ИГРА

Сима любила задавать вопросы, но ещё больше ей нравилось самой искать ответы. Может, именно поэтому она придумала для себя правило контрастов, с помощью которого пыталась объяснить необъяснимое.
- Где обитают наши страхи? – спросила она отца, когда ей исполнилось двенадцать.
- Страхи, как и фантазии, нашли своё убежище в нашем сознании, а некоторые спрятались ещё глубже – в подсознании.
Сима посмотрела на отца и произнесла:
- Так, а как их вытурить оттуда, ты знаешь?
- К сожалению, - отец развёл руками, - не ведаю, моя дорогая.
- Понятно, значит, помощи от тебя не дождёшься, - сделала она вывод из их диалога.
- Смотря в чём? – попытался сохранить своё лицо отец.
- В методике освобождения от страхов.
- Этим занимаются психологи, психиатры, - начал отец.
- Ага, ты советуешь обратиться к бабушке.
- Ну, да, - вдруг заулыбался он. – Иногда откровение является, когда его меньше всего ожидаешь.
При чём здесь откровения, которые не ожидаешь, но они всё равно врываются в твою жизнь, Сима не знала. Она не стала углубляться в размышления по этому поводу. К тому же, отец любил озадачивать слушателя умными фразами, чтобы улетучился неприятный осадок от неумения дать точный и понятный ответ. Чтобы увидеть это, достаточно было понаблюдать за ним, когда он с кем-нибудь общался. Он преуспел в этой области. Хотя, возможно, это была вынужденная мера, чтобы поддерживать авторитет среди подчинённых. У Симы на этот счёт было собственное мнение, которое она предпочитала не озвучивать. 
- А одинаковые сны у разных людей ты можешь как-то объяснить?
- Это целая наука…
- Ты в ней разбираешься? – перебила его дочь.
- Не очень, - вдруг признался отец, чем удивил дочь.
«Всё же дети бывают пристрастны, а порой и несправедливы к своим родителям, - подумала Сима. – Оказывается, я не так хорошо знаю своего отца». 
- А кто? Есть в твоём окружении человек, который работает со снами?
- Да! – обрадовался отец. – Жена моего зама.
- Ты сможешь меня с ней познакомить? – достаточно серьёзно спросила дочь.
- Она занятой человек…
- Это хорошо. Значит, она не будет тянуть кота за хвост.
- Вы с мамой не собираетесь в ближайшее время пригласить их к нам в гости? – намекнула Сима.
- Я подумаю, как это организовать, - сказал отец.
«Всё-таки мой отец умница, он всегда всё схватывает на лету. Его не надо  упрашивать. Альтруистом я бы его не назвала, но стремление помогать людям присутствует. Станет ли он бросаться на амбразуру при этом, я сомневаюсь.  Здравый смысл, скорее всего, окажет на него давление. Но чтоб помочь кому-то не обязательно самому всё делать, он вспомнит про знакомого, или не очень знакомого, который сможет помочь и не обязательно материально. В любом случае, он подсказывал, где  искать помощь. А это главное», - подумала она и улыбнулась.
- Спасибо, пап, - сказала Сима. – Ты у меня суперпапа, - и убежала к себе в комнату, чтобы чуть позже договориться с бабушкой Алисой о конфиденциальной беседе. 
А Максим Андреевич облегчённо вздохнул. То, что Сима – необычный ребёнок, он понял, когда ей ещё не исполнился год. Дочь удивляла его постоянно. Он не всегда понимал её. Иногда ему казалось, что под оболочкой ребёнка прячется умудрённый опытом взрослый человек. А иногда верх брал проказник, этакий возмутитель спокойствия. При этом внутренний мудрец наблюдал не только за её шалостями, но и за проявлениями взрослых.
Сима придумывала игры, условия которых озадачивали Максима Андреевича. То она подсчитывала количество людей, которые улыбнулись ей за день, сообщая ничего не подозревающему первому встречному его номер (это было необходимым условием игры), смотрела на реакцию людей и, если у них возникали вопросы, с радостью объясняла:
- Это игра такая, я её сама придумала.
То ей было важно записать в блокнот, сколько машин красного цвета промчалось по дороге, то засекала время, потраченное на различные дела и на безделье за день, то прыгала до калитки на одной ноге, называя имена на каждый подскок. Короче, что ни день, то новая игра. Максим Андреевич порой недоумевал, почему дочери не интересно играть в игрушки, которые покупали для неё. Он с сожалением смотрел на огромную коробку, заполненную доверху игрушками, к которым так и не притронулась их дочь. И чем старше становилась Сима, тем сложнее были условия её игр.
А однажды летом Сима проснулась, когда рассвет только-только разгорался, когда едва порозовели облака. Подул лёгкий ветерок, но его силы хватило на то, чтобы ветка каштана, что рос рядом с домом, слегка дотронулась до оконной рамы на втором этаже, где находилась её спальня, и, словно испугавшись, замерла. Сима улыбнулась.
- И что дальше? – спросила она шёпотом.
В это же самое время Максим Андреевич вздрогнул, словно кто-то дотронулся до его плеча. Было слишком рано. Он встал, стараясь не разбудить жену, и тихонько вышел в коридор. Если бы его спросили, почему он решил заглянуть в комнату Симы, то вряд ли бы у него нашлось объяснение. Он слегка приоткрыл дверь и увидел, что дочь тоже не спит, она стояла возле окна.
