Модель мира в романе А. Грина Бегущая по волнам

   Опубликовано в журнале "Язык и культура", выпуск 15, том 3(157), Киев-2012 г.
   
   Статья посвящена рассмотрению специфики модели мира в романе Александра Грина «Бегущая по волнам». Анализ символических структур романа, его пространственно-временных особенностей, сюжетного уровня и ключевых образов показывает, что модель мира в романе создана в соответствии с лирической доминантой и символически воплощает духовный идеал писателя, где основной акцент делается на внутреннем мире человека. Такой тип романа (лирико-символический) - жанровое открытие А. Грина.
      
  Ключевые слова: Бегущая по волнам, Вечная Женственность, Грин, роман, символизм, хронотоп.

    Александр Грин - один из самых оригинальных и самобытных писателей начала двадцатого века. Глубина его творчества еще не осознана в полной мере. Идеологические штампы советского литературоведения препятствовали всестороннему  изучению  его творчества, а взгляд на писателя как на мастера авантюрных,  романтических, увлекательных сюжетов, отчасти бытующий и поныне, нужно признать более чем поверхностным.
По поводу особенностей романов  Грина существуют самые разнообразные точки зрения.
Ц. Вольпе в своей книге «Искусство непохожести» [1] говорит о Грине лишь как об авторе авантюрных сюжетов. Исследователи В. Ковский [2] и В. Бааль [3] считают доминантой гриновского романа философское начало и называют романы Грина философскими.  Н. Кобзев дает несколько определений романам А.Грина: принимая во внимание роль фантастического начала в них, он называет его романы фантастическими; в силу своей философичности эти романы, по его словам, приобретают особые приметы романа философского; кроме того, по мнению исследователя,  все романы Грина можно назвать символическими. Размышления автора завершаются выводом о том, что гриновский роман образует особую разновидность жанра, не имеющую аналогов в отечественной литературе [4]. В основе этого жанрового синкретизма лежит психологизм Грина. Психологизм, по мнению Кюбзева, - доминирующая черта  гриновских романов.  И это дает право определить их как психологические.
 Но во всех случаях большинство исследователей считают  А. Грина писателем, стремящимся отразить объективную действительность, пытаются  провести аналогию фантастических событий, описанных в его романах, с современностью.
Правда, существует мнение А. Цоневой, которая полагает, что в произведениях Грина присутствует господство одного субъекта сознания, обусловленное преображением  реального мира автором. Это преображение осуществляется с целью реализации своих  этических и эстетических взглядов [5].
Исследовательница обращает внимание на следующее обстоятельство: даже в тех произведениях Грина, где повествование ведется от третьего лица, рассказчик становится главным героем произведения, основой его композиционного,  сюжетного построения. Он подчиняет себе идею и стиль, а также остальные образы романа. И во всем своем творчестве, как считает Цонева, Грин стремится к предельно открытому выявлению авторского «Я».
Из всего сказанного можно заключить, что  А. Грин  создал свой оригинальный тип романа, и шире – свою модель мира, выстроенную по своим собственным, созвучным внутреннему миру автора законам.
Ведь Грин как творческая личность сложился на пересечении двух  эпох - конца 19 - начала 20 веков («серебряный век» русской литературы) и советской литературы 20-х годов. В это же самое время творили  такие яркие (и в то же время – совершенно разные) художники слова, как А. Блок и В. Вересаев, В. Брюсов и И. Бунин, А. Белый и Л. Андреев, Н. Гумилёв и Вл. Маяковский. Творчество Грина подверглось влиянию символизма, формировалось в одном тигле с русской (советской) прозой 1920-х г.г. (А. Белый, И. Эренбург, «Серапионовы братья»).  Но взгляд на Грина, как на писателя, близкого символизму, был совершенно чужд литературоведению прошлого века. И только в последние годы  стал  проявляться интерес к гриновскому символу.
В 1999 году  появилась  работа, посвященная изучению символа в прозе Грина; это – диссертация В. Романенко [6]. Правда, исследователь в основном ориентируется на  лингвистический анализ символических образов, не уделяя пристального внимания их ассоциативно-смысловому контексту.  В 2002 г. была защищена   диссертация А. Мазина   «Поетика романтичної прози Олександра Гріна», где в качестве одной из задач декларируется  исследование природы символа и особенности символики в прозе Грина [7]. И, наконец, в 2003 году появилось фундаментальное диссертационное исследование Е. Козловой «Принципы художественного обобщения в прозе А Грина: развитие символической образности». В нем  автор ставит символ в прозе А. Грина в центр своего исследования, причём «главной проблемой является рассмотрение динамики развития форм обобщения в той мере, в какой они способствуют построению символических образов» в прозе А. Грина [8: 12].
