Пыль в придорожной канаве

- Есть люди, для которых весь смысл жизни заключён в сокрытии этого самого смысла, - произнёс Фёдор.
Ему самому понравилась фраза. Правда он не помнил, прочитал ли он где-то об этом, слышал от кого-то или сам только что родил. Впрочем, какое это имеет значение? Он увидел по лицам присутствующих гостей, что его слова произвели впечатление. Это как наживка, теперь каждый будет пытаться соответствовать, начнёт рассуждать, а он может спокойно наблюдать. Другой вопрос, зачем ему это нужно? Может, сам процесс наблюдения давал возможность увидеть людей, с которыми столько лет работал, в ином свете?
Общение было пущено в нужное русло. Никто не понимает предмета, но важно что-то сказать.
- Никого не сделаешь счастливым насильно, - вдруг выпалила Лариса, жена начальника отдела, где работал Фёдор.
- К чему это вы? – осведомился хозяин дома Павел Семёнович, директор фирмы, к которой все собравшиеся имели некое отношение.
- С этим сложно не согласиться, - вдруг вмешалась жена  директора Люси, да ещё и
проигнорировала грозный взгляд мужа.
День рождения её мужа обычно проходил по одному и тому же сценарию: сотрудники его фирмы приезжали в их загородный дом, рассаживались за столом согласно их рангу. Ели-пили, возносили хвалебные оды виновнику торжества, восхищались хозяйкой, благодарили за организованное застолье, подбор деликатесов и блюд, а хозяина за подбор вин и крепких напитков, рассказывали анекдоты, дружно смеялись, потом пили кофе, рассматривали коллекцию бабочек и монет, снова восхищались и завидовали одновременно.
 Обычно приезжало человек десять сотрудников с жёнами, а холостяки без всякого сопровождения. «Свои» люди были вхожи в дом генерального директора. Потом два приглашённых официанта вывозили огромный торт, сделанный по специальному заказу. При этом нанятые музыканты играли, как в ресторане, а именитые певцы пели для гостей директора. Для них организовывали отдельный столик.
Всё было, как всегда – понятно, привычно. Ничто не предвещало никаких нарушений. Что случилось? Почему из-за одной фразы всё пошло не так? Почему на глазах у всех сценарий рассыпался? И не находилось никого, кто бы мог вернуть его в привычное русло. А может, все так устали от запланированной последовательности, что обрадовались возможности что-то изменить? А может, это был скрытый бунт, протест? А здесь, как назло и музыканты решили сделать себе перерыв: потянулись к угощению, напиткам. 
Настроение было испорчено. Павел Семёнович налил себе водки и встал:
- Предлагаю выпить за процветание нашей фирмы.
Сотрудники в спешном порядке наполняли бокалы, неуклюже поднимались из-за стола. И вот уже все стояли с поднятыми бокалами и с улыбками на лицах, потому что каждый осознавал, что процветание каждого из них  напрямую связано с процветанием их фирмы. Дружно выпили, забыв о начатой дискуссии.
Фёдор снова оглядел жующую компанию и не утерпел:
- Интересно, а что мы на самом деле слышим: слова или отзвук слов?
Молоденькая секретарша Зоя, сидевшая рядом с ним, прошептала:
- Чего творишь? Здесь никто не понимает ни тебя, ни того, что ты говоришь. Но они помнят слова шефа, что ты колокол, звучащий набатом, что ты, именно ты не даёшь уснуть им всем. Сократ нашей фирмы, жужжащая оса. Все должны терпеть твоё жало и думать о скрытом смысле твоих слов. Они же сейчас начнут нести околесицу, в которой заблудятся. И уже через пять минут никто не вспомнит, о чём шла речь изначально.
- Но ты-то этого не забудешь? – спросил тихонько Фёдор.
- Слова, как звук колокола, пробуждают нас. Это призыв к действию, - сказал Юрий Анатольевич, начальник отдела, в котором работал Фёдор.
- Позвольте, - проговорил главбух, - смотря какие слова. Мне на днях знакомый позвонил, предупредил о проверке. Так я чуть со стула не упал.
- Ты в кресле сидишь, - сказал финансовый директор. – И чего падать раньше времени? Мы же с тобой всё подчистили, подмазали…
- Ну, да, проверяющий уехал довольный, - засмеялся Павел Семёнович. – В друзья набивался.
- А вот у моего брата, - жена начальника отдела Лариса отодвинула бокал, - такое случилось на прошлой неделе. Мистика, да и только…
Её муж закашлялся, но подаваемый сигнал не был расшифрован. Её уже несло по скользкой дорожке, не остановить. Фёдор сжалился над Юрием Анатольевичем и, округлив глаза, прошептал:
- Мистика! А вы верите в Призраков? Я на днях выхожу на балкон и вижу внизу, во дворе мужика. Гиганта какого-то. Он размахивает руками, словно приглашает спуститься. Только вот кого? Неужто меня, думаю. Пригляделся я к нему и глазам своим не верю. Что-то не так с тем мужиком. Там же карлик стоит. Как человек может быть одновременно гигантом и карликом? Мне показалось, что слышу голос, похожий на ветер иных миров. А здесь ещё сосед музыку врубил. Я от неожиданности вздрогнул. Отвлёкся всего на секунду. Смотрю вновь во двор, а там никого. Призраки – это скитальцы, изгнанники, дети Тени, просто Видения, живущие рядом с людьми, стражи собственных невидимых владений? Все эти вопросы промелькнули у меня в голове. А ответов нет, - вздохнул Фёдор.
- А у моей бабки в деревне…
И пошло-поехало. Фёдор поймал на себе благодарный взгляд Юрия Анатольевича. Он решил, что Фёдор придумал историю, чтоб выправить ситуацию. Ситуацию он, действительно решил исправить, но только вот ничего не придумал. Он до сих пор не знал, что это было.
- Да, - прошептала Зоя, - не даром Станислав Лем вопрошал: «Как можете вы понять океан, если вы не в состоянии понять друг друга?» Вроде, на одном языке общаются люди, а прислушаешься, они же каждый о своём говорят. И нет пересечения. Нигде, ни в чём. Фантастика! Но им-то кажется, что всё логично, что они об одном и том же вещают, что все в теме…
- Пошли на веранду, вернее, на застеклённый балкон, - предложил Фёдор. – Музыканты наелись, сейчас затянут волынку… Танцевать кинутся гости, потому что они уже сами не понимают, о чём речь. Про мистику помнят. Но боятся поднимать пыль в придорожной канаве. А вдруг обнажится то, что лучше не видеть.
