Черные сестры

 Возможно, я выпил слишком много шампанского, или от терпких духов Кларисс, дребезжащего сияния люстр помутилось в голове, но джаз этим вечером - зловещая какофония, безумная истерия. Лоснящиеся лица музыкантов - уродливые, лица монстров, искаженные золотисто-коричневые пятна. Сквозь клубы сигаретного дыма и мельтешение красок - женский силуэт в широкополой, почти карикатурной шляпе с черными перьями, в черном длинном платье, скрывающем слишком худое тело - обнажены лишь запястья, мертвенно-бледные, как и красивое серьезное лицо, будто вылепленное из воска; тонкий нос, глаза - темные провалы, подобные бездне - пусты и бесконечны.
  Она смотрит прямо на меня, с другого конца зала, но я словно чувствую ее леденящее, гнилостное дыхание - и впервые не знаю, кто передо мной: человек или... кто-то другой. До чего же приятно.
   - Это одна из сестер Блэкворд, - Кларисс пробирается ко мне, извиваясь как змея, маленькая, стройная, будто мальчишка, вручает бокал с осточертевшим шампанским.
   - Больше нет ничего, - нехотя оправдывается и переводит взгляд на ту женщину - Блэкворд.
   - Они живут за городом, у реки, в старом готическом особняке - такая банальность. Они все время ходят в черном, в вечном трауре - когда-то их было четверо. Потом одна умерла, утопилась в пруду от несчастной любви, был еще громкий скандал... и тогда начались странности - их все еще четверо.
  Кларисс выдохнула, залпом опрокинула бокал - хрустальная струйка стекает с уголка нарисованного бордового рта.
   - Кажется, наше дело. Все молчат. Четыре так четыре, кто из них кто - думать не хотят. А ведь одна мертва... и опасна. Все мертвые опасны.
   - Не опаснее живых. А ты, кажется, переборщила, - Кларисс скоро станет глупо хихикать.
   - Пойдем, пойдем скорее. Пока гости не стали разбредаться, и хозяева не прознали, что мы тут лишние... меня уже тошнит от этой, - она брезгливо поморщилась, - музыки...
  Кларисс скорее тошнило от выпивки, но сестрица Блэкворд исчезла, а с ней - весь темный флер, демонический дух, и веселье вокруг - праздничная обертка для пустоты.
  Прочь.
 
  Проселочную дорогу размыло дождем. Мы остановили автомобиль на обочине, в тени раскидистого граба, Кларисс нервно барабанит пальцем по рулю.
   - Как представимся? Заблудившимися путниками?
   - Можно и так... - от дома, скрывающегося среди старых слив, увитого плющом, покрывшегося мхом, веет затхлостью и смертью. Это место для меня - дурман.
   - Не нравится мне это дело, - бормочет Кларис, - и ты мне не нравишься. Ты за меня, помнишь?
   - Уймись, - я уверено улыбаюсь. - Я просто в предвкушении...
   - Это и пугает. Идем, - она проверяет пистолет в маленькой кокетливой сумочке, поправляет золотистый завиток на виске, подкрашивает губы. Будто бы ее что-то спасет. Кто-то кроме меня.
 
