Шутка

Фёдор взял лопату в руки и уверенно стал копать. Обрывки воспоминаний заполнили всё его сознание. Время словно размякло, приобрело новое качество: текучесть. Он впервые подумал о времени, как о горной реке, его течение то замедлялось, то убыстрялось, а он просто находился в этом потоке. Он не мог сформулировать то, что происходило. Для кого-то это могло стать откровением, а для Фёдора просто странность.
А как ещё назвать явление, когда он выкопал яму глубиной почти в полтора метра, а времени прошло всего пять минут. Он отдавал себе отчёт в том, что он не Геракл, не экскаватор, но перед ним была достаточно глубокая яма. Он почесал затылок. Если он продолжит работать такими же темпами…
Потом ему пришла в голову здравая мысль, а всё ли в порядке с его наручными часами? Он постучал по циферблату, приложил к уху: часы работали. Но он всё же сходил в дом, сверил их с часами, что висели на стене кухни. Расхождений не было. Тогда Фёдор, окрылённый результатами собственного труда, вновь отправился во двор и стал копать.
В какой-то момент, он ощутил усталость, но, судя по результатам, он продвинулся всего сантиметров на двадцать. Он вновь посмотрел на часы и чуть не впал в ступор: прошло четыре часа. Фёдор не мог оценить шутку Высших сил. Происходящее его озадачило, но не напугало. Он воткнул лопату в землю, достал сигареты и закурил.
- Просто задумался, мыслей полный котелок, стал работать очень медленно, вот и результат, - Фёдор облегчённо вздохнул.
Так уж устроены люди: стоит найти мало-мальски подходящее объяснение, как всё встаёт на свои места, страх исчезает. И чудо уже не чудо – данность. 
Вечерело. Он посмотрел на небо. Там застыли цветные волны. Такого заката Фёдор не мог вспомнить. А может, просто голову к небу почти перестал поднимать. Он бросил окурок, прислушался. Все звуки словно исчезли.
«Значит, люди уже легли спать. Моих тоже не слышно. Да и свет не горит. Уснули. Ну, да, лето же. Хоть и поздно, а ночь ещё не вступила в свои права», - подумал Фёдор.
Ему понравилось, как он сформулировал причину, по которой жена и дочь уже спят. На кухне он нашёл бутылку с водкой и решил выпить перед ужином. Видно, он опять задумался или отключился, потому что из бутылки больше ничего не лилось в стакан, стоящий перед ним. Фёдор помнил, как закусывал, как мысленно произносил тосты, но почему так быстро всё закончилось? Он снова потряс бутылку над стаканом, даже надавил на неё слегка. Он увидел, как в стакан упала капля драгоценной жидкости.
Он встал и, стараясь ничего не задевать по пути, направился в спальню. Возле двери вспомнил, что не выключил свет на кухне, вернулся, отогнал мысль о грязной посуде и не спрятанной бутылке, потому что всё это вдруг показалось такой мелочью, не заслуживающей внимания, что он чуть не плюнул на пол, но вовремя вспомнил, что жена с утра мыла полы.
Фёдор склонился над женой, пытаясь определить, спит она или нет.
- После рюмки видеть хуже стал? – спросила она, не открывая глаз. – Ну? Бинокль возьми.
Фёдор засмеялся.
- Мне б поговорить…
- В чём проблема? – спросила жена. – Иди на кухню и говори. Ораторствуй на здоровье. Только на табуретку не вставай, неустойчив ты, брат, равновесие потеряешь и грохнешься.
- Я с тобой…
- Ты ж без бинокля уже понял, что спит жена.
- Но ты ж говоришь…
- Во сне, милый, во сне, - она повернулась на другой бок.
- Чего? – он вновь склонился над женой.
- Неужели не слышишь, как на хрен тебя посылают?
Фёдор почесал затылок, разделся и лёг рядом.
«А может, и вправду померещилось? Надо меньше пить, а то и не такое услышишь», - подумал он и почти сразу захрапел.
Утром запах жареной картошки разбудил его, хотя, скорее, просто сработала привычка рано вставать. Фёдор вышел на кухню. Жена улыбнулась.
- Бежать собрался? – она оглядела его с ног до головы.
- Куда?
- Тебе видней. Это ты ж у нас спортсмен. Трусы и майка, слава Богу, на месте.
Он вернулся в спальню, оделся, потом умылся и снова вышел на кухню.
- Твой второй выход удался. Но аплодисментов не жди.
- Мань, что это вчера было?
- Ты о чём, милый? – с удивлением посмотрела она на Фёдора.
- Хрень какая-то…
- Пил на кухне?
- Брошу, - пообещал он. – Мань, люди во сне разговаривают?