Таким образом, только в наши дни литературоведение приблизилось к тому, чтобы рассмотреть роман А.Грина как близкий к роману  символистскому.  Хотя – надо оговорить, что Грин создал свою  новую оригинальную  модель  символистского романа, во многом не имеющую аналогов  в прежней литературе.
Модель мира в его романах очень своеобразна и самобытна.
В литературоведении существует широкое представление о модели мира, реализованной в тексте: от мифологических моделей архаических культур - до индивидуально-авторских моделей искусства Нового времени, выраженных в отдельном художественном произведении, где действительность не только отражается, но и преображается в соответствии со свойствами личности автора.  Эти      проблемы       подробно    рассматривают
Д. Лихачев в статье «Внутренний мир художественного произведения» [9]  и М. Бахтин в своей работе «Формы времени и хронотопа в романе» [10].               
Модель мира в художественном произведении может быть выстроена в соответствии с эпической доминантой, если «авторское  я» в ней уходит на второй план, давая место объективному изображению действительности. И так же она может быть выстроена в соответствии с лирической доминантой, если основной акцент делается на авторском отношении к миру. В таком случае предметом изображения становится внутренний мир самого писателя.
Лирическое начало не только выражается Грином в непосредственных монологах «от первого лица», подобно романтикам XIX века, а кодируется в символических структурах, анализу которых и посвящена данная работа. Ее цель – выявить специфику модели мира в романе Грина «Бегущая по волнам», созданной в соответствии с лирической доминантой.
Такой подход обоснован тем, что:
1. Этот роман обладает особой автобиографичностью: мир лирического героя выстроен в тождестве с этическими и эстетическими установками автора.
2. Внимание автора сосредоточено на внутреннем мире лирического героя,  а не на объективном его окружении, которое подается сквозь призму субъективного видения главного героя.
3. Модель мира, созданная в романе, является символическим отображением духовного мира автора. Это проявляется как  в пространственно-временной, так и в сюжетной его структуре.
Все это делает роман А. Грина близким к  роману модернистскому, где процесс творчества рассматривается, как процесс создания собственного образа мира.
Под лирической доминантой подразумевается:
1) доминирование лирического пафоса высказывания;
2) подчинение стилистики романа этому пафосу;
3) доминирующая «точка зрения» на события романа, которая у А. Грина всегда психологична, и всегда – субъективно-лирична.
Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи:
1) анализ пространственно- временной структуры романа;
2) анализ сюжетного уровня романа;
3) анализ ключевых образов романа.
Центром, организующим художественный мир романа, является важнейший для символистской эстетики образ Вечной Женственности, воплощенный в легенде о Фрези Грант. Мифологический образ Фрези Грант, в котором автор вслед за символистами пытается выразить тайну, скрывающуюся за внешними вещами, коснуться сокровенной сущности бытия, подчиняет себе все координаты внутреннего мира произведения: время, пространство, событийный ряд. По отношению к этому образу оцениваются герои.
Этот мистический женский образ по Грину является как «душой» внешнего мира, так и отображением внутреннего мира главного героя. Легенда о Фрези Грант символически отображает духовный путь Гарвея.
Пространственная структура романа делится на замкнутое пространство людей (город, комната, корабль) и безграничное пространство моря, которое можно рассмотреть в следующих планах, в том числе  символических:
1) профанный план – реальное морское пространство;
2) море как отображение необъятной Вселенной в ее материальном проявлении;
3) сакральный план – мир высший,  духовный, в котором существует Фрези Грант;
4) море как символ внутреннего мира человека:
Путешествие по морю – один из ведущих сюжетных мотивов романа – отображает путь души героя; бурная, полная то волнений, то штилей жизнь моря ассоциируется с кипучей внутренней жизнью человека. Образ моря, объединяя в себе внешнее и внутреннее, символически выражает идею единства макро и микрокосма, души человека и Вселенной.
Пространства людей и моря не существуют ограниченно друг от друга. Они постоянно соприкасаются и пересекаются. Море, символизирующее вечность, мир ирреальный все время входит в мир людей. Мало того – пространство людей интересует автора постольку, поскольку оно «встречается» с морским пространством. Поэтому Лисс и  Гель-Гью – города портовые, причем местом, где происходят события, изменившие судьбу Гарвея, автор избирает именно гавань.  Комната, которую снимает Филатр для Гарвея – с окном на море, – и море вторгается во внутренний мир Гарвея, заставляя его задуматься о «Несбывшемся». Кроме того, основные события романа происходят именно на корабле, а корабль – неотъемлемый элемент морского  пространства.
