К вопросу о воспитании гномов. Часть 3

Глава восьмая

Письма оказались очень поучительными. Гном читал их долго и внимательно, пока не прочел до конца; после чего, еще более тщательно, чем письма, проштудировал комментарии к ним. Теперь у него сложилось полное представление о взаимоотношениях этих двух, несомненно, неординарных личностей, и он уже в который раз восхитился мощью и непостижимой силой человеческого духа. Но тут гнома одолело сомнение: а так ли он понял прочитанное? Возможно, были  какие-то нюансы, не принятые им во внимание. И он подумал, что хорошо бы обсудить этот непревзойденный образец эпистолярного жанра со своим наставником.

Господин писатель откликнулся как-то неохотно: он сказал, что, может быть, в другой раз, но не теперь, поскольку сейчас у него совершенно нет времени. Гном слегка огорчился, но не обиделся, ведь он понимал, что учитель – человек очень занятой. На самом деле, все было проще: господин Дактиль сам никогда не читал этих писем, а читать их только для того, чтобы обсуждать с гномом не имело смысла. "Главное, – считал он, – это правильно направлять процесс обучения гнома, давать ему полезные для общего развития задания и контролировать их выполнение. А читать самому всякие премудрости – это только тратить время даром. Тем более что в этой книге, наверняка, все написано не так, как надо – слишком субъективно, неосновательно и несовременно". Но после этого случая учитель изменил метод обучения: он решил, что от чтения, в котором, в сущности, очень мало пользы, пора переходить к сочинительству. И он велел гному написать коротенький рассказ.

Глава девятая

Гном призадумался. Нет, написать что-либо для него не составляло труда, и на отсутствие фантазии он тоже не жаловался. Но ему хотелось написать такой рассказ, который был бы интересен его наставнику. "Что бы такое могло заинтересовать господина Дактиля, – размышлял гном, – он человек широких интересов и большой специалист во многих областях, разве его удивишь. Напишешь о чем-то совсем простом – сочтет банальным, возьмешься рассуждать о сложных вещах – скажет, что умничаешь". И тогда он решил написать историю из жизни гномов. Таким образом, первая проблема была решена. И оставалось только выбрать стиль изложения, который был бы близок господину Дактилю. Тогда гном еще раз подумал и пришел к выводу, что если он скопирует в точности литературные приемы своего наставника, то это будет как раз то, что нужно.

Рано утром, когда писатель еще спал, гном тихонько прошмыгнул в кабинет и, усевшись на столе, стал просматривать листы бумаги, исписанные мелким почерком. Маленький человечек углубился в чтение. Но чем больше он читал, тем меньше понимал прочитанное. Почти все страницы начинались одинаково – описанием противоречий эпохи, а заканчивались возмущением автора в адрес тех, кто ошибочно трактует предмет описания. При этом речь в них шла о разном: о разведении длинноплодных огурцов в комнатных условиях, о методах лечения сенной лихорадки, о лунном затмении, о творчестве баснописца Сарона, жившего в четвертом веке до нашей эры. От изобилия тем и однообразия способов их изложения у гнома разболелась голова. Он был страшно раздосадован тем, что так и не смог понять смысла написанного. "Иди-ка ты, дружок, на кухню и сделай хоть там что-нибудь путное", – сказал он себе и тут же исполнил свое намерение: вскоре плита сияла чистотой.

Глава десятая

Обретя внутреннюю гармонию посредством мытья плиты, гном сел писать подробный отчет о своей работе.

Второе письмо гнома
«Глубокоуважаемый господин директор! Вот уже две недели, как я живу в доме писателя, с которым у меня сложились в целом хорошие отношения, хотя нередко мы вступаем в споры по самым различным поводам. Дело в том, что у господина Дактиля  (так зовут моего знакомца) решительно по всем вопросам есть свое, резко отличающееся от общепринятого, мнение, которое он всегда имеет обыкновение высказывать, дабы сформировать у собеседника единственно верное отношение к чему-либо. Я пока не знаю, обладают ли этим качеством все представители рода человеческого, если это так, то мне их искренне жаль.

Продолжаю свои наблюдения, находясь в тесном контакте с господином Дактилем, который с некоторых пор почему-то считает себя моим учителем и даже намерен приобщить меня к писательскому делу. С этой целью он велел  мне написать рассказ. Вероятно, он хочет проверить мои литературные способности или просто убедиться в том, что я обучен человеческой грамоте. Поскольку он сам знает только родной язык, ему пока трудно сделать допущение, что кто-то другой владеет несколькими языками.
 Но все это мелочи. Главный этап исследования впереди, и я очень надеюсь, что справлюсь  с ним. Желаю Вам успеха в  Вашем благородном деле. Если вас не затруднит, передайте мой привет коллегам по отделу. Всегда готовый служить Вам…» (Далее следовала размашистая подпись).