- Да, после выпитой бутылки ещё и пляшут, и песни поют.
- Я серьёзно.
- Я тоже. В психушке, знаешь, как? Кто первым проснулся в палате, тот и доктор. Сразу вылечат.
- Мань, ты серьёзно?
- Нет. Репетиция у меня. Решила юмористом стать, - она взяла пустую бутылку водки. – А по какому поводу? – она потрясла бутылкой перед носом мужа. – Что за праздник вчера у нас был? Неужели день землекопа?
- Какого?
- Того, что колодец решил самостоятельно вырыть, на ночь глядя. Закапывать яму кто будет? Или продолжишь? Планы изменились? Теперь это у нас пруд будет? Карпов разводить начнём. Ты с крылечка удочку закинешь и - раз! – рыбка на закуску. Или, может, тебя ландшафт чем-то не устроил? Боже! Дизайном решил заняться?
Фёдор смотрел на жену и не понимал, чего она от него хочет. Да и слово непонятное вкрутила.
- Чем? – на всякий случай решил уточнить он.
- Красоту на участке задумал наводить? Невтерпёж, видно.
- Мань, я, это, погорячился вчера с колодцем…
- Ну?
- Закопаю.
- И?
- Что?
- Иди, закапывай, - сказала она.
  Фёдор сорвался с места. Его старту мог позавидовать любой спринтер. Маня покачала головой. И почти сразу же в дверях кухни  она увидела Дашу.
- Что это с отцом случилось? – спросила она. – Вылетел из дома, меня даже не заметил.
Мать выдержала паузу, глядя на дочь, вздохнула и чётко, расставляя акценты, произнесла:
- Да, яблоко от яблони не далеко падает. Гены.
Она поправила театральным жестом причёску и улыбнулась, словно всё утро тренировалась перед зеркалом по системе Станиславского.
- Это ты про что?
- Про одежду.
- Я ж не голая, в пижаме. К завтраку переоденусь. Так что с отцом?
- Да я вчера ночью пошутить решила…
Даша подошла к окну.
- Смотри, чего это он делает? Трудотерапия? Вчера яму выкопал, сегодня – закапывает…
- Он пить решил бросить…
- С горя, значит, копает? – улыбнулась Даша.
- Глупость свою закапывает…
- Значит, нашёл. Смотри, как старается, - она схватила мать за руку и потащила к окну.
- Господи, может, и вправду пить бросит? – она перекрестилась.
- Мать, нам тогда расширяться надо. Соседский участок выкупить придётся. Бесхозный. А то бате развернуться негде будет. Масштабы иные потребуются. Простор нужен будет. А там, смотри, заросли какие. Пока выкорчует, вскопает, потом посадит, глядишь, лет на пять при деле будет. А там внуки пойдут. Мы его строительством нового дома вдохновим…
- Размечталась, - улыбнулась мать. – Завтрак готов. Дочь, ты всё ещё в пижаме?
- Бегу, мамуль, бегу. Интересно, что же ты ему такое сказала, что он сам решил завязать с пьянкой? Мы твою шутку в Интернете опубликуем. «Самый действенный способ исцеления от пьянства». Так что сказала?
- Вот и я думаю, что? – вздохнула мать.
 Она увидела печаль на лице дочери.
- Что? Обломался бизнес? Не кручинься, дорогая.
- А чего теперь руками размахивать, да слёзы лить? А вдруг у кого-то не сработает? Ещё и морду набьют. Я предпочитаю проверенный бизнес. Сырой материал нигде не приветствуется. А здесь ещё ты на эмоциях можешь и переврать фразу, даже если и вспомнишь. Смысл передала бы, а там, может, порядок слов был важен, или время, короче, - она вновь посмотрела во двор. – И не у всех же участки, а в городе за такую трудотерапию и пятнадцать суток схлопотать можно. Нет, а всё же, что за слово такое прозвучало вчера? Чудеса!
- Иди, философ, приводи себя в порядок. Отец сейчас с работы вернётся…
- У него же отпуск.
- А там, - мать кивнула на окно, - что происходит? Танцы с лопатой, что ли?
- Да, семейка у нас ещё та… - протянула Даша.
- А чем тебе наша семья не нравится? – мать грозно посмотрела на дочь.
- Это я так.
- То-то же, - мать вновь улыбнулась. – Похоже, завтракать я буду в гордом одиночестве…
- Ушла уже, - послышался голос Даши.
- Ишь, как ветром сдуло…
Она вновь повернулась к плите, даже замурлыкала что-то себе под нос. И вдруг услышала голос мужа:
- Мань, я закончил…
Она вздрогнула от неожиданности. Фёдор, будто проявившийся из ниоткуда возле кухонной двери, с восторгом смотрел на жену и улыбался.