- Закат сегодня странный. Лиловый. Смотри, там за полем горизонт сиреневый с багровым налётом, - произнесла Зоя.
- Лиловый и сиреневый с багровым – это не одно и то же, - улыбнулся Фёдор.
- Какая разница, - взмахнула рукой Зоя. – Сейчас ночь, похожая на могущественную Тень, скроет реальность. И мы уже никогда не узнаем, что за фантасмагория цветовая проявилась там, за пшеничным полем, что именно вызвало мой восторг. Почему очарование насторожило меня? Прислушайся. Куда исчезли звуки? А может, это проделки призраков? Тех самых, что чего-то хотели от тебя? А были ли они на самом деле?
- Слишком много вопросов. Людям свойственна непоследовательность. Тебе не нужны ответы, - улыбнулся Фёдор.
Девушка пожала плечами, что в её варианте означало сомнение: то ли да, то ли нет.
- Что делает нас счастливыми? – спросила Зоя.
- Иллюзии, - улыбнулся её собеседник.  -  Мы похожи на пыль в придорожной канаве, лежим, греем бока. Никому до нас нет дела и нам ни до кого, пока ветер не сдвинет с насиженного места, не поднимет по воле Судьбы, не закружит, не унесёт в дальние дали.
- Нет. «Мы не пыль, мы – волшебники», - утверждал Ричард Бах. – И мне его утверждение ближе, - сказала Зоя.
- Потому что он для тебя авторитет, а я так, погулять вышел? – спросил Фёдор.
- Нет. То есть, да. Мне кажется, что он сформулировал моё мироощущение более точно, лучше, чем бы я это сделала.
Она хотела ещё что-то сказать, но вдруг ощутила, что слова растаяли раньше, чем они сложились в фразу. Зоя растерянно заморгала. Она словно на мгновение лишилась кожи: столь острыми стали ощущения. А Фёдор тут же воспользовался её паузой и произнёс:
- Ведь на самом деле для знающего и одного слова достаточно, чтоб увидеть всю картину в целом.
- Знающего? Но это ужасно: всё знать. Как жить с такой  тяжестью? Мне кажется, что счастливым человека делают не яркие редкие события его жизни, счастье складывается из малозаметных повседневных мелочей. Точно, малое делает нас счастливыми, - Зоя улыбнулась. – Хотя, в глобальном смысле, соглашусь с тобой.
- Ты знаешь это или думаешь, что знаешь? – спросил Фёдор.
- Я редко не оказываюсь в ловушках, расставленных тобой. И пока я раздумываю, как выбраться, приходит понимание бессмысленности моих усилий. Мне иногда кажется, что ты подводишь людей к некой двери, которую они должны открыть сами. Только беда  (их или твоя?) заключается в том, что они не хотят ничего открывать, не стремятся сделать шаг, от которого что-то изменится в их жизни. Парадокс в том, что они не желают ничего менять. Их всё устраивает.
- Думаешь, что раскусила меня?
- Нет. Так что там с твоими призраками?
- О, это особая тема. Со временем она меня всё больше волнует, потому что с какой-то странной последовательностью судьба мне преподносит сюрпризы, чтоб не расслаблялся, что ли? А может, я должен решить некий ребус, чтоб понять причину. Ещё неделю назад я бежал по пустынной ночной улице и молил Бога подать мне знаки, чтоб я узнал, что это за город, что за улица такая, словно каменный лабиринт? Я устал. Одно только желание стучало в моей голове: отыскать дорогу домой, чтоб впереди появился знакомый двор, чтоб я оказался у себя в квартире под тёплым пледом.  Я вздрагиваю, просыпаюсь от духоты. На голове – плед, о котором я мечтал всю дорогу. Я улыбаюсь, глядя на привычную обстановку. И вдруг ощущаю капли холодного пота на лице: я лежу на диване в той самой одежде, в которой бежал ночью, когда заблудился, и на голове плед, о котором мечтал. Если это был сон, то как я оказался дома? Я сажусь на диване и вдруг вспоминаю, что мы вчера с Юркой были у кого-то в гостях. Я беру телефон и молюсь, чтобы он не потерял память, как я. Я слышу его голос и задаю мучавший меня вопрос: как я оказался у себя дома?
- Не помнишь, старик? – смеётся он. – Так это я тебя на такси доставил. Ты шлёпнулся на диван, потребовал укрыть голову пледом и вырубился. Я захлопнул за собой дверь и на том же самом такси свалил…
- Спасибо, - дрожащим голосом говорю ему. – Ты мой спаситель.
- А то? Я друзей не бросаю, - гордо сообщает он, а я ликую, что со мной не случилось того кошмара, что был во сне, и принимаю решение не напиваться до потери памяти, а лучше вообще не пить…
- Хорошее решение, - одобрила Зоя.
- Знаешь, пока я бежал там, по булыжной мостовой мимо похожих друг на друга серых казематов с чёрными окнами, я ощутил каким-то странным образом, что темнота давит на стёкла, что она настолько густая, что может раздавить. А потом вылезшая откуда-то мысль: являются ли эти строения тем, чем кажутся? Или они в моём воображении выстроились вдоль дороги? Да и сам бег был похож на бег на месте: вроде, и бегу, а ничего не меняется: ландшафт тот же, вернее полное отсутствие оного, те же здания и страх. Где я? И ещё внутренний крик: домой хочу! Призрачные явления затуманенного сознания…
- Надо меньше пить, - сказала Зоя.
- Согласен. А если это был не бред пьяного и не сон? А потом мне фантастическая идея в голову пришла: а вдруг я приобрёл способность перемещаться мгновенно в любую точку мира? Я тут же решил проверить. Зажмурился, представляю то одно место, то другое и ни хрена. Погримасничал минут тридцать, надоело ерундой заниматься. Предположение оказалось ложным. А так красиво начиналось. Я в фильме одном видел, по-моему «Телепорт» назывался, а может иначе как. Короче, рухнули надежды на красивую жизнь. А вчера я по телевизору случайно увидел то место, по которому бежал во сне. Это была передача про Грецию. Как тебе такой поворот? Что я там делал?