Сима то ли  любовалась восходом, то ли ожидала чего-то. Он не знал, что делать дальше: пожелать дочери доброго утра, постучавшись постфактум, спросить, почему она не спит, извиниться за беспокойство? А пока он размышлял, ветка каштана коснулась окна, он понял, что дочь придумывает новую игру, где главным участником станет дерево. Но дерево не собака – с ним не побегаешь, не попрыгаешь, оно не понимает команды. Считать удары – скучно, в игре на «да-нет» мало радости. Ему вдруг стало интересно, что же придумает его дочь на этот раз, когда услышал:
- Ты хочешь поиграть? – спросила она и неожиданно ветка дерева, словно котёнок потёрлась об оконную раму.
Максим Андреевич решил, что ему померещилось: всё же здравый смысл возобладал и на этот раз.
- Но ваше движение зависит от ветра. Значит, это он управляет процессом. Тогда я не с тобой, каштан, буду играть, а с ветром! – заявила Сима.
«Интересно, а как можно играть с ветром, не выходя из комнаты»? – подумал он.
Но при последних словах его дочери что-то изменилось за окном. Он невольно стал рассматривать газон и клумбу. Ему показалось, что кустарники вдруг зашептались между собой, словно зрители на стадионе. Цветы синхронно стали исполнять реверанс, а трава «заходила» волнами, как море во время прилива.
Сима зажмурилась (Максим Андреевич видел её профиль) и прошептала:
- Молчание… тишина… затишье… недвиженье…
После чего посмотрела в окно и захлопала в ладоши:
- Получилось, получилось!
Отец перевёл взгляд и то, что он увидел за окном, несколько озадачило его: трава, цветы, листья на кустарниках и деревьях, короче, всё замерло, словно ветер послушался её команды и перестал «дышать».
- А теперь пусть ликует всё, ветер ласкает каждую травинку, каждый листок и поёт, - произнесла она.
Максим Андреевич подумал, что вряд ли ветер сможет исполнить её приказ, и вдруг услышал странный свист, потом завывание, под скрип соседской калитки, шуршание и под конец странный грохот. Это несколько шишек с сосны упали на крышу, устроив барабанную дробь, а съехавшие на бочку грабли, что стояли возле сарая,  прозвучали заключительным аккордом в этой странной симфонии. 
Глаза Максима Андреевича округлились, он знал, что всему есть разумное объяснение, но странное совпадение несколько озадачило его. А дочь продолжала ликовать. Она аплодировала невидимому исполнителю и улыбалась. А потом прилетели бабочки и устроили хоровод перед окном дочери. Он не стал дожидаться, когда они запоют (а то, что такое возможно, он уже почти не сомневался), поэтому прикрыл дверь и вернулся в спальню.
Но перед тем как лечь в постель и попытаться согреться, он всё же не утерпел и посмотрел в окно. Там, над газоном, носился неизвестно откуда взявшийся воздушный шарик. Он то взлетал вверх, то плавными кругами спускался, то прыгал по газону, то стрелой летел в заданную точку, замирал, чтоб опять взвиться в небо.
Максим Андреевич решил, что ему достаточно зрелищ на сегодня, укрылся одеялом почти с головой, но ещё долго его трясло то ли от холода, то ли от «представления», свидетелем которого он стал. Жена обняла его, и от этого простого жеста, как ни странно, пришло успокоение. Он тут же согрелся и решил никому не рассказывать об увиденном.
Возможно, это стало последней каплей, из-за которой накопившаяся тревога за дочь оформилась в идею сводить любимое чадо к какому-нибудь именитому профессору. Но ни у его жены, матери Симы, Анны Дмитриевны, ни у его матери, бабушки Симы, Алисы Арнольдовны, забавы ребёнка не вызывали волнений. Они радовались, что у девочки так развито воображение.
Училась она в школе не просто хорошо, а великолепно, при этом не сидела часами за учебниками. Сима обладала врождённой абсолютной памятью: ей достаточно было прочитать текст один раз, чтобы потом и через неделю она могла пересказать его слово в слово.
- У её дедушки была такая же память. Абсолютная память – это особый дар, который генетически был предопределён, - улыбалась бабушка Алиса.
- А что ж у меня он не проявился? – спрашивал сын.
- Так через поколение, сам знаешь.
- Ты хочешь сказать, что на мне генетика отдыхает?
- Глупости. Ты одарён не меньше.
Максиму Андреевичу игры дочери казались несерьёзными, а порой просто бессмысленными, но он не озвучивал своё отношение, чтобы не обидеть Симу. Ему казалось, что в её забавах отсутствовала логика, обычная, понятная. Он не схватывал цель, ради которой следовало совершать эти подсчёты. Последняя игра не вписывалась в привычный ряд, поэтому он просто не учитывал её.
«Логика, логика, одна только логика. Она способна зачеркнуть сам смысл существования человечества, - останавливал он себя. - Но всё же условия игры должны быть понятны, как в шахматах», - вздыхал он.