- Прекрасно, дорогой. Быстро ты сегодня с работы возвернулся, мы ещё и позавтракать не успели…
- Мань, у меня отпуск, - решил напомнить Фёдор.
- А у нас завтрак стынет. Всё, члены моего дражайшего семейства, раскладываю по тарелкам и сажусь, а вы, ежели хотите, присоединяйтесь…
- Мамуль, я готова.
- Да и я это, тоже почти, щас руки вымою…
Завтрак прошёл без приключений. Фёдор изредка поглядывал на часы, потому что ему показалось, что яму он закопал достаточно быстро. 
- Ты торопишься куда-нибудь? – спросила жена.
- Нет. Парадокс временной обнаружил вчера. Вот и слежу…
- За кем? – поинтересовалась дочь.
- Ну, уж точно не за тобой. За временем. Понимаешь, какая штука, а вдруг поймаю…
- Дорогой, ты ведёшь себя неадекватно. А может, ты сам – затянувшаяся шутка? Ну, как ты ловить собрался время? Оно ж не муха. Масштабы не те. Ну, а ежели ты его поймаешь, что делать будешь?
- Ничего. Мы все тогда замрём в ожидании, пока он его вновь не выпустит, - хихикнула дочь.
Фёдор покачал головой:
- Оскорбление, как выпивка, действует лишь тогда, когда оно принято, - он расправил плечи и улыбнулся.
Маня с удивлением посмотрела на мужа, а потом всё же не утерпела и спросила:
- Умён зело?
-  Да нет, прочитал где-то, - вдруг смутился Фёдор.
- Боже, ты ещё буквы не забыл? И даже по слогам читаешь?
- Маня, в твоей голове гуляют сквозняки, - произнёс он.
- Ты хочешь сказать, что… - она грозно сдвинула брови и слегка прищурилась.
Муж чуть не подавился.
- Я и сам не знаю, как это вылетело из меня.
- А кто знает? Сосед? – допытывалась жена.
- Слушай, не дёргай меня сегодня, пожалуйста, - произнёс он. – Хреново мне, понимаешь? Я не собирался ловить время, я момент хотел отследить, когда оно замирает, а когда, словно с горы катится… А-а-а, - он поднял руку, а потом словно забыл, зачем это сделал. - Хочешь, я тебе посуду помою?
Маня погладила мужа по руке, которая зависла в воздухе, как некое самостоятельное существо, желающее  разглядеть присутствующих. Фёдор опустил руку и молча посмотрел на жену.
- Извини, ну прёт из меня словесный фонтан. И затычка не поможет. Я ж не со зла цепляюсь, просто характер у меня такой. Ну, ничего поделать не могу, - произнесла она, готовая расплакаться.
- Мань, я ж понимаю. Я не сержусь и не обижаюсь. И посуду с удовольствием вымою. А то у нас у всех отдых, а у тебя вечный труд…
- Господи, так мне тоже в радость…
Фёдор положил вилку на тарелку и погладил руку жены, застывшую на его руке. Он ощутил некое единение, когда понимаешь без слов. Дочь посмотрела на родителей и произнесла:
- Я сейчас расплачусь от вашей сентиментальности. Господи, я вас так люблю. Я позавтракала. Алё, Камчатка, я Самара… Меня Петька ждёт, мы на озеро собирались… Он хотел показать, где лилии растут. К обеду буду.
Родители синхронно кивнули ей в ответ, словно несколько дней репетировали этот жест, и продолжали улыбаться, глядя друг на друга.
- Посуду за собой не мою, папа хотел быть сегодня дежурным по кухне. Не могу лишить его такого удовольствия. Всё. Побежала, - она не удержалась, обернулась возле двери: ничего не изменилось. Родители продолжали наслаждаться созерцанием друг друга.
«А может, батя поймал то, за чем гонялся? И долго они так сидеть будут? Провал во времени для отдельно взятых человеческих единиц», - хмыкнула Даша, а родители почти сразу же очнулись и смущённо взглянули на неё.
- Нормально, - сказала дочь.
- Я всё слышала, - заявила мать.
А Даша смутилась.
«Нет. Глупости. У нас в роду никто сроду мысли не читал», - подумала Даша.
- Не тушуйся. Я не про мысли твои, про прогулку до обеда. Осторожней. Хоть и хорошо плаваешь, но про те места всякое говорят…
- Да мне уже Петька наплёл про русалок. Глупости всё это.
- Ты слышала, что тебе мать сказала? Волнуется она. Неужели так трудно понять? Не ради себя, ради неё осторожней будь.
- Буду, - улыбнулась Даша и, захватив приготовленные с вечера вещи, необходимые для купания, выбежала из дома.