  Нам сразу открывают дверь, нас приглашают внутрь и любезно выслушивают. Мрачная гостиная и четыре сестры в черных шифоновых платьях, задрапированные в черный тюль, скрытые под черной вуалью очаровательных шляпок. При дневном свете - их лица болезненно-желты, а глаза тусклы. Одна из них кукла, но как отличить, когда от каждой сладостно смердит болотом? Они говорят свои имена - Бэль, Ирэн, Марго, Сесиль, - и когда представляются - совершенно не похожи: ни лицом, ни нарядом, ни шепотом голоса, но пустой разговор о погоде - и они вновь сливаются, воспоминания путаются, и разум - в тумане.
  Дорога к городу подробно рассказана, скупо описаны скромные достопримечательности, выпито по две чашки ароматного травяного чая.
  Кларисс теряется. Она ждет от меня знака, но мне нечего сказать.
  Тягостная пауза. Уходить нам рано, а причин остаться нет - только если не проявить откровенность.
  И одна сестер разбивает тишину, проявляет эту самую откровенность:
   - А вы ведь лжете. Я видела вас вчера у Рейнольдов, вы, - она смотрит на меня, - не могли отвести от меня взгляд, - на Кларисс, - а вы - собирали глупые сплетни.
   - Сесиль!
  Точно - Сесиль. Та же глупая шляпка, тень от которой скрывает лицо.
   - Ты же обещала! Клялась, что больше никогда, и вновь сбежала на вечеринку, - кажется, это Марго - самая старшая.
   - Прошу вас, не ругайте ее, - Кларисс спохватывается, изображает свое самое искреннее раскаянье. - Уж лучше сердитесь на нас за этот бесстыжий фарс... просто... любопытство мой страшный грех, особенно любопытство к таким таинственным историям. И это связывает нас с Энди, - она обняла мою руку, - сильнее любых брачных церемоний. Он писатель, замечательнейший писатель, мы собираем по миру мистические истории, легенды, а потом Энди придает им литературную форму: превращает в увлекательный детектив или душераздирающую драму.
   - Думаете, наша история могла бы стать основой для романа? - Марго дружелюбно улыбается. - Это в какой-то степени льстит, дорогая Кларисс. Но в нашей семье нет никаких пугающих тайн. Из тех, что можно поведать миру.
   - Когда Бэль умерла, мы были вне себя от горя, - Ирэн трагично опускает ресницы.
  Та, которая представилась Бэль, согласно кивает:
   - Да-да, это было ужасно.
   - Так больно.
   - Несправедливо.
   - О, - Кларисс не знает, что сказать, неуверенно поглядывает на меня. А я начинаю догадываться - и не удерживаюсь, представляю Кларисс в трауре.
   - Вас должно быть смущает, что я говорю о своей смерти, - Бэль издает смешок. - Но, разумеется, я не та самая Бэль.
   - Конечно нет...
   - Сесиль! Прекрати.
  Сесиль поджимает темные губы.
  Я наконец-то начинаю их различать.
   - Я не понимаю, - Кларисс сама невинность. В голубых глазах блестят слезы, щеки покраснели от растерянности - не сомневаюсь, что и она начинает догадываться, и нервничать от этого еще больше. Желание перестрелять их всех четверых, не разбираясь, можно ощутить на вкус - к счастью только я так хорошо ее знаю.
   - Нужно показать вам пруд, - сестры вскакивают с кресел - одновременно. Мы идем следом как покорные овцы. Кларисс не отпускает мою руку, она храбрится, пот перебивает духи, она прикусывает губу, оставляя на белоснежных зубах кроваво-красную помаду - так и хочется слизать.
  Мир в синем тумане, он удушает, он пробирает до костей, окрашивает реальность тягучей иллюзорностью. Пруд укрыт сине-зеленой ряской, и лиловые цветы лотоса - единственные яркие пятна.
  Сестры медленно ступают в грязную воду.
   - Да вы все мертвы... - Кларисс заворожено склонила голову, ее сумочка вместе с пистолетом с судорожным хлюпаньем падает в грязь.
  - Мы все живы! - восклицает Марго, и вода от звуков ее голоса бурлит, тихая гладь вздымается морскими волнами.
   - Мы живы уже не первую сотню лет...
   - Мы смутная легенда...
   - Мы вчерашний скандал и глупая сплетня...
   - Мы все как одна.
  - Когда Бэль умерла, - Ирэн ступает на шаг вперед, покачивается, словно пьяная, цепляется тонкой рукой в плотной черной перчатке за скользкую ветку орешника, - мы не смогли с этим справиться. Мы жили друг для друга, мы - все, что у нас было после смерти родителей... мы не могли смириться с тем, что она нас бросила, променяла на вечный покой.
   - Демоны немного просят за помощь, - Марго смотрит на Кларисс, потом на меня. - Не так ли?
  Пару сотен лет - и думают, что все знают. Но совершенны, прекрасные, бесподобны.
  Проклятые черные сестры - любоваться ими, столько редкостная радость.
   - Вам постоянно нужны жертвы, - Кларисс все еще держится, но ее маленькая атласная туфелька полностью промокла.
   - Нам нужны тела, - Бэль ухватила Сесиль за руку - та стояла словно манекен, не дыша, напряжена, глаза смотрели в пустоту.
   Марго с легкостью оторвала рукав ее платья, обнажая гниющую кожу, сняла перчатку, нежно провела длинными белыми пальцами по иссиня-черным пятнам, сомкнула когти, вырвала с легкостью кусок мертвого мяса.
  Сесиль не шелохнулась
   - Ты только посмотри! Бедняжка Сесиль! Поэтому она и не удержалась - сбежала одна в город, развеяться... Но скоро все наладится, скоро, дорогая Кларисс, ты станешь ею... скоро ты... Энди... станешь свободен.
  Куски плоти Сесиль падают прямо в пасть демона.
 
  Кларисс пытается сделать шаг назад - но вода не отпускает, ищет взглядом бесполезную сумочку, давно поглощенную землей, смотрит на меня, не моляще - требовательно.
  Но сказать не может ни слова - туман залепил ее хорошенький ротик. А это значит, что сестры не лгут, я действительно свободен. И моя маленькая охотница, хитрая лисичка поймавшая демона в наманикюренные коготки, теперь несчастная жертва своей самоуверенности. Она делает еще один шаг вперед, к смерти, или к другой жизни - как посмотреть. Личность Кларисс не сотрется, а лишь сольется. И Сесиль... и Бэль, и Марго, и Ирэн - все они давно не они, а десятки женщин, прекрасных мертвых женщин, насыщающих дикого болотного демона.
  С чего он взял, что я хочу делиться своей женщиной?
  Посмел считать, что одаривает меня своей милостью.
  Мне он не чета. Мне он разве что закуска... с аппетитным десертом, облаченным в черное.
 
   - Вот видишь, - Кларисс дрожит, укутавшись в одеяло, заляпала грязью салон автомобиля, но сейчас - все равно. - Я же говорила, что настанет время - и ты спасешь меня без приказа, спасешь меня по своей воле. Потому что, - смотрит мне в глаза, так серьезно, - я держусь с тобой как с равным, как с человеком, а не чудовищем. Демоном.
   Я сыто улыбаюсь.
  - Вот дурочка... просто ты бы ужасно смотрелась в черном.