Туловище. Глава 35. ЗАМ Кочубей

Ирина Степановна за все время нахождения в кафе не могла понять, что искал персонал заведения в зале. Как только троица устроилась за столиком у окна, один из официантов уронил вилку.

Нагнувшись, он долго лазил между ног Семена и Пети, хотя прибор валялся совершенно в другом месте, заметила Ира. Следом упала мелочь, потом открывалка. Когда шеф повар высыпал на пол мешок картошки, Ирина робко попросила мужчин переехать в другое место.

Стены пирожковой были украшены медными чеканками. В душном зале вместо огромного вентилятора покачивались две рожковые люстры. На немой вопрос девушки метрдотель шепнул:

– Не бойтесь, не упадут,– и заговорщицки оглянувшись, добавил,– в этом месяце уже падали. 

За сдвинутыми столиками у окна сидела группа студентов, отмечавших сдачу сессии. Они возбужденно рассказывали о профессоре, били друг друга по плечам и смеялись.

Мужчины заказали водки и пирожков с мясом, даме подсунули меню. Долго ковыряясь в заляпанной жиром бумаге, Ира выбрала сухого вина и овощной салат. Подозвав официанта Семен, указал на чеканку:

– Вот этот в шапке на Брежнева похож. Угадал?

– В шлеме – это Кочубей,– молодой человек отпрянул от старшинского перегара.

– Зам его что ли?

– Нет. Богатырь!

– Ты глянь,– участковый пнул под столом лейтенанта,– не знал что у генсеков вместо замов богатыри.

– Эх Семен Аркадич! – Встав с рюмкой, Петр произнес.– Богатыри – не вы! Плохая им досталась доля,– и, с тоской посмотрев куда-то в окно, продолжил.– Давайте выпьем за лучшую.

– Женщину. Ирину Степановну! – подхватил тост Семен.

У старлея было детское лицо с пухом вместо усов и неудобная для Красной армии фамилия Шварц. В Белой Калитве его ждала невеста, в Ленинграде любимая девушка. Погружаясь в бездонные глаза Ирины, он всё больше убеждался в том, что ожидания подруг напрасны.

Внезапно в порыве страсти, вспомнив питерскую атмосферу крамолы и курсантского братства, Пётр вскочил со стула. Прищурившись от попавшего в глаз дыма, принялся декламировать стихи:

     Генерал! И теперь у меня – мандраж.
     Не пойму, отчего: от стыда ль, от страха ль?
     От нехватки дам? Или просто – блажь?
     Не помогает ни врач, ни знахарь.
     Оттого, наверно, что повар ваш
     не разбирает, где соль, где сахар.

Студенты захлопали.

– Сахар за отдельную плату,– уточнил подбежавший официант, ставя на стол солонку.

– Неужели Пушкин? – зардевшись, Ира обмахивала салфеткой горящие щеки.– Мне никогда не читали стихи!

– Какой Пушкин, Ирина Степановна! – Сидельников указал пальцем на глаз старлея.– Кутузов! Мы тоже однажды всем участком майору стих сочинили… Не оценил.

– Может, у него мысли лежат в другой плоскости? – старалась успокоить Ира, начинавшего заводиться старшину.

– Где мысли лежали – не знаю,– стучал вилкой по пустому графину Семен.– А майор в гробу.