Петька уже ждал её возле калитки.
- Привет, стрекоза!  А косынка где? Голову напечёт, в обморок брякнешься, а мне откачивать тебя?
- Привет, словоохотливый соседушка. Слово вставить можно в твой монолог?
Петька молча кивнул. Даша достала бейсболку из пакета, надела и посмотрела на парня.
- Чего? – спросил он.
- Чего-чего? Тютя-матютя. Идёт мне кепка? Хороша я в ней?
Петька хмыкнул.
- На комплимент напрашиваешься, малявка? Мы с тобой на озеро идём, а не на конкурс красоты. Забыла нечто? У нас с тобой цель иная.
Впереди показалось поле, за которым красовался лес. Даша услышала, что кто-то бежит за ними. Она обернулась и увидела Катю, Петькину одноклассницу.
- Подождите! – крикнула она.
Петька недовольно что-то пробубнил себе под нос, но остановился.
- Вы на озеро? Я с вами.
- А мы тебя звали с собой? – вдруг резко спросил Петька. – А может, мы одни хотим побыть, без свидетелей?
- Я вам не помешаю.
- Петька, ты чего злишься? – спросила Даша. – Катя очень милая девушка, к тому же она, похоже, ревнует меня к тебе.
Щёки девушки заалели.
- Солнышко, я не собираюсь отнимать у тебя Петеньку. Мы просто друзья. У нас чисто деловая встреча, - сказала Даша. – Только и всего.
- Озеро не ваша собственность.
- Конечно, - согласилась Даша.
- Петьке не нравятся такие фифы, как ты. Хоть твоя мать и из наших мест, а ты чужая нам. Ты морковь от брюквы не отличишь. Вот!
«А зачем мне заниматься сравнительным анализом сельхозпродуктов? В агрономы не рвусь. Зоотехником тоже не собираюсь быть. Это я так, на всякий случай, если про коров и свиней вспомнит. Господи, она б меня проглотила, если б не боялась подавиться. И что дальше? Ревность правит её разумом. Глупо. Всё не так. Похоже, не видать мне сегодня русалок. Она ж не успокоится», - подумала Даша и посмотрела на своего соседа.
Петька пропустил заявление Кати мимо ушей, потом опомнился и спросил:
- А меня здесь нет? Я не вещь, которая принадлежит тебе, Катюха. Я сам решаю, с кем мне идти на озеро, с кем в кино, с кем обниматься, а кого на хрен послать.
Он увидел слёзы на глазах девушки и проговорил ласково:
- Дурёха, ну чего ты вбила себе в голову? С русалками хочешь пообщаться? Я обещал Даше показать, где они живут.
- Я не буду вам мешать. Честно.
- Петь, да пусть идёт, - сказала Даша. – Она в случае чего за помощью побежит. Бегает резво. Сам же видел.
Перспектива быть «скорой помощью» не очень устраивала Катю, но она промолчала. Даша взяла Петю под руку и тут же Катя сделала то же самое. Даша улыбнулась и спросила:
- Петь, а ты не боишься идти на гиблое место? 
- Боюсь, но смелость – это когда ты продолжаешь идти вперёд, несмотря на то, что смертельно напуган.
Катя с гордостью посмотрела на своего одноклассника. Даше показалось, что ещё чуть-чуть, и она высунула бы язык: мол, знай наших, городская пигалица, но вовремя опомнилась.
- А какой смысл в таком преодолении? – спросила Даша.
- Ты же хотела посмотреть на русалок.
- Хотела. Но знаешь, я подумала, что лучше вам с Катенькой сходить на озеро. А с тобой мы в следующий раз предпримем попытку знакомства с речными дивами. Так что, - она остановилась. – Желаю вам хорошо провести время. Катя, держись за его руку крепче, чтоб за мной не побежал, - она помахала ей рукой. – Пока-пока. Но особо не обольщайся. Я свою затею не отменяю, а просто переношу.
- Но… - сказал Петька.
- Милый, я не лошадь, не поскачу от твоего возгласа, - Даша улыбнулась. – Катенька, следи за ним, чтоб солнечный удар не случился. Всё, вроде, ничего не забыла.   
Она резко повернулась, а потом пошла к дому, не оглядываясь. Даша не желала видеть ликующий взгляд Петькиной одноклассницы, не хотела знать, что она там нашёптывает ему,  как тот улыбается ей.
«Да, и с чего я взяла, что нравлюсь Петьке? Только потому, что посмотреть на русалок пригласил? Глупо было думать, что это был всего лишь предлог побыть наедине со мной. Он же вечно подшучивает надо мной. И никакая я не малявка, я всего лишь на год младше его. Тоже мне, герой. Воистину, если назвать козла ланью, он от этого не перестанет быть козлом. Значит, Петька – козёл? А ещё вчера я думала иначе. Что изменилось?  Он не опроверг Катиного заявления на мой счёт. Ему стало её жалко. А на меня ему наплевать», - подумала она.