Поведение – это действие, которое имеет последствия. Поэтому он старался не предпринимать необдуманных решений, не совершать поступков, о которых потом пришлось бы пожалеть. Он периодически размышлял, а сами ли люди принимают решения или им это только кажется?  Ведь через средства массовой информации ими могут манипулировать. Им указывают путь к выгоде. И они следуют по нему, но разве они добровольно его выбрали? Реклама внедряется в сознание человека. Во главе стоит некая идея, которая приводит людей к нужному результату. Их сознание заражают.
«Возможно, существуют и математические просчёты, с помощью которых выводится прогноз на будущее. В их списке может быть вероятность войн, заговоров, критических поворотов, цикличность событий. И при таком подходе будет ли это управление массами людей или просто прогноз, как прогноз погоды? А может, есть невидимое воздействие на мир, ход развития, историю?», - подумал Максим Андреевич, и ему стало не по себе.
Хотя он прекрасно понимал, что невозможно разрушить преграду, о существовании которой даже не подозреваешь.
«И если есть тайные манипуляторы массами, о какой свободе этих самых масс может идти речь? История похожа на морской прилив. Можно ли его остановить? Конечно, счастье или несчастье всех людей от меня не зависят, масштаб не тот, но зато от меня зависит атмосфера в нашем доме, - подумал он и улыбнулся, вспомнив, как обрадовалась дочь, когда он пообещал ей подумать, как устроить встречу с человеком, который поможет ей решить её проблему. Проблемы детей не менее важные, чем проблемы взрослых. А Сима, к тому же выделяется из толпы, она не как все. Она свободна. Моя дочь индивидуальность, - с гордостью подумал Максим Андреевич, - И моя задача защитить собственного ребёнка».
Правда, он не знал, от кого или чего надо защищать Симу, но это было уже не важно. Он даже засвистел что-то себе под нос. А потом подумал, что прежде, чем приглашать кого-то в дом, надо будет согласовать этот вопрос с женой и матерью.
«Если я не пытаюсь навязать собственную волю, чтобы утвердиться самому, если я забочусь о родных мне людях, если я радуюсь, когда радуются они, и стараюсь поддержать их в трудную минуту, ничего не ожидая взамен, если я стремлюсь понять их, то рядом со мной моим близким будет, как минимум, комфортно. А понимание приходит с умением слушать и слышать собеседника. Я уверен, что гармония творит чудеса», - эта мысль принесла успокоение, но он понимал, что от этих «если» до реальности, может быть, придётся ещё идти и идти, но главное выбрать направление, хотя благородный порыв сам по себе достоин уважения. 
И, тем не менее, можно долго и упорно рассуждать о гармонии взаимоотношений, внутренней гармонии, но если необъяснимое ворвалось в твою жизнь, как ураган, надо попытаться прояснить ситуацию. Именно поэтому, когда представился удобный случай для общения с дочерью (они сидели на качелях в саду), Максим Андреевич не удержался и признался, что видел её игру с ветром.
- Как ты это сделала?
- Я представила результат и получила его. Всё дело в мысленном усилии. А ещё мне пришла в голову удивительная мысль, что многое, что нас окружает, выходит из строя, потому что мы тревожимся.  Мы экранируем эту тревогу, излучаем в пространство и тем самым посылаем её на определённый предмет.
- Ты хочешь сказать, что мой компьютер сломался потому, что я боялся, что он выйдет из строя в самый неподходящий момент, когда у меня работы через край?
- Ну да, - обрадовалась дочь.
- А ты в курсе, что вещи подвержены износу, стареют и ломаются? Их век ограничен…
- Время. Время – это четвёртое измерение пространства. Я в курсе, что всё, что имеет начало, имеет и свой конец. Но это естественный износ, а когда через неделю ломается что-то…
- Это «что-то», как ты говоришь, могли изготовить из некачественно поставленных деталей или мастер был рассеян, плохо собрал, припаял…
- Ты хочешь мне объяснить, что существуют объективные причины. Тогда как отнестись к описываемым случаям, когда человек на сломанной машине доезжает до автосервиса и только там она глохнет. А мастера чешут голову, потому что при отсутствии двух деталей она не могла просто завестись. А хозяин верил, что машина слышит его просьбу, что ему необходимо доехать до места… и он доезжает. Кстати, таких примеров очень много.   
- Мне кажется, что тебе надо опираться на здравый смысл.
- Ты считаешь, что он у меня отсутствует? – спросила дочь.
- Нет. Но ты моя дочь. Я боюсь за тебя. Я должен тебе помочь…
- Я твоя дочь, но не собственность. Кстати, я пообщалась с бабушкой. Она говорит, что оценивать или осуждать стоит не человека, а его проявленность. Когда тебе кажется, что ты лучше знаешь, что делать соседу, чтоб выйти из затруднительного положения, лучше промолчать, потому что это не твоя жизнь, и совета он у тебя не спрашивал, иначе твоё навязывание может вызвать обратный результат. На каждое действие, есть противодействие. Закон физики, - она увидела растерянность на лице отца и поспешила сообщить, что так считает бабушка. – Я склонна ей верить. Она прекрасный психолог. И, действительно, помогла мне разобраться со многими моими страхами. Она сказала, что я должна ещё прийти к ней на приём. Нам повезло с бабушкой.
- Это уж точно, - проговорил отец и решил тоже пообщаться с домашним психологом, собственной матерью.
Он подошёл к комнате матери и постучал в дверь.
- Макс, заходи. Я ждала тебя.