- Бежал, - сказала Зоя. – Во сне и не такое может быть. Хотя многие говорят, что сон – это маленькая смерть. Но я не верю в это утверждение. Сон – это жизнь, о которой мы ничего не знаем.
- Столкновение с «Неведомым» порождает ужас, граничащий с безумием. И избавление от него – забытье. Стирание памяти о случившемся. Ты ничего не слышала о подобных услугах?
- Только читала, - улыбнулась Зоя.
- Где?
- В фантастическом рассказе.
- Жаль. Психологи говорят, что сны и грёзы наяву отражают суть человека, а бесконечный поток мыслей порождает бессонницу. Но сны ведь разные бывают. Есть категория печальных снов. Они же появляются откуда-то. Может, есть чудесный источник знаний? В том, что он существует, я уже почти не сомневаюсь. Другое дело, если я размышляю о нём, то он мне зачем-то нужен. А я этого не знаю. И в реальности и во снах важны детали, потому что нет ничего случайного. Любая деталь является неотъемлемой частью общего замысла, который заставляет восхищаться, страдать и ощущать собственное несовершенство. Я на днях рассуждал, что такое история? Это то, что уже случилось, завершённые события, которые мало кого интересуют, потому что там корни древа так глубоко уходят в землю, что проще придумать, как они выглядят, чем раскопать, чтоб увидеть истинную картину положения дел. Ведь всех прельщает крона, следствия без понимания причин…
- Эко, брат,  тебя занесло, - вздохнула Зоя. – А тебе не приходило в голову, что ты и есть история, её хранитель, её участник, её путеводная нить, её свет и тьма, ты всё, что есть…
Фёдор  посмотрел в глаза Зои и как-то очень серьёзно произнёс:
- Это Вечность хранит всё сущее: в ней не исчезает глупец, бегущий от собственной тени, и мудрец, ставший пророком и призрак, тоскующий у посаженного сыном дерева…
  Открылась дверь на балкон, то ли сквозняком, то ли сама по себе и обрушился шквал звуков: музыка, смех подвыпивших людей, выкрики и пение. Он подумал, что это знак: надо завязывать с разговорами. Что-то приоткрывается, что не должно пока вылезать наружу. Он обнял Зою и пригласил на танец.
- Ты серьёзно, Федя? Неужели не набегался? Может, лучше вообще слиняем из этого кошмара? Ты как сюда приехал?
- На такси. У меня нет личного шофёра и служебной машины нет. А мой слегка побитый транспорт отечественного производства на ремонте, только завтра заберу. Ещё вопросы есть?
- Меня Юрий Анатольевич привёз, вернее, его с супругой и меня шофёр нашей фирмы на служебной машине доставил, обратно, думаю, нас тоже увезут. Но мне почему-то не хочется ждать. Распрощаться нечто? Вызови такси. Скажу, что голова разболелась, а ты сопровождать «болезную» будешь, чтоб в целости и сохранности на руки родителям сдать. Как тебе такая идея?
- Белыми нитками шита, но пройдёт. Так что иди к хозяину дома и супруге его сообщать новость, извиняйся за нас двоих, прощайся.
- А ты, Сократ, не убегай без меня, на такси мы быстрей доберёмся. Проверено, - улыбнулась она.
Возле дома уже стояло такси, когда они вышли. Это обстоятельство почему-то насторожило Фёдора.
- Странно, - прошептал он. – Машина минут через десять должна подъехать. Может, это не за нами?
Он подошёл к водителю такси и чуть не вскрикнул, потому что за рулём сидела женщина удивительно похожая на его бабушку в молодости. С той лишь разницей, что его бабушка не знала, с какой стороны к машине подойти. Так и ушла в мир иной, не узнав об этом.
- Милый, - сказала женщина, - ты узнал меня. Вижу, что узнал. Да, я твоя бабушка. Только не говори, что этого не может быть. Как видишь, может.
- В психушке тоже все уверены, что видят реальность. Вокруг нас нездоровая духовная атмосфера: здоровых превращают в душевнобольных, а сумасшедшие занимают руководящие посты…
- Оставь душевнобольных и свои разглагольствования о действительности. Мне стоило огромных трудов появиться здесь, да ещё отправить водителя на кухню. Здесь его дочь работает. Слушай и запоминай. Не садитесь в это такси или, по крайней мере, задержитесь ещё на полчаса.
- Зачем? Чем тебе не нравится машина? – спросил Фёдор.
- Дело не в машине, а в обстоятельствах. Господи, я вырвалась, чтоб этому идиоту и его даме жизнь спасти, а он ещё сопротивляется.
- Ты чего там потерял? – спросила Зоя. – Водителя в машине нет. Там вообще никого нет, а ты и не пьян, вроде, а разговариваешь сам с собой, да ещё возмущаешься, руками размахиваешь. А вон и водитель бежит…
- Мы не едем, - Фёдор посмотрел в округлившиеся глаза Зои, - вернее, пока не едем, - решил уточнить он. – У нас есть ещё дела…
- Точно, ты не в себе. Какие дела? Мы уже попрощались с хозяевами. А теперь вернёмся свои дела доделывать? Мы что-то не доели или не допили?
- Да, - вдруг радостно воскликнул Фёдор, - мы не попробовали торт.
- Больной, на всю голову больной. А кто за простой такси платить будет, пока ты торт дегустировать будешь? Нам проще на эту сумму целый торт купить.
- Материальная сторона тебя не должна волновать. Я оплачу. Шеф, - обратился он к водителю, - мы через полчаса тронемся. Мы ещё торт не ели.
- Как скажешь, - произнёс водитель и включил счётчик. – Тик-так, тик-так, деньги капают, можешь ещё и цыганочку сплясать на бис, мне без разницы.
- Договорились, - улыбнулся Фёдор. – Пошли, - он схватил Зою за руку и потащил обратно в дом.
- И снова - здравствуйте! – выкрикнул Фёдор.
Гости замолчали, и в полной тишине «Сократ» их фирмы объявил причину своего возвращения:
- Я вдруг понял, что просто не имею права уехать, не попробовав торт.
Все заулыбались и зааплодировали, решив, что это очередная шутка их «Сократа», и в ней есть некий потаённый смысл. Хозяин непроизвольно схватил бутылку и потребовал, чтоб у всех было налито, потому что это замечательный повод для тоста.