Она вышла на дорогу. Рядом затормозила иномарка.
- Девушка, вас подвезти? – спросил респектабельный мужчина, сидевший за рулём.
- Десять шагов до дома в состоянии преодолеть самостоятельно. Лучше вам продолжить путь…
- А знаешь, кто такой пешеход? Это водитель, который смог отыскать в городе стоянку для своего автомобиля, да ещё бесплатную, - засмеялся он над собственной шуткой.
Даша в упор посмотрела на шутника и спросила:
- И?
- Где здесь Судейкины живут? – вдруг выпалил он.
- Они вам адрес не сообщили? Вы решили им сюрприз преподнести?
Даша не могла объяснить, почему этот холёный мужчина, сидящий за рулём дорогой машины, раздражал её. Было в его поведении что-то скользкое. Она вспомнила Петьку, мысленно поставила их рядом и вздохнула. Не смотря ни на что, Петька был настоящим.
«Странно, я раньше не думала, что есть люди, от которых исходит свет, а есть, как этот, мутный какой-то».
- Да нет, это мои дед с бабкой, их дом в конце улицы, - услышала Даша, которой было всё равно к кому он едет, едет ли вообще и где живут его родственники. - Это был повод завязать разговор, - признался мужчина и стал оценивающе осматривать девушку. - Я вас не видел здесь раньше. Такую красавицу я бы заметил.
 Грубый комплимент искателя приключений развеселил Дашу.
«Вот же козлина с бритой бородой, котяра», - подумала она, а вслух спросила:
- А вы так часто проведываете стариков?
- Не очень, - вдруг признался он. – А что вы вечером делаете? Здесь есть какой-нибудь водоём? Может, сходим вместе?
Даше начинал надоедать этот тип.
- Уже, - сказала она.
- Что уже?
- Уже сходила.
Она увидела мать. В её руке была лопата. Она подошла к машине.
- Заблудился? О, да это никак Толик? Что ж ты к бабке с дедом дорогу забыл?
- Маня? Ты вернулась? Я-я спешу…
Он посмотрел на лопату в её руках, непроизвольно пригладил волосы. Толик даже не пытался скрыть страх.
- Это хорошо, что спешишь, - сказала Маня. – Это моя дочь. Запомни, как она выглядит, чтоб не перепутать её с кем-нибудь ещё. Запомнил?
- Да-да, - подтвердил он, заикаясь, и нажал на газ.
Даша посмотрела на мать и спросила:
- Чего это он испугался?
- Да я ему по башке как-то лопатой въехала. Легонько, не до крови, но ощутимо. Это ещё до знакомства с твоим отцом было. Вспомнил. Ишь как глазки забегали. А ты чего вернулась? Я слышала, как Катька у Петькиной матери спрашивала, куда это вы пошли? Догнала, значит?
- Догнала, - вздохнула Даша. – А я посмотрела на них, один дёргается, другая готова расплакаться. У них своя история, не законченная, видно. И чего я влезла?
- Или не начавшаяся история. И не влезала ты никуда. Это же он сам плетень подпирал, да всё байки сказывал. Это же он тебя пригласил. Пошли, дорогая, - она обняла дочь и поцеловала в щёку. – Ты у меня красавица, умница. Наберись терпения. Время всё расставит по своим местам.
- Ага, если отец его раньше не поймает, - улыбнулась Даша.
- Отец решил в сарае порядок навести.
- Я ж говорю, чтоб на счёт участка соседского подумала, пока у отца азарт не иссяк…
- Он вдруг удивился, почему ему раньше не приходила в голову такая простая мысль, что можно наводить порядок в сарае и размышлять о мировых проблемах. Механическая работа, когда тело в непрерывном движении, освобождает голову, чтоб попытаться раскрыть нераскрываемое. Я хотела уточнить, о чём вообще он говорит, но вместо этого тихонечко вышла из сарая. Ох, чует моё сердце, добром это не кончится…
- Да пусть пытается раскрыть, что другим не удалось. А вдруг получится? Представляешь, Фёдор Одинцов открыл загадку века. Сенсация! Главное не прозевать, запатентовать вовремя его открытие.
- Дашка, опять за своё?
- А что? Отец сегодня словно светится весь изнутри. В таком состоянии озарение к людям приходит.
- Во-во, нам только фонаря в доме не хватало. Хотя он на меня смотреть стал как-то по-особому. Тепло мне от его взгляда и радостно.
 Даша промолчала. Они подошли к крыльцу, когда она увидела Петьку.