«Откуда она знала, что я к ней приду»? – подумал он.
- Логика, - сказала она, - и никакого чуда. Та самая логика, которой ты доверяешь. И мысли я не читаю. Я просто их знаю. Но это не важно. Тебя пугает Сима?
- Да. Мне иногда кажется, что она старше меня и умнее. Чему я её могу научить?
- Может, важнее, чтобы ты просто был рядом и любил её. Посмотри на свою жену. Она принимает дочь такой, какая она есть. И приходит на помощь, когда в этом есть необходимость.
- Я видел…
- Знаю. Сима способна управлять стихиями. Она многое может. Мы говорили с ней по этому поводу. Но всё должно приходить вовремя. Если ты не знаешь законов тонких миров, если психика неустойчива, не надо лезть… короче, она поняла. Игры бывают и с печальным концом. Она услышала. Сима умная девочка. Я не лечу болячки, я лечу людей. Отсутствие решения тоже решение. Ты не торопись. Новая идея вряд ли сможет пробиться через наслоение старых заблуждений. И не всё можно объяснить с точки зрения логики. Иногда и здравый смысл не помогает…
- Шарлатанов и фокусников полно в этом мире. Я не верю в сверхспособности, - произнёс он и тут же подумал: «А что я тогда наблюдал в комнате дочери, когда она стояла у окна»?
- Да, - сказала его мать, - а что ты тогда наблюдал в комнате Симы, когда она стояла у окна?
- Не знаю, - признался он. – Ты слышишь мысли других людей?
- Ты не раз спрашивал меня об этом. Мой утвердительный ответ внесёт панику в твоё сознание, а если я буду отрицать очевидное, то прослыву лжецом. Позволь мне заверить тебя, что я ничего не делаю ради удовлетворения собственного любопытства. Это моя данность, с рождения. Кстати, у тебя ведь тоже великолепная интуиция. Знаешь, события, происходящие в разных точках земли, казалось бы, никак не связанные между собой, иногда оказываются исходными точками других событий, которые выстраиваются в удивительные последовательности. Я где-то прочитала, что кто-то из учёных, занимающихся изучением Египетских пирамид, обнаружил на одной из них даты рождения и смерти Наполеона. И это не современное начертание. Похоже, эти сведения ровесники самой пирамиды.
- А когда Наполеон родился?
- В 1769, а умер в 1821 году. Н. А. Козырев считал, что «будущее уже зафиксировано. В какой-то степени мы получаем доказательство существования судьбы, потому что всё уже есть».
- Ты хочешь сказать, что всё, что происходит на Земле, просто один огромный роман, а мы в нём – герои?
- Ну, что-то вроде того.
- Получается, что мы ничего не решаем?
- Решаем, ещё как решаем. Но о нашем решении уже известно где-то там, - она показала пальцем в потолок. Ты же не читал эту «Книгу»?
- Не читал. Но тогда я просто нахожусь в иллюзии…
- Конечно. Мы все там, вернее, здесь…
- Я знал об этом, но почему-то предпочитал не верить. Спасибо, мам. Вряд ли я прозрел от сегодняшнего разговора, но возникло ощущение, что некоторые вещи встали на свои места. Генетика. Всё же я ваш сын. Я ведь тоже иногда видел то, что не мог объяснить, но я предпочитал сделать вид, что ничего не произошло. Страшно посмотреть правде в глаза. А вдруг весь мир перевернётся? И как с этим жить?
- Ты уже живёшь с этим, - сказала мать, - не зависимо от того, знаешь ли ты об этом или нет. Мне кажется, лучше знать. Если твоя правая рука не знает, что делает левая, это, по меньшей мере, печально.
- Мне кажется, что у этого высказывания несколько иной смысл.
- Наверное, - засмеялась она. - Зато звучит!
- Я сам иногда прибегаю к такому способу: произношу заумную фразу в расчёте, что, как минимум, озадачу собеседника. Ма, я твой сын.
- А ты в этом сомневался? – улыбнулась Алиса Арнольдовна. – Многие просто тренируют свой не слишком развитый мозг, чтоб приобрести некоторые способности, которых у них не было. Они не становятся обладателями сверхнормального разума, но определённых результатов всё же могут добиться. Необычные способности заложены в каждом из нас, но проявляются они не у всех. И как это объяснить, я не знаю. Что касается телепатии. Одни могут считывать мысли по желанию, другие – случайно, а третьи вообще не способны делать это. Мысль не принадлежит к физическому миру. Да сама жизнь человека, мне кажется, - это его мысли, которые текут через его мозг.
- А что такое тогда правильное мышление?
- Это способность верно оценивать результат, приходить к правильному решению. Я так думаю, - добавила она и улыбнулась. – Ты же знаешь, я не претендую на научное обоснование. Живое время отличается от календарного. И как это объяснить?
- Логика событий диктует поведение.
- А если направить ход событий в нужное русло? 
- Кто обладает подобным умением, хотел бы я знать? - улыбнулся сын. – И каким станет поведение при этом? – спросил он и предположил: - Просчитанным, что ли?
- Каждая новая идея порой кажется интересней предыдущей, но так ли это на самом деле? – спросила мать.
- Заблуждение. У меня уже каша в голове. Я забыл даже, зачем вообще к тебе пришёл. Такое ощущение, что просчитанная определённость вдруг перешла в категорию недоказанной вероятности. И что с этим делать? Выверт какой-то. Я уже вообще не  понимаю, о чём мы говорим и с какой целью.