Но все это – пересечение лишь на уровне материальном. На духовном же уровне мир людей соединяется с миром моря через образ Фрези Грант, ушедшей из мира людей в море. Уйдя от людей, она постоянно присутствует среди них – в названии корабля, в статуе, которая является центральной точкой Гель-Гью, в карнавале, устроенном в ее честь, в легенде о  «Бегущей»,  которую рассказывают друг другу моряки.
     Такое пересечение пространств, на наш взгляд, является символическим отображением взаимодействия между миром людей, миром  реальным и миром ирреальным. Тем самым Грин стремится показать, что обычная жизнь людей не существует в отрыве от Тайн огромной Вселенной, от мира духовного. И если люди не замечают этого – искусство (статуя Фрези Грант),  слово  (легенда о «Бегущей по волнам»), величие природы (красота моря) напоминают им об этом мире.
       Помимо того, через взаимодействие  пространств:  замкнутого людского и морского – выражается душевное состояние, внутренний поиск главного героя. Ведь и сам он живет среди людей, его мир ограничивается пространством комнаты, города, корабля. Но постоянное стремление выйти за пределы этой замкнутости, обрести свое «Несбывшееся» заставляет героя стремиться к тайнам безграничного  моря.
      Интересно, что такая связь моря с душой человека, понимание корабля как странника в мире духа прослеживается в морских мотивах лирики  А. Блока – в таких его стихотворениях, как «Девушка пела в церковном хоре», «У моря», «Корабли пришли», «В час глухой разлуки с морем», «Голос в тучах»,  и особенно – в стихотворении «Оставь меня в моей дали»:
Оставь меня в моей дали,
Я неизменен. Я невинен.
Но темный берег так пустынен,
А в море ходят корабли.
Порою близок парус встречный,
И зажигается мечта;
И вот - над ширью бесконечной
Душа чудесным занята.
Но даль пустынна и спокойна -
И я всё тот же - у руля,
И я пою, всё так же стройно,
Мечту родного корабля.
Оставь же парус воли бурной
Чужой, а не твоей судьбе:
Еще не раз в тиши лазурной
Я буду плакать о тебе.
Важным элементом пространственной структуры романа является пространство маскарадного города, в центре которого находится статуя Фрези Грант. Это отражает соотносимое с модернистской эстетикой представление Грина о мире как маскараде, на котором срываются маски с профанного мира быта, и открывается истинный, сакральный план бытия, выраженный в символе Вечной Женственности (в данном случае – в образе Фрези Грант).
В эпилоге романа автор моделирует идеальное пространство дома, построенного героем по своему проекту – в соответствии с внутренним миром любимой, тождественным его собственному.   
Это пространство является завершающей точкой духовного пути героя, поскольку здесь снимается противоречие между внешним и внутренним. Человек создает из своего внутреннего мира мир внешний, организуя его по законам собственных духовных устремлений.
При анализе структуры времени в романе заметно, что при четком разделении его на часы и сутки не указывается даже приблизительно ни года, ни месяца происходящих событий. Поэтому они приобретают вневременной оттенок.
Как и пространство, время в романе обладает тремя символическими планами:
1) профанное время четко разделенного на часы дня,
2) сакральное время вечности, мира ирреального, где существует Фрези Грант,
3) время внутренней жизни человека, отображающее ритм внутренних изменений, происходящих в душе героя, и бессмертие духовного мира человека, идентичного вечному образу Фрези Грант.
Сюжетная структура романа так же, как и пространственно-временная, подчинена отображению внутреннего мира автора. Это проявляется в том, что толчком, дающим развитие действию, являются не какие-либо события или конфликты окружающего мира, а только лишь внутренний духовный поиск героя.
Главный герой помещается в хронотоп дороги, символизирующей его духовный путь. Гарвея заставляют путешествовать не внешние события. Это и не тяга к приключениям, как в приключенческом романе, и не стремление обрести богатство или славу, не какие-либо социальные противоречия, не скука (подобно «лишним людям» романов XIX века - Онегину, Печорину). Даже намерение отыскать возлюбленную выступает лишь косвенным импульсом к путешествию. Автор не дает четкого определения тому чувству, которое движет героем.  Этот тончайший аспект внутреннего мира, пожалуй, и не подается строгому определению. Грин называет его «зовом Несбывшегося» или «властью Несбывшегося». 
  Особенности сюжетной структуры романа заключаются  в том, что каждое последующее событие приближает героя к тому духовному идеалу, который он ищет, и символически отображает определенный этап на его внутреннем пути.