- А вон и соседушка объявился. Злой какой-то. Может, вода в озере холодная сегодня? Или русалка чего нашептала?
- Знаю я эту русалку, - буркнула Даша и убежала в дом.
- Тёть Мань, - Петька подошёл к забору, - Мне бы это… Дашу… пообщаться. Не всё, что мы видим, короче, тень – не реальность, мы ей приписываем…
Он нервничал, проглатывал слова и никак не мог объяснить членораздельно причину, по которой ему надо срочно пообщаться с Дашей. Маня подошла к забору, погладила парня по плечу и произнесла:
- Удивительно. Ты не заболел, Петенька? Как при таком здравом мышлении человек может так туманно излагать весьма простые вещи? Ты про Катерину, что ли? Так она не тень, она репейник. Ты бы вначале определился. А потом с разговорами… Успокоиться тебе надо. А то ты сейчас такого наговоришь, что потом всю жизнь жалеть будешь. Иди, милый, отдохни малость, мысли в порядок приведи. А вон и тень твоя появилась. Ты уж вначале с ней разберись.
Петька вздохнул.
- Понял, тёть Мань, - серьёзно сказал он.
- Вот и молодец.
После ужина Фёдор предложил Мане пойти посидеть на крылечке.
- Закат уж больно хорош. Как в кино, - сообщил он и улыбнулся. 
Она отложила полотенце, которым вытирала посуду в сторону, поправила косынку на голове и пошла за мужем. Она не могла сказать, как долго они сидели рядом, не произнося ни слова, и не испытывая при этом дискомфорта.
«У нас просто «молчаливый разговор», - подумала она и вдруг услышала:
- Мань, я думаю, что главное не что делаешь, а что при этом думаешь.
- Нет, дружок, всё важно. Ежели ты творишь зло, а при этом будешь убеждать себя, что это на благо всем, зло не перестанет быть злом. Это просто самообман.
- Я про другое. Я думаю, что на всё можно смотреть либо так, либо эдак…
- Не поняла. Как хочешь смотри, но ежели ты другу в морду дал, это будет мордобой, а не бокс без правил.
- Я о другом. Всё ли, что мы видим, существует? Или существует ли то, что мы не видим? Или что-то существует и не существует одновременно? Я верю…
- Вера не знание.
- Мне этих знаний и не хватает. Я даже выразить не могу, до чего додумался сегодня в сарае. Думал, вот сяду рядом с тобой, расскажу, а слов нет, мысли попрятались. А днём вдруг всё так ясно и понятно мне стало, словно открылась некая тайна. Я подумал, что вот обязательно своей Маняше расскажу. А теперь тыр-пыр, а слова все разбежались, не хотят складываться, я как собака: всё понимаю, а сказать не могу. А может, и слов таких нет. Но мне же открылось что-то, и я понял.
Фёдор развёл руки в стороны. Он не мог собрать воедино, то, что ощущал, осознавал в то мгновение. Слов будто не придумали таких. А ему так хотелось поделиться с женой радостью. Озарение как вспышка, оно не длится долго, и выразить невозможно.
- Чудесно, когда ты занимаешься любимым делом, - жена хотела прийти ему на помощь, поддержать, но только не знала, как это сделать, - великолепно, когда есть люди, способные оценить результаты твоего труда…
- Мань, это всё видимая часть айсберга, а я про невидимое… Ну вот, и сказать нечего.
Ему показалось, что исчезла та ниточка, из-за которой вечер казался необыкновенным.
- Мысль способна воздействовать на физические явления? – вдруг спросил Фёдор и улыбнулся, словно нашёл то, что давно искал.
- Не знаю. Ты про волшебство?
- И про него тоже, - вздохнул Фёдор и обнял жену.
Он вдруг успокоился. И почему-то отпала необходимость транслировать то, что вдруг приоткрылось ему. Главное не слова, а что-то другое. Он посмотрел на жену.
«Главное, что она рядом, такая родная», - подумал он.
Утром Маня услышала, как Фёдор тихонечко встал, чтоб не разбудить её, натянул спортивные штаны и вышел на кухню, но через минуту ворвался в спальню и прошипел:
- Там… там… она растворилась…
Она посмотрела на бледное лицо мужа и спросила шёпотом, стараясь не поддаваться панике:
- Что растворилось?
- Пошли, - он схватил её за руку.
Маня босиком в одной ночной рубашке отправилась за мужем на кухню, где царил полумрак из-за закрытых наглухо штор. Фёдор, словно иллюзионист на сцене, усадил жену на стул напротив закрытой ночными шторами стены и окна, произнёс:
- Вот, - и раздвинул шторы.