- Всё ли, что произносится, имеет смысл? – спросила мать.
- Если ты про бу-бу-бу-бы-бы-бы-бе, то здесь никакого смысла нет.  Иногда же и вполне разумное утверждение на первый взгляд может оказаться нелепым. Например, на какой стороне площади стоит памятник: слева или справа? Или если спросить: «На земном шаре сейчас день или ночь»? Ответ зависит от места.
- Деятельность, слова, лишённые смысла. Мне же иногда кажется, что и сама жизнь лишена смысла. Но ничего другого у нас нет, - произнесла Алиса Арнольдовна.
- Толпы людей, которые не знают, для чего появились на свет. Кому пришло в голову запланировать такое, а главное, зачем?
- А может, это игра, а не жизнь, а люди – автоматы, беспомощные автоматы?
- И ты веришь в это? – спросил сын.
- С трудом.
- Когда в моих суждениях проглядывали логически слабые места, я не очень расстраивался. Но если мир – иллюзия, то что такое логика в нём? Это величайшее надувательство? Я думаю, что мир есть то, чем он является на самом деле. Вопрос в другом, существует ли разумное понимание мира, основанное на фактах, а не на том, что мы где-то что-то прочитали, чему нас научили. Мы напичканы противоречивыми сведениями, ложью. И как не заблудиться во всём этом? Существование мира не должно быть лишено смысла. Кто же навязал нам ложные представления?  Зачем кому-то было нужно обмануть наше сознание? Кто-то сказал, что «самый верный способ убедительно солгать – это неубедительно сказать правду». Что-то мне говорит, что в самом обмане должен быть заложен ключ к разгадке. Если я чего-то не вижу, для меня этого нет, но нет ли его на самом деле? Может, надо научиться мыслить иными категориями?
- Вот именно этим и занимается твоя дочь. И наша задача не перекрыть её устремления, а вовремя поддержать. Поддержать именно тогда, когда она будет нуждаться в нашей поддержке.
- Да, что касается поддержки. Сима хотела бы пообщаться с человеком, разбирающимся в области сновидений…
- Я не против, если ты их пригласишь к нам. А повод… повод мы придумаем. Твоя жена тоже возражать не будет. Симу пригласили выступить на концерте в детском доме. Две скрипичные пьесы… Это в субботу с утра. А вечером мы можем отпраздновать. Вот и повод. Семейный праздник…
- А Симе удобно ли? Всё же любое выступление – это напряжение…
- Вот и расслабится в семейном кругу. Ты своего зама вместе с женой и сыном пригласи. Их сын ведь на год старше Симы?
- Вроде…
- Правда, я не в восторге от твоего зама, но ради внучки готова потерпеть…
- Он неплохой специалист. У нас команда. Ему приходится идти в ногу с коллективом. Хотя его заносит. Вот, думаю направить его к психотерапевту или психологу. Может, увидит самого себя и поймёт, что он не пуп земли?
Сима вернулась с концерта задолго до прихода гостей. Она аккуратно положила скрипку в шкаф и подумала, что сегодня ей предстоит ещё один концерт. Бабушка посоветовала ей посидеть в саду после обеда или немного вздремнуть перед приходом гостей.
- Я не устала, я же не одна выступала. Сегодня передо мной была самая благодарная публика. Они впитывали звуки, воспринимали звучание как волшебство, я ощущала это. Но всё равно я воспользуюсь твоим советом, обязательно помечтаю в нашем саду.
Вечером на служебной машине привезли семью Андрона Самсоновича – его жену Ларису Олеговну и сына Ивана. Они поздравили Симу, вручили цветы. Правда, у Симы сложилось впечатление, что они не очень понимали, что за концерт сегодня состоялся у дочери директора, замом которого был Андрон Самсонович.
После ужина, пока ещё не накрыли стол к чаю, бабушка попросила Симу сыграть что-нибудь для гостей. Ваня заворожено смотрел на девушку со скрипкой в руках. Он вначале никак не мог соотнести звучание с ней. Её одухотворённое лицо словно светилось изнутри. А музыка наполняла его душу восторгом, которого он не испытывал ещё в своей жизни. Он чуть прикрыл глаза, и ему показалось, что он парит над лесом, впитывает его звучание каждой клеточкой и всё больше наполняется восторгом. Музыка стихла, он открыл глаза и еле слышно прошептал:
- Чудесно.
Но Сима услышала его и улыбнулась. Потом Лариса Олеговна подошла к девочке и пожала ей руку:
- Спасибо. Ты хотела пообщаться со мной?
- Да. Меня интересует, могут ли два человека видеть один и тот же сон?