Из этих этапов можно выделить три основных:
1) Встреча в море, символизирующего мир духовный, с идеалом Вечной Женственности, выраженном в романе через образ Фрези Грант, обретение этого ирреального образа в своей душе.
2) Осознание (во время маскарада), что Фрези Грант - это начало, находящееся в центре как духовного, так и материального мира, а также осознание своего одиночества среди людей, от которых это скрыто.
3) Обретение через образ Фрези Грант своего «Несбывшегося» в земной женщине, для которой, как и для героя,  Фрези Грант – реальность, объединяющая их обоих.
Среди ключевых образов романа выделим два главных женских образа: образ Биче Сениэль и Дэзи (будущей жены Гаврея), которые, являясь для героя персонифицированным отображением идеального образа Фрези Грант,  представляют собой две противоположности.
Биче Сениэль олицетворяет собой рациональное, логическое начало мира. Дэзи – творческую, романтическую его основу.
Биче не способна видеть «сверх видимого», она не способна поверить в существование Фрези Грант.  Дэзи не только способна поверить – она самостоятельно догадывается о встрече Гарвея с Фрези.
Биче не понимает героя, и поэтому не может его полюбить. Дэзи понимает его, и взаимная духовная близость объединяет их в любви.
Может показаться странным, что свое «Несбывшееся» герой обретает в реальной земной женщине, в тихой уютной жизни рядом с ней. Дело в том, что в конце пути Гаврей обретает не просто жену, не просто удовлетворяется страстью к ней, – в Дэзи он находит вторую половину своей души. Их объединяет духовное родство. Ведь как для одного, так и для другого Фрези Грант – реальность, соединившая их обоих.
  Этот мотив духовной близости мужчины и женщины, общности их внутреннего мира проходит через многие произведения А. Грина («Алые паруса», «Блистающий мир», «Словоохотливый домовой», «Позорный столб», «Джесси и Моргиана»). В романе «Бегущая по волнам» он выражен особенно ярко.
 Характерно, что, стремясь вслед за символистами выйти в мир, скрытый за реальными вещами, герой Грина находит свой идеал не в мире отвлеченных духовных идей, а во внутреннем мире близкого человека. Таким образом, целой вселенной становится для героя мир отдельной души – и тем утверждается ее высшая ценность.
  Такой духовный идеал находит созвучие  с мыслями современного христианского автора А. Сикари. Рассматривая любовь между мужчиной и женщиной  как отражение на земле Божественного начала, Господней любви, он пишет, что, любя другого, «человек открывает себя самого…, в том смысле, что единство, которое в первый раз ощущаешь как возможность, превращается почти в изначальное призвание и судьбу» [11: 16]. А «супружеская любовь имеет смысл, только если один помогает другому внутренне родиться, если один носит в себе другого, как вынашивают ребенка» [11: 51].
Все вышесказанное показывает, что модель мира в романе А. Грина «Бегущая по волнам» отражает субъективно-авторское представление о действительности и выражает духовный идеал писателя, где основной акцент делается на внутреннем мире человека, на его духовном поиске. Из чего следует, что данный роман можно отнести к роману лирико-символическому.
Такой тип романа – жанровое открытие Грина; к этому типу можно так или иначе отнести все его романы. Хочется надеяться, что подробное исследование новаторства Грина-романиста – дело ближайшего будущего.

                ЛИТЕРАТУРА

1. Вольпе Ц.С. Искусство  непохожести: Б. Лившиц, А. Грин, А.Белый. – М., 1991.
2. Ковский В. Е. Романтический мир Александра Грина. – М., 1965.
3. Бааль  В. И. Творчество А. С. Грина. – М., 1978.
4. Кобзев Н. А. Роман Александра Грина (Проблематика, герой, стиль).- Кишенев,1983.
5. Цонева  А. Субъективный строй рассказов А. Грина //  Проблемы автора в русской литературе.- Ижевск, 1978.
6. Романенко В. А. Лингвопоэтическая система сквозных символов в творчестве А. С. Грина. Дис. на соиск. степ. канд. филол. наук. -Тирасполь, 1999.
7. Мазін А.М. Поетика романтичної прози Олександра Гріна. Дис. на  здоб. наук.  ступ. канд. філол. наук. - Дніпропетровськ, 2002.
8. Козлова Е.А. Принципы художественного обобщения в прозе  А. Грина: развитие символической образности . Дис. на соиск. степ. канд. филол. наук. - Псков, 2004.
9. Лихачев Д. С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. – 1968. №8. – с. 74 – 87.
10.   Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе // Вопросы      литературы и эстетики. — М.: Худож. лит., 1975. — С.234-407.
11. Сикари А. О браке. –  Милан – Москва, 1993.