- Правильно, - одобрил Фёдор. – Дела надо завершать. Вы – гениальный руководитель. За мудрые решения!
- Да, - ещё больше обрадовался Павел Семёнович. – Именно. За мудрые решения!
Зоя посмотрела на Фёдора и спросила шёпотом:
- И что это было?
- Тост, - улыбнулся Фёдор.
Официант принёс две тарелочки, водрузил на них по куску торта и поставил перед вернувшимися гостями.
- Я не хочу есть, - прошептала Зоя.
- Думаешь, я хочу? Но есть такое понятие, как надо. Так что откушай, дорогая. Ведь его на заказ делали. И стоит он, похоже, моих ползарплаты. Это произведение искусства, - бормотал Фёдор, а сам поглядывал на часы. И что ж оно так тянется?
- Что? – не поняла Зоя.
- Время.
- Я ничего не понимаю, - прошептала Зоя, отправляя кусочек торта в рот.
- Я тоже, - признался Фёдор. – Может, я одержим стремлением, которое невозможно выразить словами, но которое словно толкает меня изнутри? Я ощущаю себя космонавтом, который внезапно оказался в космосе и видит оттуда маленький, беззащитный голубой шар земли среди пустоты…
- Ты там без скафандра оказался? Это предсмертный бред?
- Бред был раньше. Сейчас его следствия, дорогая. Я никогда не задумывался раньше о круговороте вещей. Неужели он подобен вращению звёзд? И то, что безвозвратно кануло в прошлое рано или поздно должно вернуться?
- Ты о чём?
- О ком. Я про бабушку вспомнил.
- Вовремя.
- Да, теперь мы можем откланяться.
- Чтоб потом опять вернуться?
- Надеюсь, что нет. Музыка. Вставай, мы машем всем ручкой и в ритме вальса к двери направляемся. Без объяснений и повторных расшаркиваний. Пока-пока! – всё же крикнул Фёдор.
Гости тоже стали размахивать руками.
- Ну вот. Спектакль окончен.
- Цирк. А ты клоун.
Они подошли к машине. Водитель доедал кусок торта, ради которого Фёдор потребовал вернуться. Зоя покачала головой.
- Что ты там про круговорот вещей вещал?
- Эх, если б я помнил. Поехали.
Водитель убрал одноразовую тарелочку в пакет для мусора и улыбнулся:
- Ради такого торта стоило вернуться.
Фёдор сел рядом с Зоей и вдруг ощутил такую усталость, что готов был уснуть практически мгновенно.
- Мир несправедлив, - произнёс Фёдор, и посмотрел в окно.
Они выехали на скоростную трассу, и вдруг водитель сбросил скорость и пробормотал:
- Боже, мясорубка. Три машины в лепёшку, а грузовик в канаве пылает. Что здесь произошло? Если б мы… - он вдруг побледнел и стал благодарить Бога, что чудаковатому пассажиру пришла в голову идея вернуться, чтоб попробовать торт.
- Если б мы… - повторила Зоя последнюю фразу водителя, как эхо, и испуганно прикрыла ладошкой рот.
А Фёдор, словно находясь в трансе, продолжил свои рассуждения:
- Способности, открывшиеся – это всего лишь компенсация этой несправедливости или  ещё большее наказание? А может, я странник с недосягаемой мечтой? Не хотел бы я подобной участи: это жалкое зрелище. Видеть то, что не видят другие, слышать, о чём говорят звери и растения, что поёт вода, о чём жалуется ветер. Я ощущаю отчаяние, граничащее с безумием. Почему мы сетуем на судьбу, вместо того, чтоб благодарить её за всё. Спасибо, - вдруг прошептал он, а Зоя увидела застывшие слёзы в его глазах.
Она вдруг осознала, что если бы не чудачество Фёдора, сейчас бы они не были бы наблюдателями, они стали бы потерпевшими. Девушка закрыла глаза, чтоб не видеть того ужаса, мимо которого они проезжали. Через какое-то время она всё же осмелилась вновь посмотреть в окно: дорога проходила сквозь лес.
Ей показалось, что кто-то скрывается за деревьями и наблюдает за ними. Колесо Судьбы сделало сегодня крутой поворот. Она попыталась рассмотреть того шутника, что прятался в чаще леса. И вдруг увидела движение теней. Это движение порождало новое движение, а тени порождали новые тени. И странное ощущение, что сейчас откроется что-то, что это Невидимое предстанет перед ней во всей красе. Завораживающее зрелище: игра теней под странную музыку шуршащих шин машины, щелчков и свиста ветра.
Явленное волшебство, когда изменялись очертания теней, скорость их движения, ритм, вспарывало пространство, разрубало невидимые связи и создавало новые.  Умопомрачительная их пляска каким-то странным образом стирала из сознания девушки  ужас, случившийся на дороге. Страх растаял, отчаяние ушло вместе с болью. Даже сожаление уходило куда-то. Пришёл покой. Она ощущала, что во всём этом был некий смысл, некая иная логика. Промелькнула мысль: «Фантастические образы из теней были порождены мною или кем-то, кто мне всё это продемонстрировал?» Здравый смысл словно спрятался, отдав рассудок во власть иллюзорности.
- Остановись, - вдруг прошептал Фёдор.
Зоя вздрогнула, видения исчезли. Фёдор дотронулся до холодной ладони девушки и спокойно посмотрел ей в глаза:
- Я потом тебе расскажу, - пообещал он. – Мы приехали к твоему дому. Провожать не буду, вон твой папа с вашей Жучкой гуляет.
- Нашу собаку зовут Жук.
- Какая разница, – вздохнул Фёдор.
Зоя пожала плечами и вышла. Фёдор дождался, когда она подойдёт к отцу, после чего назвал водителю такси улицу - конечный пункт сегодняшнего маршрута.
Луна гордо взирала на происходящее, упиваясь своей властью над ночью. Её красота не имела ничего общего с той притягательной силой, что окружала её. Пронзительная красота реального мира вдруг вытащила из потаённых уголков сознания Фёдора радость. Он ощутил бытие, всё его величие, и невозможность объять умом  великолепие проявлений жизни.    
Он очнулся и понял, что стоит возле подъезда перед старым клёном, а пустота медленно внедряется в его пространство. Как долго это продолжалось, он не знал. Ему показалось, что сейчас пустота подхватит его и унесёт в иное измерение. Фёдор встряхнул головой. Ощущение растаяло, а сухой лист с загнутыми краями, похожий на старую лодку, словно качаясь на волнах, опустился к его ногам и замер.
