Душа

Я лежу на диване, в руках, сигарета. Сигарета?
Нафик я еще лежу?! Дым в комнате не люблю, это же дом. Мысленный пинок - пшел на балкон!
Открыв балконную дверь - ледяной ветер обжег кожу, свел брови, криво улыбнулся.
Щелчок зажигалкой, прикрыл ладонью дрожащее пламя, глубокая затяжка, выдох, выпуская дым из легких, смотрю вниз…
Снег качается на еловых лапах, метель гонит колючий снег по дороге вдоль домов.
Силуэт… сощурил глаза, присмотрелся - это ты! Стоишь внизу, под балконом, в шубке нараспашку, с запрокинутой головой. Ты ищешь, пытаешься нащупать взглядом чей-то взгляд, мой? Еще мгновенье и фантом исчез, глухо заныло сердце, сжал зубами фильтр дымящей сигареты. Ветер сорвал истлевший пепел.

Я сглотнул, поднял взгляд выше, прошелся по качающимся макушкам елей, сделал глубокую затяжку, тело резко пробил озноб, взгляд прикован к прогалине. В душе шевельнулась холодная тьма.
Тянет туда, что там? Тянет, тянет...
Выплюнул сигарету, быстро вышел в прихожую, наспех накинул куртку и, захлопнув дверь, побежал по лестнице вниз.
Я бегу быстро, будто сейчас решается моя судьба, меня, тянет будто на аркане, непреодолимо.
Уже на улице, минуя дорогу, остановился у кромки леса. Тропа... пар вырывается из легких. Вьюга ледяными порывами треплет волосы, бьет холодом в лицо.
Я ступаю на тропу, шаг, еще. Иду, прикованный непостижимой тягой,
издалека вижу мрачный ствол.
То, что отчаянно звало, взрывая тишину, предстало передо мной. Будто обугленный, лишенный коры, ствол старого мертвого дерева. Корявые толстые ветви, покрытые снегом, симметричными изломами раскинулись в стороны.
Остановился... Свет и тьма в гармонии контраста завораживают меня…
В радиусе 5 метров нет ничего живого – промерзшая земля, и деревья будто расступились, образуя круг.
Стряхнув оцепенение, иду к нему. Медленно приближаюсь.
Мертвая энергия сплошным потоком льется сквозь мое застывшее сознание. Пропускаю удары. Невольно мной овладевает первобытный ужас. Необъяснимый страх объял все мое существо, но я упрямо делаю еще один шаг, и еще один. Вытягиваю вперед руку, касаюсь темного ствола. Мертвое… Пустое, безжизненное тело. Закрываю глаза. Я слышу его стон… Страх одиночества? Боязнь довериться...
«Так ты защищаешься…»
И словно шелест преисподней – «Не подходи, я тьма».
Опираясь на холодную гладкую поверхность, прижал плотнее раскрытую ладонь.

Вижу только страх... я слышу этот страх…
- Не бойся, я не причиню тебе вреда – что я несу, я разговариваю с деревом…- Послушай, а хочешь, я расскажу о себе? – внезапно, я почувствовал, слабый толчок в ладонь, тепловой импульс, есть контакт!
- «Ну, океюшки!. Меня зовут Кит, Никита, зачем представился? А как же? Мы же теперь часто будем видеться. Ты же хочешь узнать меня поближе?»
Вновь, я почувствовал, слабый толчок в ладонь.
«Я скульптор по дереву, Дедушка по материнской линии в своё время плотничал: вырезал наличники для окон, домашнюю утварь. Наверное, от него и передались мне художественный дар. У меня есть работы, которые с выставкой, объездили много стран…
Вот так, в одной далекой стране, на выставке своих работ, я встретил Наоку. Девушку, с прекрасным именем, с большими чудными глазами, тихим голосом и такой потрясающей улыбкой. Она как солнышко, в пасмурный день, вошла в мою жизнь. В общем, я влюбился. Ну, теперь твоя очередь рассказывать!» - я улыбнулся почти синими губами, не заметив как время достаточно позднее и я, уже стою на ветру, превратившись в сосулину.
«Я приду, завтра или послезавтра, не скучай и ничего не бойся. Ты знаешь… ты замечательный собеседник, ты умеешь слушать…»