- Сны – это целый мир, неизведанный и загадочный. Я не буду читать тебе лекцию о фазах сна, о научных исследованиях в этой области, о пророческих снах. Людей издавна волновали сновидения. Многие забывают свои сны иногда в момент пробуждения, иногда ещё раньше. И только слабый отзвук, что что-то происходило там, за гранью, ещё остаётся. Некоторым везёт, хотя не знаю, можно ли это назвать везением, когда  люди просыпаются с ощущением, что только что покинули иной мир, где происходили увлекательные события, невероятные, но имеющие собственную логику. Развитие, завершение, эмоциональные всплески, деяния, оценки. Короче, жизнь, странную, не похожую на реальность. И есть сны осознанные, когда ты понимаешь, что это сон. Как мелодия, исполненная тобой только что, легко следовала от мысли к мысли с неумолимой внутренней логикой. В таких снах ты управляешь сюжетом, ты понимаешь, что тебе надо. В своём сне ты хозяин. Ты можешь встретиться с кем угодно. Если тебе будет интересно, как добиться осознанных сновидений, можешь прочитать труды Стивена Лабержа. В этом случае, я думаю, возможно видеть с кем-то одно и то же. Есть методики вхождения в чужой сон. Но всегда наступает триумфальный финал, итог твоего путешествия: просыпание.
- Спасибо, - сказала Сима. – Вы ответили на мой вопрос кратко и весьма доступно. Вы работаете в институте сновидений?
- Это громко сказано. У Лабержа свой институт, а у меня лаборатория, которую я возглавляю.
Сима увидела напряжение на лице Ларисы Олеговны, проследила за её взглядом и поняла причину. Её супруг читал лекцию сыну. Андрон Самсонович с лёгкостью обозвал сына бездарью, потом еле слышно что-то пытался объяснить: слов, правда, было невозможно разобрать, одно только шипение доносилось до Симы. И вдруг резкое заявление Андрона Самсоновича:
- Я хочу сделать тебя счастливым, - заставило девочку вмешаться.
Она подошла к гостю, увлечённому воспитательным моментом, и спокойно произнесла:
- А разве можно осчастливить насильно?
В её глазах читалось сожаление, что взрослый человек не видит очевидного факта. Но отец Ивана не собирался сдаваться. Ощущение хозяина демонстрировалось в его жестах, манере говорить, «кидать» замечания, в снисходительной улыбке, похлопывании собеседника по плечу. Он заботился о престиже своего имени. Но это не было желанием из детства стать героем. В его понимании он им уже был: героем с рождения. И именно поэтому имел право указывать другим, что делать и как жить.
То, что он занимал должность зама, его особо не напрягало, он считал себя умней начальника, потому что мог провернуть любую сделку с успешным результатом. Он не задумывался особо, что был в команде, где каждый находился на своём месте. И без слаженного коллектива он бы ничего сделать не смог, а уж без мозгового центра, коим был отец Симы, ни одно мероприятие не увенчалось бы успехом. 
Завышенной самооценкой страдают многие люди, как и её противоположностью. Но Сима вкладывала в понятие «герой» иной смысл. И видела, что её независимость слегка раздражает Андрона Самсоновича.
«Неужели в его окружении нет никого, кто бы оказал ему сопротивление»?
И вдруг её осенило: вне работы он окружает себя исключительно теми, кто заглядывает ему в рот. И он боится. Жена и ребёнок не в счёт. Их мнением, похоже, он не особо дорожил.
- Удача – это награда, которая следует за тщательным планированием. Это же очевидно, - заявил он.
- Вы думаете, что достаточно следовать предписанию, чтоб прибыть в пункт «Счастье»? А какое оно? Одно на всех? Или это ваше понимание счастья, которое может не совпадать с представлением других людей?
Иван испугался, что отец сейчас проговорит свои излюбленные фразы: «Совет: не лезь на рожон, детка, тебе лучше  помолчать, когда старшие уму-разуму учат». «Оставь мечту идиота: выделиться из общей массы».
 Но отец Ивана вдруг улыбнулся и сказал:
- Какая смышлёная девочка, не то что мой балбес.
Сима вспомнила слова бабушки: «Не можешь помочь, отойди в сторону, сделаешь только хуже». Но она уже вмешалась.
- Это иллюзия. Желание, чтобы на тебя обратили внимание, не смышленость, а просчёт. Хочу извиниться, что влезла в вашу беседу. Вы не будете против, если я заберу от вас вашего сына, пока не подали чай и сладкое. Ты любишь сладкое? – спросила она Ивана и почти потащила в другой конец комнаты.
- Спасибо, - прошептал он, когда они отошли от его отца. - Освобождение от рабской психологии дело собственных усилий, но я слишком завишу пока от родителей. И я осознаю, что не достаточно умён, чтобы возражать. Я не идиот, но и не гений, я не оправдываю его надежд. Но я хочу прожить свою жизнь не так, как отец требует. Я стремлюсь обрести внутреннюю свободу.
Он посмотрел на Симу.
- Как бы ты отнеслась к человеку, который утверждает, что знает, о чём задумался Бог? – спросил Иван.
- Как к эгоцентристу, который считает себя выше Бога, если его утверждение не является шуткой. Я думаю, что твой отец делает подобные заявления от страха. Ему надо пообщаться с нашей бабушкой.
- Я слышал, что ты интересуешься осознанными сновидениями? У моей матери приличная библиотека на эту тему. Надо будет почитать. Только не спрашивай, зачем мне это?
- Не буду, - сказала Сима. – Это очевидно. Я тебе нравлюсь. Ты мне – тоже. А что будет, время покажет.
- А как ты узнала?
- У тебя на лице написано, - засмеялась Сима. – Бабушка испекла мой любимый торт. Пошли дегустировать, мой рыцарь.