- Боже, неужели я похож на эту неприкаянную лодку? И когда-нибудь я вот так же, как этот лист, замру, чтоб уже ничего не желать, никуда не спешить, обрету успокоение у своего последнего причала.
- Дверь открыть? – услышал он у себя за спиной.
- Ты кто? – спросил Фёдор, не оборачиваясь.
- Твоё спасение, - сказал сосед, - весьма материальное, из девятнадцатой квартиры.
- И давно ты стоишь здесь? – спросил Фёдор.
- Достаточно, чтоб понять, что тебе хреново. Проводить?
- Нет. Я сам. Просто слишком много сегодня произошло.
- Я так и понял, - сказал сосед. 
А среди ночи в квартире Фёдора раздался телефонный звонок. Фёдор спросонья поинтересовался:
- Что случилось?
- Ты даже не спрашиваешь, кто тебе звонит? – спросила Зоя.
- Только сумасшедший может врываться в пространство другого человека среди ночи, если нет для этого веских причин. Странное развлечение: разбудить другого человека, чтобы пожелать спокойной ночи.
- Я не собиралась тебе желать спокойной ночи, а о том, что разбужу тебя, даже не подумала. Ну, извини. Я просто разрываюсь от эмоций. Скажи, как ты узнал о том, что должно произойти?
- Я не знал об этом. Просто моя умершая бабушка вдруг решила позаботиться о нас. Она попросила подождать полчаса…
- Опять придумываешь. Я же серьёзно спросила.
- А я серьёзно ответил. Ну, если тебе не нравится данный вариант, тогда у меня сработала интуиция. Меня остановило некое предчувствие. Так лучше?
- Не знаю, - призналась Зоя. – А на самом деле-то как?
- В машине на месте водителя сидел призрак моей бабушки, который предупредил об опасности.
- Но там никого не было, - сказала Зоя. – Ты разговаривал с пустотой.
- Значит, я сумасшедший. Или обкурившийся, у которого галлюцинации.
- А что ты курил? – спросила Зоя.
- Ничего. Я вообще не курю. Да и пить решил завязать. Мне и без этого впечатлений хватает. Что ты хочешь от меня?
- Ты спас наши жизни. Хочу поблагодарить.
- Ну?
- Что?
- Благодари и отпусти уж меня. Может, ещё удастся поспать.
- Извини, - произнесла Зоя.
- Вообще-то, когда благодарят, другое слово произносят. Ну, да ладно. Принято. Что ещё? Есть что-то срочное или остальное может потерпеть до утра?
- Может потерпеть.
- Всё. Спокойной ночи, - произнёс Фёдор, положил трубку и ощутил, что с удовольствием разбил бы телефон, но здравый смысл, что придётся покупать новый, остановил эмоциональную потребность.
«И что теперь? Кто виноват: конкретный человек или ситуация заставила её произвести определённое действие? Так, начнём сначала… Зачем меня разбудили на самом деле?»
Фёдор встал, подошёл к окну и увидел возле фонаря тень, словно кто-то прятался от него за столбом. Выходить на балкон он не отважился: не от страха увидеть что-то сверхъестественное, а из-за холода. Он закрыл штору, словно отделился от пространства улицы, и пошёл на кухню пить кофе.
А с утра он осознал, что на работу бежать не надо, потому что впереди два выходных, и как-то успокоился. А потом к нему без приглашения пришёл его закадычный друг ещё со школьных времён. Его мать жила в соседнем подъезде, а сам Юрка жил на соседней улице, в доме, что возле городского парка построили лет пять назад.
- Ты по делу? – спросил его Фёдор.
- Во-первых, здравствуй. А во-вторых, смотря что называть делом…
- Философ, на конкретный вопрос ожидаю столь же конкретный ответ.
- Нет. Просто соскучился, - улыбнулся Юрка.
- Рад это слышать. Выпить не предлагаю. Решил завязать.
- Ну и завязывай на здоровье, я-то такое решение не принимал, - сказал Юрка.
- И ты будешь пить в одиночестве?
- Ты будешь сидеть рядом со мной, смотреть на моё падение…
- Не буду.
- Что? Сидеть или смотреть? – решил уточнить Юрка.
- Я хочу пообщаться с другом на трезвую голову, - сообщил Фёдор.
- Так кто ж тебе мешает? Твоя голова к моей никакого отношения не имеет. Короче, у тебя есть что-нибудь выпить?
- Там, в шкафу недопитая бутылка коньяка, - сказал Фёдор. - Можешь травиться.
- Неужто с ядом коньячок? – засмеялся Юрка. – Сейчас проверим.
- Нормальный коньяк. Ну и шутки у тебя, дружок. Только из бутылки не пей. Возьми в баре рюмку, а я завтрак нам приготовлю.
Юрка замер с бутылкой коньяка в руках. Он разглядывал её со всех сторон, а потом произнёс:
- Красиво жить не запретишь. Дорогое удовольствие…
- Я бы никогда не купил такое «удовольствие». Подарили. Я даже не знал, сколько стоит, случайно в магазине увидел и икнул от растерянности.
- И тебе не жалко тратить его на меня?
- Ты хотел выпить? Так пей, не рассуждай, а то передумаю, - пригрозил Фёдор.
- Что-то я не то делаю в своей жизни, - вдруг признался Юрка. – Я стал магнитом для неудачников, страдальцев всех мастей. Зачем люди изливают свои страдания, переживания, боль?
- Это как раз понятно: люди освобождаются от них, чтоб они никогда не повторились в их жизни. Но о них (я имею в виду страдания, а не конкретных людей, что тебя достают) нельзя забывать вовсе, чтобы не возник соблазн отказаться от поиска причин. Пока не будет найден исток, всё может повториться…
- Но им нет дела до того, повторятся ли их страдания, им важно слить негатив в подставленное ведро, коим я являюсь в момент их излияний. Я не могу их послать, куда подальше, потому что собственные страдания научили меня сочувствию. Я бреду по пути наугад, не зная, что будет за следующим поворотом, нужно ли обойти болото, что преградило путь, или ломиться напролом. Но чётко знаю, что люди на этом пути, -  моё отражение. Их заблуждения каким-то образом высвечивают то, что есть во мне. Иногда они сообщают мне то, над чем я сам мучаюсь.