Вот так, я познакомился с черным деревом, одиноким, но таким ранимым. Скажете это мой бред. Ну, в последнее время я живу как в бреду…
 
Я приходил к своему другу, не мог не приходить…
Мне было необходимо приходить и выговариваться. Иногда я с большого расстояния уже чувствовал всплеск счастливой энергии, дерево ждало меня
Я улыбался, рассказывал, как прошел мой день, что хорошего и не очень было со мной... и обязательно рассказывал про Наоку, что мы любим, но так далеко друг от друга, нас разделяет океан, но что значит расстояние, между любящими сердцами?
Я рассказывал все, не таясь, делился своими радостными и сладкими чувствами, смеялся и гладил ствол черного дерева и слышал, как в ладошку мягко проходит, будто волна, горячий толчок .
Я понимал молчание дерево и представлял, что есть душа же у него, просто по каким-то причинам, душа не помнит ничего и столько веков, была одна, пока я не пришел. Бредово как-то, но уверенность что так и есть, было непоколебимо.

А потом, я стал реже улыбаться, стал, больше молчать и просто прижавшись к стволу, стоял, закрыв глаза.
Мне было плохо, я рассказывал, что со мной, что с Наока стали натянуты отношения, что чаще стал срываться и ревностью захлебывался в переписке с ней…
Дело в том, что моя Наока, вскоре должна была выйти замуж за того, кого ей выбрал отец, и он не хотел слышать ни о каком парне из чуждой страны, где есть зима. Наока ждала от меня ответа, ждала решительных действий, а я... я просто струсил. И ненавидел себя за это. Наши разговоры по телефону стали совсем редкими, переписка замерла. Я боялся принять решение. «Ну, куда я ее привезу?» Спрашивал я дерево, ведь у меня ничего нет, мои работы хвалят, но денег при этом не хватает даже на элементарные хозяйственные нужды.
От тоски по Наока, я орал и бил по стволу кулаком, виня себя за трусость, за малодушие.
Так я ходил и выплескивал свою горечь и обиду и злость… в ответ я чувствовал, дерево страдает вместе со мной…

Прошло несколько месяцев, я получил письмо. В нем только одно предложение – «Прощай, завтра свадьба»
Не помню, как вышел из дому, как шел, не разбирая дороги, шел к другу, шел прижаться к стволу и истошно кричать, разбивая кулаки в кровь…
Уже на подходе к поляне я услышал шум электропилы. Прибавив шаг, с тревогой шел в том направлении…
Ступор, ужас…
Человек, в форме лесничего, распиливал уже срубленное дерево, на небольшие чурбаны.
- Стой сволочь, стой! Что ты делаешь, не смей!
- Ля? А ты кто такой? Не лезь под пилу придурок, не видишь, лесник я, имею право. Давно собирался спилить, разве не видишь? Оно мертвое. Я уже и саженец приготовил, вот сейчас разделаюсь и посажу на его место осинку.
Я не слушал его, слезы текли по щекам, смотрел на раскуроченные корни, распиленный ствол. Подхватил чурбан и, прижав к груди, упал на колени, закричав… я, плакал... да я мужик, плакал над куском дерева, потому что потерял друга, который умел слушать…
Внезапно, в ладонь, будто током прошел толчок!
Я замер… - «ты живой!»
Прижав к груди чурбан, я побежал домой.
Лесник смотрел мне вслед и качал головой – «Нажрутся придурки…»
Дома, спешно раздевшись, не отдавая себе отчета, поставил чурбан на рабочий стол, схватил инструменты.
… Сколько времени я работал, не замечая, что уже ночь наступила и прошла, и забрезжил рассвет. Закончив, я посмотрел на фигурку что вырезал.
Это был орел, внимательно оглядев его, прошептал – «так вот ты какой... мой молчаливый друг…»
Прижав к себе фигурку, застонал:
- что же я наделал, что же я наделал… Наока сегодня выходит замуж, она попрощалась, так и не дождавшись от меня ничего…
Как бы я хотел, сейчас вернуть все назад или вот... как у тебя, взмахнуть крыльями, полететь к ней, и уже не страшно, что нет денег и что будет завтра, страшно то, что я теряю ее... навсегда.
Слезы градом текли по щекам и капали на фигурку…