Встреча прошла на должном уровне, гостей увезли на всё той же служебной машине. А через какое-то время Сима решилась поговорить с отцом.  Она пересеклась с ним в саду и сообщила:
- Я искала тебя.
Сима сорвала травинку и предложила посидеть на качелях. Отец улыбнулся.
- Бабушка обычно говорит, что у кого нет своей личной жизни, как правило, лезет в чужую. Мне бы не хотелось лезть, но я вижу, что тебя что-то тревожит. Ты всю неделю, будто не в своей тарелке. Что случилось? Это присутствие гостей так повлияло на тебя?
- Нет. Я бьюсь над решением одной технической проблемы. Мне нужен аппарат, который ещё не изобрели. Но я знаю, что чисто теоретически его создание возможно.
- А кто бы из учёных тебе мог подсказать, помочь?
- Их уже давно нет в этом мире…
- И всё же, - настаивала дочь.
Максим Андреевич стал перечислять имена. Список оказался весьма внушительным.
- Подожди. А теперь назови из них пять лучших. Тех, кто бы смог реально решить твою проблему, указать путь, подсказать… сделать… создать…
Отец назвал.
- А теперь выбери двоих, - предложила Сима.
Максим Андреевич не знал, что задумала его дочь. Может, это была определённая игра?  Он вначале слегка напрягся, а потом принял условия игры и с лёгкостью назвал фамилии.
- Прекрасно, - похвалила его Сима. – А теперь я хочу тебя попросить, чтобы ты перед тем, как лечь спать, положил рядом блокнот и ручку…
- Ты думаешь, что я как Менделеев? Тот увидел во сне периодическую систему элементов, а я увижу во сне схему не созданного ещё аппарата.
- Да ладно, разве тебе не интересно, чем закончится наша с тобой игра? – Сима улыбнулась.
- Интересно. В принципе, что я теряю? Ничего. В крайнем случае, напишу утром в блокноте: «Проиграл».
Девочка улыбнулась и побежала помогать бабушке. Перед сном Максим Андреевич вспомнил об обещании дочери и усмехнулся: «Впадаю в детство». Но всё же положил на прикроватную тумбочку блокнот и ручку.
Сима продумывала некоторые шаги с особой тщательностью, хотя не была уверена, что на самом деле произойдёт именно так, как она запланирует. Всё же это был её первый опыт. Ей надо было втянуть в свой сон отца и двоих уже ушедших учёных, после чего отец должен будет кратко изложить не решённую в реальности проблему, самую суть. И при этом она должна будет удерживать сконструированное заранее место их общения.
Максим Андреевич так и уснул с мыслью об очередной игре дочери. Он увидел себя в огромном зале с множеством дверей. Он откуда-то знал, какую дверь ему необходимо открыть. За ней оказалась свободная аудитория, в которую из другой двери вошла его дочь и предложила присесть. Она объяснила, что сейчас появятся нужные ему люди, и что он должен кратко и чётко сформулировать, какую помощь он ожидает от них.
И только она отошла от отца, как ещё одна дверь в аудиторию распахнулась, и вошли два учёных, фамилии которых он называл дочери накануне. Это почему-то совсем не удивило его, словно он каждый день общался с ними. Они тоже обрадовались, увидев Максима Андреевича, подошли к нему и попросили объяснить, зачем их потревожили. Максим Андреевич обернулся, увидел Симу и успокоился, словно само её присутствие прибавило ему уверенности.
«Это игра, - подумал он, - ведь этих учёных давно нет среди живых», - и стал рассказывать о том, где произошёл сбой в его изобретении и что он вообще задумал сотворить.
Они увлеклись обсуждением проблемы. Чертежи, расчёты, и вдруг нашлось весьма простое и оригинальное решение. Обсуждение подходило к концу. Сима увидела трещины на потолке аудитории. Она подбежала к отцу, подтолкнула его к двери, через которую он должен выйти, учёных попросила покинуть аудиторию через другую дверь. А сама, после того, как помещение опустело, трансформировала его в сад, а потом увидела свой дом и побежала к нему.
Максим Андреевич проснулся от толчка в спину. Он схватил блокнот и ручку и стал лихорадочно записывать всё, что только что услышал, узнал и увидел: чертежи, вычисления. Он облегчённо вздохнул. А потом мысль о дочери захватила его сознание.  Он желал знать, всё ли в порядке с ней. Он и сам не мог объяснить, почему ощутил страх.
Напряжение словно пронизывало воздух. Откуда-то возникло странное ощущение, что кто-то специально скрутил воздушное пространство в тугую спираль, готовую вот-вот развернуться. Ласковый блеск солнца, проникающий в окно спальни, не рассеивал возникшее ощущение, скорее, усиливал. Он ворвался в комнату дочери. Сима сидела на кровати, обхватив руками колени, на её лице он увидел растерянность, за которой скрывалось глубокое уныние.
- Получилось, милая, слышишь, получилось, - он кинулся к ней и поцеловал в щёку. – Я увидел во сне…
- Я знаю, - произнесла дочь. – Это я устроила вам встречу. Мне казалось, что я делаю доброе дело. И только сейчас подумала, а имела ли я на это право? А вдруг это изобретение преждевременно в этом мире?