- Тебя хоть реальные люди достают. А я заблудился во снах. Иногда для меня сон оказывается более реальным, нежели сама реальность. Что-то со мной не так.
- Что именно?
- Я с призраками общаюсь. Как тебе такая перспектива? Я и пить, может, перестал из-за этого, чтоб белую горячку исключить. Но они периодически проявляются и на трезвую голову. Вполне нормальные, не кости, обтянутые кожей, не трупы, пугающие и отвратительные, нет, живые и радостные. Они живут там, а мы – здесь. Смерть – это всего лишь переход из одного мира в другой, это освобождение от страданий этого мира, как  они утверждают.
- Ты меня пугаешь, дорогой. Кто конкретно к тебе приходил?
- В последний раз вчера, моя дражайшая бабка. Предупредила, чтоб не спешили уезжать с банкета. Послушал я её. И знаешь, что мы увидели на дороге? Три машины всмятку, да ещё грузовик в канаве пылает, скорые, трупы, полиция… Понимаешь?
- Не очень. Но то, что родственники после смерти заботятся о нас, я читал где-то. Правда, не очень поверил.
- А мне и читать не надо. А сегодня среди ночи меня знакомая разбудила звонком. Подошёл к окну, а там тень возле фонаря на мои окна пялится.
- Что за тень?
- А хрен её знает. Человек какой-то за столбом прятался, а от него тень. А я думаю, живой ли это был человек или вновь посланник из других миров? А потом задвинул штору и решил не вдаваться в подробности. Может, это поклонник чей-нибудь во дворе стоял, а у меня паранойя. Но сны. Это особый разговор. Если б это были просто сны, я бы не парился вовсе. А то я попадаю в иную реальность и всю ночь там блуждаю.  Желание понять непостижимое. Неуверенность и неопределённость. Осень на дворе. А я порой просыпаюсь и никак не могу прийти в себя. Я вышел из лета, а за окном осенний листопад. Иногда невозможность вспомнить детали пугает меня. Может, наши сны – это отголоски памяти, где мечущиеся тени несут некую информацию, которую мы не в состоянии расшифровать? 
- Тебе надо с моей знакомой пообщаться. Она экстрасенс. По образованию психотерапевт. Умная тётка. Она может вводить в гипнотическое состояние и выяснять то, о чём мы не ведаем… Я, естественно, во время её сеанса буду рядом. Может, она прольёт свет на твоих призраков, которые рвутся к тебе пообщаться?
- Моя странная способность во сне реально проживать происходящее иногда заставляет задуматься… - он сделал паузу, словно подбирая слова, о чём именно задуматься, но потом решил не уточнять. – То, что казалось реальным, превращается в ничто. Я даже не могу с уверенностью утверждать, а сон ли это был? Я вижу, как рамки ограничения тают. Неведомый и несказанно богатый мир раскрывает мне свои объятия. Это произошло ещё задолго до увиденной катастрофы на дороге. Это случилось после гибели Наташки, нашей одноклассницы. Я тогда ещё подумал, неужели только глубокое потрясение способно разрушить эти ограничения и открыть дверь в неведомый мир? И где на самом деле иллюзия: там или здесь? И куда я вернусь? Реальный мир медленно, но верно исчезает. Я в первый раз очень сильно испугался. Вспомнил молитву, которую со мной ещё в детстве разучила бабушка, и забормотал мало понятные слова, закрыв глаза, уповая на спасение если уж не тела, то души. Но процесс не остановился. Я и с закрытыми глазами продолжал видеть происходящее. Ограничение таяло, очевидное и осязаемое, то, что можно взять в руки и потрогать, растворялось. Была ли во всём происходящем высшая мудрость, я не знал. Но вдруг простая мысль, как спасительный остров среди океана, замаячивший передо мной после кораблекрушения, что это тело смертно, а не моя бессмертная сущность, что ничто не сможет навредить мне, что я защищён, вдруг принесла успокоение. Я вдруг осознал, что любое видение – это всего лишь картинка, транслируемая моим мозгом. Я перестал дёргаться, бояться и стал с любопытством ребёнка рассматривать то, что происходило. Я видел, как мои страхи обретали реальные черты, а потом лопались, как мыльные пузыри, а их обрывки уплывали и таяли возле горизонта, линии, разделяющей два мира.
- Так ты не боишься призраков? – спросил Юрка.
- А чего их бояться? Я помню, как после смерти бабушки, мы все сидели на кухне, а её тело осталось в пустой комнате. И вдруг мы все услышали шаги. Кто-то гулял по комнате. Моя мать побледнела и вскочила со стула, прошептав:
- Она жива.
- Нет, милая, - сказал отец.
- Это её душа уходит, - сказала сестра моей матери. – Зеркала закрывают, чтоб покойники в зазеркалье не затерялись, а часы останавливают в момент смерти, в знак того, что усопшие уходят в мир, где царит безвременье.
- Но всё же моя мать не поверила своей сестре. Она пошла проверить. Чудо не свершилось. Мир, где нет времени. Меня тогда это поразило. А вот теперь я на практике познаю то, что следовало бы через научно-популярную, эзотерическую, оккультную  литературу познавать. Ладно, я пообщаюсь с твоей знакомой, - вдруг сообщил Фёдор.
Раздался звонок.
- Кого это занесло к нам, и каким ветром? – спросил Юрка.
- Думаю, что это та дама, с которой мы вчера возвращались, - сказал Фёдор.
- Тогда я открою ей дверь, - скороговоркой сообщил Юрка и побежал открывать.
Зоя растерянно смотрела на незнакомого парня.
- Я, наверное, ошиблась адресом, - пролепетала она и только после этого увидела Фёдора за спиной молодого человека.
- Ты ко мне? – спросил он. – Проходи.
- Я не во время. Я, наверное, пойду.
- Я могу проводить вас, - подсуетился Юрий.
- Нет, я всё же зайду, - решила она.
- Чай, кофе, коньяк? – спросил Юрка.
- Бутерброд с сыром, - сказала Зоя.
- А у тебя есть сыр? – Юрка заглянул в холодильник и сообщил: - Запасливый добрый молодец у нас. Тут почти как в Греции.
- Всё никак не можешь успокоиться? – спросил Фёдор девушку, проигнорировав болтовню друга.