Гном перечитал письмо еще раз, как делал это всегда, чтобы убедиться в отсутствии ошибок, свернул листок в трубочку и, перевязав серебристой ниткой, прикрепил к лапке почтового голубя. Изумрудно-зеленая птица легко поднялась в воздух и уверенно устремилась на запад. А гном потер крохотные ладошки и пошел на кухню – мыть кофейные чашки.

Глава одиннадцатая

Но вернемся к господину Дактилю, который, решив сменить обстановку, отправился в библиотеку. Он делал это редко, так как в доме было достаточно книг, и вообще он не очень охотно посещал людные места. Ему казалось, что окружающие ведут себя слишком шумно, чересчур суетятся, нарушая тем самым тишину и покой. В библиотеке читатели постоянно шуршат страницами, скрепят перьями, двигают стулья, чихают, кашляют, толпятся у каталогов, а некоторые даже позволяют себе шептаться с библиотекарем. Но как бы это ни раздражало господина Дактиля, в библиотеку он все равно ходил, повинуясь чувству необходимости и принося свое душевное спокойствие в жертву науке.

Вот и сейчас он шел туда с вполне определенной целью: выявить места обитания гномов, если таковые имеются. Для начала он взял с полки энциклопедический словарь и открыл его на букве "г". Взгляд его пробежал по строчкам. "Гнев, гниль, гностицизм, гнусность, – читал он, – а где же гном?" Об этом словарь умалчивал. "Так я и думал! Никто даже не знает о существовании гномов! Значит, я первый и единственный. На меня возложена высокая миссия – рассказать человечеству об этих редчайших человекоподобных существах", – говорил себе взволнованно господин Дактиль, выходя из зала библиотеки. Он шел медленно и величественно, свысока поглядывая на редких прохожих, даже не подозревавших о том, кого им довелось встретить сегодня. А встречные бросали короткий и равнодушный взгляд на господина неопределенного возраста в мятой серой шляпе и длинном плаще, застегнутом на одну верхнюю пуговицу.


Глава двенадцатая

Гном, оставшись один в пустом доме, не терял времени даром: он писал рассказ – увлеченно и быстро, как делал все, за что брался. Когда он вручил его господину Дактилю, то с удивлением заметил, что вид у того был недовольный и какой-то настороженный. "Может быть, он думает, что пока он ходил в библиотеку, я списал рассказ из какой-нибудь книги и теперь разыгрываю его", – гадал гном. Он никак не мог понять, что могло вызвать такое явное неудовольствие наставника. В семье гнома и в институте, где он работал, готовность быстро исполнить поручение поощрялась и даже высоко ценилась, разумеется, если при этом качество не страдало. Но среди гномов не принято было делать что-либо небрежно или останавливаться на половине дела. Маленькие человечки с детства усваивали простую истину: о гноме судят не по тому, как долго он говорит о деле, а по тому, как скоро он его делает.

Нашему бедному гному и в голову не могло прийти, что писатель совершенно не выносил тех, кто что-то делал быстро, а начатое доводил до конца, поскольку сам он ни того, ни другого не умел. Все, что выполнялось слишком скоро (по его понятиям), он называл несерьезным, поверхностным и легкомысленным. Но этим неудовольствие господина Дактиля не ограничивалось: самое большое количество упреков было им высказано по содержанию рассказа. Он заявил, что автор совершенно неверно показывает жизнь гномов вообще и те ситуации, на которых строится сюжет, в частности. Описание вышло слишком легковесным, чрезмерно сжатым, акценты расставлены неправильно. Словом, рассказ лишен  литературных достоинств, кроме того, автор сознательно извратил жизнь гномов, чтобы ввести читателей в заблуждение. Все это он высказал гному назидательным тоном, подробно и обстоятельно, как бы давая ощутить разницу между профессионалом, каковым он считал себя, и автором-дилетантом.

Озадаченный гном от неожиданности чуть не обиделся, но потом спохватился и решил сначала во всем  разобраться. Он вспомнил, что говорил ему когда-то отец: "У всего на свете есть причина". И потом объяснял, что если причину понять, то странные – на первый взгляд –  поступки окружающих уже перестанут казаться таковыми. Гном стал последовательно анализировать все обстоятельства, вызвавшие гнев господина писателя, старательно отыскивая мотивы и причины таких резких и строгих суждений, и почти достиг цели. Каждое неудовольствие в отдельности можно было легко объяснить, если встать на позицию господина Дактиля, основной жизненный принцип которого легко формулировался в нескольких словах: каждый, кто делает не так, как я, делает неправильно.

И только одно гном так и не понял: почему его учитель так решительно раскритиковал сюжет рассказа. Разве кто-нибудь может знать о жизни гномов лучше, чем они сами? Он долго ломал над этим голову, но безрезультатно. Даже мытье большой суповой кастрюли на этот раз не помогло – он так и не смог обрести душевного равновесия. И тогда маленький человечек решил: одно из двух – или господин Дактиль когда-то сам был гномом, или… (тут у гнома просто похолодело внутри) …или он ничего не знает о жизни гномов! Поскольку писатель не обладал ни одним из отличительных признаков его собратьев, первое предположение было отвергнуто. И тогда верным оказывалось второе.