого большого поэта есть в запасе парочка мифов. Вроде визитной карточки. При упоминании о поэте тут же включаются ассоциативные связи. Брюсов? – демоническая личность. Гумилёв? – белогвардейский заговор. Есенин? – берёзки с дебошами и Айседорой Дункан.

И так далее.
Некоторые до того заботятся о посмертной славе, что готовы при жизни воздвигать себе нерукотворные памятники. И даже смерть не приносит облегчения. Их имена продолжают трепать, выжимать и выворачивать наизнанку. Их поступки вспоминают, разъясняют, и выставляют на всеобщее обозрение. На их примерах воспитывают школьную и остальную молодёжь.
Постепенно жизнь поэта обрастает такими подробностями, о которых он сам и не догадывался.

Всё правильно.

Гений должен иметь определённую выдержку временем. Вокруг него должна сформироваться аура из легенд и мифов. Плох тот поэт, который обходится без мифов. Что вы знаете о Тютчеве? Что он писал хорошие стихи? И только-то? Но этого мало, чтобы считаться хорошим поэтом. Вот если бы он набил морду боярыне Морозовой, или плюнул на шляпу Брежневу, мы бы любили его куда как сильнее. Ну, хотя бы пара десятков внебрачных детей или разнесённый вдребезги пивной ларёк. Ну, хоть что-нибудь!

Поклонники не могут смириться с безвестностью кумира. Словно он их чем-то предал.

Ну, и результат соответствующий. Сколько вы видели памятников Тютчеву? Сколько вы знаете поклонников Тютчева? Так что.

Репутация - это сплетни и анекдоты. Всё остальное никому не интересно.

Для посмертной славы одних только стихов, пусть и самых замечательных, маловато будет. Легенду давай! И не так уж важно, сотворил ли ты то самое, о чём говорится в легенде или скромно воздержался. Раз говорят – значит, было. И будь доволен, что хоть что-то говорят.

Говорит Армянское радио.
Вопрос:  -  Правда ли, что Чайковский был педерастом?
Ответ:  -  Но мы любим его не только за это!

Вот именно. Не только за это. Ещё и за музыку. А поэтов любят ещё и за стихи.

03 05 016
Все мемуары врут уже хотя бы потому, что в памяти остаётся лишь эксклюзив. А рутина, которая и составляет 99,9 процентов жизни, не запоминается.

03 05 017
Вот и я так же думаю. А не наврать ли чего-нибудь? На радость потомкам? Вот только нужно подобрать что-то особенно гадкое.

Поклонникам нравится снисходительно прощать недостатки кумиров. Люди вообще легче прощают недостатки, чем достоинства. «Прости человеку его превосходство, и ты позабудешь о его недостатках».

Чем больше недостатков, тем лучше. В любом скандале тебя оправдают.  Ведь ты – поэт! Душа у тебя нежная и ранимая, оттого и безобразничаешь.

И набить соседу морду – насущная потребность твоей тонкой натуры. А уж попасть за решётку за распространение наркотиков – верх элегантности. И какой простор для творчества! Три на пять и небо в клеточку.

Истерзанную творчеством поэтессу Г. злобные блюстители порядка лишили её неотъемлемого права – развлекаться. Надругались блюстители над Поэзией. Это – непростительно. Нежная и удивительная тут же обрела массу поклонников и ещё больше защитников. Освободить гения! Не подвернись так кстати тюрьма, о новоиспечённом гении никто и не вспомнил бы. А так, в обнимку с парашей, и все знают – есть ещё поэты в России! Но за решёткой. Конфликт свободы и власти, и социальный протест против окружающей мерзости. Назло мамке отморозил пальчик и сел на иглу. Невинные шалости, достойные жалости. Но образ страдалицы войдёт в очередную легенду.
И вот уже толпа у входа.
Свобода! Наконец, свобода!…