Если бы она не сидела на стуле, то шлёпнулась бы на пол: никакой стены, никакого окна там не было. Как, впрочем, не было и сада. За растворившейся стеной и исчезнувшим окном был лес. Не хватало только прожектора, как в театре, который бы высвечивал происходящее там. Но это не было театром, это был самый настоящий лес со странными деревьями. Она ощутила свежее живительное дуновение утреннего ветерка. Среди деревьев неподвижно стоял огромный олень и смотрел печально на людей.
- А чего это он не убегает? – спросила она Фёдора.
- Так. Значит, то, что нет одной стены у нашего дома, что сад исчез, тебя не удивляет? – он снова закрыл шторы.
- Федь, он так жалостливо смотрел на нас. Может, ему чего нужно?
- Конечно, нужно, - сказал Фёдор. – Ногу зажало ему между стволами, не вытащит сам.
- И что делать? – спросила жена.
Фёдор вновь раздвинул штору, посмотрел на лесную чащу, на попавшего в ловушку зверя и почесал затылок.
- Мань, а где лес-то такой у нас?
- Ты на деревья да на папоротники посмотри. Нет у нас таких… Федь, у него слёзы из глаз, - Маня показала на оленя.
- Эх, была не была, - сказал он, сунул ноги в башмаки, схватил  чемоданчик с инструментами и выпрыгнул из кухни в дремучий лес. – А ты там стой, за мной не ходи.
- Смотри, на шнурок наступишь, шмякнешься, зашнуровать надо было.
- О чём ты? Я могу вообще здесь остаться. Сейчас как стена восстановится, и поминай, как звали…
- Федя, - прошептала она, - возвернись, ну его, этого оленя…
- Так помочь ему надо.
Олень не двигался. Терпеливо ждал, пока Фёдор рассматривал, как лучше освободить ногу животного из естественного капкана. Он обрезал садовыми ножницами ветки, схватился за более тонкое деревце, и стал тянуть его в сторону.
- Ну, милый, вытаскивай ногу-то, пока открыл западню…
Олень словно понял слова человека, поднял ногу и склонил голову в благодарности. Фёдор отпустил деревце.
- Ну, беги, ты свободен…
- Федя! – закричала жена. – Беги! Стена закрывается.
Он увидел, как от земли поднимается туман, сквозь который стал проглядывать фундамент их дома.
-  Стой! – заорал он, кинул чемоданчик с инструментами и «нырнул» вслед за ним в кухню.
Он обернулся. Стена и окно вновь «проявились» в прежнем виде. За окном Маня увидела привычный пейзаж: старый сад, который сажали ещё её родители, и до боли родной двор. Фёдор сидел на полу и рассматривал босую ногу.
- Я это… один башмак потерял…
Маня посмотрела на стену и икнула. Чуть в стороне от окна торчал потерянный башмак Фёдора. Он был намертво вмурован в бревно, словно дерево выросло вместе с ним. Маня подёргала его за болтающиеся шнурки, потом схватила посильнее и дёрнула. Башмак и не думал поддаваться.
- Подожди, - сказал Фёдор.
Он выбежал во двор и стал ощупывать стену дома снаружи. Никаких намёков на присутствие его обуви там не было. Он вернулся, устало опустился на табуретку и произнёс:
- Чисто. Там ничего. Это только здесь.
- Чего это вы там рассматриваете? – услышали они голос дочери и вздрогнули.
Маня заслонила спиной торчащий из стены башмак мужа и улыбнулась:
- Да вот солнышку радуемся.
Она вспомнила, что стоит на кухне в ночной рубашке, что тапочки остались в спальне.
«Ну да, у меня проблемы с головой. Или я вся такая непредсказуемая, что оторопь берёт. Эмоции через край, выскочила чуть не нагишом солнышко разглядывать. Не очень на меня похоже. Врать совсем не умею. Всех одеваться заставляла. И вдруг «эталон нравственности» сам нарушает то, за что ратовал. А если учесть, что окно кухонное выходит на запад, а на восток - окно в нашей спальне, то уж версия моя вообще странная.   Но не рассказывать же ей, что произошло на самом деле? Это ещё больший дурдом».
- Дай-ка и я порадуюсь. Не каждый день солнце на западе восходит, - Даша подошла к окну и увидела в стене башмак отца. – А это что?
- Шутка инобытия, - сказал Фёдор.
- Какая шутка? Это же твой новый башмак, - она посмотрела на растерянное лицо матери: её молчаливое пожатие плечами не вносило ясность.
- И как он застрял там? Кто пошутил над вами? – не унималась дочь.
- Время, - сказал отец.
Мать закивала.
- Может, вы всё же объясните членораздельно, что произошло? – попросила Даша. – А то вы меня пугаете, родители.