- Нет-нет, милая! – воскликнул отец. – Никакого вреда от него не предвидится. Всё под контролем… Могущество знания опасно для тех, кто наживается на человеческой нищете и угнетении. Я же…
- Ядерную энергию тоже собирались использовать исключительно в мирных целях, а что из этого вышло?
- Господи! Ну, хочешь, я порву все схемы, чертежи и расчёты?
- Нет. Я о другом, у меня же может возникнуть соблазн «помогать» и другим людям. Но я же не знаю, как это отразится на всём человечестве. Игры могут быть не так безобидны. Я не должна вмешиваться в прописанные события…
- А кто тебе сказал, что организованная тобой встреча во сне не была запланирована свыше?
- Я устала, - сказала дочь.
- Извини, я ухожу. Отдыхай.
Сима вздохнула:
«Благими намерениями, куда я проложила дорогу? Ба, что будет? – спросила она мысленно и услышала: - То, что и должно быть. Отец оказался прав, всё не случайно. Только вначале надо вопрошать, а потом совершать. Последовательность усвоила?»
- Усвоила, - произнесла она вслух.
А через месяц она случайно узнала о сокровенном желании Ивана стать художником.
- Я же не дурак, понимаю, что от пункта «Желать» до пункта  «Иметь» дистанция, которую мне не преодолеть, ибо для этого талант нужен. А он либо есть, либо его нет.
- А что если попробовать обучение живописи через осознанное сновидение? Вдруг получится? Давай вначале встретимся во сне.   
Их первая «встреча» оказалась короткой, но весьма яркой. На следующий день ей позвонил Иван и сообщил, при каких обстоятельствах увидел её во сне.
- Я прочитал книги Патриции Гарфилд, Стивена Лабержа и некоторые разработки мамы. Я знаю, что у тебя получилось втащить меня в свой сон.
- А я знаю, что надо сделать, чтобы ты развил в себе способность  живописца, чтобы ты стал настоящим художником. Время во сне длится не так, как в реальности. Это даёт нам шанс. До встречи, - сказала Сима и положила трубку.
В течение недели она приводила во сне к Ивану самых именитых художников, которые занимались с нерадивым учеником. Это в реальности прошла всего неделя, а там, там прошли годы. Парадокс времени давал огромное преимущество для обучения. И вдруг
Иван позвонил Симе и объявил, что сегодня всё утро писал её портрет по памяти. Что случилось чудо: он преодолел барьер страха. Некоторые работы его мать показала специалистам, и они в один голос заявили ей, что у её сына дар Божий, что такого мастерства просто немыслимо было ожидать от человека, который нигде не учился.
Он всё это выпалил Симе, а потом сказал:
- Но мне нужно было научиться писать картины только для того, чтобы…
- Я знаю. Давай погуляем в городском парке. 
- Давай. Я завтра буду ждать тебя на площади, возле памятника. Осталось уточнить время. Может, часов в двенадцать?
Сима согласилась. Это было её первое свидание. Она не хотела думать о том, что будет через шесть лет. Останутся ли они вместе навсегда или их пути разойдутся. Главное, что он сейчас пригласил её на свидание.
Бабушка покачала головой, увидев её приготовления.
- Осчастливила парня? Художником стал? Дар приобрёл? А что потеряет, чтоб равновесие не нарушалось, ты знаешь? Надолго ли твоё ликование?
- Ба, я хотела как лучше.
- Про благие намерения мы с тобой уже говорили…
- Я же в этой реальности не вмешивалась в его жизнь.
- Да. А ещё твоё незнание только и оправдывает тебя. Надеюсь, что на первый раз тебе простится твоё невежество.
- Ну, почему сразу невежество?
- Только-только начала делать первые шаги и уже изъявила желание бежать марафон. Это либо глупость, либо жажда славы, исключительности. Либо что-то ещё, что
простит тебе твоё вмешательство в судьбу этого мальчика, - она внимательно посмотрела на внучку и вздохнула: - Первая любовь… это веская причина…    
 Щёки Симы заалели.
- Я, когда встретила впервые твоего дедушку возле озера, влюбилась в него с первого взгляда, и вместо чуда сотворила глупость. В солнечный день устроила «танец капель на воде». Мы бежали под дождём, взявшись за руки к остановке трамвая. Я до сих пор помню сияние его глаз и первый робкий поцелуй в щёку возле подъезда. Самое смешное, что только позже я поняла, что мои неуправляемые эмоции притянули дождь. А что бы случилось, если бы дождя не было? Побежал ли он меня провожать? Но случилось то, что случилось. Я тогда не только не умела управлять своими способностями, но ещё и не знала о многих из них. Милая, береги то, что зреет у тебя внутри, не растеряй ненароком. Это уже не игра, - она обняла внучку и поспешила к себе в комнату.
 - Завтра, это уже сегодня, - Сима встала с кровати и подошла к окну.
Солнечный лучик коснулся её руки. Сима улыбнулась:
- Хочешь поиграть? Я ещё не придумала забаву. Вот вернусь с прогулки… - пообещала она, а лучик погладил её по щеке.
 И все недавние сомнения и переживания вдруг растворились от этого прикосновения. Сима улыбнулась и вдруг увидела картину, которую Иван рассматривал перед тем, как упаковать. На ней смеющаяся девочка летела над парком, словно купаясь в закатных лучах солнца, и играла на скрипке, потому что Там это было возможно.
 

Февраль 2016 год