Орел, молча, смотрел на меня... но, мне показалось или на самом деле, глаза сверкнули живым блеском, а потом я, наверное, сошел с ума!
Орел стал расти и оживать.
Появилось мягкое оперение, я почувствовал жар от тела…
Живой орел стоял, посреди моей мастерской… опустив голову, он, молча, ждал…
Я понял все, схватил сумку со своими инструментами, залез на орла. Мы вылетели в распахнувшееся окно…

Побережье, океан, рассвет. Двое влюбленных, обнявшись, смотрят на золотистый диск солнца…
- Тут будет пирс, а за нами, в метрах тридцати, будет наш дом. Мы будем встречать рассветы и провожать закаты, мы будем счастливы, теперь я это точно знаю, потому что я хочу этого... потому что мы – истошно живые…
А гербом нашего будущего рода, будет орел, наш защитник, ну я так чувствую – парень счастливо засмеялся, прижав плотнее к себе девушку.
Позади них, на песке, стояла фигурка деревянного орла, и пара не заметила, как золотым светом, блеснули глаза птицы…

***

Армия отступала, оставляя позади себя, выжженные участки, черной пустоши. Раненных не бросали, их просто добивали, жестоко, сжигая тела. Но не было криков о помощи, мольбы о пощаде, воины, принимали смерть спокойно, тихо улыбаясь, своим братьям по оружию…
Потому что это было спасением. Никто не желал оказаться в руках врагов, даже мертвым. Ибо армия была из сильной элиты магов и колдунов … Они понимали, попади тело в руки врагов, их обязательно воскресят, чтобы допросить и потом убить.
Нка стоял на опушке леса, позади него, в коленопреклоненной позе стояли монахи.
- Господин, пора, вы рискуете…
- Я знаю – перебил монаха Нка – Я знаю, когда наступит пора - откинув капюшон, он оглянулся, глаза мага были черные, без белков, как будто на монахов, смотрела, сама бездна…
- Я проведу сам ритуал, ваша задача, следить, чтобы сосуд был в сохранности, чтобы это дерево не погибло и прожило много веков, дождавшись моего воскрешения.

***
Видение было тяжелым, как погружение в глубину. И выходить из транса, было тоже тяжко.
- Я вспоминаю …в сосуде моя душа…
Огромный, темный зал, по стенам факелы, на полу расписаны пентаграммы. Нка открыл глаза. Он по-прежнему, сидел в позе лотоса, продолжая медитировать…
Большие, тяжелые двери распахнулись, в зал вошел монах.
Нка, не поднимая головы, отрывисто спросил:
- Где?
- В будущем. Враги, боясь вашего воскрешения, перебросили поляну, на много тысяч веков вперед, мир изменился, люди не боятся магов и верят только в страх каких-то загадочных приставов…
- Что с деревом? - перебил монаха, Нка.
- Его срубили, но мы нашли сосуд. Он заключен в статуэтке деревянного орла.
- Пора. Время пришло.

***

От склона холма, начинается большое озеро, с чистой, прозрачной водой. С берега, тянется длинный белый пирс. У края пирса, пришвартована небольшая ладья, с большим белым парусом, на котором золотом вышит Орел.
В лодке сидит человек. Волосы черные, длинные, отливают вороным отливом.
Ладья отплывает от берега.
Человек поворачивает голову в сторону пирса, на котором стоят в ряд монахи, в черных одеждах, в низком поклоне, сложив ладони в молитве.
А над их головами, занесен большой меч, который внезапно, с размаху, поочередно срубает головы монахов. Головы сыпались в воду как горох.
Обезглавленные тела, падают в воду, образовывая ряд, руки раскинуты по воде, тела медленно поплыли за ладьей, как бы выстраивая клин.
С берега, тела монахов, были похожи на стаю белых журавлей, которые, птичьим клином, летят в свой последний полет.
Человек смотрел на происходящее, молча, воспринимая все как неизбежность. Плату за что-то большое, фантастическое, грандиозное, глобальное.
У него не было никаких эмоций от происходящего.
От взгляда веяло холодом, а черные, неподвижные глаза, смотрели на пустой пирс. Только местами, четко чернели на листьях пятна крови.

Ладья медленно несла своего пассажира.

*******************
P.S
Фото настоящее. Дерево есть.