- Конечно. И это естественно. Нас с тобой могло бы уже не быть на этом свете.
- Но мы есть. Это судьба, - сказал Фёдор. – К тому же, когда данное событие останется далеко от сегодняшнего дня, можно будет более спокойно смотреть на многие вещи.
- Я не спорю, - Зоя машинально взяла бутерброд с тарелки, покрутила его в руках и вновь положила на место.
- Ты когда-нибудь замечала, что иногда воспоминания гораздо прекрасней действительности? – спросил Фёдор. - А  возвращение в места, где прошло твоё детство, ничего, кроме разочарования, не приносит?
Юра улыбнулся. Излюбленный приём Фёдора: умело переключить собеседника на иные размышления. Зоя попалась в расставленную сеть и стала рассуждать.
- Просто в памяти осталась законсервированная картина, - произнесла девушка и поймала на себе заинтересованный взгляд друга Фёдора, а сам хозяин квартиры разглядывал солонку, будто некий антиквариат. - Но ты же принимаешь изменения погоды? Бывает дождь, град, засуха… - Фёдор оторвался от своего занятия. - Тебя не было в том месте, но оно развивалось по общепринятым законам: старели деревья, жители, ветшали дома, сносились какие-то постройки, возводились новые, менялся ландшафт: исчезали парки и скверы, разрушались парковые скульптуры. Милая старая улица с деревянными домами, ухоженными палисадниками, резными ставнями, садами, та самая улица, где прошло моё детство, уже не существует. Я тебя понимаю, - Зоя увидела печаль в глазах Фёдора. - Я всё же решила однажды поехать, посмотреть… Ты прав, лучше бы я этого не делала. Сквер, где я ловила бабочек, где были удивительные по красоте клумбы, скульптуры, скамейки, - всё было сметено. На этом месте теперь возвышается супермаркет, этакое чудовище современной архитектуры, короб из цветных кубиков с уродливой вывеской, чтоб люди знали, что это такое: «Супермаркет». Мне иногда кажется, что страх людей остаться голодными, уничтожает духовные вещи. Магазины, магазины, каменные мостовые без деревьев, без цветущих кустарников и клумб, с убогими газонами. Что происходит? Это только меня волнует? Это только я вижу упадок? Тогда почему люди ликуют, при открытии очередного магазина? Нет, я не против магазинов вообще. Но… душа плачет по чему-то. Знаете, мальчики, я всё же пойду. Спасибо за бутерброд. Я его съем по дороге, - сказала Зоя, завернула хлеб с маслом и с сыром  в салфетку и улыбнулась. – Я так нервничала с утра, что забыла позавтракать. Я позвоню.
- Только не среди ночи, - попросил Фёдор.
- Хорошо, - пообещала она. – Да, и не надо меня провожать. Я на пруд, что в городском парке, отправлюсь. Посижу на скамейке. Вода творит чудеса. У меня уравнение никак не складывается…
Зоя ушла, а Юра посмотрел на друга и вдруг решительно взял трубку телефона.
- Мила? Это Юрик. Хочу подъехать к тебе со своим другом. Федя. У него проблемы. Нужна твоя консультация. Ага. Прямо сейчас и приедем. Притащу, если сопротивляться будет. Говоришь, что он вменяемый?  Адекватный молодой человек? Хм, тебе видней. Ладно-ладно. Минут через десять выйдем.
- А меня не пробовал спросить, готов ли я?
- А чего готовиться? Она же не экзамен будет у тебя принимать, просто пообщаемся. Не хмурься. Я уже обещал Миле.
И вот уже Фёдор сидел в кресле напротив Милы, Юрка устроился на диване. Психотерапевт с экстрасенсорными способностями в упор молча разглядывала Фёдора несколько минут, что-то записала у себя в блокноте, а потом облегчённо вздохнула:
- Я думала, будет хуже. Рада, что ошиблась. Ты психически здоров, Федя. Может, даже здоровее всех нас, здесь присутствующих. И нервы у тебя железные. Короче, физическое здоровье у тебя в пределах нормы. Ты из тех редких людей, кто способен жить в двух мирах одновременно. Это данность. И не зависимо от того, примешь ли ты её или нет, она останется с тобой. Есть то, что есть. Лучше, конечно, смириться с этой данностью. Для тебя оба мира реальны. Пока ты осваивал иной мир, ты ощущал, - она замолчала, подбирая более точное слово, - время перехода. Длительность. На самом деле ты способен, как мысль, проходить сквозь эту черту мгновенно. Да, правда слишком невероятна, чтоб оказаться вымыслом.
- Зачем мне всё это? – спросил Фёдор.
- Мы же не спрашиваем, зачем человеку исключительная способность к математике, к стихосложению, к живописи… Это талант, дар Божий. А у тебя просто необычный дар.
- Я боюсь заблудиться. Где та реальность, а где эта…
- Не заблудишься. Пыль.
- Что? – переспросил Фёдор.
- Пыль, - улыбнулась знакомая Юры.
- Ты же уже обратил внимание на отсутствие пыли в том мире.
- Нет, - сказал он.
- Не правда.
- Так где иллюзия?
- Везде. Просто она разная. Есть майя, есть иллюзия, есть наваждение…
- И что с этим делать? – спросил Фёдор.
- А что ты можешь?
- Не знаю. Ничего.
- Нет. Можешь.
- Что?
- Принять то, что есть.
- А избавиться я от этого могу?
- Можешь, если решишь, что сошёл с ума, начнёшь глотать антидепрессанты, будешь лечиться. И, в конце концов, поверишь, что болен. И свихнёшься окончательно.  Я, конечно, утрирую. Ты просто видишь то, что все люди со временем начнут видеть. Просто многим это пока недоступно. Поэтому лучше идти вперёд, нежели возвращаться, чтоб снова проходить всё заново.
- Значит, мне радоваться надо?
- Это уж ты сам реши. Можешь рыдать, можешь кричать, можешь плясать. С этим не ко мне.
- А к тебе с чем?
- С вопросом, как совместить, как не растратить по пустякам свой дар…
- И?
- Что и?
- Как?
- Учиться надо, - сказала Мила.
- За парту, что ли?
- Это как тебе больше нравится. Знаешь, древняя мудрость гласит: «Слеп тот, кто видит только глазами». Я могу тебе помочь сделать первые шаги. Ну, а дальше учителя посерьёзней должны быть. И они придут… Решение. Всё зависит от твоего решения.