- Мань, давай ты. Я… это… устал очень.
- Если я ей расскажу всё, как было, она ещё больше испугается, - возразила она и посмотрела вначале на мужа, а потом на дочь. – Может, не стоит?
- Стоит, - сказала Даша. – Обещаю отнестись серьёзно.
Дочь молча выслушала рассказ матери, подошла к стене, подёргала за башмак.
- Он врос в стену, - сказала она.
- Ну, да. Я и говорю. Хорошо, что хоть башмак, а не нога. Успел. Я никогда не думала, что он умеет так прыгать «рыбкой». Нырнул в прореху в стене и сидит на полу в стену пялится, а там – он, башмак его. Удивительная история…
- История не должна вызывать удивление, если уже свершилась. Свершившаяся история  становится фактом, - произнёс Фёдор и сбросил оставшийся башмак с ноги. – Жаль, придётся выбрасывать.
- А ты второй рядом прибей, чтоб не забыть, каким он был раньше, - посоветовала дочь.
Отца совет дочери не обрадовал.
- Федя, - возмутилась Маня, - ты хочешь сказать, что ничего удивительного не произошло? А чего ж тогда за мной прибежал? Чтоб не удивлялась вместе с тобой? А башмак, вросший в стену, как теперь людям объяснять будем?
- Шутка архитектора. Прикольно. А вообще если штору чуть прикрыть, его вообще не видно. О! Мы в нём тайник сделаем. Будем записочки в другой мир передавать. А что? – хихикнула дочь.
- Боже, - вздохнула мать. – Ей смешно. Я чуть не онемела. Чуть с ума не сошла. Сижу на стуле, а передо мной театр одного актёра. Олень в дремучем лесу, молчит, а из глаз слёзы… А отец твой, как герой, кинулся его спасать…
- А если б там остался твой герой? – спросила дочь.
- Но всё же хорошо закончилось, - улыбнулась мать.
- Родители, идите, приводите себя в порядок. Сегодня я приготовлю завтрак. Да, жить становится всё веселей, - сказала дочь.
А после завтрака Петька увидел Дашу во дворе и попросил подойти к забору.
- Разговор есть, - сообщил он.
- Привет, зануда, - улыбнулась Даша.
- Привет, острячка, - он сделал паузу, словно раздумывая, стоит ли сообщать девушке то, что он ощущает, что рвётся наружу, что уже не удержать.
Его глаза сияли.
- Я Катерине сказал, что люблю другую девушку. Ту, без которой солнце светит иначе…
- На западе восходит? – спросила Даша с улыбкой.
- Я серьёзно.
- И кто же твоя избранница? Я ей завидую. Ты удивительный парень, соседушка. Настоящий…
- Ты, - улыбнулся Петька. – Ну вот, сказал. А думал не смогу. Хотя я и сам не знаю, как выразить то, что я ощущаю там, внутри.
- Петька! – Даша прижалась к забору. – Я так рада. Я думала, что ты Катерину любишь. А что такое любовь? Это когда сердце заходится от счастья? – спросила она.
- Любовь это всё. Говорят, что Бог есть Любовь. Хотя, может, любовь похожа на  бабочку, которая свободно летает над лугом? Там, где голубое небо, где журчание родников, где нет сачка, которым захотят её поймать, и нет того, кто возжелает поместить её в сосуд, из которого неба не видно,  и где она не сможет летать.
Даша улыбнулась и прошептала:
- А может, это радость, песня сердца, ликование души? Петька, моё сердце поёт для тебя. Ты слышишь?
Петька перепрыгнул через забор и обнял Дашу.
- Слышу, стрекоза моя ненаглядная, - прошептал он и нежно поцеловал её, - а моё - вторит твоей песне. Два поющих сердца, как одно… Это и есть…
Фёдор замер на пороге, увидев дочь в объятиях соседского парня, и тихонько попятился, чтоб не спугнуть молодых.
- Чего как рак в раковину вползаешь? – спросила Маня.
- Тише ты, там Дашка…
- Что с ней?
- Петька…
- Определился, значит. Федя, а всё-таки хорошую дочку мы воспитали.
- Потому что в любви родилась, - сказал он.
- Это ты мне в любви признаёшься, что ли?
- Ну да, вот сподобился, Манечка.
- А чего ж так долго молчал?
- Ты ж и так всё знала, - прошептал он и обнял жену.
- Знала, - улыбнулась она и увидела огромную бабочку, влетевшую в открытую дверь.
Она облетела кухню, потом закружилась над супругами, словно исполняла некий ритуальный танец, и вылетела на свободу, туда, где светило солнце, где было голубое небо, где молодой парень обнимал девушку и что-то шептал ей на ухо.


Февраль 2016 год