Фёдор улыбнулся.
- Короче, либо я сам иду, либо… зарываюсь в стоге сена…
- Ну, - улыбнулась Мила, - где-то так.
- А с призраками подружиться? – спросил Фёдор.
- Я этого не советовала. Они объявляются в нашем мире от внутренней потребности. Причины разные и призраки разные. С иными не то, что дружить, лучше не сталкиваться никогда в жизни. Есть мытари, есть заблудившиеся, есть… не важно. Есть определённая служба контроля. Это я так называю их. Это те, кто исправляет нарушение, следят за «контрабандистами»…
- Да, знаний у меня, прямо скажем, маловато.
- Зато практики много, - вздохнула Мила.
А потом она наметила программу, по которой будут проходить их занятия. Провела первый урок. И всё это время Юра блаженно посапывал, сидя на диване.
- А теперь надо разбудить твоего друга. Он хорошо отдохнул. А то, что ему пока не надо слышать, он не услышал. А Зоя… у неё потрясающая интуиция. Она сама откроет многие вещи. Просто рядом с тобой это произойдёт гораздо быстрее. Всё. Жду тебя в следующую субботу в это же время. Возьми записи и список рекомендуемой литературы. Читать всё же придётся.
Юрий потянулся и открыл глаза:
- Ну, и как он? Вылечим?
- Здоровых людей не лечат.
- Я же говорил тебе, что Милка всё расставит по своим местам. Здоров. Она не ошибается. Это я точно знаю. Ну, пошли, отметим это дело, я ведь твой коньяк только понюхал, когда бутылку вертел в руках. Так на столе и стоит теперь, скучает. Я даже тару из бара не достал, на бутерброд с сыром отвлёкся, твоя гостья тоже пить отказалась.
- Я же уже говорил, что завязал. Окончательно и бесповоротно. А ты за рулём.
- Вспомнил. Я просто проверял, а вдруг ты пошутил? Но когда я собирался приложиться к янтарному источнику, о поездке мы ещё не говорили. Ну, да, тогда б пришлось на такси ехать. Как ты там говоришь? – он посмотрел на Милу. – Всё не случайно?
Фёдор шёл по дороге. Почему-то ни одной попутной машины не проехало за это время. Но он сам отказался от предложения Юры довезти его до дома. Он хотел побыть один. Нет, он врал сам себе, потому что мечтал отправиться в парк к старому озеру, где должна сидеть Зоя. Почему он решил, что она до сих пор сидит там, он не знал. Ему было необходимо пообщаться с ней. Не важно о чём, может, вообще просто посидеть рядом и помолчать. Лишь бы рядом, лишь бы видеть её глаза, ощущать лёгкий запах её духов, едва касаться её руки. Странно, он словно впервые увидел сегодня Зою, такую растерянную, милую, родную. Когда она успела стать для него родной, он тоже не мог сказать. Словно они прошли вместе сотни километров самого сложного восхождения к вершине, о которой знали только они вдвоём. И прийти туда почему-то было очень важно тоже вместе.
Фёдор оглянулся и вдруг со страхом подумал, а вдруг он опять оказался в ином мире, там, где нет Зои? И куда он тогда спешит? Он вспомнил разговор с Зоей на банкете, когда они стояли на балконе, и вдруг произнёс вслух:
- Нет, прав Ричард Бах, мы не пыль, пыль – это наше прошлое, которое порой лучше не трогать без нужды. Ещё неизвестно, что поднимется. И что потом с этим делать. Мечты шепчут иногда слова обещаний, но не стоит доверять им, - он замолчал, пытаясь вспомнить, откуда вылезла последняя фраза, неужели сама собой родилась в его голове или прочитал где-то?
А потом подумал, как она связана с его предыдущими размышлениями? Эта фраза словно упала с неба ему на голову, а теперь он должен понять, зачем. Он поднял голову, словно пытаясь определить траекторию её движения, но увидел только облака, которые, вихрясь, то сплетались между собой, то вновь разбегались.
 Фёдор остановился и вдруг крикнул:
- Боже, где я? – а потом сел на обочину дороги, обхватив голову руками.
Перед ним средь пожелтевшей травы придорожной канавы возвышался репейник, с ещё не облетевшими листьями, как некое изваяние неизвестного скульптора, а рядом валялась брошенная кем-то пустая бутылка. Фёдор смотрел на пыльные пожелтевшие листья лопуха, на грязную бутылку, покрытую толстым слоем пыли, и ощутил ликование, идущее изнутри, словно перед ним красовался натюрморт странного художника начала века.
- Я никогда ещё не радовался так естественному ходу событий. Может, и Фофанов не случайно написал когда-то: «Или быль припоминает, Роковую быль? И, зевая, поднимает Уличную пыль…»
Мимо него пронеслась чёрная иномарка, вслед за ней потянулся некий «караван» из машин по дороге. А им навстречу ехал трактор, за которым «чихал и плевался» старенький «Москвич». Темнота ещё не завладела пространством, она только смешивалась с остатками света. Сумерки диктовали свои условия: вдруг разом вспыхнули фонари вдоль дороги.
- Ну, так и будешь сидеть здесь? – услышал он знакомый голос.
- Юрка?
- Я за тобой. Решил вернуться. Думаю, погорячился парень. До дома до утра не доберётся пешком-то.
- Я хотел подумать.
- Подумал? Я Зою из парка забрал. Она на заднем сидении спит. Тоже хотела подумать. Дал Бог мыслителей в друзья. Да-да, твой друг – мой друг. И не возражай. Садись. И перестань пялиться на лопух, в розу не превратится, это, брат, реальность, - засмеялся Юрка.
А Фёдор, глядя на смеющегося друга, прошептал: 
- Мы порой счастливы в собственном неведении.  Мир полон чудес. А мы  проходим мимо них почему-то.
Юрка хмыкнул:
- Хватит молиться. Я не расслышал слов твоей молитвы. Поехали. 
Фёдор поднял руки к небу, но так ничего и не произнёс в ответ. И в полной тишине вдруг ощутил то, что росло и зрело у него внутри, что рвалось наружу, то, чему ещё он не дал определения, а просто слышал его биение, это самое лучшее из всего того, что он когда-либо ощущал в своей жизни, и оно не терпело суеты.
 
Январь 2016 года


Рецензии